Эндшпиль

      То, что добраться до столицы без происшествий не получится, стало ясно, когда в одну из ночевок на лагерь напала стая оборотней. Причем Джо заметила, что все пять существ целенаправленно рвались к Дину и Сэмюэлю, сама она их не особенно интересовала. Понятное дело: гордоновские слуги. Этот урод боится, что Трен в своем пророчестве не ошибся, и всеми силами старается избавиться от Винчестеров. И неизвестно, сколько еще нечисти сейчас рыскает по окрестностям в поисках их компании…       С вервольфами разобрались довольно быстро, Джо подстрелила двоих еще на подходе, ребята тоже не подвели. Когда оставался последний, Сэмюэль жестом попросил к нему не приближаться и вытащил кольтовский артефакт. Видимо, хотел испытать. Дождавшись, когда противник прыгнет, Винчестер присел, пропустил распластавшегося в броске хищника над головой и выбросил вверх руку с кинжалом. Рискованно. Удар в брюхо никогда не был для этих тварей смертельным... Джо приготовилась стрелять, но необходимость в этом быстро исчезла. Стоило трехгранному острию пробить шкуру, как существо содрогнулось всем телом, коротко взвыло и почти мгновенно рухнуло под ноги охотнику. Блестящие волчьи глаза остекленели, кровь вокруг раны вспенилась, зашипела. Казалось, что-то изнутри пожирает мертвое тело монстра. Короткая слепящая вспышка, и на земле остался только пепел.       - Надо же, работает! – пробормотал Дин, неприязненно глядя на оставшиеся тела, уже начавшие перекидываться в человеческие. – Мать твою, какая же дрянь!..       А еще через несколько дней наткнулись на патруль. Впрочем, поддельные документы, сделанные Дином еще в таверне, выглядели чертовски убедительно, задерживать их в этот раз не стали. Но вряд ли везти им будет долго.       Разделиться они договорились в паре дней пути от города. Все-таки большой компанией тут лучше не таскаться… Обговорили время, еще раз обсудили свой сумасшедший план и, не разводя костра, расположились на траве. Больше обсуждать было нечего, а времени до утра хватало.       Стоило Джо остановиться, отвлечься от дороги, как с новой силой захлестнули тоска и отупляющее чувство утраты. Они все время прятались неподалеку от Харвел и набрасывались каждый раз, когда выпадал случай. Вспоминалось, как она покидала таверну. Господи, как же жутко было уходить под немигающий взгляд матери и ее молчание! Простит ли она? Успеет ли простить?..       Зачем она так?.. Ведь медлить действительно уже некуда… Каждый чертов день, пока Уокер крутится возле королевы, уносит не одну жизнь. Их уже не сосчитать, всех тех, кого они могли бы спасти, но не успели. Не знали правды, осторожничали… Разве должен умереть кто-то еще только потому, что Элен Харвел не хочет рисковать жизнью своей дочери?! Тут уже не до личных привязанностей! Джоанна буквально чувствовала, как сорвавшийся в пекло мир в полете набирает скорость. И с каждой секундой все сложнее будет его остановить, удержать… Она поступала правильно, ввязавшись в это. И все-таки чувствовала себя виноватой перед мамой: не достучалась, не нашла слов… Паршиво они расстались.       Было ли страшно? Пожалуй, немного было. Хотя, когда Джо смотрела на своих спутников, страх отступал. В самом деле, стоит ли чего-то бояться, если знаешь, что твою спину прикрывают эти люди? Дин и Сэмюэль не подведут, охотница ни на секунду в них не сомневалась. Гордону осталось недолго, они справятся.       Большую часть вещей, в том числе и почти все оружие, решено было оставить здесь. Вблизи от столицы с этим добром лучше не светиться. Разбираясь в седельных сумках, Дин вытащил забытый бурдюк с вином, ободряюще улыбнулся спутникам. Развалился на траве, глядя на вышедшую из-за облаков луну - еще почти полную, с лишь слегка надкусанным краешком – и начал о чем-то спрашивать. Джо даже не вслушивалась особо, отвечала машинально. Они не говорили о Гордоне, не вспоминали свою жизнь, не делились секретами. Разговор просто плыл сам по себе, и Харвел могла наслаждаться голосом Дина, его улыбкой, случайным соприкосновением рук… И медленно-медленно отпускали вина и горечь.       Через некоторое время все они были откровенно пьяны в стельку. Вот только кислого разбавленного вина, чтобы окосеть, не хватило бы и муравью… Нет, выпивка была тут не при чем. Просто, когда обстоятельства сдавливают так, что становится нечем дышать, когда не знаешь, переживешь ли завтрашний день, а цена твоих ошибок будет стоить непомерно дорого, пара часов передышки кажется чем-то невероятным. И несмотря ни на что, Джоанна чувствовала себя абсолютно свободной... И да, черт возьми, это опьяняло почище любого алкоголя. Ненадолго, всего на пару часов… Потом их вновь накроет сомнениями, опять навалится свинцово тяжелая ответственность. Но это все после, а сейчас Джо точно знала, что все будет хорошо. Должно быть, и точка.       Хотелось плюнуть на все и, поддавшись моменту, сказать Дину о том, о чем она зарекалась говорить вслух. Коснуться губами, почувствовать то, на что она прежде не надеялась… Наверно, Дин бы не стал отстраняться.       Но это значило бы признать, что этот вечер может оказаться для них последним. Что Джоанна допускает хоть тень сомнения в их победе, что они оба могут не вернуться, что у них может больше не быть случая…       А это не так. У них впереди целая жизнь в совсем другом мире. В мире, который они избавят от Гордона Уокера, где ее, Джо Харвел, не будут преследовать, как ведьму. Где не нужно будет прятаться и бояться. Потому что они обязательно победят, иначе и быть не может! И мама, конечно, простит ее, когда она вернется домой. И все, черт возьми, будет как раньше, даже лучше!       Разделив смены, они начали устраиваться спать. Все-таки завтра всем им лучше быть отдохнувшими... Джо еще долго смотрела на стареющую луну сквозь прикрытые ресницы. А утром молча отвязала коня и, махнув рукой на прощанье, направилась туда, где в отдалении маячила узкая полоска крепостной стены.

***

      Пропустив очередной патруль, двинулись дальше. Может, осторожность и излишняя, но глупо было бы попасться в нескольких часах пути от цели…       На душе было скверно до тошноты. Не нравилось, что подбираться почти вплотную к Гордону будет Сэм, а не он, Дин. Однако, как ни крути, заколоть инквизитора не получится, настолько близко им не пробиться. А вот подойти достаточно, чтобы можно было метнуть кинжал – пожалуй, реально. И да, черт возьми, наемник в этом не силен. Он вообще был человеком практичным, на кой черт ему было учиться бросать кинжалы, если они для этого не приспособлены?! Да это такое же бестолковое пижонство, как бриться топором! Можно-то оно можно, вот только на хрена? А Сэм умел. Это Дин помнил еще с той ночи, когда они покидали городскую тюрьму... Видимо, привык работать с ритуальным оружием.       Наемник на всякий случай попробовал вогнать кольтовский кинжал в дерево метров с пяти. Оружие упорно ударялось о кору рукояткой. Несколько раз бросок все же вышел удачным, но там, на площади у них будет только одна попытка… Так что ему осталась более безопасная роль: читать разоблачающее заклинание и смешивать отвратно вонявшие компоненты.       Страшно было за Сэмми, не хотелось впутывать во все это Джоанну. Да и самому подыхать не очень-то тянуло, чего уж… Только рискнуть один хрен придется, других вариантов нет. То есть, вариантов-то хоть отбавляй, но один паршивее другого.       В общем, когда они с Сэмом наконец перелезли через стену таэрской столицы, терпение наемника давно было на исходе.       Судя по тому, что стражники на центральной площади таскали хворост к увешанному цепями столбу, Джо справилась со своей задачей… Что ж, значит, ждать не так уж долго, все решится завтра.       Ночь провели на постоялом дворе, чтобы лишний раз не светиться на улице. Спать не хотелось совершенно. Дин, чтоб хоть чем-то заняться, повторял заклинание. Вообще-то большой нужды в этом не было, слова он давно знал наизусть... Сэм просто теребил несчастный кинжал, пока наемник не отобрал его и не вернул в футляр.       - Сломаешь, умник! Шел бы ты спать, а то если у тебя завтра будут руки трястись, и ты промажешь, я тебе сам башку оторву… - буркнул он, понимая, как глупо это звучит. Если охотник завтра промахнется, то отрывать будет некому и нечего…       Сэм поднял на него усталые серые глаза и виновато развел руками.       - Дин, послушай, я знаю, ты не любитель подобных разговоров, но я все-таки хочу тебе сказать…       - Вот только попробуй! – рявкнул Винчестер. Если парень опять собрался толкнуть прощальную речь, то пусть идет на хрен. Не будет никаких прощаний! – Завтра, когда прикончим ублюдка, можешь говорить, что хочешь, разрешаю. Обещаю даже не смеяться… - недовольно добавил он, и Сэмми, вздохнув, заткнулся.       И чего ему так неймется языком почесать? Кому вообще нужна эта болтовня? Разве Дин без нее не знает?.. Да и есть ли слова, которыми можно выразить привязанность, благодарность? И что-то еще, совсем уж необъяснимое?.. По-настоящему выразить? Вот Дин за целую жизнь не смог бы их отыскать... В силу скудного словарного запаса, не иначе.       Время тянулось, как вязкий кисель. Паскудно так, надоедливо… Из него медленно выступали подсвеченные восходом башни. Дорогу до площади наемник не вспомнил бы потом даже под угрозой виселицы. Вскоре стало видно начавшую собираться толпу, и Винчестер заставил себя сосредоточиться. Быстро нашел взглядом нужное место и стал осторожно к нему продвигаться. Сэм бросил на него короткий пристальный взгляд, и двинулся в другую сторону, обходя площадь по широкой дуге. У него свой пост…       А это даже хорошо, что артефакт совсем игрушечный, его не видно под одеждой. Да и стеклянные пузырьки, которые дал наемнику Эш, много места не занимали. Среди собравшихся было немало людей в сером одеянии ордена инквизиторов, так что смешивать эту отраву нужно как можно незаметней. Ну уж с этим он как-нибудь справится, в конце концов, наемнику не раз приходилось лазить по чужим кошелькам, так что подходящие навыки имелись.       Коротко пропела труба, и в сопровождении стражи на площадь вышла ее величество королева таэрская. Никогда прежде Дин не видел ее так близко. Надо же, а она еще младше, чем он думал… Невысокая, хрупкая, со светлыми волосами, увенчанными узким золотым обручем, она выглядела лет на четырнадцать. Черт, знала бы эта девочка, что здесь творят от ее имени… Королева смотрела на собравшихся спокойными светлыми глазами и молчала.       Вскоре нарисовался и Гордон. Двое стражников за его спиной вели приговоренную ведьму. Видно было, что время, проведенное в монастырской тюрьме, для Джо прошло не особо приятно. Лицо охотницы было непривычно бледным, вокруг глаз залегли густые тени, запястья здорово стерты веревкой. Но ничего серьезного, кажется, не случилось. Она ведь призналась во всем сразу, ее толком не допрашивали… Отыскав глазами наемника, девушка чуть заметно улыбнулась, отчего измотанное лицо с заострившимися чертами вновь стало привлекательным.       Монотонно зазвучал голос верховного инквизитора. Джоанна Бет из Харвела обвинялась в ведьмовстве, наведении порчи на какой-то там городишко, сожительстве с дьяволом… Много в чем, наемник особо не вслушивался. Он осторожно осмотрелся: совсем рядом с ним отирались несколько инквизиторов. Ладно, плевать… Пора.       Он знал, что в толпе его шепота никто не услышит. Заклинание было коротким, латинские слова, которые Эш научил его произносить, легко срывались с губ. Пальцы откупоривали склянки под плащом почти без участия разума. Он столько раз проделывал все это в мыслях, что просто не мог ошибиться.       Жадная до зрелищ топа качнулась вперед, скрыв из виду привязанную к столбу Джо и держащего факел инквизитора, но Винчестеру и не нужно было его видеть, чтобы понять, что заклинание сработало. Истошный женский крик и панически отшатнувшиеся назад люди – достаточное подтверждение.       Кто-то бросился прочь, кто-то застыл в немом ужасе. Пользуясь начавшимся хаосом, Дин смог приблизиться к центру площади, теперь ему было видно.       На месте лорда Гордона стояло тошнотворного вида существо с длинными, заостренными клыками. На темной коже горели красным пустые, нечеловеческие глаза. Боковым зрением Дин уловил движение Сэма: охотник метнул кинжал мгновенно, почти без замаха. Зря он боялся промазать, трехгранный клинок вошел вампиру в грудь. Уже знакомо зашипела густая темная кровь… Какое-то время над площадью стояла полная тишина. А когда на месте инквизитора осталась лишь горка праха, заговорила королева. Девушка неожиданно властно вскинула узкую ладонь, привлекая внимание.       - Только что вы видели, на что способно зло. Тот, кого я считала своим сподвижником и другом, оказался предателем. Отныне место верховного инквизитора Таэра займет лорд Аластор, – она дождалась, пока инквизитор с постной морщинистой рожей приблизится к ней, ожидая распоряжений. – То, что произошло здесь, напоминает нам, как осторожны должны мы быть. И как необходимо искоренять всех тех, кто совершает преступления против Господа!       И то ли свет факела, переданного королеве, лег таким образом, то ли у Дина окончательно разыгралось воображение, но на мгновенье наемнику почудилось, что глаза Лилит Таэрской стали жемчужно-белыми, без зрачков… А потом она швырнула горящий факел на груду хвороста, сваленного у ног Джоанны.       Он видел, как рванулся вперед Сэм, и как двое стражников заломили ему руки. Видел, с каким непониманием смотрит привязанная к столбу Джо, как рыжие языки пламени охватывают промасленный хворост, быстро скрывая ее лицо…       Винчестер бросился вперед, разрывая оцепенение. Он не видел инквизиторов и стражников, на целой площади сейчас для него существовали только двое. Он не знал, что собирается делать без оружия, не думал о том, что не успеет даже добраться до столба... Что он уже опоздал, что огонь охватит тело девушки быстрее… Дин не мог и не хотел понимать, что ему не пробиться к окруженному и обездвиженному Сэму… В пекло такое понимание!       Сильная рука перехватила поперек груди, пытаясь остановить. Винчестер рванулся из крепкой хватки человека в одежде инквизитора, незажившая еще рана отозвалась оглушающей болью. Широкая ладонь запечатала рот, заставляя давиться рвущимся с губ именем. Короткий удар в висок выбил из-под ног брусчатку ненавистной площади.       Последнее, что наемник успел – услышать, как захлебывается криком Джоанна, и разглядеть искаженное лицо Сэма, которого уводит стража. Потом пришла темнота.