Thrice

Black dog running by my side, keeping time This heart of mine

      У Сэма всегда сотни причин бросить Дина, отправиться на охоту в одиночку или жить свободно, выкинув из головы знания обо всех сверхъестественных существах и воспоминания о погибших друзьях.       И тысячи поводов остаться.       Даже сейчас, когда Дин из-за печати Каина умирает и превращается в демона стараниями Кроули, Сэм чувствует, что он не может уйти.       Не после того, как Дин терпел его истерики из-за смерти Джессики, произошедшей по сценарию гибели матери.       Не после того, как он пугал брата своими видениями, одолевавшими его каждую ночь благодаря крови демона.       Не после того, как Дин продал душу за своего Сэмми и отправился на нескончаемые муки в ад.       Не после того, как он смирился с помощью Руби для убийства Лилит. Правда, в итоге — как и всегда — прав был Дин, и Руби оказала им медвежью услугу, вызвав Люцифера к жизни, но сам факт!..       Не после того, как им буквально вдвоём удалось остановить Апокалипсис без вмешательства ангелов, желавших лишь бездумного выполнения приказов и схватки Михаила и Люцифера в их истинных сосудах.       Не после того, как Кас всё-таки вытащил Сэма из клетки, забыв, к несчастью, его душу, и Дин нянчился с ним, понимая, что его равнодушие — не то, что он должен чувствовать на самом деле.       Не после одержимости Сэма, когда он, кроме буйства левиафанов, вынужден был терпеть вопли Люцифера в своей голове круглыми сутками.       Не после того, как он отказался искать Дина в чистилище, а потом простил брату дружбу с Бенни.       Не после того, как Дин перешёл все границы и оставил Сэма жить, когда он сам не был к этому готов и почти согласился уйти.       Не после стольких проведённых бок о бок лет, пролитых слёз, ссор и корявых извинений, потерь близких и родных, — можно было допустить что угодно, но не смерть брата.       Пусть они часто лгали друг другу, но это, по сути, каждый раз делалось, чтобы не беспокоить близкого человека. Пусть Дин всегда больше заботился о Сэме и нуждался в нём намного сильнее, скорее всего, ради себя — ну и что? Сэм со временем понял, что никто во всём мире не сможет поговорить с ним так же откровенно, как Дин, вникнуть во все его проблемы, прочувствовать всё не на словах, а воистину всей душой.       В мире у Сэма остался только Дин, а у Дина — лишь Сэм. Но Сэм понимал, что ему всегда хотелось чего-то большего. Брат и связывал ему руки, и одновременно позволял совершенно не подтверждённым опытом мыслям развиваться в его голове.       В их жизни было много эпизодов, которые могли трактоваться неоднозначно. Один из них Сэм запомнил слишком хорошо и часто прокручивал его в голове, когда в чём-то сомневался.       — Вот и всё, жгуты наложили, надо выбираться отсюда, — произносит Дин, как всегда, наигранно бодро, будто вурдалаки сжирают его сводного брата каждый день. — Встать можешь?       — Нет, голова кружится, — признаёт Сэм, хотя в другой ситуации его хватило бы на дежурное "порядок".       — Давай, я помогу, — вызывается Дин и медленно ставит его на ноги, перебросив его руку себе через плечо. Сэм не в состоянии сделать хотя бы один шаг, и Дину приходится волочить его, с чем он вполне справляется, ибо это уже далеко не в первый раз. Через порог Сэм, сжимая зубы, с непомерным усилием переставляет ноги, а Дин самоотверженно стучится об косяк, стараясь сделать так, чтобы его ничем не задело.       Когда многострадальное тело Сэма наконец-то в импале, оба Винчестера вздыхают с облегчением. Дин перетягивается и пытается уложить младшего брата поудобнее, их лица совсем близко, и Сэм думает, что он потерял слишком много крови, раз ему мерещится что-то странное в глазах старшего, а их дыхания ловят один рваный и сбившийся ритм. Дин на секунду отводит глаза и нарочито бодро заявляет:       — Вот, всё нормально, сейчас в больницу...       Волшебство момента потеряно, но Сэм, обрадовавшийся одному тому, что даже один короткий миг всё-таки был на самом деле, засыпает под рёв мотора импалы — или просто проваливается в беспамятство, чтобы не чувствовать слабость после несостоявшегося пира вурдалаков.       Может быть, не всё потеряно, может быть, есть хоть какой-то призрачный шанс...       И сейчас Сэм вспоминает этот момент. Только из-за него он обязан не бросать Дина и продолжать с ним ссоры до бесконечности.       И поэтому ему очень странно слышать какую-то невнятную реплику Кроули...       — Наверное, мне стоило сначала спросить у тебя, — Сэм возвращается в реальность из своих пространных раздумий и непонятливо смотрит на Короля Ада, который никак не разъясняет свою фразу. Винчестеру приходится нарушить молчание:       — О чём спросить?       — О Дине, конечно, — сдвигает брови Кроули. — Всё-таки отношения у вас в последнее время...       — Какие отношения, Кроули? Ты думал, что я не захочу видеть его демоном? — поражается Сэм. — Он же мой брат! Как ты мог такое подумать?       — Ты говорил, что с тебя хватит сверхъестественной дребедени, что не стоило возвращать тебя и сажать в тебя ангела, бу-бу-бу, Лосяра! Мне казалось, что вы с ним устали друг от друга и от ваших бесконечных ссор, нет? — его взгляд слишком странный...       — Кроули, неужели ты, едва избавившись от нотаций Дина, мгновенно влил в себя всю донорскую кровь из холодильника? — презрительно догадывается Винчестер.       — Это сейчас не важно. У вас нездоровые отношения, а с Дином-демоном они здоровее не станут. Наверное, зря вы сорвали тогда Апокалипсис...       — Я никогда не смогу убить Дина, что бы он ни сделал! — продолжает возмущаться неадекватным фразам собеседника Сэм.       — А если он захочет тебя убить? — не унимается явно переборщивший с донорской — что странно! — кровью Кроули.       — Дин? Меня? — усмехается Винчестер. — Будто ты не знаешь, как он меня любит...       — Знаю-знаю... — вклинивается Король Ада вполне миролюбиво и многозначительно.       — Он скорее убьёт себя, чем меня! Когда он уже очнётся?       — Бла-бла-бла... — зевает Кроули. — Как же вы меня достали, действительно, старики-супруги...       — Скорее уж ты старик по сравнению с нами, — закатывает глаза Сэм. — И мы братья, а не супруги.       — Иногда я не вижу никакой разницы, — язвительно бросает Король Ада. Сэм, не слушая его чересчур воодушевлённое и эмоциональное ворчание, идёт в комнату, где Дин лежит на кровати с видом мало что не трупа. Он слишком бледный, но всё равно невероятно красивый и мужественный. Слова Кроули несколько раз прогоняются в сознании охотника, прежде чем до него доходит их смысл.       Наверное, он всё-таки был в чём-то прав.       Причина, по которой Сэм хотел избавиться от Дина и всё же остаться рядом с ним, до смешного проста. Может быть, его бесила чрезмерная опека старшего брата и его зависимость от своего Сэмми.       Или его откровенно пугали те самые двусмысленные ситуации, в которые они часто попадали, стараясь держать дистанцию и всё же иногда ей пренебрегая.       — Что, теперь, чтобы пялиться на него, появился благовидный предлог? — раздаётся за спиной до сих пор человеческий и ехидный голос Кроули.       — Заткнись, — не оглядываясь, сквозь зубы цедит Сэм. Он потом спросит, откуда Король Ада всё разузнал (не может же это быть заметно невооружённым глазом!), закинет подальше человеческую кровь и постарается поставить новый список условий для неугомонного демона, чтобы он тоже не переходил никаких границ дозволенного.       Глядя на Дина, Сэм думает, что границ между ними, когда он очнётся, должно стать гораздо меньше. В любом случае, можно будет сослаться на то, что Дин теперь демон, и вообще, это всё бредовые выдумки Кроули, слегка перебравшего, — ему всё равно никто не поверит.