Почему Он попросил Робина спрятать от меня фотографию и что на ней было?
Кто та девушка на снимке, с которой они так искренне смеялись?
Где Он был все это время и как искал связь?
Открыл ли мой подарок?
Каждый день звонил проверять, как у меня дела?
Что рассказал Максу?
Это и многое другое в рубрике «Хотел спросить, но забыл». Записать что ли?
Звонил получить ответы, а в итоге чуть ли не скандал вышел. Все равно, когда Он говорил «заботливый мальчик, все понимает» — съязвил, потому что на деле я продемонстрировал обратное. Только под конец исправился… Хозяин все равно вряд ли в целом остался доволен мной и этим разговором. Судя по последней фразе про съемную квартиру, поехать к Робину было преступлением со всеми отягчающими, за которое разве только смертная казнь и полагается. Если учесть, как печально закончилась история с Кайлом, помимо всего, я еще и сильно обидел своего уставшего Господина.
Конечно, ты бы предупредил меня о Софи. Я знаю, что винишь себя за тот случай и очень сильно переживаешь. Ни за что бы не допустил второго раза… Я должен был это сказать.
Наказал — вот и правильно. Жаль только слишком мягко. Я заслужил куда больше за весь этот кошмар. Вряд ли Он теперь сможет спокойно заснуть — ревность не даст. Еще будет думать, будто я в Нем сомневаюсь. Катастрофа.
Мне страшно хотелось написать Ему огромное письмо с извинениями, опровержениями, скорее всего, не обошлось бы и без оправданий, но… Это никому не нужно. Что слова, когда поступки доказывают обратное?
Все-таки нет наказания хуже, чем оставленное один на один с человеком чувство вины. Хотелось поскорее избавиться от этого горького послевкусия нашего терпкого разговора — встать и пойти немного развеяться, чтобы поскорее забыть всё и немного сгладить оставшиеся режущие края воспоминаний. Но вместо этого Он заставил меня снова и снова переживать эмоции, от которых хотелось бежать.
Шон, прости меня. Пожалуйста, прости.
Я телепатировал это чуть ли не все полчаса, прерываясь на редкие рассуждения, которые приводили к тупику — под названием «саб, который облажался» —, но ни к чему хорошему.
Компьютер так и не закрыл, потому что руки были убраны за спину. С того момента, как Он сбросил, я не смел нарушить позицию.
Оставалось всего две минуты до возможности встать и присоединиться к Робину в студии, как вдруг Господин снова появился в сети, заставив меня настороженно нахмуриться. Непроизвольно закусываю губу, внутри снова ругая себя за то, что Он из-за меня не спит.
«Не торопись вставать. Я думаю, что еще час не будет лишним».
Расцепляю руки, чтобы подтвердить полученный приказ и снова попросить прощения.
Через секунды я услышал робкий стук в дверь.
— Да, Роб, заходи! — тихо хлопает дверью.
— Я на секунду буквально. Ребята попросили принести воды. Если хочешь присоединиться — сейчас лучшее время, мы как раз сделали перерыв.
— Спасибо, но я — вот… — если бы мог, всплеснул бы руками, но вместо этого пожимаю затекшими плечами.
— Понятно, — с сожалением отозвался Роб. — Сильно поругались?
Достает четыре стеклянных стакана — под виски — из небольшого шкафа и собирается поочередно наполнить их фильтрованной водой.
— Ну, не сказать что совсем серьезно… В смысле, могло быть и хуже.
— Расскажешь, из-за чего? Может, смогу что-то посоветовать. Если хочешь, конечно.
— Ему очень не понравилось то, что я позвонил от тебя.
И «очень не понравилось» — это мягко сказано, правильнее будет «разозлило», «взбесило», но не хочу бросаться резкими словами при Робине.
— В смысле? Так ты не спросил у него разрешения?! Блин, как нехорошо получилось. Я не хочу ругаться с Шоном. Надо будет позвонить и объяснить все, надеюсь, он услышит меня и правильно поймет. Когда можно?
— У Него сейчас ночь.
— Хорошо, понял, — он нахмурился, видимо, уже начиная обдумывать, что будет говорить Шону.
Робин сделал короткий вдох ртом, собираясь что-то еще мне сказать, но передумал.
— Так, я сейчас закончу, и тогда еще с тобой поговорю.
Через полчаса все засобирались — за стеной были слышны веселые голоса, не умолкавшие в благодарных разговорах еще с четверть часа. Потом прощальные речи закончились, и на дом опустилась тишина.
— Ты как? — спрашивает с порога.
— Без обид, но моим коленям не по душе пришлась твоя плитка.
— Даже в джинсах? Ну, не настолько она плохая, не наговаривай на нее, — поддержав шутливую манеру, ответил Робин.
— Можно попросить воды, пожалуйста?
— Конечно, сейчас поставлю себе кофе, а потом напою и тебя.
— Спасибо.
— Я хочу, чтобы ты понял одну вещь, — Роб говорил громче из-за того, что повернулся спиной. — Как бы грустно это ни звучало, но нельзя нам с тобой общаться без разрешения твоего Дома. Да, знаю, есть Верхние, которые нормально к этому относятся, но твой не из таких, Аарон.
Еще громче, чтобы перекрыть шум кофемашины.
— В, так скажем, коммуне, к которой мы принадлежим, есть определенные правила. Их нужно уважать, если не хочешь испортить со всеми отношения. А я не хочу. Ровно так же, как не хочу тебе проблем. Понимаешь?
— Да, Роб.
Ставит передо мной стакан с водой, наполненный на четверть, не больше. Хм, не очень-то щедро — это на Робина совсем не похоже.
Садится напротив с «дымящейся» чашкой, облокачивается на спинку и делает свой первый глоток.
— Вот и молодец, — отпивает еще немного, он никуда не торопится.
Делаю глубокий вдох, гипнотизируя взглядом стакан, обещающий два спасительных глотка. В горле стало будто еще суше.
Придется ждать, пока допьет Дом. Наверное, Робин хотел наглядно показать то, что объяснял на словах. Надо помнить (а лучше понять) — мы находимся внутри Темы, где абсолютно каждый чих контролируется Верхними. Здесь саб не в праве устанавливать правила.
Если бы мы познакомились при других обстоятельствах, вероятно, могли бы стать друзьями, но в имеющихся рамках Робин — чужой Дом, и между нами бесконечная стена, строго определенная мужчиной, которому я всецело принадлежу.
Роб неторопливо поднялся и переставил свой стул, чтобы сесть поближе. Берет в руки стакан, аккуратно подносит к моим губам. Я быстро осушил предложенное, облизнулся и поблагодарил довольно смотрящего Робина.
— Ты очень красивый, — тихо произносит, будто боясь спугнуть атмосферу момента.
Закончив внимательным жадным взглядом исследовать каждый пиксель моего лица, уже, кажется, привычно грустно улыбается. Я много раз видел эти печально расползающиеся уголки губ за то время, что пробыл у него.
— Тебе еще долго стоять? — смотрю на экран.
— Десять минут.
— Кушать хочешь?
— Не отказался бы.
— Тогда я должен тебя накормить. Напомни, что можно?
Как-то смутил меня выбор слов, поэтому я просто не мог не получить подтверждение своему чутью.
— Должен?
— Ну, да. Шон написал мне по почте, сказал, сколько воды я могу тебе предложить и ещё просил обязательно покормить. Тебе же, вроде, надо по диете кушать с определенной частотой, верно?
— В идеале, конечно, да — часто и небольшими порциями. Но сейчас все не так строго, вроде как ремиссия, поэтому я позволяю себе питаться три раза в день и между тем баловаться легкими снэками. И, это, Роб, мне нельзя полуфабрикаты.
— Я помню. Винни вчера забежала, приготовила рататуй, как в мультике — такая вкуснятина! Овощи же можно запечённые?
— Да, супер.
— И суп ещё есть овощной. Она пытается заставить меня правильно питаться. Так что ты очень удачно заскочил.
По маленькой кухне быстро распространился сказочный аромат из отработавшей микроволновки. Себе Робин разогревать не стал, а мои два блюда поставил на стол.
Во рту набрались слюнки от дразнящего запаха. М-м, еще пять минут.
— Ты чего опять скис?
— Он очень злится, — удручающе сожалел я. — Можешь показать тот e-mail? Пожалуйста, мне интересно, какие слова Он использовал.
— Нет, не могу, Аарон, прости.
— Понял.
Робин сел обратно и продолжил любоваться, пока я стоял, не отрывая взгляда от ноутбука, наблюдая за течением секунд. Затекшая спина болит, шея туда же, колени вообще без комментариев… Кажется, я в начале жалел, что нестрого меня наказали? Забираю свои слова обратно. Полчаса еще ладно, но еще целый сверху — ох, это тяжело. Особенно по нашим меркам, Он знает — я на все готов променять нудное стояние. За которое, между прочим, накопилось приличное количество чувства обдуманной вины, обещающее порционно подпорчивать настроение.
— М-м… — заваливаюсь на бок и сгорбливаю спину, которая была натянута струной так долго. Твою то мать, как же, блять, хорошо! А-ах…
Сажусь, затем медленно вытягиваю ноги, морщась и кряхтя, будто дедушка с артритом. Это не на ковре стоять и даже не на дереве. О-ох, я наконец-то разогнулся.
Робин забавно улыбался, пытаясь сдержать смех.
— Сядь ко мне спиной.
Приподнимаюсь на руках, переползая ближе к нему.
— О-о… Роб, боже, ты волшебник, — проворковал я, когда он принялся массажировать шею и плечи. — М, спасибо.
Закрываю глаза, опускаю голову, наслаждаясь умелыми руками.
— Теперь садись за стол. Приятного аппетита.
— Спасибо, Роб, я даже не знаю, как мне тебя отблагодарить и вместе с тем извиниться за то, что снова поставил в неловкую ситуацию.
— Да ладно, забей. Я был очень рад тебя видеть. С Шоном по телефону объяснюсь, не парься. Единственное что, мне придется поправить свои прощальные слова на этот раз: «Буду рад, если заглянешь ко мне, получив разрешение от Шона».
***
К Максу я вернулся в районе восьми часов. Второй раз в эту дверь заходить было уже намного легче. Черт! Шон же просил… Что ж, лучше поздно, чем никогда. Наверняка уже успел написать Максу и узнать о невыполненном приказе. Почему я вечно забываю о том, что Он не только от меня может узнать обо всем?
В любом случае, здесь остался последний день. Завтра уже, надеюсь, Хозяин сможет договориться и прислать следующий адрес. Он говорил, хуже Макса уже никого не будет, а это даёт плюс сто к спокойствию и пятьдесят к настроению.
Прошел в зал, почтительно поздоровался и по тёмному взгляду почувствовал неладное.
— Сюда, — указывает пальцем на то же место, что и вчера.
С каждым шагом уверенность в подвохе только усиливалось. Какие же у него страшные блестящие глаза.
— Эй! — бьет по бедру. — Тебя не смущает то, что я сижу?!
Опускаюсь на колени, по пути теряя половину имевшейся смелости. Его взгляд с этого ракурса кажется еще ужаснее.
— Ничего мне рассказать не хочешь?
— Нет, сэр.
— Жаль, тебе же хуже. Мне тут одна птичка нашептала…
Вот здесь глаза меня и выдали. Какого, спрашивается, черта? Инстинкт самосохранения — ау?!
— Значит, обманул меня, да?
У меня похолодели руки, и я понял, что значит выражение «сердце в пятки ушло». Он уничтожал своей аурой, безбожно давившей на и без того испуганного меня. Это абсолютно точно не тот страх, который хочется испытывать перед Домом. Тут не то что исключаются намеки на эрекцию, тут член скорее в обратную сторону загнется.
Причем, вроде бы, Макс ничего такого не делает, но его просто видеть надо — на маньяка похож, который вот-вот сорвется. В зрачках чистый садизм, он, по ходу, и отдает таким блеском.
Пощечина — слишком долго не отвечал.
— Красный, — я чувствовал, как накатывают слезы, но ни за что не мог позволить себе показать слабость перед чужим человеком. Не то чтобы в придачу выдать дорожки пораженных капель.
Вместо униженного, разрушенного взгляда я посмотрел на него с презрением и выплюнул слово, будто ответный удар кулака.
То, что позволено Шону, больше никому не позволено.
До встречи с Ним я не плакал. Никогда не забуду свои первые слезы — свой первый глоток свободы.
Сколько себя помню: я всегда решал кучу проблем и разгребал
столько всякого дерьма…
Так уж получилось, что на скромный женский коллектив, состоящий из мамы и сестры, мужчина приходился только один — я. Кому, как не ему, быть сильным? Кому еще защищать свою семью?
От моих толстовок никогда не отстираются их слезы, они до сих пор страдают, спрятанные в тканевых волокнах.
Я гладил каждую по голове, уверенно нашептывал «все будет хорошо, не плачь, у тебя есть я, у нас есть «мы». А самого в этот момент внутри разъедало: каждый их всхлип каплей кислоты прожигал сердце, и мне хотелось кричать. Громко, раздирая горло… В попытке высвободить хотя бы жалкую часть зарытых глубоко внутри чувств и спрятанной за семью замками боли. Но я не мог себе позволить своими слезами потушить их надежду и веру в меня.
Так долго глушил в себе человечность, изо всех сил стараясь оставить лишь рациональную часть — единственную, способную найти возможность выжить. Сначала убежать от отца, потом пытаться просуществовать на две ничтожные зарплаты, уберегая Грейс от отчаянных попыток тоже как-то помочь… Нескончаемые кредиты, вечная работа «кем возьмут», неудачный год для моего поступления в колледж (то есть снова заём).
Это был пик, который, по законам цикличности, спустя время пошел на спад. Наконец, можно было нормально вздохнуть: будто петля, туго затянутая на шее, вдруг ослабилась. Жизнь более-менее выровнялась, мы приспособились, отдали бо́льшую часть кредитов и, после развода, смогли еще получать алименты на Грейс.
У меня появилось время на друзей, нормальную учебу, отдых, хобби — все то, чем обладало большинство подростков. Я пытался наверстать упущенное, обманывал себя, притворялся счастливым… Будто ничего не было. Но призраки прошлого не прекращали преследовать. Они стояли прямо за спиной и, казалось, любой прохожий может их увидеть. Ты как будто у всех на ладони, с душой наизнанку, такой уязвимый и жалкий, хотя стараешься казаться совсем другим. Прячешь все шрамы, а они, как назло, снова нагло выступают поверх одежды, не давая тебе никак отделаться от них.
Воспоминания старательно выбеливались мной до тех пор, пока каждое не оставило от себя лишь пару тусклых мазков. Именно о них я сейчас так рвано рассказываю. Сохранились какие-то ключевые звенья, дающие краткое представление о том, кем я являюсь.
Так, к чему это все было? А, вот, первые слезы, точно.
Сначала они были непроизвольными, от напряжения и боли, но потом… Когда теплая ладонь вытерла их за меня, разделила их со мной, я понял, что мне нечего стыдиться, что с Ним
я могу быть слабым.
…потом они были осознанными. И в тот момент я не мог сосчитать причин, по которым безостановочно плакал. Но это не было важным. Казалось, будто все дерьмо сейчас выходит наружу, и я наконец-то освобождаюсь. Словно перерождаясь.
— Бракованная игрушка — сломалась так быстро.
Не стал реагировать на это. Молча вышел, как будто ничего не произошло.
***
Я проворочался до двенадцати ночи, так и не сомкнув глаз. Внутри зудело беспокойство, не отпуская из реальности в сладкую негу. Хотя, даже если бы мне удалось заснуть, все равно бы, наверняка, просыпался из-за кошмаров.
Было решено открыть ноутбук и разгрести почту. Может, смогу отвлечься работой, потому что других вариантов все равно не вижу.
Он онлайн (ну да, а что еще я мог проверить первым делом?). Следуя простым расчетам, у Него сейчас день и вряд ли свободный. Ладно, попытка не пытка.
«Сэр, Вы можете сейчас поговорить со мной?»
«Что-то случилось?»
«Мне просто хреново, и я не могу заснуть».
Принимаю входящий, встречая запыхавшегося Господина, который даже не стал садиться, а просто оперся двумя руками о стол.
— Аарон, у меня есть максимум минут двадцать, — озадаченно сверяется с наручными часами. — Сможешь коротко рассказать?
— Да, у меня опять кошмары, — это самое ёмкое объяснение для Него, сразу дающее понимание происходящего, не важно, что на самом деле никаких дурных снов еще не было. — Макс влепил пощечину, и меня что-то накрыло.
— Возьми наушники, перезвони с телефона и включай воображение.
Его приказы ровным, твердым тоном, как ни странно, уже успокаивали. Я тут же все выполнил. Разве что, на счет последнего не совсем уверен.
— Сделай погромче, отложи телефон и закрой глаза.
— Да, сэр.
— А сейчас дай мне почувствовать твою шею. Нет, не так, нежнее, касайся только кончиками пальцев.
На секунду я даже поверил в то, что Он рядом, ведь в комнате был выключен свет, а камера телефона смотрела в потолок. Ему оставалось только угадывать, но никаких шансов видеть.
— Теперь спустись ниже, к ключицам. Хочу, чтобы было щекотно и у тебя пошли мурашки. Да, именно здесь, молодец. Опиши одним словом то, что чувствуешь.
— Приятно.
— Поблагодари меня.
— Спасибо, сэр.
— Хороший мальчик, я разрешаю тебе потереться щекой о тыльную сторону моей ладони, — фиксирую руку в одном положении. — Ну же, получи свою награду.
Я прильнул к руке, обманывая тактильные чувства и подделывая воображением образ большой, сильной кисти Господина. Ластился, прижимаясь снова и снова, в попытках насладиться этой подделкой.
— Достаточно.
— Спасибо, сэр.
— Уже очень поздно, малыш, надо спать, — мягко надавил Он, будто мама, дочитав ребенку последнюю страницу сказки.
— Знаю, сэр, но у меня не получается.
— А знаешь, что случится, если ты все же постараешься и выполнишь мой приказ?
— Поощрение, сэр?
— Завтра утром, когда проснешься, у порога тебя будет ждать небольшой подарок от меня.
— Правда? — я взял телефон, чтобы посмотреть на Его лицо.
Или это тоже всего лишь часть игры-симулятора?
— Да, я отправил его еще четыре дня назад, — улыбнулся моему удивлению. — Для того, чтобы получить его, тебе всего лишь нужно заснуть вместе со мной. Давай, вытаскивай наушники, переворачивайся на живот, как ты любишь… Я буду рядом.
— Вы не отключитесь?
— Конечно нет, а как иначе я узнаю, разрешить ли тебе завтра открыть мою посылку?
Внутри было так много тепла и благодарности, что они переросли в «Я люблю Вас, сэр».
— Я тоже, Аарон. Крепких снов. И не забудь поставить меня на зарядку.
— Не забуду, сэр. Спасибо, черт, Вы…
— Знаю, я все знаю, — вполголоса успокаивает, показывая, что мне не надо больше ничего говорить.
— Мистер Рэдд? — в дверь постучали, но Он никак не отреагировал, продолжая смотреть в экран.
— Я слежу за вами, молодой человек, — шутливо сощуривается, не давая мне шансов не улыбнуться в ответ.
