Love me till it hurts

Мы не разговаривали два дня. Не то чтобы Он игнорировал меня, тут совсем наоборот — я избегал любого контакта. Во-первых, было жутко стыдно, во-вторых, не знал, как себя вести и что говорить. Встреча с Его семьей сильно повлияла на мое состояние — стало хуже. Я чувствовал себя еще бо́льшим предателем, зная, как много раз в жизни Шону в лицо выливали грязь и что действительно открыт и искренен Он ни с кем никогда не был. При этом мне позволил узнать себя ближе, чем кому-либо. Абсолютно точно. Все привычки, странности, повадки — были изучены почти досконально. Меня подпустили так близко, а я не оправдал Его доверия. Более того, я чувствовал, что Его когда-то предали (скорее даже и не раз). Что-то нехорошее случилось с одним из сабов, хотя наверняка не знаю. Когда разговор только зашел о контракте, я спросил «а зачем он нужен?», потому что не понимал, в чем проблема договориться устно ну или более простым способом, нежели составление документа. Как и всегда, только дело доходило до чего-то личного, Он закрывался сарказмом, шуткой или грубостью. И на тот свой вопрос я получил в ответ довольно странный пример. Это было что-то вроде: «Ну, смотри, например мы с тобой устно договариваемся, проводим сессии исключительно по вербальным договоренностям, становимся близки, привыкаем друг к другу и все вроде бы лучше некуда, а потом ты в один из дней идешь снимаешь побои, а меня потом судят за насилие и причинение физического вреда здоровью, а ты получаешь денежную компенсацию. Так что подписанный и заверенный документ необходим мне как гарантия.» Но в общем и целом, моя вина лишь в том, что я готов на все, только бы остаться. Не знаю, почему последнее время это так сильно стало волновать меня. Ну да, еще косяк: надо было поговорить с Ним об этом. Обязательно поговорить, но все обстоятельства сложились так неудачно! Как и всегда в общем… Я очень тихо заходил домой с работы и закрывался у себя в комнате, зная, что ко мне точно никто не зайдет. А дабы не встретиться с Ним в коридоре или не пересечься на кухне, я кушал по пути домой и в своем портфеле всегда проносил бутылку воды, чтобы не ходить за ней всё в ту же кухню. Провалился я на третий день, когда попал под сильный дождь, возвращаясь с работы. У меня с собой как назло была куча важных документов, поэтому я снял куртку и завернул в нее свой рюкзак. Я то высохну, а вот бумаги с печатями — нет. Мотаться потом восстанавливать все подписи? Не-е, лучше уж замерзнуть и промокнуть до нитки. Тихо открываю входную дверь, захожу, прислушиваюсь. Черт, Он дома — из спальни доносится клацанье клавиш. Первым делом разворачиваю куртку и удостоверяюсь в том, что мой портфель не промок. Хорошо, одной бедой меньше. Теперь надо как-то прошмыгнуть в ванную. Хочу под горячий душ… или даже наберу и понежусь в ванной. Стискиваю зубы, чтобы не было слышно, как они стучат. Врасплох застал внезапный приступ кашля, который я изо всех сил пытался сдержать: на глазах аж выступили слезы. Но все равно не вышло! Как только я откашлялся, закрылась крышка ноутбука и послышались шаги. Бежать некуда, да и бессмысленно, я сделал шаг назад и против воли ссутулил плечи. — Господи, Аарон! Я тут с ума сошел! Было штормовое предупреждение, а ты на звонки не отвечаешь! Почему мне не позвонил? Я бы приехал забрал! Нет ничего страшнее этого ледяного струящегося голоса, который застывает прямо напротив тебя острыми шипами. — Я не хотел Вас беспокоить, сэр. К тому же дождь был не таким сильным, это ближе к дому, я, когда от остановки шел… Апчхи! — Снимай всю одежду, быстро. Брось на пол, я потом уберу. Жду тебя в ванной. Вот как знал просто, — последнее Он уже прошипел себе под нос. Я удивился, когда зашел и увидел, что ванна наполнена. Понятное дело, не за прошедшие пару минут — Он сделал это до, Он ждал меня. — Ну? Чего стоишь? Залезай, — одной рукой опирается о бортик. — Спасибо, сэр, — искренне благодарен, как и всегда, впрочем. Я просто мечтал о согревающей теплой воде! Делаю два неуверенных шага, закидываю ногу и чувствую неприятное покалывание из-за контраста горячей воды и низкой температуры тела. — Ай! — мне-таки влепили подзатыльник. Ударил, конечно, не сильно, но свое негодование и раздражение передал в полном объеме. — Вот слов у меня просто нет! — Сэр, простите. Мобильник сел по дороге, — медленно опускаюсь в воду. Черт, как же хорошо, тепло… Подтягиваю ноги к груди и кладу на них голову. — А до? — Я об этом не подумал, сэр. В смысле Вам позвонить. — Голова тебе зачем? Ты утром не видел разве? — Я не просматриваю новости по утрам, как Вы, сэр. И не слушаю прогнозы погоды. — Значит, впредь будешь, — Он опустился на одно колено и оказался со мной почти на одном уровне. — Недоразумение мое, — рукой обхватывает голову и притягивает ближе, чтобы поцеловать в висок. Меня жутко смутила Его забота, и было неловко принимать ее. — Сэр, Вы не могли бы… выйти… Пожалуйста? — тихо попросил я, слегка отвернувшись, только бы не столкнуться с Ним взглядом. — Стесняешься? — усмехнулся Господин, чем сделал еще хуже. — Щеки-то вон какие красные! Я тебя настолько смущаю, серьезно? С каких пор? — краем глаза я увидел, как Он широко и добродушно улыбнулся. Видимо, такое мое состояние Его растрогало. А осознание того, что все под контролем и я жив-здоров-каюсь, успокоило. Берет шампунь, открывает крышку: Хозяину нравится за мной ухаживать. Когда я только к Нему переехал, первые недели две точно каждый вечер заканчивался именно так. Он долго и бережно водил мягкой губкой по моему телу, а я, наслаждаясь, засматривался на Его лицо. Это были настолько нежные, интимные моменты, так бережно, осторожно, заботливо… А когда поднимал на меня взгляд исподлобья и улыбался краешком губ — дрожь по телу проходила. — Пожалуйста, сэр, можно попросить Вас выйти? — повторяю более жалостливо. — Просто потому что ты так хочешь? — Я Вас прошу, — сдавленно хриплю — в горле стоит ком. — Пожалуйста. Очень прошу. Лбом утыкаюсь в колени, в бестолковой попытке спрятаться от Него. — Эй, ну ты чего? — хочет дотронуться, но я уклонюсь от Его руки. — Посмотри на меня. Такой мягкий и понимающий голос. Боже, да ты самое лучшее, что случалось со мной в жизни. А я только лажаю и делаю тебе больно… — Почему Вы на меня не злитесь? — поднимаю глаза, наполненные слезами, нужно только моргнуть и… Не думал, что это может так сильно эмоционально надавить. — Иди ко мне. Почему ты плачешь? Что я такого успел сделать? — Его, видимо, продолжает умилять мое сумасшедшее смущение. Большим пальцем стирает скатывающиеся слезинки. — Вы так хорошо ко мне относитесь, хотя я этого не заслуживаю. Даете мне ласку, хотя должны задать трепки. Хорошей такой трепки. — Должен? И злиться должен? Разве что только на себя. Бессмысленно обвинять материал в том, что ты не смог из него сделать желаемой фигуры. Я утрирую, конечно же, но надеюсь, что смысл ясен. — У Вас невероятные руки. Потрясающие, любимые… Это материал низкокачественный. — Куда подевался мой любимый дерзкий и самоуверенный мальчишка с завышенным чувством собственной важности? — Вы даже не представляете, насколько сильно меня пристыдили тогда, сэр. Все, что Вы перечислили, быстро уступило место чувству вины. — В таком случае это не так уж плохо. Именно так ты и должен себя чувствовать. Не думал, правда, что прям настолько себя закопаешь… Но это все не оправдывает невыполнения моего приказа. — Что я должен был сделать, сэр? — Перенести все обратно из гаража. Твою-то мать! Черт! Черт! Черт! Как я мог забыть?! Только этого еще не хватало… — Сэр, я боялся даже зайти к Вам. Думал, что не хотите разговаривать со мной. И вообще видеть. — Это я не хочу с тобой разговаривать?! То есть я почти трое суток тебя шарахаюсь и избегаю, а при попытке поговорить прошу выйти за дверь, да? Нет, дружок, не надо на меня перекидывать. Я не запрещал тебе заходить ко мне, ровно так же как не запрещал разговаривать со мной. И, раз уж на то пошло, спать у себя тоже не говорил, что нельзя. Собирается выдавить шампунь мне на голову, но я снова отпрянул. — Ты меня вынуждаешь грубо с тобой разговаривать и обращаться. Поверь, я этого не хочу. — Да почему Вы остаетесь ко мне добры, хотя я веду себя так по-скотски? Сэр. — Н-у-у, для меня подписанный договор что-то значит и обязывает к определенным действиям. В соответствии с ним, я всегда буду о тебе заботиться и отвечать за здоровье. Не помню, чтобы там был пункт: «Если Дом пребывает в малоприятных эмоциональных состояниях, то прекращает все вышеизложенные обязательства». А ты? — Нет, сэр. Такого точно не было. — Так в чем тогда проблема? — Во мне, сэр. — Я хочу тебя помыть и не понимаю, какого черта ты не даешь мне этого сделать. Это еще больше надавит на твое чувство вины? Вот это меня вообще не волнует. Хватает за волосы и резко дергает на себя. Чтобы не нахлебаться воды, расцепляю руки и успеваю ухватиться за бортик. — Так больше нравится? — Ау! Нет, сэр. Совсем не нравится. Пожалуйста, пустите! Не думал, что мою просьбу сразу выполнят. — Ты уж определись. Добрый — плохо, грубый — не нравится. Я прям в растерянности, — сарказмометр зашкаливает. Ничего не отвечаю, лишь закусываю губу. — Вот выдрать бы тебя. Но из принципа сдержусь, потому что именно этого ты от меня и ждешь, специально напрашиваешься. Да и потом, я уже определился с наказанием и не хочу своим минутным гневом портить более интересную задумку. — А когда оно будет, сэр? — Ну, насколько я понял, с семьей ты разобрался, так что как только поправишься. — Откуда Вы знаете, сэр?! — Кажется я не раз говорил, что ты очень громкий. Слышал, как разговаривал с сестрой на крыльце. Она в порядке? — Завтра выписывается, сэр. — Теперь все точно хорошо? — Да, сэр. — Не понимаю, как при таком обилии всяких соцсетей ты умудряешься терять с ней контакт. — Можно я не буду говорить об этом, сэр? — Конечно, твое право. Но мне необходимо знать, можешь ли ты гарантировать, что подобного состояния у тебя больше не будет. — Да, могу, сэр. Больше никаких контактов с отцом. Грейс переехала в общежитие, я материально ей буду помогать. Она тоже не горит желанием с ним видеться. Только при условии, что он согласится на лечение в клинике, а это вряд ли. Господин довольно кивнул и начал вспенивать шампунь, приятно массируя голову. Ох, просто волшебно. — Подождите, в смысле «как только поправишься»? Сэр, я не думаю, что заболел, это всего лишь дождь, — опомнился я, когда Он начал смывать шампунь. — Посмотрим. Я, конечно, тоже хочу верить, что ты в полном порядке, но не думаю, что прогулки в плюс пять в одной футболке под дождем способствуют укреплению здоровья. Кстати, ты голоден? — Да, сэр. — Пойду тогда поставлю чайник и закажу еды. А ты не торопись и наслаждайся. Я сам тебя позову. — Спасибо, сэр. Правда, большое спасибо за все. — Хочешь какую-нибудь вкусняшку? О, давай коробку из Магнолии закажем? Класс, продолжаем давить на мою совесть. От одной мысли об этих нереальных пирожных и кексах, которые выпекаются вручную на заказ, у меня во рту набрались слюнки. В прошлый раз я один стрескал всю коробку из шести капкейков, и все равно хотелось еще. Там не просто пальчики оближешь, там не заметишь и откусишь! Карамель как тянется, а хрустит застывшая глазурь, м-м-м… — О-о, сэр, это было бы чудесно! — Как думаешь, нам восьми на двоих хватит? — В любом случае не хватит, сэр, — Он понимающе улыбнулся. — Я тебя услышал, — после этих слов Хозяин вышел, оставив меня одного. Я выдохнул и расслабился, удивившись тому, что не заметил, как напряжен был в Его присутствии. Грубо говоря, я гадости о Нем всякие думаю, а Господин меня готов был ехать забирать, сам намыл, скоро накормит и еще одеялком укутает, когда спать будет укладывать — здорово просто. Я-то думал, что дерьмовее себя чувствовать уже не буду, так вот нет. Неожиданно Он вернулся, не прошло и пяти минут, чтобы молча положить мне одежду на корзину для грязного белья. Я сказал «спасибо», которое не получило никакой ответной реакции. Больше меня не беспокоили. Как и обещал, Хозяин дал много времени. Настолько много, что я успел выйти до того, как Господин сам позвал. В коридоре вкусно пахло едой, а из кухни доносился тихий скрежет приборов по тарелке. — Прости, я был очень голоден и не хотел тебя торопить, — объяснился Он, стоило мне войти. — Да ничего, сэр, приятного аппетита. — Спасибо, садись. Капкейки в пути, — озвучил Он, заметив мой взгляд, бегающий в их поисках. Итальянская кухня, ну слава богу! С удовольствием уплетаю лазанью и капрезе с тающей во рту моцареллой. Через полчаса нам привезли лакомства, с которыми мы вдвоем быстро разделались. Он пару раз пальцем снимал крем с моего носа и мило причмокивал, когда облизывал кончик фаланги. Я, в свою очередь, вытер с Его подбородка растаявший шоколад, на что получил искрящийся взгляд и широкую улыбку. Как же я обожаю такие моменты! — Так Вы простите меня, сэр? — виновато смотрю на Него, между бровей пролегает складка. — Я всегда Вам доверял и буду. В упор смотрю на Него, пытаясь показать, что это единственная фраза, в которой я уверен и единственное утверждение, в котором никогда не колебался. — Надеюсь, что теперь, прервав все контакты с отцом, ты перестанешь бояться меня так же, как его. — Не из-за этого все, сэр. Я стал бояться не Вас, а то, что можете сказать в подобном состоянии. Я уверен в том, что Вы, даже когда в гневе, контролируете себя полностью и ничего со мной плохого не сделаете… — Так, то есть твои вот эти провалы были не из-за личных проблем, а из-за того, что ты стал бояться от меня что-то услышать? — Получается так, сэр. Мне страшно думать о том, что Вы прогоняете меня, сэр. Стоит Вам разозлиться, я сразу пугаюсь именно того, что можете просто указать на дверь… И я готов все вытерпеть, только бы Вы остались довольны, только бы оставили у себя. — Хм, тогда у нас теперь совсем другая проблема. Я разберусь с этим. — С чем разберетесь, сэр? — С проблемой, — Он нахмурился и укорил меня взглядом вроде «ты что, дурак совсем, не понимаешь очевидного?». Ясно, лучше бы мне просто сейчас заткнуться и не забегать вперед. Не торопить Его. — Закончил? — кивает на тарелку. — Да, сэр. — Тогда пошли. На тумбочке меня ждал набор из разнообразных лекарств и стакан воды. Сажусь на край кровати и выпиваю все это добро. Теперь надо померить температуру, ибо термометр не просто так тут составлял компанию таблеткам. Он жестом приказал лечь, накрыл меня и сел рядом. От молчания мне стало неловко, а термометр, как будто назло, отказывался пищать. — Что ты мне говорил по поводу частых разговоров? — Сэр, да ладно, я тогда совсем… — Нет, я спрашиваю, что ты мне сказал? Вот прям дословно. Если не помнишь — я напомню. — Что мне… Мне… — ну, не самое хорошее слово я тогда ляпнул. — Ну? — вопросительно-возмущенно вскидывает брови. — Как там было? Надоело тратить на это время? Почему мы не можем делать это только тогда, когда надо? Так? Эй, я тебя спрашиваю! — Да, сэр, так, — нехотя подтвердил я. — Чего ты сразу глаза прячешь? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. И? Как мы в итоге поступили? Я тебе подарил привилегию самому регулировать. Но это было после чего? — таким противным тоном Он задает эти наводящие вопросы, как будто с идиотом разговаривает. Да, я все прекрасно помню! Но вслух признаваться во всем… — После того, как я Вам обещал, что точно справлюсь и смогу сам решать, сэр… — Так вот, теперь я у тебя забираю эту возможность: не оправдал моих надежд и не сдержал обещание. Понятно, почему я это делаю? — Да, сэр. Предельно. Вы, как всегда, правы. И будет честно поступить так. Мне нужно было с Вами все обсудить, а я этого не сделал. — Сколько? — спрашивает, указывая на наконец-то подавшее звук устройство. — Порядок, сэр, — отдаю Ему в руки. — Тогда вообще замечательно. Завтра после работы тебя будет ждать нечто любопытное. Такого наказания у тебя еще никогда не было и вряд ли когда-то еще будет. Готовься, — по моим глазам Он без труда прочитал страх. — Нет, не надо совсем загоняться, как ты любишь это делать. Я тебя даже касаться не собираюсь. Боли не будет, потому что ты ее хочешь и ждешь. Стоп. Он собирается наказать меня не касаясь? Не причиняя боли? Это как вообще?! Где-то в глубине души я даже не хочу этого знать.