***
Прежде чем лечь, я поставил будильник (в будни у меня всегда стоял автоматически на одно и то же время, чтобы не напрягаться и каждый вечер не устанавливать). Проснулся привычно — пока Он еще спал. Я только продрал глаза и сразу пошел в гараж, чтобы поднять последний стенд. Конечно же, не стал будить Господина и поставил его к стене, а все девайсы сложил рядом. Потом уже пошел в ванную. У меня осталось еще примерно полчаса до того, как Он проснется, но я все равно решил долго в душе не торчать. Завтрак еще сделать надо. Хм, чем бы порадовать? Когда я открыл холодильник, выбор резко сократился. Н-да, надо бы сходить в супермаркет. Хорошо хоть омлет есть из чего сделать. Закрытый, пожалуй, с ветчиной, тянучим сыром и помидорками. Да, вкуснятина получится, самому аж захотелось. Как раз накрываю Его завтрак крышкой, вместе с тем слышу хлопок двери из спальни. Пока Он в ванной, быстро перемещаю стенд обратно и в скоростном режиме заканчиваю наводить порядок. Успеваю до того, как слышу жужжание бритвы. Значит, есть еще минут пять-десять, и я успею себе тоже омлетик сделать. Даже не верится — идеальное утро, я все успел! Так хочется порадовать Господина, обожаю эти довольные сдержанные улыбки, которые делают Его лицо еще более прекрасным. Хорошо, что Он оставил свой планшет заряжаться на кухне, сразу захожу на сайт, с которым мне предстоит очень близко подружиться. Встаю в ту же позу, опираясь на ту же столешницу и жду появления Хозяина. — Доброе утро, сэр. — Вот это действительно доброе, — приятно слышать счастливые переливы в любимом голосе, внутри потеплело, как от согревающих солнечных лучиков. Становится сзади, хватается руками за столешницу и прижимается ко мне. Чувствую каждую мышцу, Его сердцебиение, тепло тела. Вчера Он был уже в костюме, когда облокачивался на меня — не то. Проводит носом по шее, наслаждаясь моим запахом, который властно вбирает в себя, прогоняя по дыхательным путям. Заканчивает путь на моей скуле, награждая трепетным поцелуем. — Очень хорошо, — хвалит абсолютно искренне, отстраняясь, но оставляя свою ладонь на моей покрытой мурашками спине. Спускается вниз, останавливаясь на копчике. — Даже лучше, чем я ожидал. — Спасибо, сэр, я старался. Что принести? — Разрешаю самому выбрать. — Спасибо. Вашу ладонь можно, сэр? Хочу чувствовать Его, а не какое-нибудь дерево или кожу. — Нет, ты должен что-нибудь принести. Ха, я знаю, чего хочу! Если повезет, смогу получить то, о чем мечтаю уже пятый день! — Никаких ограничений, сэр? — со скрытым под прозрачной тканью вызовом спросил я. Он слегка нахмурился, легко разглядев возможный подвох. — Все, что захочешь. Хм, почему не сделал оговорку? Тебе интересно, что я задумал, да? Как же дьявольски приятно чувствовать, что Господин не смог просчитать твой замысел. Он всегда на несколько шагов вперед, но не сейчас. Мне понадобилось время для того, чтобы найти то, что нужно: прямоугольная дощечка из мягкой резины, на одной из сторон которой дугой идет ручка, в которую нужно просунуть ладонь. Использовалась эта штука, чтобы «защитить» Его руку во время длительного спанкинга. После того, как ладонь начинала болеть от наносимых ей ударов, можно было надеть эту дощечку и продолжить. Правда, Он ее надел только раз: было неудобно, из-за того что у Господина рука больше, чем дощечка, и плюс ко всему натирало складку между большим и указательным пальцем. Спешу обратно на кухню, опускаюсь на колени перед Ним и протягиваю этого «спанкинг-помощника» Господину, дополнив момент наиграно-умоляющим взглядом. — Какой же ты засранец, — укоризненно протягивает. — Ни на секунду расслабиться нельзя! — Разве не за это Господин меня любит, сэр? — Не буду отказываться от своих слов: послушание и протест просто-таки невероятное сочетание. Конечно, ты не нарушил моего условия, но в любом случае приносить то, чем мне пользоваться будет неудобно — неуважительно. Завтра утром ремня за свою выходку получишь, тоже не расслабляйся, ага. — Конечно, сэр, простите, — мне вовсе не жаль, оно того стоит. Возвращаюсь в исходное положение, читаю прогноз, получая смазанные шлепки с достаточно большими паузами. Значит, как закончу, будет ждать нормальный спанкинг — замысел удался! Как только я закончил с «ночью», просит поставить стул в центр комнаты, чтобы было много места и ничего не мешало. С удовольствием исполняю указание, Он садится и коротким резким жестом приглашает меня. Что-то мне подсказывает, что мой мотив Господин все же понял: я хотел лечь к Нему на колени и почувствовать тепло, которое Он так не хочет мне давать. Как же хорошо от горячей кожи Хозяина, которая укутывает своим комфортом и заботой. Прикасаюсь ладонью к Его ноге, чувствую, как напрягаются мышцы, кайфово ощущать их под своими пальцами… Вот, ради чего я все это сделал. — Двадцать восемь, сэр? — я посчитал так же как и вчера — по погоде. Насмешливо фыркает в ответ. — Это даже на разогрев не потянет. Сегодня, по стечению обстоятельств, количество будет зависеть от моего настроения. А с ним я, к сожалению, еще не определился, но оно от ста начинается, это точно. Ох, я и напросился! Но Его руке тоже больно будет, вряд ли потянет прям сотню увесистых ударов. Тут я ошибся, правда, как оказалось. После первых пятидесяти Он попросил меня перевернуться, чтобы продолжить шлепать левой. Руки у кого-то две, а зад у меня один, ауч! И темп такой быстрый, напряженный. Еле успеваю дышать, но молчу. Вот, когда по обоим половинам сразу попадает, — прям жесть. Хотя, начало было именно таким, как мне хотелось. Понятное дело, закончится все совсем не так, как я желал и планировал. Снова останавливается, стоило мне мысленно вцепиться за второе «пятьдесят». — Сэр? — в надежде обращаюсь, пытаясь понять все ли это или мы еще не закончили. — Я думаю, урок усвоен, да? — Конечно, сэр. — Теперь осталось закрепить. — Да, сэр. Без лишней команды с Его стороны встаю и снова ложусь другой стороной обратно под правую руку. Эти шлепки будут ощутимо сильнее. Определенно самый долгий спанкинг на моей памяти! Я не думал, что от Его руки могу так больно получить. Всегда вполне себе терпимо было, а тут под конец уже еле сдерживал себя, чтобы не ерзать. Правда вот мое тихое мычание, через раз переходящее в рычание, прекратить не получалось; иногда всхлипы. Но Хозяин не делал замечания, поэтому я решил, что можно. — Сколько осталось? — наверное, Ему показалось, что я ушел в себя, или просто захотел услышать мой голос, по которому часто определяет общее состояние. — Двадцать, сэр. Он выдержал паузу, видимо, ожидая от меня чего-то. Ждешь, что начну упрашивать остановиться? Именно этого хочешь, чтобы не за что было похвалить? Нет уж, я все равно заставлю тебя собой гордиться. Ведь знаю, что будешь, хотя сейчас из принципа, конечно же, не скажешь, даже если это будет так. Обидно, на самом деле. Я действительно достойно держался, лежал спокойно и громко не кричал. А ты даже не похвалишь. Ведь не похвалишь же? — Вставай, — одной рукой помогаю себе подняться, другой небрежно вытираю слезы. — Спасибо, Господин. Он выполнил мое желание, дав первые семьдесят, а потом свое, добавив оставшиеся. Я правда благодарен за это и согласен с каждым полученным шлепком. Сам спровоцировал — за это получил. Но все равно больше всего меня обижало, когда Он делал вид, что не замечал моих стараний. Даже будучи злым, Хозяин все равно хвалил, если я стойко выдерживал Им задуманное. А сейчас — ничего. И Он соврет, если скажет, что не чувствовал, с какой силой все внутри меня разрывалось и бушевало, как тяжело далось ни разу не дернуться… — Будете слушать извинения, сэр? — Нет, я вижу их на твоем лице — так намного лучше. И как? Оно того стоило? Я не ответил. Закусил губу и уверенно покивал. Конечно же, Он понял, зачем я это сделал, более того, даже не стал одергивать, хотя я пару раз действительно сильно впивался ногтями в Его ногу, не получив разрешения даже к ней прикоснуться. Он развернулся и направился к барной стойке. А вот мне как-то совсем не хочется садиться. На автомате мозг напоминает о неудачном утре, отчего я немного поежился, и лицо сковало малоприятной эмоцией. Осторожно сажусь на стул — холодный, на долю секунды даже кажется, что хорошо. Но потом больно закололо, захотелось подпрыгнуть и резко встать. — Давай поживее, нам много чего надо сделать. — Сэр, я не хочу есть. — Мне тебя как ребенка заставлять? — Нет, сэр, я бы вообще не хотел, чтобы меня заставляли впихивать в себя завтрак. — Сам знаешь: надо покушать. Если я соберусь делать что-либо физически для тебя тяжелое, не хочу, чтобы ты вдруг отключился или тебе стало плохо. Такое бывало, я мог потерять сознание, если на голодный желудок решал напрячь организм сильно поработать. Но это маленький шанс, я бы даже сказал ничтожный! Когда там день-два не удается найти время нормально поесть. А от одного пропущенного приема пищи ничего не случится! Какой же Он дотошный. — Правда, заставлять тоже не буду, лучше подожду, пока в тебе проснется голод, к счастью, я не тороплюсь. Нет! — останавливает еще и жестом руки. — Ты не выйдешь из-за стола, пока тарелка не будет пустой. — Серьезно, сэр, как с ребенком! — Ой, да ты то еще дитя. Господин вернулся одетым в рубашку и брюки, с ноутбуком в руках. Прошел мимо, в столовую, и уселся там, так что я не мог Его видеть. Чаще всего я заставал Хозяина либо голым, либо в костюме и только изредка в черном халате. Когда Он приходил с работы, снимал пиджак с галстуком и расстегивал одну-две верхних пуговицы рубашки, но ни разу не менял их на более свободные футболку или шорты. Как назло, при одном только взгляде на тарелку ко мне подступил приступ тошноты. Такое случается иногда по утрам, но черт, как сейчас не вовремя! А вот встать со стула безумно хочется, очень сильно и больно жжет! О-ох. Не горю желанием расстраивать Его и заставлять ждать меня. Делаю глубокий вдох, чтобы не чувствовать запах, в котором, как я думаю, вся проблема. Он кажется мне резким, неприятным. Может, я заболел? Или просто организм на нервах бесится, выкидывая всякие непонятные штуки? — Сэр, простите за то, что заставляю Вас ждать. Я не специально. Просто правда не лезет. Ничего на отвечает, хотя нет никаких сомнений в том, что Он услышал. Так, надо сделать это быстро. Не хочу чувствовать вкуса еды. Заглатываю завтрак и тут же запиваю апельсиновым соком. Такое сладковато-терпкое послевкусие, благодаря которому меня не вывернуло. Я встал, со скрипом отодвинув стул, чтобы Хозяин слышал. Собираю посуду и направляюсь к раковине. В ускоренном темпе заканчиваю с мытьем, вытираю руки полотенцем. Почему нет никаких указаний от Него? Хочет вынудить меня поторопить себя? Нет, я не налажаю… Только не сегодня. Мне сейчас больше всего необходимо спокойствие, а его я мог найти только стоя на коленях у Его кресла, привычно справа. Прикрываю глаза, вместе с тем облегченно выдыхая, как будто раньше я был скован, а сейчас невидимая цепь свободно упала на пол и растворилась под ногами. Жадно вбираю носом воздух, пытаясь у себя в голове благодаря Его запаху, которым пропитано кресло, материализовать образ Господина. Слабо вздрагиваю, когда слышу, как Он садится. Несколько минут мы просидели молча. Меня это напрягало, потому что Хозяин был очень сосредоточен: дышал медленно, глубоко, шумно… Будто на что-то настраивался — это не могло не насторожить. — Ну, что, поговорим? — я повернул голову, чтобы посмотреть на Него, но ответного взгляда не получил. Господин сверлил взглядом абстрактную точку, не собираясь отвлекаться на что-то другое, будто она помогала Ему удерживать расползающиеся мысли. Тогда я отвернулся и нашел свою. — С удовольствием, сэр. — Мне нужно все твое внимание и максимальная концентрация. Сможешь сам или мне взять хлыст и помочь? — Сам, сэр. — Хорошо, но если в какой-то момент я пойму, что мои слова летят в пустоту, накажу грубо и жестко, ясно? — Да, сэр. Я очень внимательно Вас слушаю. — Надеюсь на это. Снова достаточно длительная пауза, в которую я чуть было не отвлекся, но успел вовремя схватиться за реальность. Никаких «уйти в себя»! Если Он ничего не говорит, я буду со всей тщательностью вслушиваться в тишину рядом с Ним. Это тоже была определенная проверка, потому как стоило мне настроиться и сконцентрироваться на Нем, Господин заговорил. — Я долго думал, как же мне преподать тебе сразу три урока в одном наказании. По отдельности было бы совсем не то, поэтому мне потребовалось много времени на то, чтобы сформировать и продумать идею. Знаешь, что это будут за три урока? Ну же, подумай и скажи, мне интересно, как ты это видишь. — Наверное, первый — разговаривать с Вами, сэр. — Хм, хорошо, правда, я тебя немного поправлю. В моем контексте это звучит как «не молчать». Я тебе наглядно покажу твою ошибку. Когда не разговариваешь со мной, ничего не рассказываешь, я не понимаю, что делать, и в итоге все решения принимаю неправильные. А вот, кстати, и второй урок — принятие решений. Из-за тебя я сделал много неверных, и ты сегодня сделаешь свои. Третий? — Как-то связано с тем, что я Вас обидел, сэр? — Приятно осознавать, что ты сам все понимаешь, уже половина успеха и гарантии пользы от всего, что будет сегодня происходить. Да, я хочу, чтобы ты понял, как сильно задел меня. — Сэр, я правда понял и… — Прости, неправильно выразился: «хочу, чтобы ты видел, как сильно обидел меня». Я нахмурился. Что это значит? Мне уже все категорически не нравится. Три наказания в одном — куда хуже? Такого у меня точно никогда не было. — Как ты вообще, щенок, посмел сомневаться в компетентности своего Дома?! Не представляешь даже, насколько сильно меня это взбесило! Хотел до крови высечь, а потом взять за шкирку и выкинуть за дверь. Еще твой возмущенный тон с обвинениями, звучащий, как пощечина мне — невообразимое оскорбление… Я нервно сглотнул и чуть отклонился в сторону — меня оттолкнула бешеная аура злости вокруг Него… Супер, теперь еще и трясусь. Вот сейчас мне реально очень страшно! Каждое слово, как удар кнута, на который нанесли мгновенно действующий яд… Он крепко сжал подлокотник, на несколько секунд прикрыл глаза в попытке успокоиться. Видимо, все то, что было сказано, вырвалось случайно, из-за бесконтрольных эмоций. Боже! Насколько сильными должны быть эти эмоции, которые Он не может до конца контролировать?! О, я теперь очень даже представляю, как это все Его взбесило. — Я ничего еще с тобой не сделал, перестань трястись, подними голову, выпрямись. Сейчас еще выдеру за неумение сохранять основную позицию. — Сэр, простите, — пролепетал я, поправившись. Теперь мой страх выдает только частое дыхание. — Так, я отвлекся, на чем мы остановились? — Вы озвучили, чему хотите меня научить, сэр. — Да, так вот, очередная трудность заключалась в том, что я категорически не хотел причинять тебе боль. Ее надо заслужить. Как уже говорил, по моей задумке, не собираюсь даже пальцем тебя тронуть, но уверен, что ты все испортишь и заставишь себя бить. Скажи Он мне такое полгода назад, я бы точно подумал: «Нифига подобного! Я ничего не испорчу и докажу, что ты ошибался!» Господин всегда прав и знает меня лучше, чем я сам — не сразу дошел до этой истины. Это значит, что мне действительно придется испортить Его замысел. Не хочу… — Еще у меня к тебе личная просьба. Сейчас вряд ли поймешь, к чему это все, но уже через считанные секунды узнаешь. Я хочу получить определенный результат сегодня и, если не получу его от тебя, буду вынужден просить другого. Очень бы не хотел напрягать других людей, договариваться, поэтому, пожалуйста, сделай все сам, не сопротивляйся моей воле. Вот, вроде бы, и все. Теперь еще раз повтори все самое важное, и мы начнем. — Во-первых, я должен усвоить, что нельзя молчать, во-вторых, должен понять, что из-за этого Вы принимаете неверные решения, которые отрицательно отражаются на всем. И, в-третьих, расплатиться за то, что я ужасный саб. — Нет, Аарон, я беру историю с твоих слов, а исходя из них ужасный не ты, а твой Дом. Он спокойно может проигнорировать правила, зверски обращаться со своим нижним, наплевать на безопасность, ничего не забыл? — Сэр, нет! Это не правда, я так никогда не говорил! — Ты не говорил, ты думал. Я это больше обсуждать не собираюсь, мы начинаем с первого пункта: сейчас я замолчу, и тебе придется угадывать мои желания, то, о чем я думаю и чего от тебя жду. Уходит в инвентарную, возвращается с достаточно большой прямоугольной коробкой, которую молча протягивает мне. Разрываю упаковку, открываю, и внутри меня все начинает дрожать. Новая многохвостка. Видимо, привезли недавно. С маленькими металлическими пирамидками, у которых срезаны верхушки на концах каждой ленты кожи. Это должно быть очень больно, каждая из них рассечет своими острыми углами белую кожу, оставляя ярко-красные царапины. Непонимающе смотрю на Него: «Что мне с этим делать?» Пробуем первый самый вероятный вариант: достаю плеть и протягиваю ему рукояткой вперед, но мою руку Он отодвигает в сторону. Снимает рубашку: Его пальцы ловко заскользили, высвобождая маленькие прозрачные пуговки, встречающиеся на пути. Стягивает верх, обнажая красивое крепкое тело, на которое я могу залипать часами. Свешивает сверху два крюка, за которые хватается руками и поворачивается ко мне спиной. Замешательство с моей стороны получило от Господина раздраженный взгляд через плечо похожий на «мне долго ждать?». Он хочет, чтобы я ударил?! У меня рука не поднимется! Не позволю никому сделать Хозяину больно, особенно себе. — Сэр, Вы же это не серьезно, да? — уверенный в том, что это какая-то ошибка, спросил я. — В смысле, Вы же не хотите сказать, что мне нужно ударить Вас?! Хозяин покачался на крюках вперед-назад, не отрывая ног, затем надул щеки и демонстративно громко выпустил воздух через рот, сдувая их, тем самым показывая, что Он заскучал. Как трудно без Его приказов, понятия не имею, что делать дальше?! Тебе так же трудно было, когда я не разговаривал с тобой? Ты шел наугад и боялся ошибиться, да? Я понимаю теперь… Понимаю, как ужасно неправильно молчать! А если я ударю, а потом окажется, что Он от меня хотел чего-то другого? Будет уже поздно, след от плети останется, назад это не вернуть… Если бы ты только сказал мне сейчас, что делать — я точно бы не принял неверных решений. Черт! И не спросить даже — не ответит, только догадываться, но мои домыслы совсем абсурдные, не хочу в них верить. — Вы же… Нет, сэр, я не могу, если правильно Вас понял, — бросаю плеть на пол и делаю шаг назад, в ответ на что Он разворачивается ко мне, коротко пожимает плечами, а по лицу читается «ну я же говорил». Жестом побуждает меня занять Его место. То есть либо я Его, либо Он меня? Класс. Медленно наполняю легкие воздухом, настраиваясь на то, что мне сейчас предстоит принять. Подходит к стене, чтобы снять давно знакомый мне флоггер, и возвращается. Фуф, ну хотя бы не этой страшной новой многохвосткой. Бьет сильно, по одному месту, добиваясь крика после каждого удара, которых про себя я насчитал двадцать пять — привычка. Подходит и указывает пальцем на брошенный мной на пол новый девайс, после чего становится в то же положение: держится за крюки и выставляет спину. Напрягается, в ожидании удара, так странно смотреть со стороны, будто на себя. Ну не могу я ударить, причинить физическую боль, да еще и Господину. Может, Он что-то другое имеет в виду? Хотя что? Блять, я понял то, что Хозяин хотел донести, и больше не буду так делать — молчать. — Простите, сэр, не могу, — жалобно протянул я, тогда Он снова отпустил крюки, взял с кровати флоггер и кивнул мне. Еще столько же? Что-то как-то не хочется больше. Неуверенно поднимаю с пола многохвостку, боязливо ожидая реакции Господина. По взгляду и мимике понимаю, что Он хочет сказать: «Сразу бы так». Кидает флоггер обратно на кровать и снова принимает задуманное изначально положение. Подхожу ближе, неуверенно замахиваюсь и опускаю жгучие язычки на Его спину, боясь услышать, как Он вскрикнет. Отрицательно мотает головой. Что не так? Слабо? Да вон же след розоватый проступил, я боюсь сильнее, что если до крови? Мне совсем не нравится эта смена ролей. Так, Аарон, ты обязан исполнять все, что придет Ему в голову, если хочет, чтобы ударил — переступи через себя и сделай это. Как там сказал: «сделай сам или я найду другого для достижения результата»? Попросит Агнет или другого Дома? Нет… Ну, нет! Блять. Снова замахиваюсь и вкладываю в удар больше силы — хлопок! Такой неприятный пугающий звук, но Он даже не вздрогнул, ни издал никакого звука, так же как и после остальных. Я зауважал Господина еще сильнее. Сейчас Он показал мне, как все должно быть в идеале, как я должен себя вести, и что требует от меня совсем не невозможного. Когда мы только-только начинали, я про себя упрекал Хозяина, часто думал: «Ты-то откуда знаешь, что я могу еще терпеть? Думаешь, молчать во время порки так вот просто? Сам бы попробовал, я бы посмотрел.» Но Он, получается, все испробовал на себе? Кто тогда научил Его держаться, как много времени на это потребовалось? То есть Он был нижним какое-то время? Я обязательно спрошу, когда со мной снова будут разговаривать. Останавливаюсь после двадцать пятого, не зря же мне столько влепили. Подхожу еще ближе, отбросив дурацкую плеть в сторону и прикладываю свои холодные ладошки к Его спине. Офигеть, какие царапины остаются от этих крохотных срезанных пирамидок. Сводит лопатки и поднимает голову, не знаю, можно ли поцеловать в шею, но все равно примыкаю губами к мягкой коже. Почему мне так совестно? Чувствую себя виноватым… Ведь все эти следы на Нем оставил я. А точнее, если бы не мой косяк, этого бы не было, Ему не было больно. — Сэр, простите меня. Простите, я… Поднимает вверх указательный палец, прерывая мой испуганный шепот. И разворачивается ко мне лицом, намотав веревки с крюками на руки. Кивает на пол, побуждая поднять многохвостку. — Сэр, пожалуйста, не надо… Я не буду… — кажется уже плачу. Кивает на кровать, на которой валяется флоггер. — Хорошо, сэр, — закивал я. Занимаю Его место. Лучше пусть я. Также поворачиваюсь лицом, выставляя грудь, но жестом Господин велел встать спиной. Каждым ударом будто провоцирует меня, пытается разозлить. Бьет очень сильно и часто, противопоставляя моим относительно слабым и нерешительным ударам. Все равно, я так же Его не буду. Не буду! Закончив, кидает флоггер обратно на кровать и вопросительно смотрит на меня. — Я Вас умоляю, не заставляйте меня! Сэр, прошу, я все понял, не надо больше! Остановите это, пожалуйста! Я не хочу Вас бить! Пожимает плечами и по слегка поднятым бровям понимаю приблизительно, что хочет сказать «а меня не волнует, чего ты хочешь». — Ну пожалуйста! Я все понял, честно. Сэр, буду разговаривать так, что заткнуть меня не сможете. Он еле-заметно улыбнулся. И взялся за крюки. Я же про себя выругался. — Вы не «ужасный», сэр. Заботитесь обо мне лучше, чем кто-либо. Очень внимательны и осторожны со мной, никогда не перегибаете палку… Он не удержался и фыркнул, недовольно закатив глаза. — Это правда! Я всегда так считал и отзывался о Вас только самым лучшим образом, сэр! — Но Джинни-то сказал, что я козел, да? Виновато поджимаю губы. — То-то же. Наказание закончится тогда, когда я скажу, и его продолжительность абсолютно не зависит от количества твоего нытья. И «понял» ты что-то или нет — решать тоже мне. Это ясно? — Да, сэр. — Прости, не сдержался. Продолжаем. По-моему, за это штрафные положены, нет? — Нет, сэр! — в ответ Он кивнул. Выставляет грудь и поворачивает голову в сторону, чтобы неопытный в этом деле я случайно не попал по лицу. В любом случае буду целиться ниже — в живот. — Двадцать пять, сэр? — поднимаю с пола новую многохвостку. Отрицательно качает головой. И пальцами одной руки показывает три, а другой — пять. Штрафные десять?! Кто-нибудь, разбудите меня! Пусть все окажется дурным сном! У меня чуть ли не истерика начинается. Хотя нет, что-то между отчаянием и глубокой паникой. Я не хочу, чтобы Ему было больно! Закрывает глаза и закусывает нижнюю губу. Боже! Я не смогу смотреть на то, как на Его лице отпечатываются гримасы боли. А Он, видимо, именно этого и хочет. Деваться некуда. Все равно своего добьется. Открывает глаза и устало вздыхает. Переводит на меня раздраженный взгляд. Пробую ударить, но моя слабая попытка Им не засчитывается. Замахиваюсь сильнее, изо всех сил пытаясь представить, что передо мной стоит мой враг, ну или просто человек, которого я бы хотел ударить. Снова мотает головой, не одобряя и вторую попытку. Если буду со всей силы, то закончится все кровью — однозначно… И тем не менее сделал, как Он пожелал. Вложил всю силу, и поперек груди тут же проступили короткие розовые полосы от дурацких металлических пирамидок. Хозяин поджал губы, между бровей пролегла складка, но Он одобрительно кивнул. После второго вырвался короткий гортанный звук, и Он слегка вжал голову в плечи, но тут же выпрямился, подставляясь под третий. У меня к глазам снова подступили слезы. Рука работала отдельно от моей головы, как бы странно это ни звучало. Будто мой организм отверг эту часть тела, не хотел чувствовать и осознавать, что именно он контролирует и посылает импульсы, чтобы воплотить в жизнь весь этот кошмар. Это были самые ужасные минуты в моей жизни, которые я еще долго буду пытаться забыть изо всех сил. Оказываюсь прав — кровь выступила уже на двадцать восьмом. А Он молчал. Хотя через зажмуренные веки просачивались неконтролируемые Им слезы. У меня сердце щемило. Но я знал, что обязан закончить, иначе все было напрасно. После последнего удара Хозяин небрежно смахивает проступившие слезинки и призывает меня обнять Его. Будет больно, если я прижмусь к Нему. Не хочу. Нет! Господин вскидывает брови, а затем возмущенно хмурится. «Не хочешь обнять меня?!» Черт, конечно, хочу, но не сейчас же. Сам подходит ко мне и крепко прижимает. — Я сейчас обработаю… — жалобно шепчу, пытаясь найти утешение в том, что сейчас смогу все исправить. В ответ на это Он категорично качнул головой — «нет». — Пожалуйста! Дайте мне хотя бы вытереть кровь, сэр! Прошу Вас! Вы же ничего не сделали, ни в чем не виноваты… Сэр, пожалуйста! — Кто сказал, что мы закончили? Хотя с первым пунктом — да, на очереди второй, не напомнишь? — Неправильные решения, сэр, — в который раз повторяю, вот точно не забуду теперь. — Угу, сейчас я очень не вовремя все же начну рассказывать, и ты поймешь, что налажал. Поднимаю голову наверх, пытаясь сдержать слезы, и стону от безысходности. — Я возьму половину от каждого твоего наказания. — В смысле, сэр?! — Ты вынудил дважды тебя выпороть, так вот, половина от каждого достанется мне. Вот так? Серьезно?! Сука! Знать бы раньше. Если бы только… — И перестань бросать вещи на пол. Давай, поживее, поднимай плеть, и закончим. Я рухнул на колени перед Ним, не в силах сделать что-либо другое. Эмоционально меня просто выпотрошили — я опустошен. — По-моему, мой приказ был совсем другим. Повторить? — Нет, сэр, но я… Не могу даже поднять глаза, потому что иначе придется смотреть на Его исполосованную грудь. Вот если бы так было со всеми людьми: когда ты делаешь им больно, необдуманно бросаешься резкими словами, сильно обижаешь, — и с каждым твоим поступком на их теле оставались бы отметины? Насколько осторожно мы бы обращались со словами, насколько бы внимательно относились друг к другу, чтобы сохранить наши тела красивыми, незапятнанными внутренней болью? Я быстро прокрутил в голове все варианты фраз, которые мог бы сказать Ему, но ни одна из них все равно не остановит это. — Двадцать пять, сэр? — Давай пятнадцать на спину и десять на грудь — пожалеем меня. Беру в руки рядом валяющуюся многохвостку и поднимаюсь с колен, а Хозяин возвращается в позицию, спиной ко мне. Все так же через слезы и мое «не хочу» я делал то, что приказали. И лучше бы в этот «замечательный» дуэт я не пускал глупые чувства. Когда Он снова повернулся ко мне лицом, я не мог смотреть на ужасные следы, а к ним нужно было добавить еще десять. Я не мог больше смотреть на это. Замахнулся, но взгляд отвел в сторону… Один из хвостов отскочил… Я даже не понял, как так получилось… На Его щеке проступил яркий одинокий след. — Пожалуйста, повнимательнее, — спокойно прозвучало из Его уст. Я сам на себя жутко злюсь! Ну что за криворукий идиот?! Если бы мог, сам себе дал пощечину: соберись, тряпка, соберись! Осталось всего лишь девять, и ты не допустишь того, чтобы еще хоть один из них испортил Его идеальное, красивое лицо. Смахиваю слезы и делаю глубокий вдох, вот так, успокойся и попытайся отстраниться, чтобы сконцентрироваться на том, что делаешь, а не на своих эмоциях. — Нет, слабый, переделай. Он обломал мое счастье после последнего удара. Я так обрадовался концу этого кошмара! Надо сделать один раз так, как Он хочет, иначе опять придется давать лишних ударов. Мне удалось собрать все сильные чувства в один поток и превратить их в злость. Произвожу последний удар и тут же пугаюсь Его обессиленного возгласа. — Хорошо, теперь остался третий. У меня глаза от страха распахнулись, куда еще?! — Он заключается в том, что тебе придется смотреть. Каждый день будешь видеть и вспоминать, думать. Такое забудешь не скоро, если вообще сможешь забыть. Я специально буду ходить по дому без рубашки, а если даже не стану снимать ее, ты сможешь наблюдать очень удачно оставленную царапину на моей щеке. Так, сейчас я пойду приму душ, а ты все уберешь. — Да, сэр. Первым делом вешаю флоггер на отведенное ему место, а потом занимаюсь недавней покупкой, которую, прежде чем убрать обратно в коробку, нужно вытереть от оставшейся на пирамидках крови. Не знаю, откуда Он достал эту коробку, поэтому сам определяю ее место в инвентарной — в глубине комнаты на самой нижней полке, не хочу, чтобы о тебе кто-то вспомнил и когда-либо достал отсюда.***
Услышав эту фразу, я впал в какую-то прострацию: внутри так много чувств забушевали в беспорядке, но все они настолько сильные и эгоистичные, что голову захватить не удалось никому. Каждый готов был умереть, только бы не уступить другому, в итоге я остался неподвижно стоять, захлебываясь в пустоте. Губы двигались, пытаясь все же что-то произнести, или просто тряслись? Гнев. Обида. Непонимание. Снова бешеная злость. Предательство. Все рухнуло в один момент, земля реально ушла из-под ног, оставив меня подвешенным в пространстве… Я молча оделся и уехал. Первый раз в жизни мне было абсолютно плевать на Него. На нас. Удача хотя бы мне улыбалась и обстоятельства благоприятно сложились — выходной. Я позвонил Джинни, потому что больше поговорить об этом мне было не с кем. Надеюсь, что она не занята, сейчас же утро, а к своему Господину поедет, скорее всего, вечером, если вообще поедет. — О, Аарон, привет! Никогда еще не попадал на ее грустный голос, она всегда такая звонкая и радостная. Рядом с таким человеком чувствуешь себя спокойно, что бы не приключилось, она всегда сможет забрать тебя на свою светлую сторону и помочь основаться там. Меня трясет. — Привет, Джи. Говорить можешь?.. — Что случилось? — по моему голосу сразу все поняла. Я представил, как она утешающе положила свою ладошку на мое плечо и подняла блестящие тревожные глаза. Будь Джинни рядом, так бы и сделала. — Нужно, чтобы ты помогла мне найти другого Дома.