Поликарбидная логика

      — Транспортные врата номер сорок четыре, переброска через три… два… один. Переброска активирована.       В междумирье не попутешествуешь просто так, без спецсредств. Наши средства — особое устройство под названием «врата». Поскольку за пределами Вселенной не существует пространства в обычном понимании, то допустимо сказать, что все станции и корабли Новой Парадигмы находятся на одной и той же точке координат и одновременно распылены повсюду. А врата — это просто отсек, подключаемый к любому из объектов, по заданной программе. Постоянные переходы делать накладно, защищающее от междумирья поле имеет ограничения по размерам и сохраняемой внутри массе, и при превышении этих ограничений общий КПД системы резко идёт на спад. Проще и выгоднее сделать несколько небольших баз, чем одну здоровую, а связь держать по мере необходимости через автономные врата. На самом деле, выглядят они совсем не как арка или проём, это залы размерами от грузового контейнера до ангара и с несколькими типами входов, под разные грузы.       Судя по полу тех врат, в которые мы загрузили лабораторное оборудование, тут совсем недавно везли металлолом. Я в своё время повеселилась, узнав, где Новая Парадигма добывает далеканиум и некоторые редкоземельники. Оказывается, они сгребают всё, что Доктор когда-то выкинул в междумирье — и мёртвых далеков из Войны Времени, и вышедших из строя киберлюдей. Правильно, а чего ресурсу пропадать, если есть возможность им воспользоваться? Такой трезвый подход к делу вызывает лишь уважение. Около пятнадцати миллиардов погибших соотечественников; из трёх старых скафандров можно сделать два металертовых. Всё меньше палиться. Кроме того, на Скаро в Войну Времени исчерпали все биометаллы, а синтез дороже, чем переплавка. И… насчёт Скаро есть ещё одна закавыка, но я пока не хочу о ней вспоминать. Слишком грустно.       — Соединение с базой «Центр» через три… два… один… Соединение завершено. Врата могут быть открыты после звукового сигнала. Требуется выбор открываемого люка. В случае, если люк не будет выбран в течение двух рэлов, автоматически откроется последний использовавшийся.       Помимо груза и меня, в помещении находятся девять ведущих специалистов, работающих на проекте, и сама Учёный. Никто из нас, естественно, не сдвигается с места, пока тяжёлые двери ангара не разъезжаются в стороны. Снаружи — встречающая делегация, два неизвестных мне безопасника и четыре звена сервов, плюс погрузочная техника и транспортные платформы. Смонтируют всё без наших рабочих, уже скинувших необходимые данные здешним сервам. Контроль понадобится только в помещениях, отличающихся по габаритам.       Пора выдвигаться, чтобы не мешать разгрузке. У врат жёсткое расписание, нельзя его сбивать — это отразится на всех. Империя должна функционировать, как единый механизм, чётко придерживаясь составленного для неё оптимального графика. Сбои ведут к потерям в КПД налаженной системы.       Спрыгиваю с ящика, на котором сидела. И тут понимаю, что все грузчики и даже оба безопасника смотрят на меня. То есть не просто смотрят, а пялятся. И фонит от них таким затыком, что хоть защитное поле выставляй.       Проблема есть. Сервов за пределами «Вневременья-6» вряд ли ставили в известность насчёт Прототипа Зеро. Максимум, что они могут знать, это то, что я существую, причём в формулировке «ведётся разработка нового типа далеков», без дополнительных объяснений, просто сухая строка из новостных сводок. Как я выгляжу и что из себя представляю, они, естественно, даже не догадываются. Проект находится не на той стадии, на которой можно разглашать подробности. Поэтому видя существо гуманоидного типа, которое по всем правилам должно быть пленником или марионеткой, но не пленник и не марионетка, да ещё фонит настоящим чистокровным далеком, сервы должны вылететь в зависание. Даже безопасников склинило, хотя вот они-то должны знать, кого встречают. Кажется, разгрузка всё же будет сорвана.       Учёный двигает первой, за ней ровным строем вытянулись мы. Я иду рядом с номером Девятнадцать, своим текущим психологом. Как он Шестнадцатого сменил, так пока и удержался. И я чувствую, что он тоже обратил внимание на происходящее и наблюдает как за встречающими, так и за мной.       «Мы укладываемся в расчётную реакцию?» — спрашиваю я приватно, потому что такие напряжённые взгляды в мой адрес немного волнуют.       «Неизвестно, — отвечает он. — Ты для далеков — нечто совсем новое, а сервы туги к нововведениям. Мы не можем просчитать их точную реакцию заранее. Не стреляют. Уже хорошо».       Утешил, варги-палки. Теперь сервы будут обсуждать увиденное всем составом ближайшие сутки. И ещё неизвестно, что там в своих туповатых мозгах сварят.       «Зачем было решено поставить этот эксперимент и не провезти меня изолированно?»       «Социализация необходима. Проект выведен из лаборатории, значит, переходит в открытую стадию разработки».       Я даже понимаю, почему они не предупредили меня, им нужна и моя реакция на реакцию посторонних. Пока отметят, что «взволновалась». Но я уже почти успокоилась.       Внезапно ко мне приватно обращается незнакомый номер:       «Что ты такое? Объясни-и?»       О. Наглый, наглый, наглый серв, я бы не отказалась от него на «Возмездии». Обожаю таких, инициативных и любопытных, от которых начальники обычно воют и в ужасе ищут, куда бы сплавить сомнительное счастье. Но мне такие нравятся, с ними не скучно, и вообще, дурак дурака видит издалека. Интересно, кто именно ко мне обращается? Окидываю быстрым внимательным взглядом красный строй. Похоже, вон тот, справа, во втором ряду.       «Спроси у старших командиров, если посмеешь», — отбриваю, сверля взглядом его фоторецептор и чётко давая понять, что общаться с ним я не собираюсь. Но вот его персональный шифр, пожалуй, стоит запомнить. И никому не говорить.       Учёный тем временем отрапортовала, что мы прибыли. Один из безопасников, видимо, старший по званию, разъясняет обстановку, что помещения готовы к установке оборудования, что его спутник проводит прибывших специалистов туда, где они смогут руководить процессом монтажа, корректируя действия рабочих прямо на месте сообразно обстановке, а мою начальницу и меня пожелал видеть Император. Вот так, прямо с порога, не успели заявиться, и сразу пред светло око. Впрочем, мне же было обещано, что последствия за тот вопрос будут, а правитель всегда держит слово. Даже думать боюсь, что он мне устроит. У меня всё равно столько фантазии нет. Хотя… Какая разница, терять мне давно уже нечего. Будь что будет.       — Следуй за мной, Прототип Зеро, — приказывает Учёный, выслушав тираду и отправив остальную команду с безопасником.       — Подчиняюсь, — отвечаю. Чем быстрее мы уйдём от любопытствующих сервов, тем мне спокойнее. Хотя придётся пройти, наверное, не меньше чем через треть станции, и все взгляды снова будут мои. Ладно, это просто надо перетерпеть. Окружающие постепенно привыкнут и перестанут проявлять ко мне интерес. Если даже кого-то переклинит на отторжение, ну так проект требует вскрыть как можно больше проблем за как можно более короткий срок. И это моя работа, никто за меня её не сделает. Реакция общества значит очень многое, от неё зависит, что дальше будет с Прототипом Зеро, не впишут ли меня ещё через десяток лет в другое тело и не спишут ли вообще. Если большинство встреченных просто останется в непонятках, то это хорошо. А вот если кто-то начнёт к оружию ложноручки тянуть, это уже хуже. Наверное, для того нам в сопровождение безопасника и выделили.       База «Центр» мало чем отличается от базы «Вневременье-6». Нет, конечно, тут другая планировка, потому что и нужды другие. Но общая атмосфера та же, только освещение за пределами технических и вспомогательных помещений не рыжее, а белое, синее или жёлтое. Сквозь прозрачные стены лифта я вижу на одном из этажей зеленоватые лампы и припоминаю, что это — маркировка закрытых отделов, куда без особого допуска соваться не надо. Конечно, если бы мы могли перемещаться по транспортным шахтам, это было бы и глазу приятнее, и кстати, быстрее, но пока у меня нет левитационных устройств, приходится обходиться лифтами. Кстати, надо зафиксировать на этом внимание Учёного, и плевать на безопасника, жёлтые умеют молчать.       — Считаю, что отсутствие левитации является очень большой недоработкой. В этом отношении прототип сильно проигрывает далекам старого образца. Сейчас я это остро ощущаю.       — Твоё полётное оборудование на стадии разработки, — отвечает она.       — Но целью было создание оболочки, не зависящей от техники. Быть может, возможна психокинетическая левитация? Я понимаю, что это дополнительные ресурсы мозга…       Она отвечает устало-раздражённо:       — Зеро, это много раз обсуждалось. Я не желаю выслушивать твоё нытьё на почве комплекса неполноценности непосредственно перед аудиенцией, — врезала прямо в мозг. — Можешь поговорить на этот счёт с Пси-Контролёром, у тебя сейчас будет такая возможность.       В её последней фразе слышится неприятная усмешечка. Ненавижу, когда Учёный начинает издеваться, она всегда находит способ болезненно поддеть.       Пси-Контролёр. Я только слышала о нём, как и о Контролёре Времени, причём первым при мне их упомянул Доктор. В моё время таких не было. Проект Контролёра Времени, правда, существовал, но упирался в какие-то неразрешимые на том уровне науки проблемы, а вот про псионика даже речи не шло. Быть может, это доработка старого проекта «Дух далеков»*. В общих чертах я, естественно, о них знаю от персонала «Вневременья-6», но детали мне не раскрывали, мол, не твоё дело и занимайся, чем должна. А порыться как следует в патвебе и удовлетворить любопытство не хватало времени и сил. Да и побаиваюсь я пока интересоваться всем подряд, одного суда за сование фоторецептора куда не просят мне пока хватило. Второй раз точно не простят, лучше не нарываться. Тем более что текущая аудиенция тоже недалеко уйдёт от судебного разбирательства, зря или не зря меня использовали для создания прототипа.       Наконец, оказываемся на нужном уровне. Здесь белая не только подсветка, но и цвет стен. Пол и потолок, правда, блестят мокрым асфальтом, но на мой вкус, это красиво и в супримских цветах. Я вообще люблю белый. Привычка юности, мой родной Альтак был белоснежным и снаружи, и внутри. Так что вдруг понимаю, что мне в этом коридоре очень комфортно, а приятно тёплый пол добавляет позитива — на технических уровнях он был ощутимо холоднее. Настроение не отравляет даже отсвечивающий у лифта Вечный. Я была готова его увидеть, и было бы странно, если бы его тут не оказалось. Правда, он как-то странно-полувопросительно переглядывается с Учёным, пока я вытягиваюсь в струнку. Интересно, к чему эти их гляделки и вопрос про проверку какой-то синхронизации? Наверное, это какие-то их здешние дела, которые, как водится, меня не касаются. Пока обдумываю всё это, сопровождавший нас безопасник рапортует и отчаливает, а Вечный смеривает взглядом мою низенькую оболочку.       — Ты не выглядишь сильно взволнованной.       Надеюсь, на моей противно-симметричной физиономии сейчас ничто не дёрнулось.       — Семь бед — один ответ.       — Брось свои земные пословицы, — надо же, а сам их знает, если влёт определил. — У нас высочайшая аудиенция, так что приказ — молчать, пока не спрашивают, а когда спросили — отвечать по уставу и не выделываться.       — Или я сама тебе голову оторву, — добавляет Учёный. Наверное, им всё-таки нагорело за события десятидневной давности, или напротив, они тогда сильно испугались и до сих пор не верят, что легко отделались за моё поведение.       — Подчиняюсь, — паинькой соглашаюсь в ответ и вытаскиваю специально заготовленную для Вечного подначку. — Каков протокол приветствия Императора?       — Ты что, не учила устав? — он аж подпрыгивает на месте от гнева.       Ой, как кто-то подставился. Ну не виновата я, что…       — Устав не прописан для этой оболочки. У меня два манипулятора вместо одного. Я должна поднять их оба?       Мои сопровождающие замирают неподвижно. Потом выразительно смотрят друг на друга.       — Это проблема, — нерешительно замечает Учёный.       — Я уточню метод её решения, — Вечный явно уходит в дебри патвеба. А Учёный принимается критически разглядывать мои руки, словно видит их в первый раз. Ну да, её штат я обычно приветствую вставанием по стойке «смирно», это всех устраивает, и поэтому до сих пор никто не озадачился подгонкой некоторых пунктов устава под прототипов. А я вот озадачилась во время путешествия и решила приберечь мелкую пакость для Вечного.       — Ответ получен, — оживает чёрно-жёлтая громада. — Приветствие было разработано на основе каледианского салюта членам Высшего Совета. Ты можешь воспользоваться старой моделью.       Сверяюсь с базами. Вскидываю правую руку.       — Так?       — Чётче, — чеканят они синхронно.       Приходится потратить несколько рэлов на репетицию, пока моих начальников не удовлетворяет результат. Теперь можно и на аудиенцию идти, только почему-то начинает нарастать волнение. Вот вроде знаю, что манипулятор… тьфу, руки мне там не оторвут, хотели бы расстрелять — сделали бы это ещё десять дней назад. И обстановка на этаже умиротворяющая, особенно если держать между собой и Вечным Учёного. И навстречу никто не попадается и не пялится на мою персону. Но с каждым шагом всё больше начинают трястись поджилки. Во-первых, Император. Как повод понервничать, даже не обсуждается. Во-вторых, все правительственные «шишки» — ещё не знакомые мне Стратег и Серв, и если правильно понимаю, то оба Контролёра. А также какие-нибудь Супримы, императорская гвардия и ещё мама-радиация весть кто. И на фоне всего этого — обещанное мне наказание за вызывающее поведение. Неудивительно, что к тому моменту, когда мы подходим к тронному залу, у меня подгибаются нижние конечности.       Коридор становится выше, и я вижу впереди слева высокие трапецевидные двери и четырёх охранников синей расцветки. Гвардейцы из касты стратегов, элитные войска, варги-палки. Отзвонившиеся в патвеб персональные шифры указывают на то же самое. Что-что, а иерархию Новой Парадигмы я учила чуть ли не в первую очередь, она здорово сложнее той, в рамках которой я прожила почти двадцать пять лет.       «Не зарывайся, — снова повторяет мне Вечный, уже приватно. — Заткни даже мысли. Я тебя насквозь вижу, и твои мелкие интриги тоже. Ты — мой проект. Не думай, что сумеешь выскользнуть из-под моего контроля».       Каждый раз он ухитряется найти формулировку, которая меня заводит с полтычка. Но сейчас это даже хорошо. Лёгкая вспышка злости отвлекает от страха за свою шкуру. Его проект… Пахала-то Учёный и её штат. И чёрта с два бы Вечный вообще додумался до такого, если бы не разработки Сэка и сам факт моего существования. И между прочим, если разобраться, то ещё неизвестно, кто из нас чей проект.       Мы на миг замираем прямо напротив дверей. Всё, теперь меня зажали с двух сторон, и хочешь не хочешь, идти мне по центру и ни за чью широкую металертовую спину не занырнуть. Ненавижу первые ряды.       Тяжёлые створки-диафрагмы неожиданно быстро разъезжаются в стороны, и нам открывается святая святых Империи — огромный зал в виде молочно-белой полусферы с всё тем же полом асфальтового цвета. Не могу не оценить грамотность конструкции помещения, в котором чрезвычайно удобно разворачивать и двух-, и трёхмерные карты космоса. Наверное, проекторы спрятаны вдоль стен, вон в тех золотистых бордюрах. Золотистым же является круглое возвышение, отодвинутое к дальней стене. А на нём установлено то, на что я пока не смею даже взгляда поднять — многотонная императорская вычислительная стратегическая машина, которую низшие расы называют «троном» просто на том основании, что наш правитель проводит в ней большую часть жизни. У нас же обычно употребляют аббревиатуру — ИВСМ, а в быту говорят «стратегический компьютер». Хотя я слышала и жаргонный вариант, «цифруха» — его как-то уронил мой инженер с «Возмездия», он одно время работал на её филиале. Но это слово, разумеется, употреблялось только между сервами-наладчиками и только в неофициальном общении.       Стратегический компьютер — очень сложный агрегат, и состоит он не только из императорского блока. Но всё же, именно здесь находится главный координирующий центр. Три опоры на самом деле нашпигованы слоями графеновых нано-процессоров, а возвышение под ними маскирует кучу электроники и аварийный генератор. Капсула, в которой размещён правитель, тоже делится на три яруса. Верхний имеет классическую форму купола скафандра, но фоторецептор на самом деле не для обзора, и это даже не «глаз», а просто антенна для связи с Информационным Оком главного хранилища данных. Там же, в куполе, — центральный узел патвеба. Нижний ярус капсулы — сервомоторы двух манипуляторов, на тот случай, если Императору заблагорассудится собственноручно оторвать кому-нибудь излучатель по самую гравиплатформу. Ну а в средней стеклянной капсуле, заполненной физраствором и окутанной искусственным телепатическим полем, находится сам правитель. Ему и провода не нужны, там все связи идут по беспроводной передаче, а специальный состав физраствора помогает сигналам передаваться даже легче, чем по воздуху.       Кроме махины ИВСМ, на полу есть ещё два низких возвышения, дугообразных, расположенных параллельно стенам и трапецевидных в сечении, чтобы можно было подняться в любой точке. Судя по выставке скафандров на них, это места для высших советников. И все они смотрят на меня, аж пол под ногами горит! Мечтаю провалиться сквозь все уровни в междумирье, лишь бы не быть в центре внимания, но увы, не светит. Остановившись на положенной по уставу дистанции до Императора, мы втроём останавливаемся и салютуем. Во время приветствия можно — и даже нужно — посмотреть на повелителя. Как же тяжело сохранить нейтральное выражение лица!       Поднимаю глаза одновременно с рукой и понимаю, что в ответ из стеклянной капсулы устремлён взгляд-рентген, который так напрягал меня десять дней назад. Но только сейчас он ещё пронзительнее, от этого жутковато и даже вглядываться не хочется. Поэтому, как только становится можно, я опускаю взгляд обратно в пол.       — А вот и темпераментная маленькая дерзость, — оглушительным бронзовым гонгом звучит голос, вызывающий у меня в душе священный трепет. И поэтому я не сразу понимаю, какая аббревиатура у этого весьма необычного приветствия, далёкого от любых протоколов и уставов.       Он назвал меня «ТМД» — прозвищем, которое мне дали низшие. Прилюдная моральная пощёчина. Чувствую, как вспыхнуло лицо. Они же тут все и всё должны обо мне знать. Пол, провались подо мной из жалости! Какой позор… Хуже любого выговора перед строем. И чует моё на четверть металертовое сердце, что это ещё не конец.       Стою, как в тумане с видимостью на два де-лера, почти не слушаю, что там докладывают Вечный и Учёный насчёт проекта. Очухиваюсь только, когда вдруг оказываюсь совсем одна, а мои сопровождающие поднимаются на пандус справа от Императора. Унижение я проглотила, к вниманию окружающих притерпелась, и, хотя стоять под перекрёстным огнём взглядов крайне тяжело, уже рискую исподтишка поглядеть, кто же тут присутствует.       Итак, расстановка ясна. Справа от правителя и соответственно, слева от меня — Верховный Совет. Дальше всех от ИВСМ стоит Серв, потом Учёный, потом Стратег, потом Вечный, по старшинству каст. А у самой опоры — незнакомый далек в синем скафандре, опоясанном темпоральным гироскопом. Понятно без дурацких вопросов, Контролёр Времени. Слева народу побольше, все в белом. Супримы. Возможно, даже Праймы. Во главе их ряда — далек в скафандре с укрупнённой верхней частью, но, в отличие от Духа, всё же меньше и без прозрачных частей. Кстати, покрашен в белое. Пси-Контролёр, кто же ещё.       Не смею поднять глаз на Императора. Чувствую себя хуже, чем когда-то на суде. Внезапно слева доносится сухой пронзительный тенор:       — Прототип Зеро, почему ты согласилась на модернизацию?       Стратег. И мама-радиация знает, какой вывод из моих слов он сделает! Но отвечать я должна правду и только правду. Меня сюда специально притащили, чтобы прояснить все возможные вопросы о Прототипе, а они в основном завязаны на моём подсудном прошлом. Фактически, сейчас обо мне должно быть составлено новое мнение, как можно более объективное. Поэтому — исключительно правда.       — Две причины. Первая: создав предпосылки к возникновению Новой Парадигмы, я чувствую себя ответственной за её благополучное существование, — меня накрывает глухим возмущением с обеих сторон. — Вторая: мне было любопытно, что получится в итоге эксперимента, — возмущение нарастает, индифферентными остаются лишь Император и Контролёры.       — Ты понимала, что у тебя не будет никаких прав в Империи? Ты понимаешь, что вообще не имеешь права так говорить и даже мыслить? — продолжает Стратег.       — Подтверждаю.       — И всё же смеешь. Ты — бывший беглый преступник. Что тебя сподвигло вернуться?       — Я не рассчитывала, что когда-нибудь окажусь за пределами лаборатории, а это равносильно пожизненному заключению в Изоляторе. Но я понимала, что снова смогу быть полезной для Империи. Это было главным в принятии решения.       — Почему ты искала контакт с Новой Парадигмой? Ты не осознавала, что для нечистокровки это может быть опасно?       — Свобода, безделье и существование вне Системы для далека опаснее смерти. Я бы предпочла умереть на Эккелине. Но этого не произошло, и я подчинилась воле Новой Парадигмы во всём.       Кто-то ещё больше возмущён моим ответом, кто-то напротив, становится заинтересованным. Учёный чуть дёргается на месте, словно хочет на меня шикнуть, но не смеет.       — Ты считаешь, что имеешь право что-то «предпочитать»? — не выдерживает Вечный. Его бас составляет забавный контраст с голосом Стратега.       — Я не имею права «предпочитать» и доказала это своим согласием на эксперимент. Но все мы — мыслящие существа, которым невозможно запретить думать. Система стоит на том, что для далека важно уметь оставлять свои мысли при себе и служить на благо Империи независимо от них.       — Она же бунтарь! — вдруг роняет один из белых. — Как она смеет о чём-то думать?!       — Нет, — вдруг возражает Император, и я вдруг понимаю, что он следит за допросом с явным интересом. — Её соображения любопытны. Прототип Зеро дерзка, но исполнительна и послушна. Пси-Контролёр?       — Степень правдивости в текущем разговоре — девяносто пять и шесть десятых процента. Общие характеристики: степень преданности — сто процентов. Степень жертвенности — девяносто семь процентов. Дерзость спровоцирована страхом, как защитная реакция психики. Страх вызван неопределённостью положения в Системе и прошлыми дисциплинарными проступками, — совершенно безэмоционально чеканит белый силуэт. Ну да, если он супер-телепат и специалист по психокинезу, у него просто нет места под чувства во время работы. Наверное, потом бывают жестокие откаты.       Ровно на этой мысли его взгляд фиксируется на моём лице, а нейтральный голос вдруг добавляет:       — Степень сочувствия сородичам — шестьдесят две целых три десятых процента.       Сглатываю. Вот уж чего никогда в себе не замечала!.. А он продолжает бомбить:       — Слабо выраженный эгоцентрик. Карьеристка. Рекомендуются словесные поощрения для повышения работоспособности. Прагматична. Степень осторожности — пятьдесят восемь процентов, при этом в наличии склонность к спонтанным решениям и умеренному риску в критической ситуации. Оптимальная сфера деятельности — разведка, шпионаж, дипломатия, прогнозирование, по данным направлениям рекомендована индивидуальная работа с умеренным надзором.       На слове «индивидуальная» опять корёжит всех, кроме Контролёров и Императора. Кстати, даже меня. Потому что это не очень хорошо, далеки должны работать сообща. Всё же есть у меня в мозгах какой-то неправильный сдвиг.       — Значит, тебя тревожит твоё положение в Системе? — пронзительный взгляд Императора упирается в меня. Варги-палки, и что вот ему сейчас ответить? Правду. Только правду. И ничего, кроме правды.       — Я полтора года заставляю себя думать, что моё место — лабораторный образец, и ничего более. Но если признаться перед самой собой, то да, я не вполне понимаю своё положение, — почему так хочется оправдаться? — Наверное, это связано с тем, что Система тоже не определилась в отношении меня и будущих прототипов.       Прозрачный намёк на до сих пор не переработанный устав. На самом деле, это правда, что истинные далеки тоже не решили, как ко мне относиться, даже те, кто сидит наверху проекта.       — А ты смелая, — в голосе правителя опять звучит усмешечка, а рентген взгляда поворачивается на Вечного и Учёного. — Лабораторный образец отважнее императорских советников, у него хотя бы хватило духу пристыдить вас, что вы до сих не определились в отношении к прототипу, которым должны заниматься не только добросовестно, но и с полной отдачей. Мне нравится, что у вас получается, но во многом это заслуга моральных качеств вашего образца.       — Прототипу Зеро просто нечего терять, — сам того не понимая, повторяет мои мысли Вечный. — Отсюда её неуправляемое поведение.       — Ей нечего терять, а она выкладывается на сто процентов на благо Империи! А вам, выходит, есть что терять, и поэтому можно работать кое-как? Почему до сих пор не разработана экипировка прототипов? Почему для них не сделан отдельный жилой блок? А тяжёлое вооружение? А модификация кораблей? Черновые расчёты, ничего более! Полтора года, где чертежи и сметы? Выходит, далекам должно быть нечего терять, чтобы работать как следует?! — Император их драит с песочком, но, похоже, не только за мелкие недочёты — ведь всё, что он перечисляет, на данном этапе эксперимента действительно мелочь. Такое ощущение, что он срывает раздражение за что-то большее. Не всё, видать, гладко в нашем государстве… И, задумавшись, я сама не понимаю, как с языка слетает короткое:       — Ошибка.       Наступает гробовая тишина. И только тут я понимаю, как это прозвучало. Мама-радиация, папа-трансгенез, я обвинила в ошибке Императора!!! Как говорится, высшее командование хлопается в обмороки в глубине скафандров и получает сердечно-стимулирующие средства внутривенно. А я сейчас просто умру на месте.       — Мотивируй, — взгляд правителя прожигает меня насквозь.       — Мне есть что терять. И всем нам, — голос предательски дрожит, но я должна сказать, раз уж начала. — Это Империя и Общая Идеология. Если мы их потеряем, то перестанем быть далеками. Только это, в сущности, и важно. Мы работаем на общую цель, святую цель — выживание расы и её абсолютное господство. Сто тысяч лет мы держались этой цели и выигрывали. И когда я согласилась на эксперимент, я тоже в это верила. И верю сейчас, иначе ничто не имеет смысла. Я готова понести наказание за свою дерзость, лишь бы это было не напрасно. Остальное — незначительно.       Замолкаю и гляжу в пол. Мне больше нечего добавить.       Пауза висит довольно долго и наконец разбивается бронзовым гонгом императорского голоса:       — Вот вам мнение простого Чёрного далека предыдущего поколения, достойное сохранения в веках. Возьмите его за образец и повторяйте четыре раза в сутки, — ну всё, теперь меня все присутствующие возненавидят. — А ты не рассчитывай, что тебе всё простится за красивые слова. Подойди ко мне.       Семь бед — один ответ. Делаю несколько шагов вперёд.       — Ближе.       Ещё несколько шагов.       — Я сказал, ближе, — это уже сказано с оттенком раздражения.       Подхожу вплотную к возвышению.       — Я сказал, подойди ко мне.       Платформа оказывается где-то по середину бедра, но пандус сзади, злить Императора ещё больше не хочется, так что я просто забираюсь наверх и оказываюсь между двумя металертовыми опорами. Всё-таки мне сегодня оторвут голову.       — Я ещё не забыл наглую девчонку, осмелившуюся взламывать мои персональные данные. Что же её там интересовало? — вкрадчиво раздаётся над самой моей головой, в которой тут же ассоциативно выскакивает земная цитата: «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» Сглатываю, потому что горло вдруг пересохло до рези. Наконец, выдавливаю:       — Воспоминания.       — Зачем?       — Я… всегда интересовалась историей. И ещё… — кто-нибудь, заберите меня от этого покаянного позора! — Ещё мне нравится нарушать запреты. Чем запретнее информация, тем больше хочется ей обладать.       Публичная исповедь информационного вора. Доктор бы аплодировал стоя такому признанию, мол, вот вам, далеки, ваше истинное лицо, все вы подсознательно жаждете нарушить устав. Проблема в том, что лицо не истинное. И по одному квадратному колесу всю расу не судят. Но раса меня сейчас стыдится, это факт. Во всяком случае, сзади так и плещет возмущение всех присутствующих.       — Это сказано честно. Ты получишь запрещённую информацию.       Почему-то мне становится не по себе от этих слов. Ничего хорошего меня явно не ждёт, но бежать некуда. Надо просто это перетерпеть. Всё, что со мной сейчас случится. Просто перетерпеть. Далек может справиться с любыми трудностями. Я многое в жизни выдержала, выдержу и это.       Лёгкое жужжание. Невольно приподнимаю взгляд и вижу, что ко мне спускается один из манипуляторов. Между тремя клешнеобразными захватами горит лиловый светодиод, такой же, как наверху, в капсуле. Стоп, это не светодиод. Это телепатический привод.       Ровно в тот миг, когда я это понимаю, «клешни» хватают меня за голову так, что огонёк оказывается прямо напротив переносицы. И чужая память силой вливается в мою, как поток сияющего жидкого золота, бесстрастная, почти равнодушная, как и предписано регламентом.       ...Два фронта — флагманский корабль далеков и спутниковая станция землян. Два врага — Император и Золотая девушка.       «Я создал новую жизнь из праха. Я — бог далеков».       Лилово-лимонный глаз, горящий безумием.       «Я бессмертен».       Бронзовый голос, отдающийся в моей голове истерическим набатом.       «Я бессмертен, и ты ничего не сделаешь».       Сумасшедший, рассыпающийся золотой пудрой по орбите Земли.       «Я не умру, я бессмертен».       Внезапно понимаю, что упала на четвереньки. Захваты отпустили лицо, в висках ломит, всё тело заледенело от ужаса. Это… это была полноценная трансляция воспоминания, которого не должно быть у этого Императора. Как же так… Неужели…       Кидаю косой взгляд на Контролёра Времени. Действительно, он, до того неподвижный, сейчас смотрит прямо на меня. Это всё было нарочно. Они проштудировали мою память, нашли эпизод, вызвавший во мне наибольшее отторжение, и наказали тем, что показали мне его в подробностях, хотя я бы не хотела видеть это ни при каких обстоятельствах.       — Значит, — выдыхаю одними губами, — ты тоже видел себя со стороны.       — Много раз, — равнодушно доносится сверху. — Смотри ещё.       Захваты снова сжимают мою голову, так быстро, что я не успеваю отшатнуться, хотя тело и пытается это сделать.       Снова. Золотая девушка и мой обезумевший правитель. Теперь я гораздо острее чувствую его эмоции, словно мы с ним в одном помещении. Нет, нет, нет, хватит, ну пожалуйста, я больше этого не выдержу!       — Ты же хотела моих воспоминаний.       Снова. Самое чудовищное — вся сцена из императорской капсулы, из его сумасшедшего тела, с его ненормальными эмоциями. Он же действительно верил в то, о чём говорил! Не могу больше! Пожалуйста, пожалуйста, перестань! Ведь это не ты, это твоя прежняя копия, практически — параллельная версия тебя. Ты был очищен при пересоздании, воспоминания сумасшедшего далека, возомнившего себя богом, никогда тебе не принадлежали.       — Ты ошибаешься. Это — я. Часть меня. Смотри!       Я думала, что почувствовала его эмоции в прошлый раз?! Да тогда они шли через фильтр! Не могу, не могу, не могу, а-а-а!..       …Лежу на бронзовом полу, обхватив себя руками и глядя в никуда неморгающим взглядом. Тело бьёт озноб. Горло дерёт, словно я кричала во всю глотку. Наверное, так оно и было. Просто… чудовищно.       В зале стоит абсолютная тишина.       — Ты получила, что хотела. Тебе понравилось? — звенит где-то далеко-далеко наверху бронзовый голос, так похожий на песню нашей родной звезды.       Надо ответить, но нельзя раскрывать рот, иначе взорвусь, как тот флагман из воспоминаний, рассыплюсь в истерическом крике. Надо хотя бы подняться, но при первой же попытке локоть правой руки подламывается, и я снова падаю щекой на едва ощутимо вибрирующий металл. С каждым мгновением охвативший меня шок всё быстрее переплавляется в неистовую злобу. Но она не похожа ни на слепую ярость, которую я пережила на электроподстанции, ни на холодный боевой огонь, с которым я разносила подземную лабораторию Джонатана Монтегю. Это нечто иное. То, что могло вспыхнуть лишь в одном случае, если при мне кто-то посмел бы рискнуть поколебать основу основ Скаро — Общую Идеологию, самый дух далеков. Ледяное неистовство. Сердце гнева. То, что в наших легендах названо «божественной ненавистью». Именно она, несомненно она приподнимает меня на локте и заставляет вторым кулаком врезать по полу.       — Прекрати сдерживаться, — голос Императора больше не насмешлив.       Молчу.       — Я чувствую тебя, вижу насквозь все твои мысли, не забыла?       Не забыла.       — Не держи их в себе. Покажи свою злость. Покажи истинное лицо ненависти. Не сдерживайся. Ты готова к этому.       А ты к этому готов?       — Выплесни всё, что тебя сейчас жжёт.       Ах, что меня жжёт?!       — Старый маразматичный идиот, — неужели мой рот может произнести такие слова в адрес правителя, неужели я их действительно произношу вслух?! — Ты — старый маразматичный идиот.       Удар кулаком в пол.       — Как ты мог проиграть...       Ещё удар. На металле остаются смазанные полосы крови.       — ...Доктору...       Удар.       — ...девчонке...       Удар.       — ...И БУДКЕ?!       Яростный крик, вскидывающий меня в вертикальное положение, и боевой удар ногой, по опоре, со всей дури.       — КАК ТЫ МОГ, А?!       Тяжело дыша, как после трека, стою и гляжу в его лилово-лимонный бесстрастный глаз. Боли не чувствую. Ничего не чувствую, кроме вкуса собственной крови на языке — да я, оказывается, облизываю ссаженные костяшки, растянув губы в каком-то подобии улыбки. Император… Я сейчас могла бы пинать его до бесконечности, пока металл не хрупнет от усталости, рвать золочёный металерт пальцами, расколошматить капсулу, растоптать бескостное тело ногами, чтобы хлюпало и чавкало, брызгая кровью и мозгом на остатки золотого трона, чтобы больше никогда, никогда, никогда сама идея далеков не была так унижена!       «Если я когда-нибудь назову себя богом, уничтожь меня».       Не сразу понимаю, что из всего окружающего пространства остался только лилово-лимонный взгляд-рентген. Мир растворился в молочно-белом сиянии и таком же молочно-белом шуме миллиардов шепчущих голосов. Нахлынувшая на меня, как пламя сверхновой, ненависть откатывается, оставляя за собой вакуум, словно могучая энергия смыла меня-прежнюю, всё наносное, всё внешнее, оставив лишь голый костяк, хтоническую планету, обнажённое «я». И это «я», судорожно пульсируя, сливается в одно целое с бесстрастным взглядом Императора. Неразрывное целое из двух независимых разумов. Непостижимо, но разве сейчас хоть что-то может удивить?       — Ментальная синхронизация достигнута, — откуда-то из далёкого далёка доносится нейтральный голос Учёного. — Уровень слияния — девяносто четыре процента.       С-синхронизация?.. Где-то я слышала это слово, совсем недавно. Но так не хочется об этом думать. Я плавлюсь и никак не расплавлюсь в лимонном небе с лиловыми облаками, тону и никак не утону в сизом зрачке-водовороте. Гнев растаял, словно я никогда его не испытывала. Ни ярости, ни боли, ни страха, ни ошибок. Чистый лист. Жизнь сначала.       «Что… происходит?»       Голова кружится всё сильнее. Серебряный туман затопляет зрение.       «Не пугайся. Так всегда бывает в первый раз».       Какое странное чувство обволакивает меня, словно я — эмбрион, со всех сторон защищённый автоматикой размножительной фабрики. Полная безопасность, пронизанная потоками информации, которые хочется уловить и раствориться в них без остатка.       «Не понимаю... Объясни...»       «Ментальная синхронизация Высшей Элиты».       Не понимаю...       Бронзовый голос, звучащий так же откуда-то издалека, говорит:       — У меня больше нет сомнений. Пересчитайте параметры личности Прототипа Зеро по формулам Золотой элиты её века.       — Это невозможно, — незнакомый голос наполнен удивлением. Но мне это почти безразлично, я пытаюсь прощупать сознанием открывшуюся мне восхитительную сторону бытия. Поток бесконечной информации, в котором я никогда не буду «голодна». Белый шум миллиардов сознаний. Теперь я понимаю, почему цвет Супримов — белый.       — Не противоречь фактам, Десятый. Факт — девяносто четыре процента синхронизации. Но даже для чистого далека нормой считается процентов сорок-пятьдесят на первый раз. И даже после тренировок результат редко переваливает за восемьдесят процентов, из-за того, что ментальная синхронизация зависит не только от биологии, но и от менталитета. Вам требуется напоминание, кто способен на синхронизацию выше девяноста процентов? И что такое — синхронизация подобного уровня от новичка?       — Но как это могло получиться? — это уже Учёный, я узнаю её голос.       Что получилось? О чём они говорят?       — Поднимите из архива данные по размножительной фабрике Альтака, на дату активации Тлайл Дал-Ра. Найдите идентификационный шифр RLD450,A903004818, позывной Миин Дал-Теск. Изучите их личные дела.       Пауза. Потом совершенно ошарашенный Вечный спрашивает:       — Как это могло получиться? — а я где-то на задворках белого шума, кажется, различаю невнятное бормотание его же голосом, этакий панический перебор вариантов… Я что, мысли его слышу?!       — Информация отсутствует. Но уникальный результат — перед вами.       Цепляюсь пальцами за прохладную и чуть гудящую от электричества опору. Тону в могучем уме правителя, как в омуте. Руки слабнут, потому что разуму не за что удержаться.       «Не понимаю... Ничего не понимаю. Объясни...»       «Тупица Миин. Командир колонии Ломпардитен-4, младший советник высшего круга Золотой элиты. Прославилась полным неумением принимать ответственные решения, за что и была назначена командующей самой стратегически незначительной звёздной системой, которую в итоге сдала атракси в ходе боевого конфликта. Не понесла наказания только потому, что погибла в том же бою. Редчайший случай проигрыша сражения из-за полной бездарности руководства».       «Причём здесь я?»       «Если разобрать ваши параметры личности, получается, что кто-то поменял местами эмбрионов с разных конвейеров гораздо позже второй сортировки».       Первая сортировка — на соответствие зародыша нормам по ДНК, чтобы исключить врождённые анатомические и физиологические пороки. Вторая сортировка — по врождённым способностям. После этого эмбрионы разделяются на три конвейера — точнее, разделялись тогда, сейчас вообще всё по-другому, — и уходят в разные цеха размножительной фабрики. Поменять их местами физически невозможно, да никому бы и в мозг не пришло. На фабриках полная автоматика, туда ходят лишь ремонтные бригады в случае поломок. Не сервы же прикололись, у них ума бы не хватило. Да и как вытащишь капсулу с эмбрионом, если она наглухо встроена?       «Но как... Зачем...»       «Неизвестно. Но это — факт, и я в нём больше не сомневаюсь. Ты изначально была распределена в высшую элиту, ты — потерянный Суприм прайм-класса. Твоё любопытство по параметрам Золотых далеков — не более восьмидесяти пяти процентов. Твоя так называемая информационная наркомания и якобы повышенная эмоциональность — всего лишь следствие невыработки мозгом имеющихся ресурсов, своеобразная компенсация. Твоя скрытность — отработка программы защиты правительственной информации, направленная не туда. Гений, растущий среди олигофренов и подгоняемый под их мерки, будет недооценён и сочтён ещё более неполноценным, чем они. И естественно, он попытается хоть в чём-то скомпенсироваться. Ты не «квадратное колесо». Ты просто слишком долго пробыла не на своём месте. Мне надо было прорвать рамки твоего скованного сознания, и я сейчас специально довёл тебя до срыва, чтобы заставить твой разум открыться рядом со мной».       Суприм прайм-класса, или просто Прайм. Далек, находящийся в настолько сильной ментальной связи с Императором, что может на время уступать ему своё сознание и служить повелителю голосом, зрением и слухом. Праймы — наместники, инспекторы на жизненно важных объектах, главы особо ответственных проектов, словом, находящиеся везде, где нужно личное присутствие Императора. А самое главное, они — живые фильтры, сервера патвеба, поддерживающие его функционирование по всему космосу и помогающие Императору в сборе и анализе информации. И я — вроде как одна из них?! Мама-радиация, вот это номер… Это что же, моё сознание сейчас — на изнанке патвеба?!       «Ты... давно понял?»       «Подозревал после того, что узнал от твоих подчинённых с «Возмездия». Вспомнил Тупицу, посчитал, подумал, предположил. По-другому не сходилось. Кому-то был очень нужен высокоуровневый Суприм среди младших чинов. Случайностью такая подмена быть не может. Это трансмат и подделка данных в компьютере фабрики. Жаль, невозможно отследить, сколько гипнопедических сеансов на самом деле было с тобой проведено, потому что тебе явно перепало что-то из подготовки высшего комсостава».       Сердце стукает глухим комком внезапной паники. Кто-то... Тот же, кто направил меня на ТАРДИС. Не могла ли эта инструкция — любой ценой втереться в доверие к Доктору и похитить его знания о Времени — быть вложена в меня ещё тогда, на конвейере? Очень удобный момент, и уже не докопаешься, что там было ещё, слишком много наслоений сверху.       «Инструкция?» — переспрашивает Император. Точно, мы же в такой сильной ментальной связке, что моё сознание практически полностью растворено в нём. Сейчас он каждую мою мысль громко слышит, ничего не спрячешь. Зачем я только напомнила?       «Подтверждаю...» — а толку-то возражать. Я сама им отдала все свои воспоминания ещё на Эккелине. А что забыла, то они из меня вытащили при переписке личности.       Император пугающе молчит.       «Теперь ты прикажешь меня уничтожить? — спрашиваю, медленно проваливаясь в безнадёжность. — Я не знаю, кто это был и какие цели преследовал. Но это точно не Культ Скаро, Каан бы знал. Наверное, я опасна для далеков».       «После такого уровня ментальной синхронизации? Зеро, не пытайся разыгрывать дурочку. Ты нужна Империи. Нужна такая, как ты есть — взбалмошная, безумная, непокорная, отвратительно дерзкая и зацикленная на целости своей шкуры интриганка, рискнувшая сказать мне вслух всё, что подумала. Не рассчитывай на доверие, никто не забудет ни твоё прошлое, ни тёмную историю с твоим появлением на свет, но уничтожать тебя нерационально. Вечный может сколько угодно обвинять тебя в Мерзости, остальные могут сколько угодно возмущаться твоему своеволию, но я от тебя так просто не откажусь. Ты выучилась смотреть на вещи под нестандартным углом именно благодаря своей уникальной биографии. Ты — не замена Культа Скаро, но серьёзная альтернатива. Мне необходим такой советник».       И над моей головой, как тяжёлый бронзовый гонг, звучит окончательный вердикт:       — Зеро принята в касту Белых и в Высший Совет Империи. Её роль — наблюдатель и независимый эксперт, имеющий право высказывать и обосновывать своё мнение по любому вопросу.       Кажется, мне только что разрешили спорить с правительством и затыкать Вечного. Теперь наконец понятно, почему Император распорядился ни в коем случае не влиять на мою личность и память. Я была ему нужна такая, какая есть. Потому что он собирается выжать из меня всё, и действительно по максимуму.       Голова кружится всё сильнее, сознание медленно меркнет. Архитектор стала преступницей. Преступница оказалась Праймом. И никого, кроме меня, такое назначение не шокирует. Весело живут далеки, да?