Поликарбидная логика

      Приём в честь какого-то национального блондосского праздника — это всего лишь в два раза тоскливее, чем обычное заседание Ассаблеи. Ну, может, в три. Особенно в приватном обществе элитных выродков со Скаро, впихнутом в ограниченное пространство дома посла галактики Антарес. Оружие при себе держать нельзя, агрессию проявлять нельзя, зачистку талов проводить нельзя, уничтожить слово «нельзя»!!!       Приглашали нас всех, но Дельту всё же пришлось оставить в гостинице, а Бета торчит на «Протоне», ковыряется в мозгах землянина. От него в кармане плаща Альфы лежит подарочек, экстренная помощь на случай моего срыва — инъектор с заряженной ампулой эмоционального подавителя на базе гормонов, сразу на пять кубиков, а у меня от него же — две сигареты и пачка глюкозы, тоже для успокоения нервной системы.       Как оказалось, у нас есть отличная отмазка для отсутствия двух членов экипажа — посланник уже успел раззвонить соплеменникам о дневном происшествии, так что ситуация с Бетой вообще понятна без объяснений, а насчёт Дельты мы сказали, как и собирались — якобы ей подурнело в связи с ожиданием пополнения, нервами и общим токсикозом. Заодно это объясняет и старательно закрашенную ссадину на скуле — я приложилась об гравий заметнее, чем думала, и наша техничка потратила больше скарэла, чтобы замаскировать повреждение.       Стою в кружке высокопоставленных блондосов, верчу в пальцах бокал с минералкой, стараюсь поддерживать разговоры о погоде и улыбаться на комплименты. Чуть в стороне, в стайке щебечущих девиц на выданье мысленно пыхтит и булькает Альфа. Не на самок, нет — он до сих пор возмущён таким нерациональным использованием пространства и излишеством роскоши, какое тут обнаружилось, как, в общем, и мы с Гаммой. Я только-только завершила читать парням лекцию о менталитете низших, выросших в условиях республиканской тельцекратии: тема стратегу была ранее знакома в теории, но, столкнувшись с ней на практике, он возмутился до глубины души, а серва всё это заставило задуматься, как бы тут усовершенствовать и рационализировать общество. Чисто по приколу, потому что сам понимает — плесень подлежит только уничтожению, а как она до того существует, нас волнует мало. Я понимаю реакцию парней, меня тоже когда-то трясло от расслоения населения по количеству благ, зачастую незаслуженных или полученных обманом, ведь по той же классификации мы попадаем в существа с приблизительно коммунистическим мировоззрением: если уж у нас и есть разделение, то только по уровню интеллекта и способностей, а впрочем, перед Империей все равны. Даже распоследнему тупице найдут его правильное идеальное место, на котором он себя ощутит совершенно уместным и нужным, а следовательно, полноценным. У меня вообще много соображений на этот счёт, так что лекция для ребят в ускоренном виде заняла рэлов двадцать, а так я могу не меньше десяти скарэлов распинаться по существу. Да я вообще могла бы вести соответствующий курс в каком-нибудь местном университете, «типы общества, их стратегии развития, их слабые места и возможные коррекции», а за прогулы и неусвоенный материал — расстрел на месте…       Чтобы заглушить желание убивать, пользуюсь удачно заданным женой посла вопросом и вдохновенно лгу про праздники кочевников — как выяснилось, это был ещё один пункт, практически не разработанный отделом Альфы и нашим узким кружком во время ночных мозговых штурмов. Но меня спасает оперативность мышления и большие объёмы доступной информации — взять утверждённый список праздников, открыть базу данных по самым известным галактическим цивилизациям, пролистать, проанализировать, сделать выводы и озвучить, как у нас празднуются такие дни, как день почтения предков, смена года и всякие там личные даты — дни рождения, дни наречения, свадьбы-похороны. В отдельный пункт, нахальной самоволкой, выношу день рождения нашего вождя. Глупость, конечно — но если подумать совсем неформально, Император заслужил свой личный праздник, хоть раз за сто тысяч лет. Так что я уверенно заливаю ложь в слуховые рецепторы собеседников, заодно сбрасывая всё парням. Ведь им тоже могут задать неудобные вопросы, и если Альфа ещё попытается как-то сориентироваться и выкрутиться, то Гамму нестандартная задача поставит в безнадёжный тупик.       Кстати, о Гамме. Он уже нашёл себе какого-то инженера и зацепился с ним языками. Я слышала о правиле, что на подобных мероприятиях обычно не принято говорить о работе, но, похоже, талы его не придерживаются, или дурак дурака видит издалека. Как бы чего лишнего не наболтал.       «Не рассказывай ему больше, чем заложено в договоре», — всё-таки напоминаю серву на всякий случай.       «Есть», — отзывается он, и я ловлю отголосок какой-то задней мысли об Альфе. Я что, не первая напоминаю? Даже досадно, но, с другой стороны, повторенье — мать ученья, и всё такое. Гм, я когда-нибудь отвыкну от земных поговорок? Мне ведь за них постоянно достаётся от окружающих, а когда ляпаю что-нибудь подобное среди планктона, приходится отговариваться большим количеством прочитанной галактической литературы, мол, там и нацепляла идиом. Пора с этим завязывать.       Второй раз отказываюсь от алкоголя. А то злой и пьяный далек на приёме у талов может устроить только одно сплошное «уничтожить», без вариантов. Давлю агрессию шоколадной конфеткой, стараясь наслаждаться каждым кусочком. О, а вот к нашему кружку пробирается сам местный официальный представитель религии миротворчества, господин Ралендо. Вот уж кто точно стар и сед, но трезвость мысли не потерял. Он довольно опасный тип. Насколько я успела выяснить, Таген чувствительнее к недобрым намерениям собеседников, так что, возможно, настоящая причина его ко мне внимания — как раз в этом, но Ралендо и опытнее, и в несколько раз умнее, и именно он настоял на том, чтобы назойливый блондос и его семья не запрещали Луони путешествовать с Доктором. Если бы не это, её бы вообще за порог дома не выпустили. Бета мне с удовольствием объяснил, что там у неё за проблемы с сердцем, так я до сих пор в шоке, как её не выбраковали. По мнению нашего врача, это должно сидеть в инвалидном кресле, как отец-создатель, и уж точно не бегать по всему пространству и времени в компании Хищника. Хотя, может быть, Бета и преувеличил, он любит драматизировать, если речь заходит о здоровье. Комплекс врача.       — Госпожа Зеро, — слегка кланяется старик, умно не протягивая ко мне рук. Отвечаю обычным приветственным жестом.       — Добрый вечер, уважаемый господин Ралендо, — мне это «уважаемый господин» за полторы декады в зубах навязло, но поскольку в наших вымышленных традициях есть пункт «почтение к старшим», приходится ему следовать. Меня после жизни на Сол-3 вообще забавляет манера общения блондосов — по умолчанию на «ты», но с «господин» и «госпожа». Странное сочетание, но для нас так всё же удобнее, чем на «вы». Мы тоже не используем множественное число для обращения к собеседнику, это же нелогично. Сейчас даже смешно вспомнить, как мы с Тагеном в первые дни общения пытались обращаться как положено у большинства цивилизаций, и как легко перешли на «ты». Кстати, до сих пор приходится напоминать себе о том, что с некоторыми цивилизациями типа пеладонской лучше даже нечаянно не «тыкать». Талам проще, они прикрыты ассамблейскими договорённостями о терпимости к чужим традициям и могут себе позволить пренебрегать такой мелочью, а нам, как новичкам, необходимо создать о себе приятное или хотя бы нейтральное впечатление у любых собеседников, иначе их не ввести в заблуждение. Низшим очень важны выводы из первого знакомства, они меньше склонны подвергать их сомнению, чем мы.       — Не уделишь ли старику несколько минут? — ну, что я говорила, на «ты». Киваю в ответ и, выжав из себя улыбку собеседникам, отхожу к миротворцу.       Ралендо обводит гостиную выцветшими от возраста бледно-голубыми глазами и предлагает:       — Быть может, нам лучше ненадолго пройти в кабинет? Там не так шумно.       Опять согласно киваю и послушненько иду следом — он здешнюю планировку знает, в отличие от меня, — явно не в первый раз в этом доме. Вот сейчас и начнётся самое интересное: глубокое прощупывание меня и моих намерений, а также всех кочевников в моём противно-симметричном лице. Ралендо несколько раз присутствовал на всяких встречах, но только наблюдал и никогда не пытался пролезть в мои мысли хотя бы посредством иезуитских вопросов, раз уж ментальные техники на кочевников не действуют. Видимо, сейчас и отведёт душу.       Мы впятером нашли и подвергли анализу методики РМ, сразу, как ознакомились с докладом Найро, так что у меня нет никаких сомнений — наша ксенофобия и то, что здесь обзывают «комплексом превосходства», для миротворцев прозрачны и ясны. Но с другой стороны, именно в случае кочевников это всё объяснимо, а поскольку свою тихую подрывную деятельность мы целиком и полностью перевалили на революционеров, даже тут к нам не подкопаешься, доказательств-то нет. В общем, если Ралендо есть что мне сказать, то мне есть чем крыть. Главное, не вмазаться в локально раскинутое на кабинет поле правды — в нём очень сложно вовремя прикусить язык. Далеки, конечно, обучены ему противостоять, но приблизительно в одном случае из десяти всё равно не удаётся соврать.       Проходим по короткому коридорчику и оказываемся в рабочем кабинете чрезвычайного и полномочного посла галактики Антарес. Сам господин посол околачивается тут же, поднимается мне навстречу с кресла, параллельно забирая из печатного устройства какие-то бумаги и аккуратно вкладывая их в папку. Когда успел сюда передислоцироваться? Только что был среди гостей, я его меньше скарэла назад видела, он по индивидуальному переговорному устройству с кем-то говорил.       — Госпожа Зеро, — очередной вежливый поклон, очередной мой вежливый ответный жест. Гррр, как надоело!.. Стоп. Отставить. Расслабиться. Улыбнуться.       — Есть более тридцать лет, как я Зеро, — отвечаю, пытаясь пошутить. Ага, прямая ложь удалась, поля правды нет. — Ты быстрый, господин Элидан, был там, теперь здесь, даже не заметила.       Он вежливо подставляет мне кресло и предлагает присесть Ралендо. Сам остаётся стоять — позаимствованная у землян норма, мужчина не сидит в присутствии женщин. Чисто талская поправка в этикете — старику сидеть при женщине не возбраняется. Я отмечаю и вычисляю это всё совершенно механически, только чтобы отвлечься от первичного инстинкта устранить обоих талов.       — Итак, — говорю, по-прежнему стараясь сохранять лёгкий тон, — о чём разговор?       Это вызывает у них обоих улыбку. Вечная готовность нашей дипломатической миссии быстро разобраться с любым делом уже стала достаточно известной в Ассамблее, привыкшей к исключительно неторопливому решению проблем.       — Не знаю, как ты отнесёшься к тому, что мы всё это время за вами пристально наблюдали, — начинает Ралендо.       Киваю.       — Считаю это нормальное, вы нас не знали. Мы тоже наблюдаем, изучаем. Все смотрят, делают вывод. Я была в такие места, где смотрят, следят больше, постоянно контроль. Ваш союз вежливый, умеет доверять, соблюдать дистанция. Мы это ценим.       — Нам показалось, у вас немного напряжённая реакция на представителей других цивилизаций.       Опять киваю и так же спокойно поясняю:       — Мыслю, причина есть в наша изоляция. У вас нашли похожее, «космический дизадаптант». Живём в замкнутое пространство, небольшие общины, все друг друга знают. Даже нет окно, посмотреть наружу, — демонстративно показываю на означенное окно под тяжёлой бирюзовой портьерой и позволяю себе ещё одну улыбку. Мол, это была шутка, всем смеяться. — Междумирье нельзя воспринять в мозг, органы чувств отключаются, легко сойти с ума. Поэтому ориентированы друг на друга, отсюда сложность приятия другие существа. Как это, «ксенофобия». Но есть разум, он может сдерживать эмоция.       Вот бы мне уметь улыбаться, как Ривер Сонг. У неё была улыбка, как у сытой скальной кошки, очень бы к месту пришлась.       — Это мы тоже видим и очень уважаем вас за эти усилия и за попытку наладить диалог, — кивает Ралендо. — Я, собственно, к чему веду, дитя моё — Новый Давиус долго колебался в отношении вас, даже после того, как малыш Таген рассказал нам вашу историю. Но последующие события показали, что мнение должно складываться вполне однозначное. Хотя совет планеты и решил не втягивать тебя в поимку опасного преступника, но предложение помочь провести с ним переговоры правительство не могло не оценить. А сегодняшнее происшествие доказало даже самым предвзято настроенным миротворцам, что вам можно доверять. Ведь, несмотря на ксенофобию и заявленную политику невмешательства, вы вступились за двух чужаков.       — Нормальный человек поступает так, — отвечаю, пожав плечом. — Видишь, можешь помочь — помоги. Когда один мужчина нападает на одна женщина, это неравные силы, это грубо. Надо проучить. Если кто-то болен, пострадал — надо помочь. Это норма, — следует добавить что-нибудь для миротворца, такое специальное. Например, из репертуарчика Мари Боншан-Скворцовой. — Каждая жизнь есть ценная. Не мне судить, кто нужен, кто нет — могла помогать, помогла.       — Именно поэтому Новый Давиус двадцать минут назад принял окончательное решение по вашему вопросу и передаёт кочевникам то, что осталось от Скаро, — говорит Элидан, протягивая мне папку. — Ознакомься.       Что? И это всё? Я ожидала, что под меня сейчас будут подкапываться, готовила контейнеры аргументов, боялась, что придётся отбрёхиваться от обвинения «а мы знаем, что вы далеки», — а тут сюрпри-из! Вместо радости ощущаю смутное разочарование и подозрение. Не может быть, чтобы так просто. Жизнь глупой блондоски и бесполезного землянина, если трезво оценить ситуацию, ничего не стоит. Не верю, что я смогла ими купить нам победу!       Но всё же беру папку и открываю. Ага, реально, два договора. Один — уже давно обсуждённый, по поводу возможности военного альянса против далеков (трижды ха-ха), второй — тот самый, ради которого мы всё затевали, согласие передать кочевникам вполне конкретную чёрную дыру, вполне официально и — обалдеть — безвозмездно.       Нам. Отдают. Скаро. Просто так, за красивые глаза. Так не бывает. Тут наверняка какой-нибудь подвох, только я не могу его найти.       «Альфа!» — мысленно кричу, притворяясь, что внимательно вчитываюсь в текст.       «Слушаю».       «Прими информационный пакет и проанализируй на скрытые ловушки», — и быстро кидаю ему весь текущий разговор и текст договоров.       Стратег отзывается гробовой тишиной. Потом наконец выдавливает:       «Так не может быть».       «Да», — говорю. Начинаю понимать, зачем Императору потребовался пятилетний советник. Ору:       «Гамма!» — и перекидываю ему тот же пакет с тем же заданием.       «Быть может, мы просто метко попали в их нормы гуманизма?» — нерешительно предполагает серв.       «Это слишком просто», — отрезаю я.       «А может, и нет, — задумчиво отвечает Альфа. — У них извращённый и примитивный менталитет, спорящий с логикой, так что мы можем иногда их не понимать. Но на мой взгляд, договор совершенно буквален и без подтекста. Подписывай».       Ещё раз пробегаюсь взглядом по тексту.       — Есть слово добавить, — говорю, глядя на Элидана и выразительно постукивая прямо по слову «передать». — На случай появления смертоносцы, мы будем оставить две, три сторожевые станции на месте чёрная дыра, искать след, нашими технологиями. Так вернее, — подобная мелочь нас не утянет, а для талов выглядит весомо, лишний повод верить нам и нашим добрым намерениям. — Если надо, то можно внести в сюда, что мы в своя очередь берём контроль район, приглядывать столько, сколько вы считаете необходимо.       — Не думаю, что это нужно, дитя, — отвечает вместо посла Ралендо. За это обращение его в пыль разнести хочется, даже больше, чем Доктора за «девочку-энергию» и «коротышку». — Мы доверяем вам и вашему слову.       А зря, думаю.       — Тогда у кочевников нет вопросы про текст, готова подписать, — отвечаю, чувствуя нарастающее внутри напряжение. Словно кто-нибудь сейчас ворвётся в помещение и прокричит: «С первым апреля!» — я когда-то на этот счёт от землян натерпелась, вот ассоциации и лезут в голову. Ну правда же, не может быть, чтобы всё происходило всерьёз. Уж слишком не похоже на правду!       Поэтому я совсем не удивляюсь, когда дверь вдруг и вправду с треском распахивается. На пороге кабинета стоит посланник Таген с немного безумным выражением лица и фиксирует взгляд на мне. Что, прибежал срочно-срочно что-то передать от Доктора на наш счёт? Мы где-то прокололись? Нас вычислили? Хищник догадался, что старина ТМД в очередной раз водит его за нос?       — Мне сказали, что ты здесь, — он всё с тем же безумным видом пролетает через кабинет почти до меня и останавливается лишь в последний миг, бахнувшись коленями в ковёр. — Спасибо.       Аж подбираюсь от такого напора. Таген меня начинает не просто озадачивать, а откровенно пугать. Элидан звучно кашляет, а Ралендо недовольно говорит:       — Молодой человек!..       — Ты спасла мою сестру, — продолжает этот чокнутый, совершенно игнорируя старших по званию. Расстрелять. — Как мне тебя отблагодарить?       — Отодвинуться, — говорю. Краем глаза замечаю, что в лице Элидана успевает что-то насмешливо дёрнуться, прежде чем к нему возвращается профессионально-нейтральная гримаса типичного политика.       Видимо, моё распоряжение сработало, как канистра охладителя на мозг назойливого блондоса — в глазах появляется что-то вменяемое, он вдруг замечает, что мы с ним тут не одни, что на столе разложены какие-то бумаги, что в глазах начальников зашкаливает насмешка, и смущённо поднимается.       — Прошу прощения… Я помешал?       Посылаю ему убийственный взгляд. Дебил, напугал меня до потери пульса.       — Я бы сказал, ты немного неуместен, юноша, — отзывается старший миротворец. — Подожди, пока мы закончим с делами. За дверью.       Таген послушно выметается, как провинившийся юнец на гауптвахту, бормоча извинения. Я с любопытством жду, вмажется ли он кормой в кого-нибудь в коридоре, пока будет закрывать за собой дверь, но увы, там только знакомый котелок мелькает, а это скучно.       Беру ручку из письменного прибора — приходится немного потянуться, — ещё раз пробегаюсь взглядом по тексту обоих договоров.       — Где надо писать и какая есть ваша формулировка для вступление договор в силу? — спрашиваю, потому что не наблюдаю местного стандартного окошка для отпечатка пальца.       — Мы подумали, что между детьми Скаро можно придержаться и более традиционных обычаев, — замечает Элидан. И вот тут я понимаю, где засада.       «Бета! — мысленно кричу в полной панике, даже не в приват. — Насколько наша ДНК похожа на ДНК истинного далека, а насколько — на каледов?! От меня требуется оттиск кровью под договором о передаче Скаро, и если они её пошлют на анализ…»       Бета размышляет целых четыре десятых рэла.       «Нет, не определят. Если, конечно, Доктор нос не сунет — он может заподозрить. Отдельные группы триплетов выдают нас с головой, но надо знать, где искать. В целом прототипы слишком сильно изменены…»       «Процент риска?»       «Один к одному. Или опознают, или не опознают», — очень ёмкий ответ.       «Советую не рисковать», — тут же втыкает Альфа.       Оставшиеся три десятых доли рэла я взвешиваю все «за» и «против», поднимая взгляд от бумаги на Элидана.       «Мы рискнём, — отмысливаю остальным. — Потому что далеки бы так не поступили».       — Нож? — спрашиваю, стараясь подчёркнуто не слышать возмущение стратега. — Или другое острое? Наши предки отпечатывали кровь на подпись.       Он извлекает из бювара две небольшие упаковки, в которые было бы удобно убрать мини-лезвие или иглу:       — А мы до сих пор так делаем.       Пожимаю плечом и протягиваю ему руку:       — Мы есть давно нет, — как-то я совсем искорёжила интергалакто, — поэтому опыт тоже нет, сделай сам, я отпечатаю.       — Сперва подпишем, — кивает посол, беря вторую ручку.       Один экземпляр, другой экземпляр, укол в палец — проклятье, не удалось не вздрогнуть, — расплющиваю по багряной капле на каждой из своих четырёх подписей. Сую палец в рот. Может, хоть вкус собственной крови успокоит? Мне эти вырисовывания перед белобрысыми выродками дорого даются, всё сложнее и сложнее держать себя в руках. Лезвие, которым мне продырявили палец, практически наверняка уедет в лабораторию. Но ёрничать на эту тему совершенно неохота, мол, попросили бы, я бы вам в пробирочку-то нацедила.       «Капитан, — вдруг снова возникает Бета. — Ты рано поддалась панике. Если бы им был нужен образец нашей ДНК, они бы его легко добыли раньше, с посуды. Или поискали бы на ковре или койках наши волосы, пока мы отсутствовали в гостинице».       Варги-палки. Мозг. Ты выключился совсем, забит агрессином и адреналином.       «Да, я ошиблась, зря подняла тревогу».       «Ты правильно её подняла, — замечает Альфа. — Мы проверили нашу бдительность и способность быстро просчитывать нестандартную ситуацию».       «И выяснили, что все, кроме Беты — тупая десантура», — заканчиваю я. Уф, прямо отпустило. А то как задумаешься, на какие бы запчасти меня развинтил Император, если б Хищник или талы обо всём догадались…       «Я тоже тупица, надо было сразу сообразить и тебя успокоить».       «Утешил».       «Дипломатическая миссия дилетантов-параноиков», — заканчивает Дельта, пользуясь дистанцией — ей сейчас никто при всём желании по шее не выдаст. Да, в общем, и не за что, мы действительно дилетанты, ни у кого нет опыта в переговорах. Даже боевой опыт есть только у меня и Дельты. Альфа штабной, Бета учёный, а Гамма слишком молодой, не успел ещё. Глупое совпадение, что повоевали только девчонки, но не могу не улыбнуться. Думаю, потому нашу технарочку так и клинит на стрельбе по живым целям, что она участвовала в операции 1963-го. Толком не успела войти во вкус, как кое-кто небезызвестный отбил Око Времени и сорвал всё дело*. Хуже нет, чем вот так недострелять — словно порцию омлета из голодного рта вытащили. В заваруху с Часами Вечности ей уже попасть не свезло, да, может, и к лучшему, там было меньше уцелевших.       Наконец, выходим из кабинета, все трое — Элидан с чувством удовлетворения, я со своей заветной папочкой, Ралендо с палочкой. Всем спасибо, все свободны, я бы прямо сейчас отсюда гравиплатформу скрутила до «Протона», и домой. Жаль, что нельзя. Надо соблюсти так называемые приличия и побыть до конца праздника, откушиваясь шоколадками с глюкозкой и уповая на инъектор в кармане Альфы. Хотя лучше воспользоваться ситуацией и налопаться родных фруктов, которых тут хватает. Хочу лууму. Много, много сладкой липкой луумы, порезанной на кусочки и политой чем-нибудь типа взбитых сливок. А ещё лучше, сгущёнкой. Но мечтать не вредно — меня тут же подрезают Котелок с Недоумком и берут в оборот.       — Сестра в больнице, врачи говорят, что ты её с того света вытащила.       Пожимаю плечом, мол, и чего? Смотрю на Доктора.       — Твой друг. Сильное поражение, кора головного мозга, электрический ожог, — не хочу, но опять приходится коверкать интергалакто. Вокруг слишком много лишних ушей. — Верленд говорит, восстановимое, но надо много работа. Сейчас сделает, два сутки надо, но потом чтобы самому заниматься, курсы лекарств, не забрасывать. Или к пятьдесят года ослепнет, оглохнет, может быть частичный паралич. Врач схему даст, что как делать. Понял?       — Понял, — хмуро отзывается Хищник.       — В госпиталь могут быть проблемы, если поле снова выключает. Шакри хотят давить на тебя, Луони удобная как заложник. Более ценная, потому что его сестра, — киваю на принципиально игнорируемого Тагена, — можно дважды давить.       — Это я тоже понял, — отвечает Доктор.       — Молодец, — говорю, подпустив в голос сарказм. Не удержалась. — А теперь расскажи. Понимаю «девочка», понимаю «энергия». Что значит, «анимешная»?       Действительно, замучил вопрос, да всё как-то не складывалось уточнить.       — Мне тоже интересно, — вдруг говорит Таген.       Хищник смотрит на нас, то ли недоверчиво, то ли насмешливо. Потом не выдерживает и с оттягом прыскает. Эта манера — что-то новенькое, такое ни одна знакомая далекам регенерация не вытворяла.       — Да так, — взяв себя в руки, говорит он. — Со мной до вашей компании, — кивок на Тагена, — путешествовала одна прожжёная отаку из Японии 90-х. Ну, это древняя страна с Сол-3.       — Отаку? — уточняю я. Можно было б влезть в базу, благо наводящие данные дали, но встанет вопрос, отчего я вдруг сделалась такой эрудированной.       — О, это целая субкультура, — и по интонации понимаю, что Доктор сейчас начнёт читать лекцию. — В Японии рисовали особый тип мультфильмов, рассчитанных не на детей и не на взрослых, а на подростков и юношество. Их там называли «аниме» — кто говорит, от английского «animation», кто — от французского «dessin animé». Был период, когда молодёжь всей планеты сходила по ним с ума. Ну а самых упёртых фанатов в той же Японии называли «отаку». Кстати, напомните мне — больше никогда в жизни не путешествовать с этими психами, а то: «Полетели в следующую субботу, там новая серия «Сэйлор Старз» выйдет», или «Как тебе мой новый косплей?» — это поначалу забавляет, но потом, когда удираешь от вооружённых до зубов киберлюдей, а твоя подружка путается в кринолине платья какой-нибудь мультяшной Марии-Антуанетты и вопит: «Ай, я парик потеряла!» — это начинает напрягать…       — Но почему ты дал мне такое определение? — от потока запутанной и не совсем понятной информации, где добрая треть слов требует дополнительной расшифровки, мозг грозит выключиться, а глаза — скатиться в косинус.       — А, очень просто. Я тебя как увидел, так и подумал — о, майор Кусанаги с экрана телевизора сошла**…       Надеюсь, на моей физиономии сейчас не слишком видно слово «уничтожить»?..       — Не поняла вообще, — говорю.       — А ты знаешь, что такое «мультфильм»? — спрашивает Таген, пытаясь завоевать хоть каплю моего внимания.       — Нет, — вру. На самом деле, знаю. Пашка их обожал, особенно многосерийку про хищника семейства псовых, который пытался сожрать какого-то длинноухого грызуна.       — Видео, составленное из картинок, — поясняет блондос. — Развлекательное. Для детей.       — У нас такого нет, — отвечаю, изображая озадаченность. Хотя действительно озадачена. — Я что, похожа на персонажа… развлекательной передачи?       Доктор подталкивает меня локтём.       — Эй, энергия. Тут народу мало, но всё же не забывайся. Уж начала играть, так доигрывай, — и демонстративно шлёпает пальцами перед ртом, изображая клювик.       Дожили. Настолько мозг вскипел, что я даже забыла коверкать галакто. А мой враг мне об этом напомнил. Дисквалификация и сброс до звания лабораторной зверушки, не меньше.       — Кстати, кочевников можно поздравить с военным альянсом? — пальцы рыжего демонстративно постукивают по папке, которую я так и прижимаю к груди, но в голосе и на дне его глаз я замечаю некоторую неприязнь. Кто-то по-прежнему не любит войны и силовое решение вопросов.       — Вернее говори, следовает поздравить их, — киваю на Тагена, исправляя речевой режим. — Мы редко так делаем, чтобы вмешательство. Но есть ограничение — только если смертоносцы, никто иной.       — Даже жаль, — вдруг тихо замечает Хищник, отводя взгляд. Что-о?.. Это что-то новенькое. Или… это опять прорвался спойлер? Во всяком случае, в глазах Тагена проскакивает нездоровая заинтересованность.       Так. Надо немедленно всё прояснить. Но так просто из Доктора информацию не вытащишь, на него требуется влиять нестандартно. А ещё точнее, он любит быть самым умным, самым сильным, самым героичным и так далее. Как там Ривер делала? Сбивала его с пьедестала и крутила, как хотела. Значит, надо срочно разработать модель, как это провернуть, если не применять методы феи-крёстной… Идея.       — Тут есть где говорить без лишнее ухо? — спрашиваю, оглядываясь. Здание большое, угадать планировку на раз-два не получается.       — Есть терраса позади дома, там, наверное, ещё никого или почти никого, — отвечает Таген.       — Держи Доктора, — отвечаю ему очень тихо, перестраиваясь так, чтобы идти не в центре, а сбоку, и беру рыжего под левую руку покрепче, чтобы не вывернулся. Гм, как бы тут папочку приткнуть, чтоб не потерять? — Пора его допросить.       — Пожалуй, да, — так же тихо соглашается блондос, беря Хищника под правую руку.       — Э-эй! — возмущённо орёт тот на весь коридор и пытается вывернуться, но мы, не обращая внимания на вопли, тянем его в направлении, которое задаёт Таген. — Ну и хватка у вас, особенно у тебя, девочка-энергия!       — Чего хочешь, я на четверть металлическая, — отвечаю насмешливо и по-прежнему тихо, а сама прихватываю его руку посильнее. Ах, какой соблазн сломать! Но приходится пока терпеть, надо сбить объект с его воображаемого пьедестала, а не калечить.       — Я видел, что ты металлическая! — вопит он в ответ на весь коридор. Ушедшие далеко вперёд талские «шишки» даже оглядываются на такое. Краем глаза замечаю приподнявшиеся брови Ралендо. Ну да, ну да, удивляйся себе, но на закадычного врага далеков моя ксенофобия давно не распространяется. Наверное, с американского бункера. Или с Эккелина. Не знаю, оба происшествия были слишком рядом, чтобы чётко их разграничивать.       — Хороший сканирующий инструмент, звуковой зонд, что ли? — мурлычу под нос едва слышно.       — Отвёртка!!! — расчётно возмущается он на всё здание, что меня очень забавляет.       — Сканирующая отвёртка, — урчу совсем сладко, стараясь не запутаться в подоле собственного платья. — Подари-и?       — Тебе зачем? Не тронь святое! О, боги имбирных пряников, что вы задумали?!       — Делая логический вывод из твоих слов… Посланник, мы — боги имбирных пряников.       Таген фыркает, протаскивая Доктора через боковую дверь на широкую террасу-патио, обсаженную и увитую какой-то декоративной растительностью. Фу, что ж тут все так любят окружать себя растительными формами жизни? Зато здесь тенёк и свет не лупит по глазам, а ещё я теперь вижу, что дом, оказывается, имеет форму буквы «П», и мы находимся во внутреннем дворе, вывалились из флигеля. В стороне — вход в зал, из которого меня отозвали на подписание договора. Там, за стеклянными приоткрытыми дверями, передвигаются силуэты гостей, но здесь и впрямь пока пусто.       Припираем Хищника к перилам террасы. Высота небольшая, полтора де-лера от силы, но внизу — колючий куст, в который лететь не очень-то весело.       — Ну? — говорю всё так же тихо, чтобы гости не услышали. — Выбирай — или рассказываешь, что нас ждёт, или смертная казнь через…       — Защекотание, — заканчивает посланник. А у него есть вкус к пыткам.       — Я не боюсь щекотки!..       — Проверим? — предлагаю, бросая папку на вымощенный разноцветными плитками пол. Он сухой, документам ничто не повредит. — Таген, я его держу, а ты щекочи по рёбрам.       — Ослабь хватку, энергия! Руки переломаешь!       С удовольствием бы не только руки тебе переломала, но и позвоночник, мечтательно думаю я. И голову б скрутила, чтоб поперёк резьбы, чтоб никто не починил. Только ты ж регенерируешь, так что неинтересно…       Мутузим Хищника, стремясь вырвать ответ. Зелёный котелок летит в ещё мокрые после дождя колючки, его хозяин приглушённо вопит. Врал, что не боится щекотки: на самом-то деле ёжится.       Подлавливаю момент, когда мы опять его держим вдвоём, и выуживаю из внутреннего кармана клетчатого пиджака отвёртку. Шантаж — так уж по полной программе.       — Сейчас не только за шляпой, но и за этим в кусты полезешь, — предупреждаю. — Отвечать на вопрос!       — Зануда, твоя Психея разговаривает, как форменный далек! — с этими словами Доктор пытается заехать каблуком мне по коленке. Счаззз ему!       — Доктор!.. — то ли возмущённо, то ли смущённо огрызается посланник. Не поняла?.. Так, ладно, у нас более насущная проблема, чем выяснять, что это за диагноз такой — «психея».       — Ну так, что за дело с зеденийским конфликтом? — пыхчу, в очередной раз уворачиваясь от приёмов венерианского каратэ, которые Хищник, оказывается, ещё не пролюбил со времён третьей регенерации.       — Вы что, фиксированную историческую линию создать хотите? — так же тяжело пыхтит он в ответ. — Да пустите уже, черти полосатые!       — Пересказ событий — ещё не фиксация,— отзываюсь, всё-таки ослабляя хватку. Уф, наконец-то немного сбросила напряжение тяжёлого дня, жажда крови заглохла, хоть и не утихла.       — Короче, говори, — добавляет Таген. — Мы не отстанем, но обещаем молчать.       — И не вздумай солгать, я вижу твоё враньё, — заканчиваю я, наконец-то подбирая документы. План сработал, мы получим информацию.       — Ну, в общем, пока всё развивается по самому скверному сценарию, — вздохнув, признаётся рыжий. Так и быть, в награду возвращаю конфискованную отвёртку. — И дело не только в падении религии миротворчества и последующем развале Союза Галактик, — он ещё более тяжело вздыхает и неохотно глядит на Тагена. — Твоя раса под угрозой полного исчезновения.       Блондос сужает глаза, резко выходя из образа наивного простачка.       — Как это произойдёт?       — А вот это я тебе не могу сказать, чтобы не зафиксировать события окончательно.       — Так ты застрял в нашем времени, чтобы…       — Да. Я не хочу допустить геноцид.       — И твои отлучки в одиночку…       — Пытаюсь предотвратить войну со стороны Зедени. Кто-то ведь должен на них повлиять? Сонтар всё ещё колеблется, РМ на них действует в достаточной мере, чтобы сдерживать врождённую агрессию. Железобетонные мозги, ать-два, легко внушаемые. Но и в империи картошек тоже начинают вспоминать, что когда-то они были великой расой воинов. Словно им кто-то вовремя напомнил!..       А то ж.       — Так что будет?       — Согласно историческим хроникам, талы всё-таки сумеют добиться переговоров и отправят миссию мира. Но корабль взорвётся по дороге к зеденийцам. С этого момента Сонтар решит, что это повеление свыше и мирная жизнь уже не нужна, окончательно приняв сторону своих союзников по вопросу Нового Давиуса. А война пойдёт совсем не в вашу пользу.       Это именно то, что я хотела услышать, Хищник. Значит, миссия мира? И ведь ты предпримешь всё, что только возможно, ради её успеха. Саму историю попытаешься изменить, словно ни разу не набивал шишек в этом вопросе. Что ж, моя задача ясна: как и раньше, сделать так, чтобы предрешённое время настало, выровнять историческую линию. Геноцид — это по-нашему. Фиг я тебе позволю выиграть хоть раунд, Котелок!       — Вот если бы вы расширили тему военного союза с талами, — просительно глядит на меня Доктор. — Такой союзник, как кочевники, может остановить бойню одним фактом своего существования.       — Я подумаю, — отвечаю, по-прежнему сохраняя тихие интонации. Неохота язык ломать, лучше прикручу громкость. — Мы — дети одного мира, да и конфликт вспыхнул, если разобраться глубоко, из-за нашего появления. Так что я донесу предложение до вождя. А там как уж он и Совет решат, тут я ничего обещать не могу.       В конце концов, сказать — не значит сделать, хотя я непременно вложу весь разговор в отчёт. Пусть Император повеселится.       — Сколько у нас времени? — мрачно спрашивает Таген.       — Меньше, чем хотелось бы.       — Безрадостно, — заключает блондос.       Ну, кому безрадостно, а кто и ложноручки потирает. Но пока мы ещё не выиграли, так что хихикнуть-то можно, а праздновать рано. Впереди много, много интеллектуальной работы, и теперь враг точно и стопроцентно определён — это Хищник. Выходит, Вселенная снова проверяет нас насчёт уязвимых мест и усвоенных уроков. Да что же за жизнь-то у меня настала после переписки в новое тело, проверка за проверкой!       …Хм, любопытно, а такую смену облика можно счесть регенерацией? Забавная, однако, мыслишка…       — Меня беспокоит то, что я что-то упускаю, — продолжает Хищник больше себе, чем нам. — Что-то перед самым носом, совершенно очевидное. Но всё так запутанно, я ещё не разобрался.       — Что-то с хроноворами? — спрашиваю, хотя подозреваю, что дело в нас. А то и лично во мне. Но Древних тоже пока рано списывать со счетов.       — Не знаю, — более резко отвечает мой враг. — Но когда узнаю, непременно сообщу.       Да уж надеюсь.       «Капитан, ты где?» — внезапно спрашивает Альфа довольно встревоженно. А, ну конечно, Ралендо и Элидан вернулись к гостям, а я запропала.       «На террасе, разговариваю с Доктором и Тагеном».       «Предупреждать надо», — недовольно отзывается стратег.       «Бумаги у нас, Скаро официально передали кочевникам. Этот этап операции за нами», — может, хоть такая новость заставит его оттаять?       По ощущению, и впрямь так. А от Гаммы так вовсе веет ликованием:       «Далеки побеждают!»       «Всегда побеждают», — удовлетворённо заключает Альфа.       «Мы ещё вернём наше превосходство», — подаёт злорадный голос Бета.       «Нагнём Вселенную!!!» — счастливо вопит Дельта.       «Разогнали гравиплатформы об косяк, — осаживаю их я. — Прикрутить громкость и заниматься делом, мы ещё не выиграли битву, лишь получили небольшое преимущество».       Пауза.       «Добрая ты у нас, капитан», — иронично-разочарованно тянет Гамма.       Мысленно показываю ему язык. В смысле, отправляю дразнящую эмоцию, мол, ну вот такая, и завидуй молча, что сам не такой.       Но в целом я понимаю их реакцию. Мы сделали серьёзный шаг к победе. Для далеков Новой Парадигмы это солидное достижение, учитывая их прошлые неудачи и загнанное в угол положение. Теперь главное — не проколоться на мелочах и суметь доделать дело под носом у Доктора.       — Я, кстати, вот что спросить хотел, — голос Тагена вырывает меня из весёлого общения с сородичами, и я десятую долю рэла туплю, прежде чем повернуться в его сторону. — У вас ведь такие технологии. А вы не можете спасти Скаро?       Опа. Магнедон всё же не так глуп, как хочет казаться? Или это очередной случайный проблеск интеллекта?       А Хищник тоже с интересом уставляется на меня, мол, что скажешь?       Что скажу, что скажу… Буду врать!       — Не поверишь, мы как-то говорили об этом с Герданом. Он сказал, что чисто теоретически такое возможно, но на практике всё всегда не так, как в учебниках. И дело не только в том, чтобы развернуть время вспять. Смерть — это не просто сработавший в организме выключатель, неважно, живое это существо или звезда. Это очень сложный барьер. Ты никогда не слышал, что даже на то, чтобы умереть, нужны силы?       Он кивает, мол, слышал. Не сомневалась, с блондосской-то повёрнутостью на биологии. Я продолжаю задвигать что-то умно-бредовое, на ходу конструируя ответ из азов философии и парадигмы Скасиса:       — Ничто не умирает просто так. У всего есть определённый срок, и это встроено в общую схему мироздания. В мире всё взаимосвязано, и это изменить — налететь на инерцию самой Вселенной. Где-то оно может проскочить на раз чихнуть, а где-то фиг повернёшь. Скаро — непростой узел в этом рисунке. Возвращение планеты слишком сильно исказит Вселенную. Поэтому мы не рискнём это сделать. Да и зачем?       — Ну, историческая родина… — резко начинает мямлить блондос.       — И?       Он окончательно заминается и отводит взгляд.       — Чтобы раскрутить такой узел мироздания, нужно иметь очень веские причины, куда более веские, чем «историческая родина», — строго добавляю я. Вообще, ведь почти ни слова не солгала. Но вопрос в том, под каким соусом подавать правду, хе-хе.       Тал окончательно поникает. Доктор с ещё большим любопытством глядит на меня.       — Я покурю? — спрашиваю, чтобы перебить впечатление от своего умничанья.       — Э-э, если ты курить, то я побежал за котелком, — тут же скручивается Хищник, оглядываясь в поисках какого-нибудь спуска в сад. В общем, он тут есть, только с противоположной от нас стороны — и, насвистывая что-то бодрое, рыжий направляется к лестнице.       Достаю сигарету, стреляю искрой с пальца. Таген успевает заметить этот фортель и выпучивает глаза. Не удерживаюсь и подмигиваю, коротко привирая: «Импланты». Вообще, мне хочется совсем другого — убивать, но есть и такой способ самоуспокоения, как действовать от внешнего ко внутреннему, раз уж другое не помогает. Говорят, чем больше шутишь и улыбаешься, тем больше успокаиваешься, как-то так. Вот сейчас и проверю на практике. Мне действительно было спокойнее, когда рядом находился Доктор — то ли по старой памяти, то ли чисто по инерции, что рядом с кровным врагом нельзя выходить из себя. Да и подписанные бумаги греют сердце. В общем, это всё добавило мне капельку благодушия, а сигарета вообще утихомирит. Надеюсь.       — Доктор, — громко шепчу вниз, — притащи мне мороженку?       В ответ доносится болезненное шипение и треск колючек.       — Обойдёш-ш-шься! Тебе не мороженку надо, а чтоб ты мне ш-ш-шляпу доставала…       С удовольствием затягиваюсь. Ничто так не поднимает настроение, как главный враг далеков, сражающийся с мелкой пакостью. Век бы смотрела.       — Я принесу, — порывается Таген.       — Не-е-е, — отзываюсь, счастливо выпуская дым. Жизнь налаживается. Агрессин в крови заметно падает. Но тут Хищник как-то странно на нас глядит, расплывается в широкой улыбке, напяливает счастливо обретённый котелок и провозглашает:       — Ну, вы воркуйте, а я пошёл.       Он разворачивается и бодро шлёпает куда-то в сад. Удивлённо гляжу ему в спину. С чего это такая реакция? Словно он…       — Он хочет, чтобы мы о чём-то поговорили приватно? — озадаченно спрашиваю посланника.       Тот тоже как-то неопределённо глядит в ответ, потом устремляет взгляд на цветущие кустарники, опираясь на парапет.       — Кто его разберёт…       Странно, но блондос отчего-то грустный.       — Я тебя не понимаю, — говорю.       — В том-то и всё дело, — следует ещё менее понятный ответ.       — Ты почему-то печальный. Только что таким не был.       — Да как тебе сказать, — Таген переводит взгляд на меня. Что-то он вправду загрустил. — Пока Доктор тут, ты совсем другая. Живая, хоть это и глупо звучит. А уходит — ты сразу хлоп! И закрываешься, как моллюск. Снова дистанцию выдерживаешь, голос деревянный становится… Он тебе нравится?       — Голос? — обалдеваю я.       — Доктор!.. — почти возмущённо отвечает тал.       Силюсь определить, нравится ли мне Хищник. Ну и вопрос к далеку! Наконец, нахожу подходящий ответ, исключающий негативную оценку:       — Он… специфический. С ним не соскучишься.       — Вот это точно, — теперь в голосе собеседника ещё и неудовольствие прорезается.       — Я вижу, ты его недолюбливаешь. Но он много для вас делает. Сам мог сегодня понять, — замечаю.       — Не дурак, заметил, — отзывается посланник, снова уставляясь в сад. Да ладно, не дурак?..       Какое-то время молчим. Я курю, он таращится на мокрые цветочки. Наконец, снова поворачивается ко мне.       — Я так тебя толком и не поблагодарил за Луони.       — Вполне достаточно было того, что уже сказал, — надеюсь, я не поморщилась, нахально выбрасывая окурок в куст? — Кстати, я не одна её откачивала. Этот ваш ренегат помогал. Одной бы мне не справиться.       — Спасибо, — тихо говорит Таген. И вдруг накрывает ладонью мою руку, только-только лёгшую на парапет.       Едва сдерживаю дрожь и желание выдернуться. Нельзя портить отношения со спутниками Хищника. Тактильный контакт для низших очень многое значит. Сжать зубы и терпеть — никотин в крови уже погуливает, поможет сдержать спокойствие. Это же ненадолго. Может, рыжий вот-вот придёт с моим мороженым, и тогда появится повод изъять конечность без негативного впечатления или членовредительства. Перевожу взгляд на ту же цветущую ботву, что так привлекала внимание посланника.       Меня. Не. Трогает. Его. Прикосновение.       Меня. Не. Напрягает. Его. Ладонь.       Я. Не. Хочу. Уничтожить.       Уничтожить…       Уничтожить!!!       СТОП!       Делаю прерывистый вдох-выдох, слегка поворачиваюсь к Тагену.       — Ты сокращаешь дистанцию.       Опять тот самый непонятный взгляд, который я уже столько раз ловила от посланника в свой адрес, можно сказать, с первой встречи.       — Ты против?       Идиотский вопрос. Я не против только убить тебя, недоумок. Но не могу этого произнести по понятным причинам. А кроме того, надо стараться быть вежливой.       — Не знаю, — выдавливаю, чтобы не нагрубить в открытую. Агрессин вновь начинает медленно постукивать в висках. Опускаю взгляд — хоть светлые волосы не буду видеть, а то раздражают безмерно. Чувствую, что даже давление начинает повышаться, да ещё никотин тут помогает с адреналином. Аж щёки горят от вынужденно скрытой злобы.       Вторая рука тала присоединяется к первой, загребая мою ладонь в горсть. Тихо проглатываю гнев. Просто немного потерпеть.       — Так и будем стоять? — спрашиваю, надеясь, что это заставит его убрать конечности…       …Я не знаю, что этот кретин понял из моих слов, но это было что-то диаметрально противоположное моему. Во всяком случае, реакция блондоса на мои слова оказалась такой, какой я не то что не ожидала, но даже не предполагала — нет, даже в страшном сне не видела! И удивительно не то, что я в следующий же миг влупила по нему разряд, а то, что каким-то чудом сумела не дать полную мощность.       Оглушённый током Таген отлетает на пару де-леров, впечатывается спиной в стену дома и медленно падает. Отключка на скарэл обеспечена. Прижимаю к себе папку и сигаю через парапет, едва не ухнувшись в колючки. Проклятое платье, как с ним неудобно! Здесь, джет стерилизуй эту планету, есть задняя калитка из сада на улицу?! А если нет, то я её сделаю!!!       «Альфа. Не знаю, как, но тебе придётся объяснять моё отсутствие и состояние посланника Тагена».       «Что случилось?» — встревает Гамма. Полагаю, что стратег и техник оба почувствовали мой эмоциональный всплеск — мы были достаточно близко, — но даже не успели среагировать.       «Инъектор?» — спохватывается Альфа.       «Проехали, — отвечаю. — Он перешёл все границы, а я ему вломила парализующий».       «Говори, что случилось?»       «Неважно. Я больше себя не контролирую. Возвращаюсь в гостиницу».       Агрессин бурлит в крови, когда я решительно раздвигаю прутья декоративной решётки. Провались всё в джет. Ненавижу. Ненавижу. Уничтожить!       В очередной раз на бегу стараюсь оттереть рукавом рот.       Выродок блондосский! Как он смел меня поцеловать?!       Но, как и следовало ожидать, на этом веселуха не заканчивается. Закон бутерброда — если случилась одна неприятность, жди ещё десять.       До гостиницы я добираюсь на такси, мечтая по дороге только об одном — вымыться и прополоскать рот, чтоб с бактерицидкой, чтоб со всей яростью, лишь бы оттереть следы омерзительного прикосновения. Какая гадость, бр-р-р! Аж тошнит! Ничего хуже не придумаешь, даже если будешь век мозги ломать!       Альфа кое-как меня отмазал перед Элиданом, сказав, что пострадавшему землянину резко поплохело и потребовалось срочное хирургическое вмешательство, а я — единственный член экипажа, кроме врача, имеющий медицинское образование. Так что я, типа, на «Протоне» и ассистирую. Поэтому пришлось от трассы до наших комнат не по коридорам идти, а партизанить своим ходом, на автопятках. Дельта выходит на балкон, посигналить, чтобы я не промазала этажом. И по её лицу я догадываюсь, что неприятностям ещё не конец.       — Что случилось? — спрашиваю, спрыгивая с парапета, вручая ей папку и стягивая ненавистное платье через голову, чтобы не искать застёжку.       — У нас возникла проблема, — отвечает она, почему-то запинаясь, словно не знает, как доложить. — Я решила никого не дёргать, пока вы все заняты, но, в общем… Вот.       На этих словах я как раз вхожу в гостиную, выгребая вторую сигарету из кармана платья, и вижу Найро в униформе клининговой службы, вольготно развалившегося на диване и улыбающегося мне от уха до уха так, что прямо тянет вломить ему с ноги в челюсть вместо приветствия.       — Я побоялась оставлять его в приёмной, вдруг диплосианин ворвётся, — начинает виновато тараторить Дельта. — И выгнать тоже не решилась…       — Замолчи, — коротко бросаю ей и чеканю в адрес повстанца на интергалакто: — Что. Ты. Здесь. Делаешь?       — Видишь ли, посол Никто, Шакри разрядили все аккумуляторы, включая этот, — и он выразительно стучит пальцем по своим часам-фильтру. — А я не лесная ящерка, чтобы по деревьям в парке прыгать. Вот и подумал, зайду, подзаряжусь — ты же так лихо батарейки оживляешь. Кто ж знал, что тебя на месте не окажется. А эта ваша школьница-убийца не очень-то гостеприимная...       Кошусь на серва. Ну и определение! Дельта, конечно, с виду низкая и щуплая, но — «школьница»?..       — Тебя могли заметить.       — Если бы заметили, то уже бы схватили, — продолжает он сиять улыбкой.       — Это логично, — говорит мне Дельта, по-прежнему игнорируя галакто.       — Я приказала замолчать, — повторяю на синтетическом и снова обращаюсь к Найро. — Хорошо. Ближайшие несколько часов, пока не снимут тревогу номер один, или как она тут называется, ты переждёшь у нас. Относительно дальнейшего я запрошу своё начальство. Иди за мной.       Прохожу в свою комнату, спиной чувствуя, что тал послушно поднялся следом. Вешаю платье в шкаф, достаю свой любимый комплект и свежее бельё.       — Это моя комната, но я тебе её уступлю на ближайшее время. Ванная, которой можешь пользоваться, там — приведи себя в порядок. Потом из комнаты ни ногой, в другие помещения могут войти посторонние. Дай своё устройство, я его починю.       — Замаскированный арест? — хмыкает Найро.       — Ты волен уйти в любой момент, — широким жестом указываю на дверь.       Он отпускает мне ехидный взгляд, мол, не на столько ещё мозгами об стену пришарахнутый, чтоб второй раз рисковать. Но я уже разворачиваюсь и выхожу в сторону санузла. Нет, ну каков наглец. Он же мог сдать нас с потрохами. И как только ухитрился пробраться до гостиницы через весь комплекс? Вот уж точно повезло.       — Давно он пришёл? — спрашиваю у Дельты на синтетическом.       — Около местного часа назад, — докладывает она, всё ещё прижимая папку к груди. Узнаю свой жест. — А что значит «школьница»? «Убийца» понятно, а «школьница» — нет.       — Ювенильная особь, посещающая учебное заведение. Низшие редко используют гипнопедию и тем более эмбриональное обучение. Ты хрупкого телосложения. Наверное, похожа на подростка.       — То есть он… обзывается?! — вдруг вскипает серв.       — Угомонись. Не убила его раньше, не убьёшь и сейчас. Он ещё нужен.       — Потому и не убила, — бормочет Дельта.       — Помолчи, или я кого-нибудь сейчас убью, — тихо рычу в ответ. Так хочется добраться до душа и зубной щётки, а тут эти заминки, запинки и задержки!..       — Гердан сообщил, что у вас произошёл какой-то инцидент с Тагеном.       Одно это имя вызывает во мне такую вспышку лютой злобы, что техник испуганно отступает на два шага.       — Ещё одно слово по этому поводу, и я тебя ликвидирую, — отвечаю и мимо неё бросаюсь в душ. Там был флакон бактерицидки, точно помню!!!       Остервенело чищу зубы, Дельта торчит на входе, с сочувствием глядя на меня, и держит наготове клубничный йогурт. Только что притащила, задабривать.       — Фоштафь на штол в гоштиной, — шепелявлю ей, пшикая бактерицидкой на щётку с добавочной порцией пасты. — И фокофми этофо…       — Есть, — щёлкает она каблуками и наконец удаляется, оставив меня одну. Прополоскать рот. Плюхнуться под душ. Замереть.       Вода барабанит по телу, смывая запахи и злость. Обидно, ожог на спине очень лёгкий, но всё равно горячая вода вызывает боль, и поэтому приходится отмокать под умеренно тёплой. Стряхиваю капли с пальцев и аккуратно подцепляю брошенную поверх чистой одежды сигарету за фильтр. Прикурить. Через семь рэлов снова всовывается Дельта, молча щёлкает по вентилятору вытяжки и так же безмолвно исчезает. Недовольно провожаю её взглядом — лучше бы дверь закрыла, а я бы тут наслаждалась газовой камерой в гордом одиночестве.       Компилирую отчёт о прошедшем дне, чтобы не пинать балду в полной мере. Ох, и вломят мне за то, что сбежала с приёма! Но даже у совершенно адаптированного к низшим прототипа есть свой предел терпения. Надеюсь, начальники это понимают.       В мозгу появляется какое-то тормозящее отупение. Ну да, первая сигарета ещё не успела пролететь, и тут я вторую выкуриваю. Надо пользоваться, пока эффект не вынес мне сознание окончательно.       Закрываю глаза. Отрешиться от всего. Активировать дальнюю связь. Провалиться в тоннель белого шума, ближе и ближе к центру…       «Подключение удалённого узла по коду «Прототип Зеро». Начать передачу информации за прошедшие сутки».       Стандартный сеанс, только чуть раньше, чем обычно. Ничего, так уже бывало — у нас не очень нормированный график, с учётом условий, в которых мы находимся. Встречный пакет информации уже ждёт и потихоньку начинает просачиваться в мою голову. Хорошо, что не придётся повторно подсоединяться к сети.       «У тебя был сложный день, Прототип Зеро», — вдруг вклинивается в канал тяжёлый бронзовый голос. Ого, как быстро Император читает то, что я сбрасываю!.. И даже вышел на связь персонально. Значит, ему есть что добавить сверх стандартных инструкций.       «Подтверждаю», — отвечаю. Почему-то здесь, в эпицентре патвеба, гипнопедическое внушение ослабляется, и мне часто удаётся ответить нормально, а не старательно подбирать обходные формулировки.       «Ты добилась своего», — мне показалось или нет, что правитель немного удивлён этим фактом?       «Не понимаю, как», — признаюсь в ответ.       «Они оценили не жизни тех двоих, — голос такой спокойный, что я поневоле заражаюсь этим чувством и начинаю входить в обычное моральное равновесие. — Они оценили то, что вы продемонстрировали способность перешагнуть через неприятие чужаков и оказать помощь просто так».       «Но это было не просто так», — возражаю в ответ.       Показалось или нет, что Император хмыкнул?       «Ты с самой первой встречи дала всем понять, что кочевников интересует только добровольный обмен, и продемонстрировала полную незаинтересованность в вопросе получения конкретной чёрной дыры. Кроме того, согласилась сотрудничать против далеков. Талы так и не заподозрили наши истинные цели, посчитав тебя настоящим союзником. Поэтому и были обмануты, сами себя загнали в ловушку».       «А что мне ответить по поводу расширения военного союза?»       «Пока — только то, что ты донесла информацию. Мне нужно хорошо обдумать, как эффективнее использовать этот ход».       «Найро?»       «Этого держи на глазах. Он почти отработал своё, скоро надо будет устранить, — крошечная пауза. — Нет. Забери его с собой, когда полетите назад. Скажешь, что дадим ему временное политическое убежище».       «Зачем он нам нужен?» — спрашиваю. Удивил, если честно — неужели всё-таки марионетку сделают?       «Я хочу его изучить».       Это приговор. Знаю я, как у нас «изучают», на себе проходила, при том что со мной ещё церемонились… Ну что ж, сам пришёл — сам и виноват. Смертная казнь за измену родине заменяется более тяжёлым наказанием. Так ему и надо.       «Ты ему сочувствуешь», — вдруг говорит правитель.       Что? Кто? Я?! С какого боку?       «Он тебе нравится, и ты ему сочувствуешь», — мысленный голос делается холоднее.       «Нет, — отвечаю быстро. — Нет, нет! Он сообразительный, это действительно любопытно, но он — низшее существо, да ещё и тал. Просто… я надеялась, мне позволят его уничтожить».       «Надеялась?» — резко спрашивает Император. Нервно сглатываю, если можно так выразиться про голое сознание. Да, я не полноправный гражданин, а всего лишь бывший преступник на бессрочном испытании. В общем-то, до сих пор не считаюсь далеком — да, принята в Совет, но лишение номера в Системе никто пока не отменял. «Прототип Зеро» — это временно, пока идёт эксперимент, надо же меня как-то называть. Но ведь это сродни «лабораторный образец номер ноль», в общем, этакая шуточка биологов, а не персональный шифр.       «Я забылась, — констатирую факт. — Виновата».       «Больше не забывайся», — припечатывает правитель и насильно вышибает меня из патвеба.       Обнаруживаю себя вывесившейся наружу почти до пояса. С волос натекла лужа. Окурок тлеет на плаще — хорошо, что ткань огнеупорная. С глухим стоном подцепляю его и швыряю в сток. Голова не болит, но общее состояние крайне муторное, и чёрно-синие круги перед глазами плавают. Очевидно, отравилась никотином. Даже мысль о йогурте в гостиной вызывает только тошноту. Чтобы хоть как-то протрезветь, выкручиваю кран по полной в сторону холодной воды. Ой, мама-радиация! А теперь в обратную сторону, и так раза три! А теперь растереться полотенцем, всунуть себя в одежду и выпасть на диван. Всё.       — Мне требуется отдых, — сообщаю Дельте заплетающимся языком.       — Тут не отдохнёшь, иди в мою комнату. А я перейду к Гердану, — предлагает она. — Ты его стала представлять, как моего мужа. Чужак не поймёт, если мы будем жить в разных местах.       Слишком много слов на слишком плохо работающую голову, но главное я ухватила и с трудом переползаю куда предложили. Падаю лицом в идеально, без единой морщинки, застеленную койку. Мозг принципиально не отключается в сон — не по расписанию, вот и не получается. Но даже просто неподвижное положение помогает.       — Тебе совсем плохо? — рискует ещё раз влезть Дельта через скарэл. Варги-палки, да оставишь ли ты меня в покое?! Но в мозгу уже щёлкает, как использовать серва с толком.       — Детоксикант, — выдавливаю. — Любой…       — Сейчас.       Через некоторое время ощущаю инъектор, ткнувшийся прямо в шею.       — Отдыхай.       А я что делаю? Лежу, чувствуя, как проступает испарина: организм пытается работать и выбрасывать никотиновую отраву и переизбыток гормонов. Нет, вторая сигарета была явным перебором. Сознание периодически проваливается в какую-то синеватую черноту, но потом выныривает, и я понимаю, что не спала. Просто дурно, просто выпадаю из реальности. Просто… трава. Поле травы, и я в нём. Лежу и думаю, прорастёт она сквозь меня, или нет. А над головой — странно, лежу лицом вниз, а точно это знаю, — чёрный звёздный небосвод со сложным рисунком незнакомых созвездий и ярко-красной туманностью, перечерченной пылевыми завихрениями.       — …Тебе письмо, слышишь? — голос Альфы, прорвавшийся сквозь миллиарды световых лет, что нас разделяют, уже наполнен то ли нетерпением, то ли тревогой. С трудом приподнимаюсь и протягиваю руку, мол, гони сюда.       В ладонь тыкается бумажка. Письмо… От кого? Кое-как сажусь и пытаюсь разобрать интергалакто в тусклом ночном освещении. Написано от руки, адресовано мне, почерк неизвестен. Разворачиваю, пробегаю взглядом аккуратные строчки…       — К-как ты это сделала? — раздаётся над головой. И только теперь я понимаю, что нет никакой травы — это одеяло, и нет никакой звёздной ночи — в окно льётся свет бесконечного дня Зосмы-9. А в голове вполне себе ясно. Вот это прихо-од.       Стряхиваю пыль с пальцев. Это было письмо от Тагена, с извинениями и прочими глупыми словами, что дескать, я ему очень нравлюсь и он готов на мне жениться, если я, конечно, согласна. Какая чушь, неудивительно, что я сразу же испепелила бумажку.       — Как обычно, — говорю Альфе, немного удивлённая вопросом. — Разряд, и нет письма.       — Это был не разряд, — запинаясь, отзывается вместо него Гамма. Опа, они все трое тут стоят и глядят на меня круглыми глазами. Спасибо, хоть Найро не отсвечивает на заднем плане. Небось, отсыпается.       — Да, и что тогда это было? — спрашиваю насмешливо, а сама вдруг понимаю, что сожжённая бумага обычно превращается в чёрно-серый порошок, а не в… коричневатый.       Бабах! В голову шлёпаются сразу три воспоминания. И если им верить, бумага просто истлела без огня и тока. Прямо у меня в руках пожелтела и рассыпалась в пыль, ни с того ни с сего, словно от старости, за какую-то треть рэла. А моя рожа-то… Такой маниакально-безумной улыбки я у себя ещё ни разу не видела и не чувствовала. Ой, папа-трансгенез, это что было?..       Озадаченно гляжу на свои руки. Потом на ребят. Потом ощущаю шевельнувшийся где-то в самой глубине сознания звериный страх и снова гляжу на руки.       — Я не знаю, как я это сделала, — говорю жалобно и снова поднимаю глаза на ошарашенный экипаж.       — Может, это психокинез такой? — спрашивает Дельта у всех разом.       — Да, наверное, — соглашается Альфа, но уверенности в его голосе — ни капли.       — Передадим информацию в следующий сеанс, и пусть в Центре разбираются, — говорю тихо и устало. — Сейчас я не способна на ещё один коннект. Давайте спланируем наши дальнейшие действия. Штаб сбросил корректировки, надо с ними разбираться.       Сажусь, прикрываю глаза и раздаю каждому его порцию инструкций.       Нет времени помирать, жалеть себя и ломать голову над очередной загадкой.       Вкалывай, член Совета, лабораторная зверушка.       Не пытайся понять и просто работай.