Поликарбидная логика

      Тихое ритмичное тиканье гиперпространственного локатора. Считается, что мы летим, но на самом деле, это просто близкая уму аналогия. Если рассмотреть процесс с физической точки зрения, то «Протон» висит на месте в искажающем пузыре, а Вселенная движется вокруг него в своём обычном бешеном темпе. Кто не бывал в гиперпространстве, тот и не представляет, насколько стремителен мир. Свет, гравитация, артронное истечение — это всего лишь добавочные скорости поверх стабильной скорости вращения мироздания. Переход в обычный режим в этом отношении даже интереснее — пузырь исчезнет, а наша статичность превратится в полёт на субсветовой, и потребуется темпоральная коррекция — но это всё за нас сделает сам корабль. Выход намечен через шестьдесят пять скарэлов, поэтому я прогнала экипаж отдыхать вне расписания перед ответственным манёвром, а сама осталась дежурить.       Скоро, уже очень скоро. Мы почти дома. Выйдем из прыжка, потратим полдня на торможение и приземлимся на планете, носящей непримечательное название «Внешняя база №1». Под ним скрывается относительно крупный и лишённый атмосферы холодный булыжник, вращающийся вокруг почти погасшей звезды, у которой не хватило массы даже на превращение в сверхновую, и она тихо умирает в одиночестве войда, выбранного нами для создания галактики. Планета хороша только двумя вещами — тем, что с неё легко осуществлять взлёт и посадку, и тем, что рядом никто посторонний не шатается. Больше в ней нет ничего любопытного.       Прощёлкиваю лишний раз все системы, стараясь не задеть локтем стакан. Если верить автоматике, на борту полный порядок, как и в день старта, не считая моего обычного мелкого нарушения — есть на рабочем месте так никто и не разрешал, но я в своём репертуаре и гнусно пользуюсь сном остальных.       Кстати, надо допить протеиновую гадость. Подхватываю стакан и всё-таки сталкиваю что-то с подлокотника. Укатилась всего одна витаминка, но зато куда-то под пульт. Вот зараза! Ставлю стакан обратно и лезу за гранулой — они все разного цвета, и, судя по отсутствующему экземпляру, я уронила самую дорогую и важную, органическое соединение металерта. Биометалл мало участвует в метаболизме взрослого прототипа, но всё же потихоньку выводится, и раза два в месяц его надо непременно восполнять. Не съем — заметят по моему состоянию здоровья, возьму другую взамен потерянной — заметят перерасход гранул, так и так влетит по первое число за упущение, растрату и нарушение правил приёма пищи. И это не считая того, что укатившаяся в самоволку таблетка представляет реальную опасность в условиях космического корабля.       Опускаюсь на колени, осматриваю все щели. Варги-палки, только не укатись куда-нибудь в аппаратуру! Ага, вон ты где, отрикошетила от пульта под кресло и того гляди заклинишь мне амортизатор. Фиг тебя из этой дырки достанешь… Втискиваюсь в узкую щель, в которой обычно находятся только ноги, и пытаюсь дотянуться. Неудобно — просто ужас. Дельте хорошо, она в бёдрах тощее. И парням хорошо, у них руки длинные. Так, ещё чуть-чуть… Достала!       — Что-то уронила? — раздаётся над головой тот голос, который я меньше всего хотела бы услышать, торча вверх задницей из-под пилотского кресла. Решительно подаюсь вверх и, естественно, по закону подлости врезаюсь головой в подлокотник, тот самый, на котором всё стоит. Найро в последний момент успевает подхватить стакан и накрыть ладонью таблетки, пока они не пошли гулять по всему мостику. Уй, как же больно, шишка будет!       — Ты почему здесь? — спрашиваю, морщась и потирая макушку.       — Что-то не спится, — отвечает он, стоя надо мной и по-прежнему страхуя паёк.       Вот принесла его нелёгкая, и я тут одна, как назло. Так удачно избегала встреч с глазу на глаз, и такой облом. Небось, нарочно пришёл.       Выбираюсь с добычей из-под кресла.       — Приказ был — спать.       — Ну вот ты и отдохни, — тал наконец-то убирает руки от еды.       Рявкнуть бы на него, но почему-то язык не поворачивается. Ещё четыре декады назад я бы восприняла это всё, как неподчинение приказу, но сейчас откуда-то знаю, что это просто такая форма заботы об окружающих. То ли азов РМ перечитала, то ли общение с планктоном заставило вспомнить приобретённый на Земле опыт. Этот тал просто не умеет по-другому, даром что военный. Для него, как ни дико это звучит, моё состояние важнее моего приказа. Спорить, рычать, доводить ситуацию до конфликта нерационально. Даже если силой заставлю его подчиниться, он всё равно не поймёт, почему так. Слишком велика разница в менталитете. А раз я высшее существо, то должна проявить интеллект и применять свои знания по делу. Поэтому вместо того, чтобы прогнать Найро, отвечаю:       — Верленд встанет, и отдохну, — обтираю гранулу о плащ. — Как у вас говорят, не поваляешь — не поешь, да?       Чтобы не встречаться взглядом с талом, делаю вид, что всецело занята едой — подгребаю остальные витаминки и отправляю в рот всю горсть. Запиваю безвкусной бурдой, весьма далёкой от горячего шоколада или молока, и разом проглатываю. Я с самого начала была невысокого мнения о синтетической пище Новой Парадигмы, но теперь и Бета с Дельтой прочувствовали разницу — от синтетики тупеешь буквально на глазах, мысли в мозгах ворочаются медленно и лениво, а работоспособность падает.       Краем глаза улавливаю, что Найро усаживается в кресло навигатора и закидывает ногу на ногу. От того, что он без разрешения занял место Альфы, очень хочется выбить его оттуда крепким ударом, и это уже не в первый раз. Но объяснять?.. Уверена, и это он тоже не поймёт, поэтому пожалею тратить время и силы.       — Зачем ты пришёл? — спрашиваю, потому что действительно не вижу в этом смысла. Ну допустим, ему не спится — что, занять себя больше нечем, кроме как втыкаться взглядом в непонятные приборы и медитировать на серую муть, застилающую экраны? Но услышанное меня знатно вышибает из гамачка:       — Так, поболтать. Судиин не очень разговорчивая, а ваш врач — специфическая личность с крайне оригинальным чувством юмора, с ним общаться непросто.       Ну и сказанул…       — А я, конечно, вся из себя такая замечательная собеседница, — отвечаю. Не хочу с ним общаться с глазу на глаз. Я весь рейс держала дистанцию и не желаю сокращать её под самый конец. Под такой конец.       — Угу, — ворчит повстанец, — весь полёт подчёркнуто строишь из себя сурового капитана. Боишься перед подчинёнными проколоться?       — Не понимаю?..       Он пристально глядит на меня в ответ и тихо говорит:       — А ведь действительно, похоже, не понимаешь.       Опять какое-то время сидим молча. Мне почему-то резко начинает хотеться, чтоб Найро свалил, откуда пришёл, причём желательно в прошлом, причём желательно в клубе, ни разу не показавшись на глаза и ограничившись анонимкой, про которую я врала Доктору. Словом, тот самый случай, когда лучше не знать собеседника в лицо.       А он, помолчав, решает продолжить. И делает это так, что у меня даже ладони взмокают:       — Знаешь, чем больше я на тебя смотрю, тем больше вопросов и странных мыслей. Порой мне кажется, что всё, что я вижу — это просто ширма, оболочка, внутри которой сидит вот такое маленькое существо, — Найро показывает руками что-то вроде крупного яблока, — сжавшееся, как пружина. Внешняя оболочка — как броня, холодная, непроницаемая, непробиваемая. И что там под ней, непонятно. Но только две эмоции могут дать такую силу, чтобы их было видно сквозь любую защиту. Это только любовь или ненависть. И… мне почему-то не хочется точно знать, любовь это или ненависть, потому что такой заряд, что там у тебя внутри скопился, — он смертелен в обоих вариантах.       — К чему ты это всё говоришь? — спрашиваю, нарочно делая вид, что приборы меня интересуют куда больше, чем его речь, которая отчасти непонятна, но ещё больше слишком хорошо понятна. Неужели то, что я так и не сроднилась до конца с новой физической оболочкой, очевидно даже недоучке-миротворцу?! Какой ужас. А в сочетании с высказанным перед отлётом предположением о том, что мы подходим на роль далеков, это ещё ужаснее. Вдруг Найро действительно догадался? Я вообще не очень понимаю его эмоции в свой адрес. После истории с Тагеном я тряхнула Дельту и выяснила, по каким параметрам они с Гаммой вычислили привязанность посланника — так вот, некоторые схожие моменты отслеживаются и в этом тале. Но с другой стороны, он настолько корректен и скрытен в проявлении чувств, что я так наверняка и не уверена. Может быть, это то, что низшие называют «дружеской симпатией»? Неприятно, но куда страшнее другое. В последнее время мне кажется, что она у нас встречная. Во мне словно схватились два существа — одному было бы любопытно плотно пообщаться с Найро вне боевых задач, попытаться его понять, а заодно и в своих мыслях порядок навести. Это оно постоянно вопит «мразь» и «гад», обижается на мелкие подколки и последние дни хочет то ужин талу принести, то забытую куртку, то просто за руку взять. А второе существо хлобыщет первого Общей Идеологией по мозгам и требует порвать говорящее скарианское животное на лоскутки, чтобы с пути истинного не сбивало. А также постоянно кричит «я — далек!»       Найро, видимо, чётко просёк мою внутреннюю борьбу:       — Разобралась бы ты со своим внутренним разладом. От ненависти до любви, знаешь, всего один шаг. И от любви до ненависти тоже, — вот как ему удаётся так метко просекать мои режимы? Ну не могу же я действительно быть настолько прозрачной, словно у меня лоб из плекса, и за ним все мысли видно?       — Дуализм, — презрительно кривлюсь в ответ, проверяя плотность искажения пространства вокруг «Протона». Пока это лучший способ избежать контакта взглядов, который я могу придумать. — Утешение для тех, кто не способен увидеть главное.       — И что же за главное такое? — тал не отрывает от меня глаз, я всем боком этот перфоратор чувствую. Надо быстро отвечать любую ересь, лишь бы не отрывать взгляд от приборов.       — Надсистемный связующий элемент. В любой структуре всегда есть на один элемент больше, чем мы видим, и именно он является основой, на которой всё держится. Говорим о дуализме — имеем в виду как минимум точку равновесия между двумя частями целого. Говорим о трёх измерениях — всегда есть четвёртый элемент в лице точки пересечения осей координат. И даже точка — должна быть среда, в которой она поставлена. Исходя из этого, философская пара «любовь-ненависть» должна иметь что-то третье, чтобы быть реально применимой на деле.       Глава Сопротивления впадает в непроходимое зависание. То есть настолько, что вылетает из своего слишком прозорливого режима и всерьёз загружается новооткрытой истиной.       — Что, в вашей школе миротворцев таким простым вещам не учили? — ну как тут удержаться? Тем более что подколки и пикировки немного отрезвляют.       — Знаешь, а ведь не учили, — Найро внезапно выдаёт смущённую улыбку. — Ты меня не на шутку озадачила, Зеро.       — В вариантах ответа «так точно» и «никак нет» всегда есть место для «не могу знать», — заканчиваю я чисто армейской шуточкой. — Уж ты-то мог бы до этого догадаться.       Он хмыкает.       — Ну, и какой же твой третий элемент? — спрашивает.       — Любая эмоция — это всего лишь эмоция. Тот, кто не умеет её контролировать — просто идиот, — отвечаю. — Разумность, логика, расчёт, самодисциплина — вырази всё это одним словом, и ты получишь третий элемент моего народа.       — Ну, так каждый может отмазаться.       — Не каждый, — говорю. — Ты привлёк моё внимание, потому что, в отличие от других встреченных талов, сам владеешь тем же элементом. Поступаешь так, как надо для достижения поставленной цели, даже если требуются действия, вызывающие у тебя негативные эмоции. Поэтому я и стала с тобой работать. Если сумею дотащить до своего уровня, может быть, смогу и эмоции отпустить. Вот тогда и узнаешь, что там под бронёй.       — О, то есть у меня просто не тот уровень? — саркастически отзывается Найро.       — А ты сам-то как думаешь? — не менее иронично отвечаю я, всё-таки бросая косой взгляд на тала. Объективно рассуждая, куда ему до далеков, несмотря на всю соображаловку. Но всё же, будь бы он далеком, мы бы здорово сработались, как ни с кем в Совете.       Найро спекается почти сразу и бормочет под нос:       — Пять лунных демонов тебе в спину.       — Ты же сам просился в ученики к Адери, — не удерживаюсь я от подколки.       Да, это был тот ещё номер, когда наш революционер сутки приглядывался к моим ребятам, а потом вдруг подошёл к Альфе и сказал: «Слушай, стратег-политик, дай парочку уроков?» Старпом на него, естественно, только выразительно посмотрел, причём если судить по взгляду, он послал тала по очень далёким координатам. Так что наша прирученная зверушка от него отстала сразу. Но я запомнила — сложно забыть эпизод столь явного проявления наблюдательности и прозорливости Найро, ему ведь никто не говорил, какая у Альфы специализация.       — Уела, — признаёт поражение экс-генерал. — Учти, если мне удастся заслужить твоё уважение, ты от меня словами не отделаешься.       — Сперва заслужи, — отвечаю как можно более флегматично. Любопытно, что он имеет в виду под «словами не отделаешься», но спрашивать не тянет. Вдруг и этот руками полезет, и я нечаянно привезу Императору обугленный труп. Не хочется получать по мозгам из-за низшего существа.       — Волнуешься перед посадкой? — спрашиваю через некоторое время, чтобы не молчать и не закапываться в себя ещё глубже.       — А то нет, — хмыкает он.       — Напрасно. Со взлётом не сравнить — вряд ли нас кто-нибудь встретит даже на вратах, а про космодром просто забудь, там ни души, одна автоматика. Расчётно до приёмного зала мы вообще никого не увидим — это будет разгар рабочего дня.       У нас на самом деле круглосуточный разгар рабочего дня, но я решила придуриваться до последнего. Уж очень хочется увидеть реакцию Найро на «бронепомойки с моторчиком». Чисто месть за оскорбление, да. Ну и обычное моё любопытство вклинивается — интересно ведь, как он себя поведёт в такой ситуации, сумеет ли сохранить достоинство или сорвётся. Мне ужасно хочется, чтобы тал не выдержал, затрясся и пополз на коленочках, потому что тогда я наконец отделаюсь от совершенно ненужной и в корне неправильной к нему симпатии.       — Смотрю, между собой вы действительно неласковые, — замечает Найро. — Герои возвращаются с победой, а им вместо пышной встречи — сплошные роботы.       М-да, не хватало нам такой встречи, какими были проводы. Толпа народа, громкая жвачка в микрофон про мир и дружбу, очередное пожимание кучи инопланетных рук и тихая мольба про себя, чтобы на этой почве не сорвало резьбу, и контрольный в голову — стремительный прыжок Дельты с трапа на шею Гамме, когда мы уже поднимались на борт. До взлёта — скарэл, а они, видите ли, устроили публичное прощание с поцелуями и соплями на весь космодром, красочные фото обошли все первые полосы новостных изданий, причём на многие попала и моя рожа с кислой улыбкой, и скептическая физиономия Беты, и непрошибаемо-спокойное лицо Альфы, делающего вид, что он не с нами. А с другой стороны, не пинками же было Дельту на борт загонять и не расстреливать обоих сервов? Да и нестандартное поведение для далеков, не склонных к мелодраме, должно было оказаться полезным. Доктор наверняка видел трансляцию или сам отсвечивал в задних рядах. Его не обманешь, он точно просёк, что это не игра на публику, а значит, если у него и были подозрения насчёт нашей связи с Новой Парадигмой, то они у него скончались в страшных мучениях. Туда им и дорога.       — Герои? — отвечаю. — Нет, это просто работа.       — Ты когда-нибудь прекращаешь думать о работе? — спрашивает Найро.       Ну и вопросик.       — Я о ней не думаю, я её работаю.       Несколько секунд тал смотрит на меня очень изумлённо, а потом вдруг фыркает от смеха:       — Ну и ну! Посол Никто, если ты такая, то какое же твоё государство Нигде?       — Точнее, Нигделандия. Или Нетинебудет. Или Небывалая, — чуть улыбаюсь в ответ и добавляю, чтобы перевести тему, — у землян есть древняя сказка о стране Неверлэнд.       — Никогда не слышал, — отзывается Найро. — Расскажи.       Не удивительно, что он не в курсе — повесть Барри не пережила двух миллионов лет, это между делом выяснилось, когда я прогуливалась по библиотечным базам Зосмы-9. Но я-то помню историю. Забавно получается, «Питер Пэн» меня словно преследует. А ведь, если подумать, я действительно нашла свой Неверлэнд, своего Пэна и его отряд. У меня даже Тигровая Лилия имеется — не того пола, но очень подходящей жёлто-чёрной расцветки и отвратительного темперамента. Доктор — Крокодил, это уже давно выяснено. Осталось понять, кто у нас Джез Крюк. Вот только на эту роль нужен персонаж с протезом руки, а таких у меня в поле зрения нет.       На этой мысли улыбка гаснет, а по телу пробегает немотивированный озноб. Нет, не хочу я Джеза Крюка в поле зрения. Никоим образом не хочу. И без него хорошо. Лучше перескажу Найро фабулу сказки.       — Неверлэнд — это далёкий остров, который можно было найти, если лететь по очень неопределённым координатам, от второй звезды направо и прямо до самого утра. Там жили дети, которые не взрослели. Правда, не понимаю, как они обходили второй закон термодинамики. У них было всё, о чём они только могли мечтать — дом на дереве, миллион приключений, герой-заводила, опасные враги, право детей быть бессердечными, но не было главного — мамы. И тогда герой-заводила уговорил одну девочку поработать мамочкой для всей банды. Собственно, об этом и была история.       Найро задумывается, наконец-то дав мне возможность перевести дух и переключиться на приборы.       — А ты неплохо знаешь литературу, — замечает он рэлов через пять, переварив мою тираду. — Смотрю, тебя хорошо подготовили. И в мифологии сечёшь, и в сказках разбираешься…       — Не находишь, что одно от другого недалеко ушло? — усмехаюсь в ответ. Как-то оно само выскочило. А ведь отличная отмазка. — Хобби у меня такое.       — Любишь сказки?       Вспоминаю Луони в госпитальной палате. А что, тоже вариант. Раз он сам себе всё объяснил, я этим воспользуюсь.       — И что в этом особенного? — спрашиваю. Получается с лёгким вызовом.       — Да ничего, — вот ни по голосу, ни по лицу не могу понять, издевается тал или нет.       Сидим, молчим. Я по сотому разу проверяю поступающие в компьютер данные, Найро медитирует на экран.       — Не беспокойся, — говорю, так как тревожность у него не уходит, а её источник мне вполне понятен. — Никто тебя уже не пристрелит. Хотели бы, сделали бы сразу после старта. У нас никто не будет кормить лишний рот, если он предназначен на списание.       Тал косится на меня.       — Ну и выбираешь ты выражения, — замечает. — Сразу видно жителя замкнутой техно-роботизированной среды.       — Какая есть, — отвечаю.       — Я могу связаться со своими ребятами после выхода из прыжка?       Теоретически может, но практически наши уже должны были начать устранение младших исполнителей. Эх, опять врать придётся.       — Мы давно уже в войде, — говорю снисходительно, как неразумной ювенильной особи, — за пределами всех галактик, как это по-вашему, сверхскопления Девы, и продолжаем удаляться. Ты хоть сам понимаешь, какое это расстояние? Корабль не потянет такую мощность сигнала, так что свяжешься с базы, когда тебя официально зарегистрируют, выдадут уровень доступа и заведование. Половина суток сейчас уже ничего не решает.       Вроде отбазарилась. Правда, эти низшие не способны уложить в голове голые цифры, им наглядную картинку подавай. Ничего, вот выйдем из прыжка, сам увидит, что такое — «далеко-далеко», и все вопросы отпадут.       — Но ты как-то со своими связывалась, — негромко роняет он, а его профессиональная паранойя явно начинает набирать обороты.       — Это была телепатия, а она способна пробить не только любую дистанцию, но и внешние барьеры пространства, и я этому обучена, как член Совета. Но стоило мне это очень дорого, пришлось на наркотике сидеть. Сам видел.       Найро косится:       — Всё же вы развивали психокинез?       — Аппаратный. Без техники мы в большинстве своём на трансляцию мыслей не способны. Но тебе-то это не поможет, у тебя мозг с нашими системами не совмещается, а у твоих соратников просто нет нужной техники, чтобы принять и расшифровать сигнал.       Он издаёт возглас невнятного согласия и снова упирает взгляд в серое никуда на экране. Видимо, моё объяснение его вполне удовлетворило. Но вопросы на этом не иссякают:       — И какое положение ждёт политического эмигранта в вашем обществе упёртых ксенофобов?       — Не знаю, Найро, — бросаю в ответ, прощёлкивая отчёт по системам жизнеобеспечения. — На моём веку такого не было.       — Зеро, в первый раз.       — Что? — я даже отрываю взгляд от приборов. Не поняла?..       — В первый раз за всё время ты назвала меня по имени, — сизые глаза в кои-то веки не пытаются просверлить во мне дыру, а смотрят спокойно и устало.       — Что, правда? — неужели правда?       Тал кивает.       Снова утыкаюсь в отчёт, чтобы куда-то деть глаза и не покраснеть. Первое получается, второе уже не очень. Варги-палки, да что со мной происходит? Точнее, с нами двумя? Я — прототип новой разновидности далеков, он — вот незадача — тал. Да, очень умный. Да, очень похож на нас. Но всё же, если подойти к вопросу объективно, жалкий блондос, который и жить-то не имеет права. Однако у нас с ним установился какой-то резонанс, отдалённо похожий на даледианскую эмпатию и совершенно мне непонятный. Надеюсь, пока непонятный, а то пугает эта непрозрачность в собственных мыслях. Как Найро там сказал, «внутренний разлад с самой собой»? Но я не вижу никакого такого разлада. Вот несоответствие О.И. есть — это факт. Не должна я никакой симпатии и жалости к этому бунтарю чувствовать, только отвращение. И тем более я не должна хотеть, действительно хотеть дотянуть его до нашего уровня. Не должна мечтать о том, чтобы он был далеком, с которым я бы гарантированно сработалась на все сто. Я вообще не должна никаких подобных чувств иметь… Проклятье, фильтр совсем разболтался, уже не может со мной сладить, как ни бейся. Видимо, чинить будут — вот заодно и попрошу, чтобы придавили мне напрочь эмоциональность, она подводит. А то скоро начну впадать в режим «ТМД-в-ссылке-на-Сол-3», а кому это в Империи надо?       Кое-как справляюсь с румянцем и говорю, продолжая избегать глядеть на тала:       — Тлайл. Но называть меня так будешь только тогда, когда кругом больше никого нет и никто даже случайно не может услышать. Доходчиво?       — Тлайл, — эхом повторяет он, словно пробуя имя на вкус. — Значит, больше нет посла Никто?       Неопределённо дёргаю плечом — отвяжись уже. А что я ещё могу тебе ответить? Доктор и Ривер тоже воспринимали дополнительный позывной как имя, а Зеро — это действительно порядковый номер, пусть даже и полушутливый. Низшие это чувствуют. Ты — низший. Наслаждайся «тетраэдром» вместо «точки отсчёта».       — Так, тебе пора перемещаться в скафандр. Мы приучены к взрывной декомпрессии, а для твоего организма в случае аварии это будет перебор. Помощь нужна, или запомнил на инструктаже, как что делать?       — Запомнил, — на лице Найро появляется уже привычная ирония. Ну и хорошо, а то как-то тошно было от его серьёзности. — Ты права, я действительно подозревал, что ты меня пристрелишь. А теперь вот думаю, а вдруг ты правду насчёт убежища сказала, хоть это и странно?       И с этими словами выходит. Мразь, умеет подпортить настроение. Но хотя бы удалось на него разозлиться, сразу легче задышалось. А то прямо не на месте себя чувствовала из-за того, что предстоит сделать. Общая Идеология, как водится, права — нельзя заводить общение с низшими дальше простых приказов. Это вредно. И ведь вроде не в первый раз на это налетаю. Какой же надо быть уникальной дурой, чтобы даже на собственных ошибках не учиться!.. Но если всё пойдёт так, как идёт, от меня и в дальнейшем потребуются усилия по общению с планктоном. Я должна выработать соответствующий иммунитет и научиться чётко разделять, где я могу позволить себе эмоции, а где я должна быть такой, какой должна быть по уставу. В общем, мне нужен психолог. Интересно, как поживает номер Девятнадцать, не соскучился ли по своей ненормальной подопечной? Ему предстоит много работы.       Не сразу понимаю, что кто-то вежливо покашливает над ухом, а шестое чувство давно предупреждает о стоящем за спинкой моего кресла Бете. Вот это да, подъём был, а я и прозевала… Хорошо закопалась в своих мыслях, полтора скарэла пролетели незаметно.       — Что? — спрашиваю.       — Пора на последнюю процедуру, — даже не особо вслушиваясь, чую его мерзкую ментальную ухмылку.       Перевожу корабль в полный автоматический режим и послушно встаю. Гадостно, конечно, и под самый прилёт попало — но хотя бы лёгкие больше промывать не будем, позавчера с этим закончили. А то нанокислород в кровь, чтобы дышать не надо было, потом какая-то дрянь, чтобы отключить рефлекс кашля, и поехали выполаскивать сигаретный нагар физраствором!.. То ещё удовольствие, словно добровольно идёшь на казнь через утопление.       Входим в медотсек, изуродованный сервами по эскизам нашего врача. Сбрасываю одежду, падаю на первую от входа койку и готовлюсь лениво плевать в потолок в течение двух скарэлов, пока оттуда спускается и проезжается вдоль тела сканер, а Бета по его показаниям вкалывает мне страшную смесь регенератора, детоксикантов и витаминов. Рядом с койкой как бы невзначай оказывается бутылка воды, а врач подходит к пульту в центре помещения и разворачивает себе дополнительный экран, будто ему мало того, что уже есть, и того, что поступает от компьютера сразу в мозг. Сканер сменяется биоактивирующим излучателем. Прикрываю глаза, так легче выносить то, что сейчас начнётся, да и глядеть на излучающие элементы очень вредно. Помещение наполняет привычный низкий гул, на который первым реагирует сердце — принимается колотиться быстрее, словно я только что серьёзный кросс пробежала. А вот испарина начала выступать, скоро буду буквально плавать в собственном поту. Для того и вода рядом, чтобы пить и эффективнее вымывать остатки наркотика из организма. Сейчас мои органы работают раза в полтора шустрее и активнее, чем обычно, сжигая все резервы. Как хорошо, что я совсем недавно поела! Потому что иначе бы уже мучилась от бурчащего желудка. Я, кстати, заметно похудела от курса лечения, зато на курево больше не тянет, осталось лишь приятно-печальное воспоминание о состоянии полной нирваны через три скарэла после последней затяжки.       Вслепую пью воду и буквально чувствую, как она тут же выливается через все поры. Даже волосы слиплись, потом в душ надо будет по-быстрому, как шевелиться смогу. Руки уже ослабли настолько, что того гляди уроню бутылку, но дикая усталость — это нормальный сопутствующий эффект биологического ускорения, и она очень быстро пройдёт, как только отключится излучатель.       — Сканер зарегистрировал в тебе повышенное количество некоторых гормонов, — между делом роняет Бета. — О чём ты думала перед процедурой?       «Разбиралась в себе», — мысленно отвечать проще, чем шевелить речевым аппаратом.       — Да? — со странной интонацией интересуется врач. Чувствую скепсис, иронию, сомнение, ещё что-то непонятное. — Я тебе против этого «разбирательства» уже сделал укольчик. А то на базе не поймут, если ты в таких эмоциях вернёшься.       «В каких — таких?» — аж пытаюсь приподняться на локте.       — Лежать! — тут же рявкает медик.       Послушно падаю обратно.       — Между нами, — продолжает он, — Судиин уже пару раз едва не ликвидировала этого тала за его к тебе отношение. Если ты думаешь, что нам ничего не видно, то глубоко ошибаешься.       «Мне и так плохо, не полощи мозги ещё и словесно!» — хочется его треснуть, только сил сейчас нет даже как следует об этом помечтать. Что это они там углядели, зоркие мои? Но даже думать неохота, состояние уже такое, словно я всю ночь на складе контейнеры таскала.       — Последние часы наслаждаюсь твоей сочной неформальной речью, — фыркает он в ответ. — Даже жаль. Кстати, какое у тебя любимое личное выражение?       «А?»       — Ну, вот Адери любит фразочку «Даврос вас подери».       Поворачиваю в его сторону голову, приоткрываю один глаз и даже выдавливаю вслух:       — Ч-чего?       В ответ доносится хмыканье под щелчок выключаемого излучателя:       — А я часто прибавляю, «торпеду тебе в корму».       Эх, была не была.       «Варги-палки», — отвечаю.       Несколько мгновений молчим, потом выдавливаем по улыбке следом за мысленным хохотом.       — Интересно, — продолжает Бета, сворачивая оборудование, — у всех ли есть такие фразочки? Мать-радиацию и отца-трансгенеза поминают поголовно, это общая идиома. Но персональные ругательства тоже бывают любопытные, я их коллекционирую.       «Тогда запиши, если у тебя в коллекции нет, — отвечаю, медленно собираясь в кучку после процедуры. — Сверхсекретный материал нулевого допуска, уничтожить до прочтения, любимая персональная фраза Императора — «разберусь по ходу пьесы». Кому-то увлечение Шекспиром на пользу не пошло…»       — Откуда?! — давится врач.       «В голове осело после первой синхронизации. Я думала, оно в одну сторону работает, но оказалось, мне тоже немного перепало, потом уже всплыло, декады через две».       — Эффект отсроченного эха? — понимающе доносится в ответ. — Редко, но бывает, особенно у неопытных.       «Тогда я какой-то очень редкий экземпляр, у меня всегда после максимальной синхронизации что-то такое в мозгах застревает. Но извини, не всё под разглашение».       — Я не в претензии, — отзывается Бета.       Он прав — меньше знаешь, дольше проживёшь. Ко мне это, наверное, уже давно не относится. Интересно, мне вообще когда-нибудь позволят умереть? Каждый раз кто-нибудь спасает, даже появляется нехороший соблазн испытать везение, выкинув какой-нибудь самоубийственный номер.       Над головой снова проезжается сканер.       — Подтверждено — процент содержания отравляющих веществ упал ниже порога любой вредоносности, — сообщает Бета. — На базе тебя обследуют ещё раз и решат, надо ли продолжать. Но я не вижу в этом необходимости.       Ура! С трудом сажусь. Всё, быстро отмываться аэрозолем, втискивать себя в одежду и ползти по переборочке обратно в рубку. Поесть бы ещё раз, но это уже не мне решать — если организму действительно нужно питание, то врач мне всё выдаст. Но пока он сворачивает мониторы и настраивает роботов простерилизовать койку, а я всё-таки даю себе мысленного пинка для рывка и ползу к душевой, прихватив шмотьё. То, что белый плащ подметает палубу, сейчас уже мало волнует. Да и вообще, не пачкается он…       Скоро уже сижу в своём уютном капитанском кресле. Волосы ещё влажные, но это не раздражает. Больше нервирует то, что в полёте раньше времени кончилось прихваченное с базы средство для укладки, да и шевелюра отросла — так что шарик уже совсем обвис и превратился в какое-то сопливое безобразие. Ничего, дома подправят. А глаза накрасить придётся — раз уж идти на отчёт, так надо выглядеть как можно более прилично. Попрошу Дельту, у неё лучше получается. Я вечно то размажу, то скривлю, то все руки извозюкаю. Чертёжник, называется. Архитектор. Нормально физиономию себе разрисовать не могу без посторонней помощи.       Через три скарэла ко мне присоединяется Бета. Можно немного вздремнуть. Уходить отсюда не хочу, тут спокойно и вполне удобно. Спальная капсула, конечно, приятнее в том смысле, что маленькая — в ней чувствуешь себя почти как в скафандре. Но именно это расслабляет и заставляет полноценно отключиться. От снов, конечно, не избавляет, но в целом лучше всего мне удаётся отдохнуть именно в ней, хотя бы кошмары не снятся. Но если надо вполглаза вздремнуть скарэл-другой, то туда лучше не забираться.       Закрываю глаза…       …резко их открываю и распрямляюсь, пытаясь отдышаться.       Бета бросает на меня короткий взгляд — мол, что, опять? Нет, не совсем «опять». Пожалуй, похуже. Очень тянет съёжиться в клубок и втянуть конечности, но в этом теле разве что получится обхватить руками колени и спрятать лицо. Самое омерзительное в том, что я должна отправить свой сон начальству на разборку, как и любой другой с участием Тени, хотя сценарий отличается от обычных кошмаров и его чудовищно не хочется палить.       …Я со всех ног бегу по коридору «Вневременья-6», таща за руку кого-то… Нет, вполне конкретную личность, и хватит увиливать — это Найро. Тащу, тащу, на ходу уговариваю, он упирается, не понимая, что происходит и что я задумала, а сзади наседает беспорядочно палящая охрана. Единственный способ спасти моего уникального бунтаря состоит в том, чтобы превратить его в одного из нас, это я чётко понимаю. Как только излучение мозга тала совпадёт с нашим, его перестанут воспринимать как чужака, поэтому я волоку его к камере биологического преобразования на территории размножительного конвейера, не особо озадачиваясь согласием. Ведь это действительно единственный разумный способ его спасти от участи лабораторного образца и того кошмара, который спрятан за данным званием…       …Но, оказавшись перед ровным строем красных скафандров, только что сошедших с линии, я осознаю, что не могу понять, кто из них Найро. И на все приказы эта стена реагирует совершенно одинаково, и никто из них не помнит, чтобы он был кем-то до активации. Да, они все умные, все послушные, все эталонные — но никто из них больше не уникален! Это ужасно, когда страх от содеянного перетекает в непроходимую безнадёжность. Погоня, ворвавшаяся следом за нами в зал, ничего постороннего не обнаруживает и тихо убирается, пригрозив доложить Вечному насчёт оборзевшего Дикого Прайма, но это такая мелочь по сравнению с тем, чего я только что лишилась.       — Так всегда и бывает, — Тень, внезапно нарисовавшись рядом, в кои-то веки говорит вслух, а не давит ментально. Такое ощущение, что некто, спрятавшийся за бронёй темноты, сидит в кресле нога на ногу и наслаждается зрелищем, всем моим отчаянием, каждой его капелькой. — Бездарнее всего теряешь именно то, что любишь.       — Он тал, я не люблю его, — безнадёжно шепчу я в ответ.       — О, мне бы тоже хотелось надеяться, что у тебя нет симпатии к талу. Но в твоей головке исключительно много притяжения к лидерам, к настоящим лидерам — пришлось над этим тщательно поработать. Поэтому иногда могут приключаться казусы вроде этого партизана, обычная накладка в пределах расчётной. Впрочем, ты сама с ней разберёшься, вряд ли потребуется моё участие в процессе. У тебя же, ха, «Общая Идеология» имеется. Что там сказано про личную привязанность и про всех, кто не далек?       — Заткнись, — дорого бы я заплатила за то, чтобы мой голос не был похож на стон. — Когда ты прекратишь тянуть и появишься по-настоящему?       — Время ещё не пришло. Ты не готова, хотя близка к завершению. Достроишь себя, и вот тогда, о да, тогда...       — Кто ты?! — кричу, но всё же не смею атаковать.       Тень только разражается гнусным смешком, игнорируя вопрос:       — Всегда такая упрямая, всегда такая настойчивая… До смерти боишься, но стоишь на своём до последнего… Удачно получилась, ровно то, что было нужно.       Мне кажется, что если я ещё чуть-чуть поднапрягусь, то пойму, кто спрятался за маской Тени — не по голосу, так по интонациям, не по интонациям, так по жестам. Но что-то внутри мешает этому последнему рывку. Что-то, очень похожее на панический страх.       — Что… значит… «получилась»?       — Ну, ты же искусственное создание, во всех смыслах, — снова издевательски посмеивается Тень. — Изволь себя поберечь до нашей встречи, моё бесценное сокровище.       — Не смей… так… меня… называть, — выдыхаю по слову, чувствуя себя загнанной в угол зверушкой. Как всегда в подобной ситуации, на дне кошмара вдруг обнаруживается и идёт в дело порция хорошей злости. Но Тень опять лишь смеётся, зная, что я перед ней совершенно бессильна.       — Жду, — почти шёпотом сообщает она, как-то очень интимно, и тает, оставив меня одну перед бесконечным красным строем, готовым выполнить любую команду.       — Тогда бойся! Потому что я приду и убью тебя! — ору в потолок, запуская туда самым мощным разрядом, на который способна без потери сознания. Ненавижу эту тварь, кем бы она ни была. Ненавижу за всё. — Уничтожу! Уничтожу! УНИЧТОЖУ!!!       Зал рушится, я лечу в бесконечную пропасть и уже знаю, что меня сейчас поймает чья-то незнакомая, но явно не враждебная рука.       И в тот момент, когда она меня хватает, я неожиданно и для неё, и для себя нахожу альтернативное решение своей проблемы.       Я делаю усилие.       И вырываю запястье.       …В общем, могу себе представить, что скажут специалисты на такое сновидение, от и до.       — Слушай, — говорю Бете, чтобы хоть чем-то забить вполне естественное желание стереть сон до пересылки, — мой фильтр эмоций… С ним можно что-нибудь сделать? Я устала от своей ненормальности.       — Потрясающая фраза, — отзывается он, кстати, совершенно всерьёз. — Мы бы с удовольствием сделали, если б сверху разрешили. У меня давно ложно… руки чешутся вправить тебе мозги. Но на твоей ненормальности настаивает сам Император. Так что проси у него.       — Я просто не понимаю, зачем Империи нужна такая Мерзость, как я.       — А я понимаю, — отвечает врач ещё более серьёзно. — Никто из нас не смог бы сделать то, что смогла ты. От начала и до конца.       — До конца ещё далеко, — ворчу тихо, потому что Бета сумел меня смутить. — У нас две вещи подвисли — Новый Давиус и Шакри. С талами ладно, ещё разберёмся, но хроноворы и их «талли» — это очень большая проблема.       — Ну вот, видишь, ты ещё будешь нужна Империи такой, какая ты есть, со всеми твоими сдвигами в мозгах. Кто ещё сумеет так заморочить Доктора?       — Рано или поздно он меня расколет, — от этой мысли даже плечи сами передёргиваются и мурашки по коже бегут.       — Тебя? Ты ему не позволишь, — с такой уверенностью отвечает врач, что я даже удивлённо на него гляжу. Надо же… Почему он в меня верит? Это что, результат удачно заключённого договора? Попрыгав выше скафандра, я наконец-то заработала авторитет в глазах сородичей? Ладно, по обстановке в Центре посмотрим — главное, не потерять заслуженное уважение из-за тала. А то первое и последнее предупреждение Императора, потом замечание Беты насчёт гормонов и информация об угрозах Дельты, а теперь даже Тень во сне надо мной смеётся. Нехороший у нас с Найро резонанс, надо как-то от него избавляться. Стереть, что ли? Но это придётся делать позже — если фильтр настолько разладился и сильно барахлит, то есть риск сбоя. Одно дело, свежее воспоминание о сне удалить, а другое — уже насмерть вросшую эмоцию с корнями ювелирно вырывать. Можно случайно неизлечимую амнезию на весь мозг заработать, и кому я такая буду нужна? Уж кто-кто, а я, как хакер собственых мозгов, отлично понимаю все возможные риски, связанные с контролем памяти, и знаю, когда можно себя подкорректировать, а когда лучше ничего не трогать. Зря я себе позволила увлечься примитивным существом.       Под невесёлые размышления готовлю корабль к выходу из прыжка. Трепаться неохота, хотя вроде больше нечем между делом заниматься. Бета и Дельта в похожем состоянии — каждый оценивает, во что превратился за время миссии, и размышляет, что с ним за это сделают. А тал послушно сидит в кают-компании, медленно привыкая к пониженному давлению в задраенном скафандре, и не отсвечивает. Подозреваю, что, как любой профессиональный военный, спит, пока дают. Насколько наше возвращение не похоже на отлёт...       По первому предупреждающему звонку бортового компьютера по очереди забираемся в свои скафандры. Ещё четыре скарэла, и раздаётся второй сигнал. Пора.       — Десять рэлов до выхода из гиперпрыжка. Всем занять места согласно рабочему расписанию, — спохватываюсь и перехожу на интергалакто. — Доложить обстановку на борту.       — Навигационные системы и системы связи и защиты в норме. Системы жизнеобеспечения в норме, — отчитывается Бета.       — Двигатели в норме и готовы к переводу в стандартный рабочий режим, — сообщает Дельта.       — Кают-компания в норме, — кому-то явно не хватает монтировкой по зубам.       — Главный бортовой и навигационный компьютеры в норме, — говорю я. — Нормальное функционирование корабля и отсутствие аварийных ситуаций на борту подтверждено. Активирую герметизацию отсеков перед выходом в обычное пространство, — поворот реле и негромкий шорох схлопывающейся диафрагмы люка. — Пять. Четыре. Три. Два. Один. Выход.       Ремни слегка врезаются в плечи от инерционного рывка. На экранах вместо серой мути включается глухая беззвёздная чернота. Впереди по курсу — тусклый красно-коричневый огонёк одинокой звезды.       — Материализация завершена. Экипажу доложиться.       — Переход на обычные ходовые двигатели проведён успешно.       — Системы жизнеобеспечения в норме. Щиты функционируют в нормальном режиме. Опасные объекты на близкой дистанции отсутствуют.       — Отклонения от запланированной точки выхода нет, — ай да Альфа, ай да молодец, какой хороший нам курс проложил. — Подтверждаю нормальный выход из гиперпространства и безопасное положение корабля. Снять герметизацию отсеков. Приступить к торможению согласно навигационному плану.       Корабль пронзает едва заметная, на пределе ощущения, вибрация — заработали тормозные двигатели и инерционные погасители. Продолжаю выдавать капитанские распоряжения:       — Экипаж может снять скафандры. Найро, оставайся в своём. Через восемь интергалактических часов у нас приземление на планете без атмосферы. Можешь спать дальше.       Иначе ему три часа поднимать давление и потом три часа снова опускать. Ноль смысла на два часа выбираться, особенно учитывая, что скафандр совершенно автономный и с полноценной системой жизнеобеспечения, в нём год можно жить и даже про гальюн не страдать.       — Лучше покажите, где мы, — отзывается тал. — Ни разу не бывал так далеко от цивилизации.       Тоже мне, любитель эффектных картинок… Так и быть, отдаю бортовому компьютеру приказ убрать с потолка кают-компании проекцию скарианского рассвета, которая там прописалась с лёгкой ложноручки врача, и заменить её на изображение реального космоса за бортом.       В динамике ВПС повисает тишина, потом короткое и ёмкое ругательство на талианском, а эхом — смачное хмыканье Дельты.       — Теперь осознал? — спрашиваю, стараясь придать голосу медовые нотки.       — Подожди, — доносится в ответ, — это вон то туманное пятнышко, это… Галактика?!       — Ошибка. Сверхскопление Девы, — отвечаю, и только потом понимаю, какое слово слетело с языка. Поднимаю взгляд на Бету. Он в ответ выразительно стучит по своему пульту. Не поняла?..       «Мы практически дома. Гипнопедическая программа деактивируется», — разъясняет он мысленно, продолжая постукивать по пульту — теперь вижу, что у него под рукой окошко радара. Да, это верно. Я ещё во время сеансов связи замечала, что гипнопедия ослабевала — значит, патвеб у меня подсознательно ассоциировался с домом.       И эта мысль наводит меня на другую. Конечно, внешние спутники засекли и опознали «Протон», и начальство уже в курсе нашего возвращения, но всё равно лучше бы лично сообщить на базу, что мы в порядке. Без сигарет кисло, конечно — последний сеанс мигрени обеспечен, но через служебный этикет перепрыгивать не хочется. Хотя «Протон» бы извинили за молчание, ведь это не обязательная к исполнению норма. Да ещё патвеб всегда связан с тем пространственным континуумом, в котором находится Империя, и до сих пор недоступен, а чего мне стоит каждый сеанс дальней связи, начальство знает.       — Мы в радиусе действия внешних сторожевых спутников. Вызываю базу «Центр», по пустякам не беспокоить, — сообщаю вслух по ВПС и откидываюсь на спинку стула, засовывая в рот таблетку никотиновой кислоты и две таблетки глюкозы. Бета с Дельтой понимающе молчат, но удивительно, что даже Найро не лезет. Наверное, онемел от увиденного и до сих пор пытается уложить в мозгу открывшиеся размеры Вселенной. Безусловно, наиболее наглядного пособия о её масштабах, чем середина войда, не найти.       Проглотить лекарство. Глубоко выдохнуть, расслабляя тело. Сконцентрироваться.       «Говорит борт «Протон». Вызываю Центр», — отправляю сигнал вгромкую, без конкретного адресата.       «Протон», Центр вас слышит», — сразу же отзывается в мозгу голос самого оперативного дежурного. Где-то на дне его мыслей я чую оттенок напыженной гордости — мол, я первый их сигнал подхватил, утритесь, слизеры! Ого, похоже, наше возвращение действительно не оставило Империю равнодушной. Приятно.       «Корабль благополучно вышел из гиперпрыжка. Происшествий и неполадок на борту нет. Посадка запланирована через сто двенадцать скарэлов. Прошу навигационный луч через девяносто восемь скарэлов».       «Протон», правительство запрашивает капитана. Даю вам приватный канал».       Сглатываю и выпрямляюсь в кресле, насколько это возможно. Уже догадываюсь, что это сам, лично.       «Прототип Зеро», — голос, как всегда, тяжёлый, как золото, гулкий, как бронзовый гонг, и совершенно бесстрастный. Только слыша его, начинаешь понимать, как плохо за пределами родного общества.       «На борту без происшествий, — заново отчитываюсь Императору. — Выход из гиперпрыжка осуществлён успешно».       «Пленный?»       «В кают-компании, смотрит на войд».       Такое ощущение, что я слышу скрежет тормозов. Ой…       «Ты хочешь сказать, он не под замком?!» — меня сейчас в порошок смелет вспышкой гнева. Кажется, никому и в мозг не приходило, что я в очередной раз нашла альтернативное решение проблемы.       «Нет необходимости брать его под стражу до прибытия. Он практически полностью нам доверяет и не ждёт предательства».       «Объяснись», — таким голосом можно к стенке пригвоздить.       «По логике тала, если бы мы хотели его устранить, то устранили бы ранее. У него неполная картина происходящего, поэтому он даже не предполагает, зачем на самом деле его везут к «кочевникам».       «Это рискованно», — с этими словами на меня выливается бак неудовольствия.       «Имплантированное вооружение для экстренного самоубийства из тала было извлечено ещё на Зосме-9, — да уж, Бета постарался всё провернуть как можно тише, Найро так и не заметил, что его зуб уже не тот. — Риск снижен до минимума».       «Но это нерационально».       «Он оскорбил далеков. Его необходимо наказать», — отзываюсь, испытывая желание то ли огрызнуться позабористей, то ли поковырять ботинком палубу. А что, никто не смеет называть нас «бронепомойками». От одной мысли о том, что это нелицеприятное выражение относилось в том числе и к нашему повелителю, начинается рефлекторное покалывание в ладонях. Догадываюсь, что столь резкий поворот в собственных эмоциях — это результат близости родного дома и приватный канал с Императором, но я сейчас действительно чувствую к белобрысому скорее ненависть, чем симпатию.       Правитель какое-то время молчит, словно вслушиваясь в меня. Потом спрашивает, и я чувствую в голосе оттенок холодной усмешки:       «И как же ты его хочешь наказать?»       «Я обещала показать ему настоящего далека», — отвечаю, испытывая желание так же улыбнуться.       «Я понял твою мысль, — усмешка становится оформленнее. — Хорошо… Вас встретит Прототип Эпсилон. От него получишь дальнейшие инструкции».       Канал обрубается. Похоже, повелителю тоже не хватает развлечений в жизни, если он так легко включился в операцию «разыграй блондоса» вместо того, чтобы отдать приказ тупо вырубить Найро и притащить сразу в лабораторию. Или его тоже задела «бронепомойка с моторчиком, вантузом и миксером», ведь в отчётах я сбрасывала всё без купюр. Хотя вряд ли — правитель за свою долгую жизнь успел столько всего наслушаться и к столькому выработать эмоциональный иммунитет, что никакие «мозгощупальца» его не оскорбят. Но я не такая терпеливая. Я и за него обижусь. В конце концов… Так будет проще.       Конец полёта и посадка проходят совершенно спокойно, не считая ноющего лба, словно стянутого холодным обручем, и подпорченного мигренью настроения. Переводим корабль в режим покоя и оставляем ремонтным машинам, а сами перемещаемся на транспортной платформе к низкому параллелепипеду базы. Космодром ярко освещён ради нашей посадки, поэтому видны ещё два корабля того же класса, что и «Протон». Обычные крейсера тоже здесь есть, но на них, видимо, активирована система маскировки. Не из-за нас, а на всякий случай. Мало ли кого следом принесёт, тем более что существует некая синяя будка с неким любопытным Доктором на борту. Найро крутит головой во все стороны, впитывая ту самую «техно-роботизированную среду», о которой говорил, и, естественно, находит, к чему придраться. Не надо было ему показывать, как рация включается.       — Взлётное поле значительно больше, чем нужно для такого количества кораблей... А вон тот кряж — ангар?       Хорошо, что скафандры с фильтром, лиц не видно. Но эмоции и у меня, и у остальных вполне соответствующие — пристукнули бы за догадливость.       — Флот уже выдвинулся в космос, заниматься транспортировкой чёрных дыр, — вру, не моргнув. Хотя, может, это уже и не враньё. Тянуть с квазаром и тем более с главной частью операции никто не собирается.       — А, — непонятно отвечает тал.       — Ты задаёшь стратегически важные вопросы, которые задавать не имеешь права, — резко замечает наш технарь.       Та-ак, гипнопедия точно отключается. Намекающе кашляю и мысленно рявкаю:       «Молчать! Получим инструкции от Эпсилона и будем действовать в соответствии с ними. А пока веди себя, как в рейсе», — что-то и у меня переходная фаза общения, перепады от резких приказов до вежливых просьб. Ура, мы почти дома.       Для экономии времени решаем совместить декомпрессию Найро с дезинфекцией экспедиции. Несмотря на все вакцины, можно привезти с собой какую-нибудь биологическую гадость. А тем более, Зосма-9 была полна мелкого зверья. На корабле проще разобраться — сперва напустить дезинфекционный аэрозоль, а потом откачать из отсеков воздух в специальные хранилища через биофильтры: что яд не взял и что в фильтрах не сдохло, само умрёт в вакууме. Но мы сами обязаны пройти через эпидконтроль. Конечно, с ним много сложностей — это не скафандр сверху ядом облить, а с нами ещё и менее устойчивый к агрессивной окружающей среде тал. Но душ с антисептиком и облучение ультрафиолетом ждут даже его.       Более десяти скарэлов тратим на приведение себя и инвентаря в порядок, а также на переналадку аппаратуры для тала, чтоб не умер раньше времени. Ещё через восемь скарэлов наблюдаем, как он наконец выбирается из скафандра, и отправляем на санитарную обработку. Пока он пытается прокашляться после вонючего антисептического аэрозоля, Дельта возится с моим макияжем. Она здорово наловчилась, даже себе глаза подводит в один момент. А я так не могу. Честнее сказать, не хочу.       Вот странно, наш технарь меньше всего мечтала участвовать в эксперименте — и проще всего сроднилась с новым обликом. А у меня, наверное, остался осадочек с Сол-3, и я неосознанно отталкиваю гуманоидное тело. Да… Вернулись, называется — теперь Дельта боится далеков, а я — прототипов. Милая разница. И ничего не поделаешь, я просто стараюсь быть объективной. Прототипы — это конец. Сплошной поток атавизмов психики, и я никак не могу понять, откуда он лезет. Ладно бы мне мозг сорвало, у меня к этому есть все предпосылки. Но остальные-то были нормальными стопроцентными далеками! Ну… Гамма, конечно, любопытствовать себе позволял. Однако в меру! Альфа был абсолютной нормой — ан нет, за моей спиной разрешил Дельте держать оружие в гостинице, нарушил приказ. Это ж только вдуматься — далек, который прямо нарушил приказ! Дельта была нормой на все сто — нет, на все двести. Молчаливая, но не скрытная, а что в итоге? Форменный партизан! Ну и Бета, конечно, вне конкуренции. Гадство характера вылезло в полный рост, причём очень рано, судя по истории с гипнопедией. А тут ещё Эпсилон и Дзета, и ещё трое были в инкубаторах, когда мы улетали. И что там зреет в их мозгах, вообще никому неизвестно. Эпсилон, между прочим, Суприм. И куда его понесёт, стоит ему вырваться из-под надзора? Начнёт строить свою империю или решит на Императора излучатель поднять? Я даже думать об этом боюсь! Да, мне реально пора к психологу, фобию снимать. Нет, всех пора к психологу, и вскрывать, что именно вызвало в нас такое страшное изменение.       Привели себя в порядок, выглядим максимально идеально, насколько это вообще возможно. Как минимум меня вызовут на ковёр и потребуют подробный доклад о миссии, а скорее всего, всех удостоят. Мне-то не впервой, а Бета с Дельтой никогда лично Императора не видели, перед вылетом он выдавал последние наставления по видеосвязи. Техник поправляет едва заметную складочку на плече врача. Четыре декады назад она себе даже представить такой жест не смогла бы, даже в страшном сне, а сейчас это вылетает совершенно естественно, совершенно нормально. Я подозреваю, учёные объявят это «адаптацией». Но чувствую, что на самом деле проблема лежит глубже, много глубже. Только сформулировать её никак не могу.       Вскоре, получив от компьютера промежуточной базы подтверждение о полной биологической безопасности нас для Империи и распоряжение о перемещении, мы оказываемся у врат. Эти — не грузовые, а пассажирские, максимум на десяток скафандров или пятнадцать прототипов, и связаны с главными палубами всех баз. В общем, для верховного командования. Ну, скажем прямо, лично императорские. Это ИВСМ-модуль надо грузить через большие ангары, но правитель вовсе не обязан при этом в нём находиться, а по технике безопасности вообще не должен. А перемещать небезызвестный белый скафандр с функцией маскировки мозговых волн и голоса в грузовых вратах — ну, знаете, это если только форс-мажор и полный абзац. В общем, Император прислал за нами личный транспорт, по-другому не сформулируешь. Значит, аудиенция действительно для всех. Начинаю предвкушать физиономию тала. Пока он, ничего не подозревая, крутит головой по сторонам, но вокруг нет ничего интересного и примечательного. Помещение врат — просто серебристо-белый цилиндр с чёрным полом, с пятью софитами под потолком и с компьютерным терминалом. Ни гула, ни тряски, лишь на миг — ощущение головокружительного падения, которое тут же проходит. Обычно комп проговаривает, через сколько будет активирована переброска и через сколько произойдёт присоединение к станции, но сейчас нам лишь лампочки на панели подмигивают. Подозреваю, это сделано нарочно — ведь звучание нашего традиционного голосового модулятора ни с чем не перепутаешь. Я вообще-то не рассчитывала, что перед Найро удастся сохранить инкогнито дальше этого момента, но, похоже, Императору и впрямь захотелось театрального эффекта. Постараюсь не подвести и в этом.       Впрочем, молчание аппаратуры сразу настораживает Дельту:       «Врата не в порядке?»       «Ошибка. Всё в порядке, — отвечаю, барабаня пальцами по папкам с договорами. — Звук отключён специально, из-за пленного. Ведите себя как ни в чём не бывало, это приказ».       «Мы что, поведём его прямо к Императору?» — обалдевает Бета.       «Похоже, что так», — отвечаю.       Подчинённые справляются с удивлением и вдруг хором расплываются в ментальных улыбках, Дельта даже визуально её проявляет. Не ожидала я от них такого чувства заединства. Похоже, не я одна жажду вытянутой блондосской рожи.       Фиолетовый огонёк на панели сменяется оранжевым, и снова на миг появляется головокружение.       — Ну вот мы и дома, — удовлетворённо сообщает Бета под звук растворяемого люка и подбирает ящик с вещами.       — Подтверждаю, — отвечаю, чувствуя, как растягиваются в улыбке губы и активируется стабильный канал патвеба.       «Эдлин, — тут же стукает нам по сети от очень знакомого шифра. — Эдлин и Зарлан. Распоряжение Императора — вести себя спокойно и неформально до зала, чтобы этот… — тут Прототип Эпсилон явно проглатывает что-то ругательное, — …ничего не заподозрил. Внутри будет засада».       Выхожу первая и сразу вижу и его, и даже Дзету, обоих при полном параде — белый плащ (уже начинаю завидовать рукавам у мужского варианта) немного теряется на фоне стен, но зелёное платье-хламида вроде моей сияет на весь коридор. Эпсилон — видимо, это его следует называть Эдлином — делает шаг нам навстречу и вполне натурально улыбается. И когда успел натренироваться? Научный отдел сделал выводы из присланных отчётов и заставил новых прототипов учиться мимике превентивно? Хотя у Дзеты выражение в точности как у Альфы, что на женском лице выглядит совсем неуместно. На фоне улыбающегося Эпсилона — словно перезрелый фрукт ест.       — С возвращением, «Протон»! — громко объявляет Суприм-прототип на интергалакто, тогда как Дзета ограничивается прикосновением ко лбу и груди.       Отвечаю максимально естественной улыбкой:       — Давно не виделись, Эдлин. Здравствуй, Зарлан.       Дзета наконец-то выжимает слабое подобие приподнятых уголков рта.       «У меня никак не идёт мимика», — одновременно жалуется она в патвеб.       «Просто надо расслабиться, — тут же советует Бета. — Я тебе потом объясню, когда закончим с основным делом».       Совпадение или нет, что помочь учёному сразу вызвался именно учёный?       — Совет вас ждёт, — сообщает Эпсилон, фиксируя при этом взгляд на тале. Вроде как до того не замечал, но на самом деле они оба его сразу почуяли и сдержали рефлекс выстрела только могучим усилием воли. — А, ты и есть Найро.       — Большое спасибо за помощь, — вдруг пресерьёзно говорит талу Дзета. У неё глубокий голос, который у низших считается красивым, и в сочетании с убийственной серьёзностью и широко раскрытыми глазами это вдруг выглядит настолько проникновенно, что даже я почти верю в реальную благодарность. А она ещё и подходит к революционеру, заглядывает в глаза и — о, мать моя радиация, чего ей это стоит?! — берёт его за руку и слабо пожимает.       — Кажется, у вас делают так, да? — спрашивает.       Найро почему-то прочищает горло, прежде чем ответить:       — Да, мэм. Посол мне рассказала о вашей традиции соблюдения дистанции, и вам не обязательно следовать чужому этикету…       — Это было бы грубо, — Дзета опускает ресницы. — Моё имя Зарлан, я ксено-специалист. У нас обращаются на «ты».       Почему я вдруг захотела её треснуть так, чтобы мозг через уши выскочил?! Мы же всегда нормально ладили в рамках проекта.       «Зеро, уже ревнуешь?» — вдруг влетает в приват от Беты.       «Ч-что?!»       Краем глаза улавливаю его ухмылочку.       «Соблюдай субординацию и следи за языком!» — рявкаю. Я ревную? Глупость какая. Мне просто не нравится, что Дзета стоит слишком близко к моей добыче.       — Нас ждут, — говорю вслух. — Надо идти.       — Документы?.. — интересуется Эпсилон, пристраиваясь рядом.       На ходу показываю ему папки и тут же хлопаю ими по протянувшейся руке.       — Первым будешь не ты, — говорю.       «У нас получается естественность?» — тут же интересуется он мысленно.       «Процентов на восемьдесят у тебя. У Дзеты ещё не разобралась, но для новичков очень неплохо. Вы что, применили на практике данные, которые я присылала?» — говорю, а сама прислушиваюсь к разговору сзади. Найро и Дзета идут следом за нами, и надо сказать, что у неё отлично получается забалтывать — по голосу тала чувствуется, как он быстро начинает расслабляться.       «Подтверждаю, — мысленно кивает Эпсилон. — Мы проанализировали и постарались учесть все поправки, которые вы внесли в процессе работы во внешнем мире».       «Я не уверена, что это было правильно. В программе «Прототип» есть какой-то опасный сбой. Мы что-то не учли».       «Не имеет значения. Кроме прототипов, работать с низшими пока некому. Надо разобраться с Шакри, это неизбежно, тем более что мы объявили им войну».       Ох, проклятье. Ведь действительно… Но я не думала, что Новая Парадигма восприняла мои слова в парке настолько буквально. А с другой стороны, какой им вышел мотивирующий пинок — вернуть Скаро, победить одного из самых сильных противников, обвести вокруг манипулятора другого такого же врага, рассчитаться с талами за всё хорошее… Только бы получилось! Тогда мир содрогнётся перед новой, сильнейшей расой далеков, перед возрождённой Империей, и мы всех нагнём и в чёрные дыры закатаем! А большего мне в этой жизни и не нужно.       — Когда планируется следующая экспедиция? — спрашиваю вслух, а то молчание будет выглядеть странным.       — Пока не уточнено, но расчётно — в течение двух декад. Отправим «Протон» обратно, забрать оставшихся. Ты участвуешь в миссии, тебя в Союзе Галактик уже знают. Совет решил, что из тебя вышло отличное лицо нации.       «Лицо нации» — надо же такое залепить. Звучит отвратительно, особенно учитывая симметричность физиономии. Хотя новость обнадёживающая: раз назначают во второй рейс, то я не разочаровала Императора.       — Но капитаном поставят меня. На тебе будут только посольские обязанности и временно — обязанности старпома до возвращения Адери на борт.       Киваю. Тоже хорошо. Капитан из меня фиговый, не умею я строить всех шеренгами, как надо. Зато Эпсилон — Суприм до последнего нейрона, у него командовать лучше получится. А старший помощник — это как раз по мне, знать, где что валяется, кто куда пошёл, кто чем занят и у кого что в голове. И заодно отслеживать, чтобы прототипам не порвало во время экспедиции башку.       Сзади успокаивающе воркует голос Дзеты:       — …очень хотела принять участие в миссии, но старейшины решили, что двух учёных на борту много, а если отправить только меня, то получится некорректный перевес женщин, что может создать ложное впечатление о нашей цивилизации. Знаний Зеро вполне хватало, чтобы обойтись без профильного специалиста, — во врёт, прямо как я! Она, конечно, профильный специалист по ксенорасам, но в несколько ином смысле, чем тот, в котором понимает Найро. Было бы точнее сказать, что Дзета — специалист по вскрытию и расчленению чужеродных форм жизни с целью прикладного изучения. И сейчас, небось, примеривается, как бы эффективнее «поизучать» тала. Но всё равно меня выбешивает, что она, а не я, ему зубы по дороге заговаривает.       А тут ещё и Дельта на заднем плане прыскает ни с того, ни с сего. Недовольно оглядываюсь:       — В чём дело?       Она тут же берёт себя в руки и, глядя вперёд мимо всех, отвечает:       — Сеть, — и выразительно стучит пальцем по импланту. — Знакомые поздравили с возвращением.       Наступаю себе на горло и заставляю себя сформулировать абсолютно неформальную реплику в условиях, далёких от команды «вольно»:       — Если это опять твои грёбаные приятели-технари, то вспомни своё текущее звание, наступи ботинком на язык и помалкивай.       — Какое необычное наказание, — совершенно всерьёз озадачивается Эпсилон. — А оно технически выполнимо?       «Замолчи, — мысленно обрываю его. — И сделай вид, что это была шутка».       — Сколько технарей, столько звонарей, — бросаю через плечо Найро.       — А так везде, у нас то же самое, — машет он в ответ рукой, улыбаясь. Смотри-ка, действительно съел весь разговор, как прикол.       А мне вот не смешно — варги-палки, Дельта уже успела заболтаться с флотскими. Надеюсь, она им ничего не натрепала? Не хочу гуляющих по низшим чинам анекдотов про Дикого Прайма и талов. Никак не хочу. И тем более побаечек про Дикого Прайма и Хищника. А то знаю я это. Изнутри. Сама такая была — при командире держишь морду кирпичом, а эмоции под уставным контролем, а только начальник выкатился, мысленно хрюкаешь в закрывшийся люк хором со всем взводом.       Знакомый поворот коридора и такой же знакомый вход в зал, только гвардейцы на пороге не стоят. Как, мы уже пришли? Снова оборачиваюсь, чтобы бросить последний взгляд на Найро, тот, который я могу ещё себе позволить, пока не сняты маски. Тал выглядит почти расслабившимся, почти беспечным и точно не ожидающим глобального обмана в ближайшие несколько рэлов.       В мозгу щёлкает последнее, безнадёжное — а ведь могу. Могу оглушить всех четырёх прототипов, схватить этого дурака и добежать до врат. Даже переместиться успеем, там ещё стоит старая программа, а стоит отсоединиться от базы, как врата уже будет не остановить. И до «Протона» пробьёмся, просто придётся тащить тала, потому что ронять давление в его скафандре уже будет некогда. И удрать, быть может, сумеем. Но… А дальше-то что? Променять Империю на мужчину низшей расы?       Кому как, а мне ответ очевиден.       — Ну что, — говорю талу, проводя ладонью над сенсорной полусферой замка, — готов познакомиться с нашим правителем?       Подаюсь к микрофону и проговариваю чётко и ясно:       — Экипаж корабля «Протон» прибыл по вызову.       — Как всё строго, — доносится сзади чуть ироничный шёпот Найро. Ах, так? Получи.       — Кстати, — говорю под раскрывающуюся диафрагму двери, пока Бета и Дзета очень синхронно и очень крепко берут тала под локти так, чтобы не вывернулся, а на нас разворачиваются два ряда фоторецепторов. — Я же тебе обещала далека показать. Знакомься, Найро. Император далеков.