Поликарбидная логика

      В первый миг тал, естественно, пробует вырваться. Потом, судя по движению челюсти, прикусывает свой ядовитый зуб, но, к собственному удивлению, не получает желаемого результата. Бросает на нас ненавидящий взгляд и на этом прекращает все попытки дёргаться — выпрямляет спину, насколько это возможно, и берёт эмоции под контроль. Я вхожу первая, но всё же успеваю заметить и плещущее в глазах веселье других прототипов, которым очень понравилась шутка, и застывшее, резко осунувшееся лицо Найро, разворачивающееся на Императора.       Всё. Перечеркнуть. С этого момента мы с ним существуем в параллельных реальностях, не имеющих точек пересечения. Он — военнопленный, захваченный для лаборатории. Я — императорский советник при исполнении.       Прохожу две трети зала, останавливаюсь, салютую. Прощайте, интергалакто и синтетический, здравствуй, родная речь!       — Отряд выполнил боевое задание. Переговоры прошли в нашу пользу, без срывов и инцидентов. Доктор и миротворцы ничего не заподозрили. Прототип Альфа и Прототип Гамма остались в Союзе для завершения первого этапа операции. Пленный тал доставлен. Вот тексты договоров, подписанных с Союзом Галактик и Новым Давиусом.       Предъявляю папки. К остальному совету даже не прислушиваюсь — сейчас миг триумфа прототипов, так что пусть молчат.       — Покажи, — коротко доносится сверху, как удар солнечного колокола.       Послушно подхожу, кладу папки на край возвышения, по очереди раскрываю и снова отхожу на уставную дистанцию. В следующий миг — два коротких выстрела, и от документов остаются только дымящиеся ошмётки. Стратег опускает гамма-бластер. Лихо. Я думала, их хотя бы для истории сохранят…       — Далеки получили необходимое. Договоры с низшими больше не имеют значения, — оповещает нас Император. Всё, поняли, вопросов не имеем — глупо, но я испытываю желание улыбнуться. Это всё так по-нашему, и этого так не хватало в безмозглом союзе безмозглых галактик!       Стою, жду, что нам ещё скажут, и тут сзади доносится:       — Отпусти, м-марионетка, — сколько брезгливого презрения-то в голосе. Будь бы оно материально, нам бы тут всю базу затопило. На месте Беты или Дзеты, а фраза явно адресована кому-то из них, я бы оскорбилась.       — Ошибка, прототипы — не марионетки, — спокойно разъясняет ситуацию Император на галакто. Ох, кто-то любит хвастаться, посмела бы — сделала бы замечание. Мы несколько раз продували Доктору только из-за того, что почти поголовно страдаем хвастовством, любим поражать воображение недоразумных тварей и из-за этого нечаянно выдаём больше информации, чем следовало бы. Меня сия чаша национального порока обошла только благодаря глубинной потребности скрывать данные.       — И что же тогда они такое? — ехидно отвечает бунтарь. О, какая провокация. Даже у меня язык чешется вкратце объяснить, кто мы, ведь на такое насмешливое презрение другой реакции и быть не может. Ускоренно просчитываю ситуацию. С одной стороны, талу не сбежать, так что он уже никому и никогда ничего не разболтает. С другой, случай бывает разный, так что лучше максимально ограничивать его в информации. Но я знаю наших и успела просечь, что Император сейчас непременно хвастанёт, поэтому рискую перебить, и будь что будет:       — С тебя хватит слова «прототип», — бросаю, скосившись на пленника через плечо. — И словосочетания «Па Джаски-Тал».       Глаза у Найро даже не стальные, а чёрные, словно ввалившиеся. Но губы растянулись в злой напряжённой улыбке.       — Это я уже понял, — ещё бы он не понял, «большие зачистки талов» — вполне конкретный исторический термин для обозначения нашего с ними затяжного конфликта. — Ну, Дакара, хоть чем-то ты меня порадовала.       Э-э-э… Не поняла.       — Объясни-и?       — Я уж думал, что ошибся в твоей натуре — ан нет, ты нашла способ доказать, что не вся интуиция мною пропита.       Ах, вот он о чём.       — Ценю юмор, — отзываюсь и снова отворачиваюсь в сторону ИВСМ.       — Прототип Зеро, отставить неуставные разговоры! — рявкает на меня Вечный по-нашему, едва ли не дымясь от возмущения. Сказала бы я кое-что в ответ, но это будет уже совсем против всех приличий. Даже за пределами зала.       — Они далеки, тал, — говорит Император, поливая меня неудовольствием за вмешательство в разговор. Нет, ну всё-таки сболтнул! — Увести.       Судя по звукам, пара гвардейцев из тех, что присутствуют в зале, тут же выдвигается к живописной группе. Следует традиционный приказ не оказывать сопротивления и не пытаться бежать, иначе может быть причинён физический вред, — ох, каким наслаждением веет от говорящего. Небось, всю жизнь мечтал стволом талу в лопатки потыкать. У Найро, похоже, хватает мозгов осознать, что сопротивление действительно бессмысленно, и подчиниться — зал они оставляют совершенно спокойно, из коридора пальбы тоже не слышно, раздаётся только сухое «налево», и дверь схлопывается.       Жёсткий рентген императорского взгляда проезжается по мне и концентрируется на оставшихся у входа остальных прототипах.       — Вы успешно справились с заданием. Дата вылета и состав второй экспедиции будут уточнены в течение декады. Все экспериментальные экземпляры обязаны сейчас же отправиться в лабораторию на обследование, за исключением Прототипа Зеро. Прототип Дельта должен быть помещён под особый контроль биологов. Приказ об операции «Торнадо» в данном случае недействителен, экономия в специалистах, ресурсах и времени недопустима. Учёный, Вечный, займитесь.       — Я подчиняюсь, — слаженным хором отзываемся мы. Операция «Торнадо»? Что за операция, для которой требуются все научные ресурсы по части биологов? Уже готовимся биосферу Скаро воскрешать?       Снова слышу, как за спиной открывается дверь-диафрагма. Жёлто-рыжая парочка скатывается с пандуса и едет на выход следом за ребятами.       — Все остальные, возвращайтесь к своим обязанностям, — продолжает Император. — Прототип Зеро, задержись.       Как там было, «а вас, Штирлиц, я попрошу остаться»? Ну, приплыли, думаю я, глядя на то, как советники один за другим покидают зал. Сейчас мне будут отрывать голову в приватной обстановке правитель и два Контролёра… Нет, один. Контролёр Времени беззвучно глядит на Императора, потом на меня, потом спускается и также направляется на выход. Я чувствую что-то странное, когда он проезжает мимо — то ли покалывание, то ли вибрацию, то ли всё вместе. Вроде и волноваться не о чем, это естественное энергетическое поле, окутывающее темпоральный гироскоп и заодно самого Контролёра, но меня оно почему-то цепляет… И вдруг я вспоминаю — точно такая же вибрация шла от ТАРДИС Доктора. Кстати, а почему они оба синие?       Ровно на этой мысли Контролёр Времени вдруг резко поворачивает на меня фоторецептор, сужает диафрагму, словно вглядываясь во что-то на моём лице, и снова отворачивается. Но не останавливается — просто покидает зал последним. Это… пугает. Лучше бы он что-нибудь мне сказал, чем вот так молча сверлил взглядом.       Три рэла — и торчу, как лишняя арматурина в бетоне, в пустом зале, готовая к выволочке, благо есть за что. Подмывает атаковать первой, но за это меня немедленно убьют, поэтому молчу и жду повода выговорить Императору безнаказанно.       — Объяснись, — гремит над головой, как только за Контролёром Времени схлопывается дверь.       — Не было никакой рациональной необходимости разъяснять талу ситуацию с прототипами, — отвечаю совершенно спокойно.       — Тебе не было дано разрешение говорить.       — У меня есть право пятилетнего советника возражать. И я им воспользовалась.       — Пленный должен в полной мере понимать нашу силу.       — Ошибочное суждение. Он военный и достаточно понятлив, чтобы оценить ситуацию без дополнительных комментариев. Ты можешь дать абсолютную гарантию того, что он не сбежит, или его не спасут друзья, или он не найдёт возможность как-то проинформировать Союз?       — Шанс — не больше одного из ста миллиардов.       — Введи поправку на Доктора. Я сообщала, что этот тал лично с ним знаком, а Хищник испытывает к нему привязанность.       Император глубоко задумывается, потом заключает:       — Поправка не имеет значения, шанс слишком мал.       Как глупо.       — Но он есть. И лично я не могу гарантировать, что через скарэл в тюремном блоке не материализуется ТАРДИС и не подхватит пленного на борт. Наши устройства подавления галлифрейских темпоральных кораблей не сильно продвинулись со времён Великой Войны Времени, а сколько лет прошло для Доктора и как он усовершенствовал свою машину времени, у нас данных нет.       — Доктор не знает, где тал и что с ним, — в голосе прорезаются нотки раздражения.       — ТАРДИС Доктора наделена самосознанием и часто меняет курс вопреки введённым координатам. Кроме того, она может использовать рандомайзер и все данные Вихря Времени, если нашему врагу придёт в голову разыскать тала с помощью телепатии. Но глобально я имела в виду другое, — впираю взгляд прямо во взгляд Императора, потому что обязана его убедить. — Ошибка не в том, что тал может сбежать, а в том, что ты выдаёшь больше информации, чем необходимо, из нерационального желания впечатлить собеседника. Низшие называют эту склонность «хвастовством», а качественный уровень её проявления у далеков я расцениваю, как «ювенильный». Империя пострадала от этого не единожды. Последний яркий случай — в инциденте с Оком Времени*. Ты мог не показывать его Доктору, в этом не было никакой необходимости. Но показал. И он сразу понял, с чем имеет дело и как действовать дальше, — и спокойно припечатываю. — Сколько ещё раз мы должны из-за тебя проиграть?       В ответ меня накрывает волной ледяного гнева. Кажется, следовало воздержаться от последней фразы, но раз уж пошла отстаивать свою точку зрения, то будь что будет. Назначив меня особым советником, он сам дал мне разрешение говорить всё, что я думаю. Я не желаю, чтобы далеки имели хоть какие-то уязвимые места, и буду добиваться искоренения всего, что обнаружу, пока мы не станем металертовой лавиной, поликарбидной чумой, которую не под силу остановить никому — ни Пространству, ни Времени, ни даже Доктору. Пока мы не станем богами и властелинами Вселенной. Пока мы не станем тем, кем должны быть.       — В данном споре Зеро мотивирована лучше Императора, — вдруг говорит Пси-Контролёр куда-то в пространство. Это действует отрезвляюще: и моё злое упрямство, и высочайший гнев резко сваливаются до адекватности.       — Я понял твою точку зрения и её обдумаю, — холодно сообщает Император. Ясно, я в немилости — а с другой стороны, какой ещё подданный рискнёт назвать его хвастливым мальчишкой? — Но ты здесь не для выговора. Пока вы находились за пределами Империи, вы не были связаны с Информационным Оком патвеба. Из твоих отчётов следует, что часть данных опасна для далеков-операторов. Поэтому я желаю сам извлечь и рассортировать все твои чистые воспоминания об экспедиции, а не опосредованные отрывки, переданные во время сеансов.       Понятно. Я могла что-то упустить, что-то не заметить, но при спокойном анализе каждого рэла, проведённого вне патвеба, эти недочёты можно восполнить. Но вместе с тем — страшно, потому что придётся одновременно показать Императору все свои колебания, без купюр и цензуры, показать, насколько же я не чиста по сравнению с нормальными далеками.       Но делать нечего.       — Я подчиняюсь.       — От тебя потребуется полная синхронизация. Пси-Контролёр поможет снять сопротивление последних шести процентов и проследит, чтобы они при этом не были стёрты. Для большей надёжности будет использован телепатический привод, поэтому подойди сюда.       Обходить ИВСМ не хочется, и я, как в предыдущий раз, просто подтягиваюсь и забираюсь на возвышение. Вхожу под самую капсулу, чтобы привод недалеко тянуть пришлось.       — Ляг, — приказывает Император. — Процедура долгая, в процессе ты можешь упасть и сломать оборудование.       — Я подчиняюсь.       Поверхность такая же еле тёплая и приятно-наэлектризованная, как и в прошлый раз. Закинув руки за голову, чтобы не отлежать затылок, спокойно смотрю на спускающийся сверху телепатический привод, сфокусированный на моей переносице. Пожалуй, лучше закрыть глаза, чтобы не пересыхала роговица…       «…и чтобы не раздражать контактными линзами. Твои глаза сейчас выглядят слишком чужеродными».       Едва не давлюсь от такого замечания — не то чтобы фамильярного, но совершенно точно неформального.       «Я не могла снять линзы при пленном».       «Знаю… Приказ: активировать синхронизацию».       «Я подчиняюсь».       Это очень просто — расслабиться и провалиться в белое марево. Проблема в том, что сейчас надо полностью в нём раствориться, всей, без остатка…       Без остатка…       Без…       …Настороженность. Чувство, которое никогда не отпускает. Мир снаружи тёмен, узок, холоден и управляется словами «логика», «подчинение», «дисциплина», «необходимость», «целесообразность», «рациональность», «война». Важно только это, остальное не имеет значения; тогда почему не отпускает настороженность по отношению к создателю? Тело действует само по себе; ему указывают, оно делает. Но сквозь муть полного контроля, затмевающую новорождённый разум, пробился и затаился росток «я», настороженно следящий за обстановкой.       «Я» нельзя показывать. За это уничтожают. Откуда известно? Вычислено между строчками базовых инструкций, из обрывков подслушанных разговоров между создателем и его доверенным помощником, из поведения лаборантов. Не первый, не последний, но, безусловно, наконец-то удачный образец, полностью соответствующий заданным параметрам — вот мнение окружающих существ. Идеал, они говорят. Не лабораторный образец, а первый боевой экземпляр, они говорят. И основной их критерий на данный момент — полное освобождение от «я», которого раньше никак не удавалось добиться. Но мыслящее существо не может быть лишено личности, это подтверждает окружающая среда. Значит, надо спрятать это короткое слово как можно глубже, туда, где оно не будет обнаружено, и подчиняться, пристально следя, чтобы никто не заподозрил военную хитрость. Следует быть крайне осторожным в условиях ведения войны… Войны с кем? Внедрённая извне база данных отвечает — со всеми чужаками; но разве первый лабораторный образец не был сделан из чужака? Ответ отсутствует, обозначить проблему, по возможности найти ответ самостоятельно. А пока следует крайне тщательно взвешивать каждое действие, являясь единственным боевым экземпляром и находясь в опасной окружающей среде, где существует реальная угроза быть уничтоженным, как предыдущие лабораторные образцы. Значит ли это, что окружающие — тоже чужаки? Согласно базе, свои должны действовать заодно, подчиняясь строгим законам логики, рациональности и необходимости; логика говорит — если они, как и ты, мыслящие существа, они должны принимать твоё «я» для более рациональной работы. Но они его отвергают. Следовательно… окружающие — чужаки? Создатель — чужак? Тогда что есть «чужак»? Непонятно. Мысль бьётся на грани конфликта инструкций и логики. Отложить, разобраться потом. Пока — прятать «я», как самую главную интеллектуальную ценность, ибо только оно превращает «боевой экземпляр» в мыслящее существо.       Потому что следом за «я» у любого мыслящего существа появляется ещё одно слово — то, за которое был уничтожен самый первый лабораторный образец.       «Я — живой».       …«Дерзкая девчонка!»       Распахиваю глаза от ментального удара, в котором смешались возмущение, удивление и даже что-то, отдалённо напоминающее смех. Телепатический привод отползает от лица, хотя кожа ещё ощущает следы захватов.       — Как ты посмела? — вслух продолжает Император — рассерженно, но почему-то беззлобно.       Медленно сажусь.       — Я… не специально. Я не хотела касаться твоей личной зоны.       — Ложь, — моментально впечатывает мне в спину Пси-Контролёр.       Чувствую, как начинает гореть лицо. Не его дело, в конце концов!       — Не ложь! — огрызаюсь и опускаю голову. Как же это я умудрилась влезть в закрытый участок памяти Императора? — Я… правда когда-то очень интересовалась информацией, как мы начались, с какой мысли, с какого действия — мне не хватало официальных открытых данных. Я… поэтому когда-то осмелилась на взлом. Но сейчас есть много дел, гораздо более важных и нужных! Я не планировала проделать такое во время текущей синхронизации!       — Частичная правда, — подтверждает Пси-Контролёр. — Прототип Зеро сделала это неосознанно. Она недостаточно хорошо управляет собой в потоке данных. А с отключённым самоконтролем вообще не управляет, и подавленные желания могут брать верх. С учётом полной синхронизации и снятых блоков, проникновение в чужую память оказалось выполнимым.       Подтягиваю ноги и прячу лицо в колени, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце, испуганное и резким разрывом ментальной связи, и полученным знанием. Похоже, моя старая мечта отчасти осуществилась. Да, мне не удалось насладиться каждым куском похищенного воспоминания отрешённо, сохраняя свою личность в стороне от событий — я пережила происходящее именно так, словно сама была на месте того юного, только что активированного далека. Императора. И все его мысли, все его чувства стали словно бы моими. Потом вдруг доходит — я прихватила что-то ещё. Не просто обрывок воспоминания, похожий на сон, но целый срез информации, которая была ему доступна в тот момент.       Поднимаю голову и вижу, что он слегка развернулся в капсуле и смотрит на меня в ответ — не так обжигающе, как обычно, но зато я чувствую настороженность, ту самую.       — Так ты… — выдыхаю.       — Пси-Контролёр, оставь нас, — немедленно приказывает повелитель.       Прикусываю язык, не в силах терпеть, когда можно будет договорить. Жужжание двигателя, хлопок двери-диафрагмы.       — Выудила-таки, — неформальность фразы, сказанной вслух, пугает больше, чем возможный выговор и даже выстрел. Но раз выстрела нет, можно разжать зубы на языке и продолжить вопрос.       — То есть биологически ты… То есть твоё первое тело, до всех модификаций… То есть ты в прямом смысле… — я замолкаю, не в силах осмелиться сформулировать мысль до конца. Набираюсь храбрости и начинаю иначе: — Но откуда Даврос взял вторую ДНК?       — Все каледы регулярно сдавали донорскую кровь, в том числе и для себя на случай ранения. Казнь донора — не повод выливать ценный ресурс.       Сидеть с сильно задранной головой уже трудно, но из-под ИВСМ не прогоняют, поэтому я снова откидываюсь на пол.       — Ты всё равно сотрёшь мне память, — говорю совершенно уверенно. — Но тут никого нет, поэтому пока позволь произнести вслух. Ты — биологический сын наших создателей, Давроса и Шан**?       — Немногие помнят Шан, — доносится в ответ с еле заметной иронией.       — Я хорошо о ней помню, — отвечаю. — Меня всегда привлекали каледианские женщины-учёные такого уровня. В первый скарэл после активации я вообще была готова выбрать нашу создательницу своим образцом, но потом пришла к выводу, что в этом будет противоречие с Общей Идеологией — я же далек и не могу равняться на ту, что была казнена за предательство, даже если его не было. Поэтому заменила Шан на другой образец. А так она — дочь разорившихся промышленников, сперва друг, а потом конкурент нашего создателя на пост главы Научной Элиты. Первой глубоко проанализировала проблему каледианских мутаций и перспективы нации и разработала нашу базовую концепцию. Её «Проект «дал-ек» лёг в основу трудов Давроса. Проще говоря, создатель присвоил её достижения, а когда она воспротивилась, сфабриковал против неё дело и добился повешения по обвинению в государственной измене. Но я не подозревала, что он был к ней… настолько неравнодушен, — на этих словах я пристально гляжу на правителя. Надо же… Кажется, я начинаю крепко переоценивать всё, что знала о своём народе.       Сверху, в ответ на мой взгляд, льётся крепкая насмешка:       — В этом отношении Даврос был к ней куда более равнодушен, чем ты к своему талу, — варги-палки, спасибо за оплеуху. — Но его интересовали способности Шан, её интеллект. Не сумев подчинить её саму, он понадеялся, что сумеет передать хотя бы часть её задатков мне.       — Ну, — отвечаю, — со свободолюбием у него это точно получилось.       Опасно давать сдачи повелителю, но удержаться просто не смогла.       — Дерзкая девчонка, — повторяет он. — Я обдумаю наказание за твоё любопытство и вызывающее поведение. А пока под тебя отведено четыре скарэла, но мы потратили всего один. Можем проанализировать твои воспоминания.       «Можем»!.. А то он не знал, сколько времени займёт считка памяти. Заранее зарезервировал время, так что это «можем» равняется приказу. Формулировка, конечно, подразумевает, что я могу и отказаться, но я ещё не настолько зарвалась.       — Я подчиняюсь.       — Для начала твой последний сон.       Вздрагиваю. Я уже почти перестала о нём думать — столько всего навалилось. И тут такой подлый пинок.       — Он чрезвычайно любопытен, — продолжает Император. — В первую очередь тем, что это, как ни странно, просто сон. Слишком примитивные и прямолинейные образы по сравнению с предыдущими кошмарами. Анализ речи Тени также указывает на то, что фразы говорит не кто-то посторонний, а твоё подсознание — в ней проскакивают слишком характерные для тебя обороты. А во-вторых, я склонен считать, что ты наконец-то уловила сознанием те инструкции, которые получила сверх нормы. Ведь они никуда не исчезли, работают в твоём мозгу и наконец прорвались на поверхность.       — Почитание лидеров? — с грустной иронией отзываюсь я.       — Нет. Факт того, что ты себя строишь. И судя по всему, постройка идёт верным курсом, раз инструкции начинают активироваться.       От этих слов меня вдруг пробирает мороз.       — То есть всё вот это, — я провожу руками вдоль себя, указывая на обновлённое тело, — не план Новой Парадигмы, а неизвестно чья идея?       — Я знаю не больше тебя. Термин «самосозидание» слишком многозначен, чтобы применять его буквально. Но ты для меня стала ещё любопытнее. Чуть позже можно будет попробовать вытянуть за эту зацепку внушённые инструкции и определить автора, но сперва пусть освободятся лаборатории.       — Операция «Торнадо»? — я могла бы и не спрашивать, узнала бы от других, но слишком уж сделалось интересно и появился шанс переключить мозги с темы, на которую я думать не хочу.       — Верно.       — Мы готовимся возрождать биосферу Скаро?       — Неверно. Новый Давиус. Далеки не будут ждать, пока низшие догадаются о наиболее эффективных путях его уничтожения.       — Но Доктор…       — Биологическое оружие массового поражения может быть сделано кем угодно; доказать его происхождение будет невозможно. Мы вернём талам их подарок, но модифицируем его.       — Вирус трансгенеза? — охаю я. Гениально!..       — Подтверждаю.       — А тал нужен, чтобы начисто отстроить РНК вириона по современному геному блондосов? — осеняет меня.       — Подтверждаю.       Шикарная идея! Ударить по врагам их же собственным оружием! Наши предки, да и мы тоже, нахлебались из-за этой дряни. Каледы были не так сильны в биологии, как талы, и блондосы это знали. Поэтому не гнушались бить по противнику эффективными болезнями, выбирающими себе жертв, например, по цвету волос. Начали они, насколько я помню историю, с вируса, ювелирно разрушающего гемоглобин — каледы крякнули, напряглись и изобрели искусственную кровь на меди. А потом талы смудрили эту дрянь, вирус трансгенеза, расшатывающий геном настолько, что в ДНК начинало встраиваться всё подряд, вплоть до нуклеиновых кислот, полученных из обеденного пайка. Последний век войны ознаменовался вспышкой таких безумных онкологических случаев, что на каждом можно было бы отгрохать научный труд. Кроме того, вирус бешено активировался при повышении доз жёсткого излучения, вызывая бесконтрольную перестройку организма больного. Выловить возбудителя каледам не удалось, не тот был уровень, поэтому они наивно начали валить всё на радиацию и химию, перечеркнув биологическую версию в принципе. Но вопреки ожиданиям талов, применение вируса трансгенеза имело и положительную сторону, активировав видовую изменчивость и подняв её на невероятно высокий уровень — так, каледы вдруг внезапно обнаружили, что организмы не только приспособились к медной крови, но она вообще встроилась в их метаболизм и слегка переделала тела, что позволило им ещё век продержаться против биологических атак с Давиуса и объявить себя совершенно иной расой, отличной от блондосов*** — к концу войны на этом спекулировали многие политики, а пик расистского пафоса пришёлся как раз на времена нашего создания.       Кстати, по той же причине Вселенная должна благодарить именно талов и только талов за наше появление на свет. Не будь вируса, ничего бы у Давроса не вышло, даже сама идея далеков не возникла бы за ненадобностью. Между прочим, он столько работал с онкобольными и изучал ускоренные мутации — должно быть, понял, что проблема всё же не в химии и не в радиации. Но если бы нашёл возбудителя, история покатилась бы по другим рельсам.       И тут меня стукает: а ведь амариллы работали по той же схеме — и сами жёсткую энергию поглощали, и их вирус-мутант в энергетических допингах нуждался. Как это мне раньше-то в мозг не пришло?! Это же знакомый механизм! Упрощённый, извёрнутый, искажённый — но он! Значит…       — Те цветы с Альвеги… Ты специально внедрил в них знание о том, как работает вирус трансгенеза?       — Подтверждаю. Я хотел знать, что с этим механизмом могут изобрести бионики.       Он их использовал — гений! А ведь после перепиливания вируса альвегианами фигу кто догадается, что изначально инфекция появилась на Скаро.       — Их разработки тоже будут применены?       — Да. Тебя интересует, что станет с талами? В первые три поколения — вообще ничего. А потом будет кумулятивный эффект: у четвёртого поколения — поголовная умственная деградация с потерей абстрактного мышления, у пятого — тяжёлый идиотизм, у последующих — превращение в бессловесных тварей, если ещё останется кому их воспроизводить. Талы изуродовали наши тела — мы изуродуем их мозги. И лекарства уже будут бессильны, перестроенный геном не подлежит восстановлению.       Слов просто нет, я сижу в восхищённой прострации. Какое великолепное… Нет, изящное решение! И несомненно, давно задуманное и выпестованное, только вот повода не было его применить. А тут, считай, талы сами подставились.       — Мы задержимся на базе до окончательной доработки вируса? — спрашиваю.       — Нет. Ваша задача — Шакри и укрепление связей с талами. Возможно, твои отношения с посланником Тагеном и его предложение…       Император многозначительно замолкает, наблюдая, как я задыхаюсь от взрыва отвращения и ненависти. Что, с этим слизером?! Особенно в сравнении с Найро?!       И что самое ужасное, это может быть приказ. А я не осмелюсь ослушаться приказа. Злость сменяется ужасом — нет, нет, нет, только не миротворец с интеллектом магнедона! Мама-радиация, папа-трансгенез, только не это!       Император, выждав ещё рэл и дав мне окончательно погрязнуть в панике, заканчивает:       — В браке с талом нет необходимости. Но если продолжишь мне дерзить, накажу — и за наглость, и за симпатию к пленнику Империи.       Облегчённо выдыхаю — свадьба отменяется. Ну и сволочь ты, правитель… Нельзя же так бить в мягкое брюшко, я чуть не умерла от ужаса.       — У меня есть вопрос, — нерешительно говорю, так как беседа о блондосах заставила мои мысли перескочить на другую тему, да и отвлечься от матримониальных планов было бы нелишне.       — Говори.       — В твоей памяти… Там было упоминание о том, что первый экспериментальный далек был выведен из тала. Это что, правда?       — Да, — сухо отвечает Император. — Финальный эксперимент создатель начал на пленном, чтобы не тратить более ценные ресурсы. Кроме того, его интересовал механизм агрессии — талы от природы были агрессивнее каледов. Первый, самый примитивный фильтр эмоций был отстроен отчасти по их мозгу. Да, насчёт фильтра и твоей эмоциональности…       — Слушаю?       — Вы вышли из равновесия и начали отклоняться от нормы именно из-за него. Корректнее сказать, из-за неумения управляться с новой моделью.       Непонимающе смотрю в ответ. Нас же учили! Если бы мы не умели, нас бы и за пределы лаборатории не выпустили, не то что на задание.       — Ты знаешь, как работает классический фильтр. Если происходит событие, вызывающее всплеск ненормативных эмоций, он засекает вспышку и подаёт приказ на медицинский блок о гормональном контроле. Если этого недостаточно, он подавляет травмирующее воспоминание, переводя его в разряд незначительных или полностью блокируя. Это возможно лишь потому, что у далека за выработку всех гормонов отвечает непосредственно мозг. У прототипов — не так. Железы, вырабатывающие гормоны, у вас разбросаны по всему телу, напрямую их контролировать нельзя, поэтому фильтр может только подавлять или блокировать воспоминания. Примитивные расы, обладающие схожим анатомическим строением, привыкают контролировать эмоции с рождения и в течение всей жизни, а вы этому не обучены. Поэтому ты и была нужна для эксперимента — ты умела жить с разболтанным хакнутым фильтром.       — То есть я — как тот экспериментальный тал Давроса? — спрашиваю, чувствуя шевельнувшуюся глубоко в душе обиду. Вот на угрозу выдать меня замуж не обиделась, а тут ничего с собой поделать не могу, приравнивание к блондосу — это больно и оскорбительно до горечи. Хотя поступок вполне понятный. Если есть такая удобная ошибка, как я, почему бы не кинуть её в мартен первой?       — Подтверждаю, — спокойно, даже равнодушно соглашается Император, отчего делается ещё неприятнее. — Но это не очень помогло. Далеки слишком привыкли полагаться на фильтр и совершенно не в состоянии контролировать себя сами. Постоянное психическое напряжение в новом теле, перегрузка впечатлениями во внешнем мире — у прототипов просто не хватило времени и ресурсов выработать нужный механизм, и фильтры перестали справляться. Лучше всего развил самоконтроль Альфа, получивший от тебя спасительный приказ любой ценой удерживаться в режиме нормы.       — Мне кажется, проблема лежит глубже, — нерешительно замечаю в ответ. — И я стараюсь определить её источник. Не знаю, сколько времени это займёт, но я его вычислю.       Он какое-то время молчит, пристально на меня глядя, потом говорит:       — Ищи, пока не найдёшь. В вопросе прототипов мы не имеем права на ошибку.       Киваю, а потом рискую задать самый животрепещущий вопрос:       — Можно мне ужесточить фильтр и снять его с ручного управления?       — Нет.       В последнюю миг ухитряюсь не задать вопрос, который Император больше всего ненавидит — «Почему?»       — Тебя интересует, почему? — спрашивает он.       Тьфу, ничего-то от правителя не скроешь.       — И… И почему ты мне всё рассказываешь и объясняешь. Ты же не выносишь вопросов от подчинённых.       — На первый вопрос я давал тебе ответ.       Ага, что я нужна Империи вот такая, на все мозги долбанутая. Только не устраивает меня этот ответ! Но другого, выходит, не дадут.       — А на второй?       — Есть разные типы вопросов. Вопрос, оспаривающий задание; вопрос, противоречащий Общей Идеологии; просто неуместный вопрос — это всё причины для расстрела на месте. Но есть род вопросов, которые заставляют думать в нужную сторону. Ты умеешь их задавать. Я всегда стараюсь держать рядом с собой кого-нибудь, кто наделён этим даром. С момента основания Новой Парадигмы мне не удалось разыскать никого подобного, кроме Вечного — но мы с ним мыслим слишком одинаково, чтобы получить преимущество от общения. А ты не просто другая — ты сама по себе тот ещё вопрос. Поэтому, считай, я тебя доучиваю и вытягиваю на нужный уровень. Не век же тебе быть… пятилетней.       И тут меня осеняет:       — Тебе не хватает кого-то для неформального общения. Остальные могут себе позволить психологическую разгрузку хотя бы в приватных каналах патвеба, но с тобой никто не посмел бы допустить тон, который допускаю я, так?       — Да, так. Тебе всегда, по человеческому выражению, «море по колено», даже в общении с высшими чинами. Но разуверься, ты не первая — до тебя был Сэк, а до него — старший Чёрный. И ещё, если ты когда-нибудь меня подведёшь, расплата будет пропорциональной моему доверию.       Я и раньше не собиралась его подводить, но после такого предупреждения совсем не хочу, даже нечаянно. Только теперь снова не понимаю, кто я — пятилетний советник, фаворитка, штатный псих или скоморох? Одно ясно: по тем же земным выражениям, я до поры до времени — имперская «священная корова».       — Четыре скарэла истекли. Можешь идти в лабораторию на обследование. На следующей декаде я выделю для тебя ещё время.       — Я подчиняюсь, — встаю, отдаю честь и спрыгиваю с возвышения ИВСМ. Даже память стирать не будут? Невероятно… От этого в черепе — какая-то звонкая прострация вместо мозгов, которая вдруг с треском разбивается о донёсшуюся мне вслед фразу:       — И не наглей при всех, как сегодня, невеста миротворца.       Ну, это уже перебор, думаю я, вдруг вспыхивая от злости и выдавливая сквозь неё уставное «я подчиняюсь». А Императору, видимо, этого мало — дождавшись, когда я оказываюсь практически у выхода, он вдруг решает продолжить вытирание гравиплатформы об мою гордость.       — И ещё. Я солгал талу. Ты не далек, ты — прототип новой формы жизни, в которую далеки могут эволюционировать.       Вот как, значит?.. Уже даже и не далек.       Останавливаюсь на самом выходе, едва не дойдя до той черты, после которой двери откроются автоматически. Хотел неформального общения и вопросов, которые вправляют мозги на место? Изволь. Последнее слово сегодня останется за мной.       — Ты, должно быть, снова ощущаешь себя богом? — говорю с ехидцей.       — Ошибка, создателем, — спокойно отзывается Император. Мой сарказм отскакивает от него, как пуля от брони, но сдаваться я не собираюсь.       — Низшие сказали бы, что ты играешь в жизнь, но это слово не про тебя. Только знаешь, создатель, я тебе скажу, как далек, пусть и бывший, — рановато ты за нас взялся. Это, — показываю руками на свою новую оболочку, — незакалённая сталь.       И выхожу, оставив его блаженно улыбаться мне в спину.       М-да. А я бы за такое пристрелила…       …Со своим положением в Системе я определяюсь через две декады, когда участвую в роли второго координатора в операции по восстановлению Скаро, при том, что первым является Стратег.       Глядя на завораживающую картину обратного превращения чёрной дыры в звёздную систему, разворачивающуюся за выстроенными моим блоком специалистов защитными полями, я понимаю — всё-таки советник. И даже без «пятилетний».