Поликарбидная логика

      Посадочные опоры мягко, почти неощутимо касаются космодрома. Где-то в глубине корабля начинает затихать вибрация двигателей. Традиционно рапортуем друг другу о состоянии корабля. Наконец, Эпсилон подтверждает посадку, и это означает, что можно встать из кресла, к которому за последние сорок шесть скарэлов я буквально приросла. Кто ж знал, что пылевое кольцо Нового Давиуса такое весёлое в отношении навигации?       Расстёгиваю ремни под голос Дзеты:       — Локатор засёк передвижение транспортного средства лёгкого класса по взлётному полю. Нас вызывают из ЦУПа.       — Встречающие, — констатирую я.       — Зарлан, сообщи на маяк, что приземление совершено в штатном режиме, — распоряжается Эпсилон из капитанского кресла. Радист у нас теперь Дзета, а Гамма на обратном пути будет обслуживать с Этой движки. Пока наш солдафон там бьётся один, а я, с учётом моего инженерного опыта на космофлоте, ему периодически помогаю — но не в таких ситуациях, как сегодня, когда от навигатора требуется абсолютное погружение в процесс. К сожалению, квалификация серва сильно ниже, чем у Дельты, приходится хотя бы иногда контролировать его работу и часто инструктировать по ВПС. У нас вообще с ним будут большие проблемы, десантура есть десантура. Эте запрещено покидать корабль во избежание неадекватного поведения. Но Кси из третьей пятёрки, хоть и старший инженер из «красных», но только-только прошёл процедуру активации и абсолютно не готов к действиям во внешнем мире, проваливает более восьмидесяти процентов тестов на управление новым телом и говорит, как жуёт ботинок. Только спеца, не способного удержать гаечный ключ, на борту и не хватало. Поэтому назначили в состав второй миссии нашего солдата, настрого запретив ему агрессивное поведение в отношении говорящего планктона и конфисковав табельное оружие. Эта, конечно, будет выполнять приказ, но жажда убивать у него из ушей полезет сразу, и на какой-то момент может наступить срыв на почве отравления агрессином. По хорошему счёту, серву с его подготовкой место только в канонирской рубке, но её прочно оккупировал Йота из безопаски и всю дорогу пинал гайки от безделья, потому что «Протон» — посольское судно, а канонир на нём — это совершенно формальная должность. Мы, как обычно, целиком и полностью мирные кочевники (ага-ага, сами почти поверили), а наш главный калибр — мой болтливый язык.       Из-за операции по восстановлению Скаро и моей безумной идеи удержать родное солнце от коллапса нам пришлось здорово подзадержаться с вылетом, на целых два месяца. Учитывая дорогу в Союз Галактик — это ещё почти месяц. Поэтому вторая пятёрка прототипов и смогла принять участие в экспедиции, хотя Фиту оставили воевать с новичками. Ей, как стратегу, самое оно строить планы по наиболее эффективной подготовке только что активированных кадров, да и не нужна она в экипаже. Дельта, естественно, осталась в лаборатории под строгим наблюдением. Внешне она вроде ничего, бодрая, но меня всё равно тревожит её состояние, учитывая нехорошие переглядки учёных. Однако влезть в файлы и узнать, что вдруг их так напрягло, я не сумела, а Бета упорно молчит, даже если и в курсе.       Теоретически мы могли бы «срезать» назад во времени, ненадолго рассинхронизировав внешнее и смоделированное в междумирье пространства, но, к сожалению, именно в этот момент флот занимался перетаскиванием чёрных дыр к будущему квазару и постоянно отчитывался о проделанной работе, а стратегическая элита продолжала стимулировать конфликт в Союзе. Периодически командование припрягало и Альфу с Гаммой — оперативно передавать им приказы уже невозможно, потому что в их распоряжении не я, а обычная гиперпространственная рация, но всё же их направляли. Поэтому на практике прыжок назад вызвал бы нежелательные последствия вплоть до парадокса. Нам и так хватает проблем с восстановленной солнечной системой и её транспортировкой в безопасное будущее, поэтому штат Контролёра Времени хором послал Эпсилона, когда тот попытался заикнуться об отбрасывании «Протона» назад по темпоральному потоку.       За прошедшее время Альфа и Гамма помогли низшим с постройкой первой экспериментальной установки по получению энергии из тёмной материи, изо всех сил задружились с посольством талов и набились к ним в гости. Парни протирают графиплатформы о Новый Давиус уже две декады, но теперь они не одни — Империя шлёт талам горячий привет в виде «Протона». Правда, вирус отшлифовать биологи пока не успели, но, кроме него, вполне хватает боевых задач: на нас повесили и расследование, связанное с духом Талли, и срыв миссии мира, о которой проболтался Доктор. Согласно докладам Альфы, мирная инициатива представителей РМ пока обламывается под влиянием партизанской деятельности, которую развила Империя, но они не теряют надежды продавить упёртых зеденийцев. А у этих — свой интерес. Зедени когда-то вступила в Союз только ради выгоды в торговле, да и нехорошо это, когда все ближайшие соседи там, а ты торчишь такой маленький один посреди ощерившегося биоценоза. Но сейчас, когда система погрузилась в глубокий и безнадёжный стазис, нацеленная на развитие цивилизация поняла, что Союз попросту её топит, и, не умея действовать по-другому, решила поссориться с главной причиной застоя. А тут и повод, как в безвкусных исторических романах — посланник блондосов протаранил двуногую зеденийскую полугусеницу. Кому-то кажется смешным, а кому-то — смертельное оскорбление всего улья.       Слышу внутреннее «ёканье»: мозг нашёл второй сервер локального патвеба, причём недалеко. Скорее всего, в городе — нам выделили посадочное место на столичном космодроме. Значит, ребята рядом, а не укатили куда-нибудь. Может быть, даже встречают. Интересно, как они вообще тут живут, насколько удачно внедрились. Ведь это очень тяжело, не только сдерживать первичный инстинкт рядом с таким количеством аппетитных целей, но и не давать ему проявляться. В мозгу ассоциативно выскакивает фраза, уроненная когда-то по нашему поводу Мартой Джонс в спину Кейт Стюарт — «улыбаемся и машем». Очень про прототипов в обществе талов.       Потому что сейчас мы будем улыбаться и махать.       По приказу Эпсилона сбрасываю трап навстречу подъезжающему маленькому автобусу. Дзета грациозно отрывает задницу от кресла, прогибается назад и подкидывает ладонями свои фирменные крутые локоны длиной до плеч. Это у неё характерный жест такой — говорит, с длинными пышными волосами жарковато, вот и проветривает шею. Но отстричь не хочет, ей нравится дизайн внешности, хотя я не понимаю, как можно наслаждаться такой отвратительной симметрией. Вот и сейчас наш учёный радист нет-нет да бросит косой взгляд в сторону ближайшей зеркальной поверхности. Во время полёта она под инструктажем Беты сплела толстый круглый шнур из бисера, и теперь щеголяет изумрудным ожерельем, переливающимся в вырезе туники-безрукавки, на фоне чёрной водолазки. А вот мы с Эпсилоном — два излучателя пара, только его белый плащ с рукавами, а мой — без, и проволочными браслетами капитан не бряцает. Зато мне переделали майку-поддевашку. Внешне она не изменилась, но теперь края окатов сделались чуть толще, и при нажатии на почти незаметные застёжки из них выдвигаются рукава-облипки с компрессионным эффектом. Это Серв лично распорядился доработать костюм напильником, по собственной инициативе, учтя мой самоубийственный фортель в доме посланника Тагена. Это неплохо ещё и потому, что ткань обладает лёгким защитным эффектом, и в любой агрессивной среде руки пострадают гораздо меньше. Дельте, у которой майка была ровно такой же конфигурации, тоже поменяли форму, на тот же всякий случай. Хорошо, когда младшая каста любит всё доводить до идеала.       «Вещи экипажа корректнее всего нести Йоте, — предупреждаю я Эпсилона. — У Беты — медицинское оборудование, мы с тобой не в том ранге, Эта остаётся на борту, а Дзета, с точки зрения местных жителей, женщина и таскать грузы не должна».       «Мы не обязаны подстраиваться под местных», — тут же ставит меня в известность Эпс. Вот мозги металертовые…       «Обязаны, потому что не должны привлекать внимание и нам нужно усыпить бдительность противника. Тем более что эта модель поведения уже утверждена в прошлой экспедиции. Это не подстраивание и не заимствование, это военная хитрость. Мы должны придерживаться «легенды» даже в мелочах».       «Много слов, но я тебя понял», — суприм такой суприм.       Поворот реле, щелчок по микрофону ВПС:       — Иалад, ты понесёшь ящик с грузом, — приказывает Эпсилон.       Йота тут же отзывается:       — Предложение. Мы можем взять грузовую платформу, — похоже, ему совсем не нравится работать сервом.       — Некорректно, у нас не тот объём груза, — отрезает Эпс.       — Выполняю.       Да, теперь всё сложно. Я больше не абсолютная власть на корабле, я только абсолютная власть во всём, что касается миссии. Распоряжения экипажу должен отдавать капитан. Приходится постоянно его консультировать и осаживать, особенно когда в нас начинают уж слишком активно прорезаться далеки. Причём это может мне стоить хороших отношений не только с супримом, но и с безопасником, он и так на меня косо смотрит. Отдел Вечного весь в своего командира, и даже рядовой контролёр бесится от присутствия такой Мерзости, как я. И уж тем более считает, что не обязан мне подчиняться, а моё высокое звание — это какое-то недоразумение, которое вот-вот разрешится, и всё встанет на свои места, как должно быть. Ну, я согласна, конечно, что Мерзости место в лаборатории, и это в самом лучшем случае. Но не виновата же, что получилось так, как получилось. Вот и приходится его прогибать, используя Эпсилона в качестве подручного инструмента.       Но сейчас и мне придётся выступить по рации.       — Рекомендация. Эдлин, Зарлан, Иалад. Несмотря на гипнопедический фильтр Верленда, ваша практика неформального общения ещё слишком мала, и вы ещё недостаточно освоили расширенный словарь. Поэтому первые двое-трое суток по возможности предоставляйте переговоры с низшими мне и как можно больше наблюдайте. У нас нет права на ошибку, мы не можем подвести Империю. Никто не должен заподозрить, кто мы такие. Не забывайте коверкать интергалакто и употреблять в разговорах слова, которые у низших существ выражают примитивную форму этикета. Это раздел словаря по тэгу «вежливость», — слишком хорошо знаю, как тяжело вовремя употреблять все эти «спасибы» и «пожалуйсты», и как на самом деле они пригождаются в общении с планктоном.       В ответ слышится смешанное нечто из «выполняю», «понял» и «сделаю», с разной степенью согласия в интонациях — гипнотический фильтр в действии, новички то и дело спотыкаются о смену словаря. Дзета относится к моим советам вполне лояльно, Эпсилон держит нейтральную позицию, Йота пытается скрыть неприязнь, но она всё равно пробивается, когда он вынужден отзываться на мои распоряжения.       Вроде всё предусмотрела. Бета не стремится ни о чём напоминать, значит, ничто не забыто. Почти незаметно киваю Эпсилону, мол, у меня всё, можешь командовать дальше.       — Транспортное средство подъехало к трапу, — сообщает Дзета, вытягивая одну ногу к уху через бок. Я тоже так умею, но почему у меня это выглядит как взмах шлагбаума, а у неё — как движение гибкой древесной ящерицы? Неужели дело в приятии своего нового тела? Между прочим, зазор между мыслью и действием у меня до сих пор сохранился, хоть и ощутимо сократился. А вот Дзета, похоже, преодолела этот сложный барьер или ближе всех к нему подошла… Зато ей мимика до сих пор не даётся, ни спонтанная, ни искусственно вызванная. Как говорится, кому что.       Эпс щёлкает по настройкам коммуникатора. Насколько могу оценить, переключается персонально на Эту:       — Кандо, заверши перевод реакторов в холостой режим. Когда закончишь, приступишь к дежурству на сетевом сервере. Это позволит нам не брать с собой лишнее оборудование. О любой нестандартной ситуации будешь докладывать немедленно.       — Есть, — по-армейски отзывается серв. Солдафон.       — Десанту собраться у трапа, — приказывает Эпсилон. М-да, и кто тут после этого солдафон.       «Ты употребляешь военную терминологию, это недопустимо. Мы не десант, мы посольство», — поправляю я его приватно. Cделать замечание вслух я смогла бы лишь в том случае, если бы мы с ним поменялись креслами. Но, как уже было замечено, я тут больше не главная. Так что приходится соблюдать этикет, куда более тонкий, чем у планктона, балансируя на ненадёжной грани между уставом и необходимостью.       Шагаем к выходу из корабля, все втроём. По дороге присоединяется Бета со своей объёмистой аптечкой и, неожиданно придержав меня за рукав, впихивает какой-то прямоугольный предмет размером чуть меньше ладони. Бросаю взгляд и поднимаю на врача обалделые глаза:       — Откуда?.. — хотя уже поняла, откуда. Мне ли не узнать эту пачку сигарет, сама на Зосме-9 и покупала.       — Я не выбросил твои корабельные заначки, — ну как ему удаётся эта гадкая ментальная улыбочка? — Незачем было тратить ценный ресурс. Одну пачку отдал на изучение биохимикам, чтобы со временем синтезировать более безопасный наркотик, он не только тебе пригодится. Остальное приберёг — пока нет табельного средства, будешь пользоваться тем, что есть.       — Почему не отдал раньше?! — шепчу я недовольно, пряча контрабанду в карман и косясь на Эпсилона, а то ещё неизвестно, как он отнесётся к наличию наркомана в отряде. Ну, то есть переубедить-то его Бета сумеет, вопрос, сколько сил и времени потратит.       — Чтобы ты не курила на борту. И помни, сигарета в день перед сном, а раз в четыре декады — промывка лёгких и детоксикация.       Каким-то чудом сдерживаю внутреннее передёргивание, чтобы не порадовать им Бету. Садист он всё-таки. Форменный.       — Любопытно, кто нас встречает? Есть прогноз? — спрашивает Дзета, почему-то у меня. Дёргаю плечом вместо ответа. Талы — а дальше кто знает. Там может быть как целая делегация высокопоставленных блондосов, так и пара работников космодрома с вежливыми улыбками.       У выхода уже дожидается Йота с ящиком на плече. Держит железобетонную рожу, но я чувствую глубоко затаённое недовольство, направленное на меня — несложно вычислить, по чьей инициативе его назначили в грузчики, вот и дуется.       — Идёшь первой, — приказывает мне Эпсилон. Ох, если он на глазах у планктона будет себя так вести, я не знаю, как мы справимся с заданием. Вот вроде при пленном тале он был вполне терпим, а тут то ли ответственность по мозгам шарахнула, то ли что, не знаю, только весь полёт у нас прошёл, словно мы всё ещё в поликарбиде и отправлены на боевой вылет. День на третий Бета мне даже успел намекнуть, что скучает по прошлому разу, но я ему за это строго выговорила. Дисциплина есть дисциплина; раз капитан «Протона» считает, что на его борту нет места лишним вопросам и ненужным разговорам, хуже сказать, бриндигулуму, значит, им места нет. Правда, сразу же выяснилось, что Новой Парадигме совершенно неизвестно слово «бриндигулум», оно выпало из современного словаря. Неудивительно. И в моё-то время оно уже стало ругательным, а через столько лет его разве что правитель со скрипом вспомнит. Пришлось объяснить, что это — разговор между четырьмя или более далеками. В разные времена к подобному действу относились по-разному. То это было обычным делом и расценивалось, как рабочее совещание или планёрка, то требовало разрешения командования, а в кризисные времена подобная беседа и вовсе требовала личного дозволения Императора. За пару веков до моей активации словом «бриндигулум» стали называть трындёж не по делу на каналах патвеба, а потом оно и вовсе приняло слишком грубый и обвиняющий смысл, чтобы употребляться повседневно. Видимо, к Великой Войне Времени оно окончательно устарело и забылось. Но, по хорошему счёту, то, что я всегда позволяла подчинённым, как раз и было бриндигулумом в положительном историческом смысле этого слова. И естественно, что нормальный адекватный суприм Новой Парадигмы вообще не поймёт, зачем это нужно, когда все просто должны молча выполнять приказы, лишь изредка предлагая варианты более рационального выполнения общего дела.       Ну ничего. Как только мы выйдем из корабля, то окажемся в моей епархии, и командование тоже перейдёт ко мне. Тогда Эпсилон не возмутится моему разрешению задавать вопросы, или, по крайней мере, не начнёт спорить. Просто привыкать к такой форме общения новичкам придётся не в свободное время на корабле, а непосредственно в агрессивной окружающей среде. К сожалению, неформальные разговоры вслух нам будут необходимы. Да, от них сносит мозги, и даже сервы начинают не просто мыслить, а размышлять, что для далеков нехарактерно. Но именно это и сбивает с толку нашего врага.       Схожу на бежевое покрытие космодрома. На первый взгляд, оно смахивает на подкрашенный бетон, но цвет, равномерность материала и отсутствие трещин и стыков плит указывают, что это кремнистый кораллит. Неплохо живут, гады, если дорогой маркой кораллита целый космодром могут зарастить. Вдыхаю воздух нового мира, подставляя лицо розово-оранжевым солнечным лучам, пробивающимся сквозь облака над горизонтом.       «Невероятно», — тихо роняет Бета в приват.       «Если ты про пейзаж, — отвечаю, — то послушай их Солнце. И пылевое кольцо сложно принять за радугу».       «Я понимаю, что это фальшивка, но какая фальшивка!» — отзывается он, фоня восхищением на парсек вокруг.       И есть чему аплодировать — талы, наверное, очень долго трудились, чтобы создать копию Скаро. Неудивительно, что терраформирование — один из главных их «коньков», если они подобрали и переделали планету на таком высоком уровне. Спектр звезды, цвет неба, вкус воздуха, даже эффекты преломления атмосферы те же. Да что там говорить, над краем посадочного поля я наблюдаю кружащую стайку смалгов, вспугнутую беззвучным падением «Протона» с неба — блондосы даже зверьё заселили, какое сумели вывезти. Сойдя с трапа, мы погрузились в раннее утро, словно сбежавшее из моих воспоминаний. Совпадение идеальное, если не считать голос звезды, слишком визгливый, чтобы напоминать тяжёлое золото нашего родного Солнца, и радужную полосу космической пыли, разлагающую её свет не хуже дифракционной решётки и рассекающую небо на две неравные половины.       «Мы обязаны сделать лучше», — замечает Дзета нам всем, а не приватно, и я чувствую в ней профессиональную ревность. Что ж, хороший стимул никогда не бывает лишним.       — Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд! — вдруг, как гром среди ясного неба, раздаётся из дверей транспорта, похожего на зеркального жука. — Прослушки в автобусе нет, я проверил. Коротышка, ты кого это с собой притащила?       «Не показывать агрессию», — тут же приказываю ребятам. Всеми рецепторами чувствую, как они подбираются, только Бета не столько насторожен, сколько старается не ржать над остальными. Хотя будь бы он один, точно так же бы напрягся — ведь он-то, в отличие от новичков, опознал этот голос и эту манеру общения сразу, как и я.       — Я тоже тебе рада, рыжий, — надеюсь, моя улыбка не слишком кислая. — Но считала, что у вас принято сперва говорить «здравствуй».       — Ну, здравствуй, Зеро, — доносится изнутри.       — Ну, здравствуй, Доктор, — отвечаю я, ставя ногу на трапчик-пандус. Сзади приходит волна шока. Что называется, наши морально брякнулись от того, кто их встречает.       — Я знал, что мы ещё увидимся, — сияет мне со второго от входа сиденья фирменная улыбка из-под зелёного котелка. Больше в машине никого нет, сплошная автоматика. Значит, все встречающие — у здания, нас решили уважить личным пространством. Хотя, кто знает, может, здесь вообще так принято.       Еле успеваю прикусить язык, чтобы не спросить: «Спойлеришь?» — но это было бы настолько откровенным рассекречиванием, что стыдно говорить.       — Шакри, — отвечаю, устраиваясь поудобнее на соседнем сиденье. — Наше правительство очень сильно из-за них обеспокоилось. Что-нибудь слышно? Кстати, это Эдлин, текущий капитан «Протона», это — Зарлан, а этот мрачный парень, который словно позавтракал хлоркой — Иалад. Ну, а Верленда ты и так знаешь.       Бета даже снисходит сделать ручкой на местный манер, пока Хищник в голос ржёт над определением «позавтракал хлоркой».       «Зачем он так делает? Странный звук, речевым аппаратом?» — нервно спрашивает у меня Дзета. Приходится ей сжатой мыслью объяснить, что это называется «смех вслух», а дальше пусть смотрит соответствующую статью в пассивном словаре.       — Шакри залегли на грунт и не отсвечивают, — сообщает Хищник, немного успокоившись, пока автобус трогается с места. — Опять затишье перед очередной бурей.       — А ты, значит, за всех встречающих разом?       — Ну так, я везде пролезу, — отзывается он с самодовольным видом и кивает на приближающееся здание космопорта. — Кстати, там вас ждут ваши ребята, аж подпрыгивают от нетерпения.       Не сомневалась. Но у них нет параметров подключения к нашей сети, а у нас нет реальной срочной необходимости перенастраивать мозги на старый канал. Увидим друг друга, я им прямой мыслью протранслирую, куда подключаться.       — Признавайся, что тебе дал экспресс-анализ «Протона» твоим звуковым зондом.       — Отвёрткой!!! Да, в общем, ничего. Древних у вас на борту нет. Хотя мы их и ждём.       От рассевшихся по задним сиденьям ребят веет напряжением и страхом. Только я наконец ощущаю себя в родной стихии. Опять можно врать, ссорить и интриганствовать. И получать новую информацию, общаясь с Хищником.       — Когда они пропали?       — На Зосме-9. Знаешь, мне это не нравится. Они проявляли заметное внимание к Новому Давиусу и талам, перебрали даже все их посольства и закончили Ассамблеей, а теперь пропали.       — Значит, дух Талли — кто-то из талов? — спокойно спрашиваю я. А в памяти навязчиво крутится сцена в парке.       — Ну, есть такая вероятность, — соглашается Хищник.       — Кто-нибудь из талов пропадал без вести с тех пор?       — По моей просьбе все эти случаи мониторятся, но пока ничего подозрительного не проскочило.       Гм, значит, не пропадал. Быть может, это кто-то из нашего близкого окружения? Хоть Найро меня и успокоил насчёт Луони, но… Упс. А вдруг это вообще он и был, а мы его забрали? Вот Шакри и пытаются нас найти в междумирье, им не до Нового Давиуса. Тогда зачем они продолжали искать раньше, имея в руках повстанца? И зачем его бросили? Или проверяли дополнительно — возможно, условиям может соответствовать не одно-единственное существо во Вселенной? Нет, не могу просчитать, опять недостаточно данных. Порасспрашиваю Альфу с Гаммой, может, они что успели заметить сверх общеизвестного.       Подъезжаем к космопорту. О, а вот и встречающие, целая толпа. Спиной ловлю голодное ощущение от Йоты, в котором откровенно читается: «Веером от пуза». Быстро советую ему взять себя под контроль, пока Доктор отвернулся и не видит этого лица. Дзета пышет профессиональным интересом, ведь пленного тала ей разобрать на части так и не дали, а тут столько подопытных грызунчиков. Но это уже не так страшно, как агрессия. Эпс вообще хранит профессиональное, слегка насмешливое спокойствие. Он лучше других понимает, что дни Нового Давиуса сочтены, приговор уже вынесен и вот-вот будет приведён в исполнение, поэтому позволяет себе ментально поулыбаться комичной ситуации. Я согласна, это и впрямь смешно, что очень скоро от наших врагов ничего не останется, а они даже и не подозревают об этом.       Очень, очень скоро. Мы завершим Па Джаски-Тал.       Поднимаюсь, как только останавливается выделенный транспорт, и направляюсь на выход. Ребята идут за мной. Доктор, напротив, съезжает по креслу так, чтобы его не очень было заметно снаружи, отчего на конопатый нос сползает зелёный котелок, — хотя я не представляю, как рыжего может хоть кто-то увидеть через стёкла с зеркальным напылением. Может, это просто такая шутка, которую я не понимаю?       «Я удивлён, как долго Хищник пробыл на одном месте, — вдруг сообщает нам всем Бета в ускоренном режиме. — Это противоречит имеющимся у далеков данным».       «Согласно нашей с ним беседе о Шакри, в прошлую стычку с ними он тоже был вынужден прожить очень долго на одном и том же месте, — отвечаю. — Я нашла данные в архивах Сол-3 за XXI век по земной СИ, это в их хрониках названо «Годом медленного вторжения».       Достаю из кармана очки. Солнце, хоть и утреннее, а всё же вырвалось из-за облаков и теперь бьёт по глазам. Хрустальное здание космопорта, похожее на несколько составленных рядом перевёрнутых графинов, пронизано им насквозь. Может, блондосам и нормально, а нам — нет. Хоть и не Зосма-9, а всё равно, минимум декаду будем привыкать к освещению.       Включаю улыбку. Выхожу из автобуса. Отвешиваю приветственный жест всем встречающим разом, особенно не слишком высокому и ощутимо плотному субьекту с залысинами — знаю по изображениям, это президент республики. Польщены, типа, что сам заявился встречать. Справа от него отсвечивают две бронебойно-нейтральные, но такие внутренне сияющие знакомые рожи — поневоле сияю им в ответ и чувствую то же самое от Беты. Ура, адаптированных прототипов прибавляется! Это позволит слегка затушевать скованность новичков.       — Кочевники приветствуют Новый Давиус, — спокойно, ровно, но при этом достаточно громко, чтобы взяли микрофоны телекамер, сообщаю я. И мысленно добавляю Альфе направленной мыслью, а не через сеть: «Перестраивайтесь на корабельный канал, кодировка по тысяча сто двадцать восьмому протоколу, шифр плавающего типа AK-94-7. У вас всё в порядке?»       «Всё в штатном режиме», — отзывается Альфа уже в общий канал под приветственную речь блондоса. Делаю вид, что слушаю президента, а сама продолжаю:       «Эпсилон — Эдлин. Назначен капитаном «Протона» на эту миссию. Йота — Иалад, канонир и безопасник. Дзета — Зарлан, выполняет твои обязанности, Гамма, а ты переназначен на двигатели, помогать Эте. Эта — Кандо, он остаётся на борту, поскольку непригоден для общения с низшими. Да, и… У Дельты всё в порядке», — надеюсь, они не почувствуют мою маленькую ложь. Потому что я на самом деле не уверена, что с нашим технарём всё хорошо. Но не люблю озвучивать домыслы и непроверенные данные, поэтому даю парням официальную информацию.       Под окончание приветственной речи вижу мелькание знакомой шляпы в задних рядах. И когда успел выбраться из автобуса? Доктор в этой регенерации какой-то уж очень шустрый. То здесь, то там. Бабочка умел находиться везде и сразу, его было ощутимо много. Мистер Зубы предпочитал зафиксироваться на одном месте и с него вещать, выделяясь из любой толпы, как крутящийся во все стороны подъёмный кран, и лишь в крайнем случае совершал радиальные выпады в пределах парочки гравиплатформ, по особому вдохновению. А рыжий лепрехун словно телепортируется, как и положено его мифическому племени. Может, у него и впрямь есть какой-нибудь мини-трансмат, собранный на коленке из жвачки, леденца и трёх де-леров медной проволоки? Я уже почти готова в это поверить.       Хотя, если подумать логически, Хищник уже не нервирует, даже если он и с телепортом. Нервируют торчащие рядом с ним три макушки — две светлые и одна в старой фетровой шляпе. Вот над головами мелькнула рука и переместила шляпу на одну из светлых макушек, чтоб, значит, я точно не ошиблась — блондосы и старатель здесь. А чтоб их в джет… Стоп. Никаких «уничтожить». Даже на Тагена. Никаких «уничтожить» в принципе. Я — посол кочевников, а не Дикий Прайм и не невеста миротворца. Я не вижу этих макушек. Я вижу только залысины господина президента, как его там, Павердо, и внушительную инсталляцию блондосских «шишек» вокруг него. Держаться в рамках «легенды». Держаться. Держаться.       Какие-то дежурные разговоры, заученные ответы на заученные вопросы, заученные вопросы и полученные ответы, так же заученные наизусть; мой рот действует немного отдельно от головы — я, оказывается, хорошо научилась поддерживать светскую беседу и могу себе позволить вести наблюдение за окружающей средой, почти не озадачиваясь выбором слов. Говорю, а сама изучаю лица и мир вокруг. Тишина на орбите, кристально чистый воздух с высокой прозрачностью в районе космопорта, спокойно-радостные взгляды окружающих — это категорически не похоже на планету, которая того гляди окажется по самый купол скафандра в космической войне. Какая удивительная беспечность. У них вроде бы не так много оружия, чтобы чувствовать себя настолько в безопасности.       Слово за слово оказываюсь в президентском глайдере. Остальные едут другими машинами, да ещё почётный эскорт — в общем, неплохо мы растягиваемся по трассе. Эпс очень хотел пристроиться к нам, но мне нужно поговорить с главой республики один на один. Нигде, кроме автомобиля, это невозможно. Таковы инструкции Императора — я должна разобраться с личностью и характером Павердо без отвлекающих факторов. Да и тесновато было бы втроём. Ну, конечно, по нашим меркам.       Пейзаж за окном опять ничем не напоминает о близкой войне. Тихие улицы, спокойное население. На каком-то перекрёстке нам вслед машут две ювенильные особи, цепляющиеся за материнскую юбку. Пользуясь отсутствием лишних ушей, негромко спрашиваю:       — Дети… Мы ловили сообщение, новости — есть опасение военный конфликт. Вы не думать эвакуация для маленькие, хотя бы дальше от населённый пункт, от главная инфраструктура?       — Не стоит беспокоиться, госпожа посол, — слегка морщинистое лицо профессионально-нейтральное, но в глазах я улавливаю нотку снисходительности, вызывающую почти рефлекторный зуд в ладонях. — Мы же не варвары какие-нибудь вроде тех, из скопления Девы. У нас всё цивилизованно, даже военные конфликты. Война — дело армий. Нападение на гражданское население — это дикость, геноцид.       Вот тут мне делается ужасно любопытно, до чего РМ может извратить тему войны? Война — это победа. Победа означает полное уничтожение противника. А если нет, то пусть он сейчас же объяснит, что такое, по-местному, война. А то мы ведь рассчитывали на стандартные боевые действия. Во всяком случае, интерес пробудился не на шутку, ну просто мочи нет:       — Тогда как вы действуете, если конфликт такого уровня?       — Всё решит дуэль космических флотов в специально отведённом для этого регионе космоса. В Союзе все военные конфликты решаются только так. Проигравший выплачивает контрибуцию, в том числе за пострадавший военный флот победителя.       Я даже снимаю очки, чтобы точно-точно хорошо разглядеть лицо этого белобрысого идиота. Наверное, у меня та ещё рожа.       — То есть ваш флот есть далеко отсюда?       — Ну да, так всегда делается, — непонимающе глядит он в ответ. Тупой магнедон, хуже Тагена! Планета тупых магнедонов с мозгами, простерилизованными РМ! У них война на пороге, а они флот усылают за тридевять парсек, оставляя планету беззащитной! О, ну почему мы не можем прямо сейчас сюда ворваться и собственноручно устроить им Талли? Такой момент пропадает!       — А если однажды так не сделается? — спрашиваю, всё ещё не веря слуховым рецепторам. На такой уровень глупости мы даже и не рассчитывали. Развёрнутый отчёт в Центр придётся передавать как можно скорее, это поправка крайней стратегической важности. Однако… Здесь же сидит наш стратег. Почему он не доложил? Для него же это ещё очевиднее, чем для меня. Та-ак…       Президент отвечает на вполне резонный вопрос:       — На случай подобной агрессии у нас есть силы космической обороны, которых вполне достаточно, чтобы продержаться до прибытия флота, — и даже лицо чуть более серьёзным делает. Дескать, не надо нас недооценивать и держать за полных идиотов, мы же всё-таки талы.       Вот я и говорю, идиоты.       — И вероятный враг, должно быть, всё знать про оборонный комплекс планета, — заканчиваю я. — Смотрела в первый раз степень доступности информация о Союзе Галактик, каждый член обязан отчитываться Ассамблея о вооружении и держать только строго определённые виды атакующие и оборонительные системы. Открытые ресурсы вроде «In-ter-stellar Net-work», — нарочито коряво выдавливаю из себя полное название местного интернета, — там есть панорамы планета, много карты, много люди хвастают, что у них интересное рядом с домом. Один хороший анализ, можно составить все карты оборонительный рубеж, сделать диверсия, подкупив человек.       Павердо смотрит на меня внимательно, даже сурово.       — Это исключено, — наконец, заключает он. — Мы предполагали, что для вас прошло гораздо меньше лет со времени Тысячелетней, но не думали, что настолько меньше. Вы ещё не разучились воевать, мыслите в категориях войны. Позвольте заверить, в Союзе нет стратегов такого уровня.       Какого уровня?! Да это бы и тупой землянин ХХ века сообразил бы! Мать моя радиация, предки этого народа точно со Скаро? Какая плесень, и как им сейчас пригодился бы Найро с его хваткой и его паранойей. Только его бы я здесь сейчас и опасалась. Но шутка в том, что единственный тал, в котором я ощутила старую закваску, знакомую мне из хроник и воспоминаний сородичей, находится в плену у далеков и работает подопытным животным.       Ну, ещё не стоит забывать о Докторе, хотя он уже то зло, которого устаёшь бояться, ибо нет смысла. Неуправляемая стихия. Приход Бури. А бурю надо просто пережидать.       Павердо тем временем продолжает резать меня без болгарки, добивать в упор из гранатомёта:       — Ни один полководец Союза не опустится до удара в спину. Мы слишком много вложили в формирование отношения к военному делу, как к честной дуэли, на протяжении двух миллионов лет, чтобы кто-то в межгалактическом сообществе сумел через это переступить. К сожалению, до конца избежать войн пока не удаётся, но Церковь Миротворчества работает над этим весьма активно.       Я всё ещё не в состоянии справиться с лицом. Президент оценивающе глядит на меня.       — Наши специалисты из Церкви предположили, что для вас последняя глобальная война закончилась максимум триста лет назад.       Ничего себе, вот это неожиданность. Просчитали. Нас. Очень точно. То есть просто в мозг засветили, прямой наводкой — далеки действительно всего три века отсиживаются в междумирье. Но отрицать нельзя, это будет прямая ложь, которую слишком легко опровергнуть. Значит, будем врать чуть более тонко.       — Это есть правда, — соглашаюсь я. — Кочевники оставили дом более давнее, но был военный конфликт, большой, с другие жители в междумирье. Как это есть по-ваше, «Древние». Сейчас разработали метод, держим защита, глухой нейтралитет.       — Между мирами что-то есть? — искренне удивляется он. — Даже существование параллельных пространств до сих пор оспаривается.       — Существует, но не в наше понимание. Для нас там есть только ничто — ни пространство, ни время, ни даже точка отсчёта. Древние есть совершенно иные, отличные от наша суть. Они сами для себя есть пространство, время и точка отсчёта. Старые люди сказали бы, боги. Мы тоже так называем, но для ирония. В легендах других планет находили, даже в других мирах. Существа из первичный хаос, пережитки несформированного континуума они есть. Слышала, вы тоже есть сталкивались, совсем недавно.       Павердо внешне остаётся совершенно спокойным, но внутри у него — напряжение и мрачность, сформировавшаяся сразу после моих последних слов.       — Как я сообщила в приветственная речь слова вождя, — продолжаю, — для нас приоритетная культурная миссия к родственный народ, сверка две история, легенды, мифы, языки. Но Древние есть опасные, для всех равно — и вы, и мы. Если позволишь, пока мы здесь, будем следить, предупредим, будем координировать действие. С Доктором так делали, на Зосма-9. Ты же знаешь Доктора?       Президент кивает.       — Нам ли его не знать, — неплохо он лицо держит, сразу видно политика. Вот только по приборам всё ясно, меня не обмануть.       — Про остальное — это есть ваше дело, ваш конфликт. Где люди против людей, там наше дело нет. Кочевники не станут вступать в ваши войны. Слишком большой перевес силы у наша сторона, опасно для Союз.       — Смею заверить, госпожа посол, боя в нашей солнечной системе не будет, — уверенно отзывается Павердо, и я чувствую на самом дне его эмоций холодность. Ага, полез снобизм последователя РМ: война — зло, кочевники — необразованные варвары, и всё такое.       Пожимаю плечом:       — Тем не менее, присутствие кочевников вероятно подействовать благотворно на ход мирные переговоры. Мы считали по стратегическим формулам, большой процент, более восьмидесяти. Также мы согласны поспособствовать мирный процесс не только своё присутствие, но при необходимости — переговоры в присутствии нейтральная сторона. Для это со мной отправлен второй советник.       — Посол Элидан сообщал, что кочевники изумительно прямолинейны, но я не ожидал, что настолько, — вдруг улыбается блондос.       — Я была грубая? — озадачиваюсь в ответ.       — Нет, просто очень прямолинейная. Огромная редкость для дипломата. Обычно все и всегда стараются играть на оттенках и намёках, но ты не оставляешь ни шанса даже для комплиментов.       — Нефункциональная трата для время. Есть пословица — пришёл для дело, говори дело. Или, как читала в книгах ваших галактик — «делу время, потехе час».       — Думаю, у пословицы всё же немного другой смысл, — продолжает улыбаться он, но теперь на лице становится меньше той маски, что у низших называется «светскостью», а внутри куда меньше прохладности. Это хорошо, я начинаю вызывать у него почти невольное доверие. В Ассамблее было то же самое, там-то я и напрактиковалась. Надеюсь, что Элидан поставил его в известность относительно того, что я не только прямая, как джет в вакууме, но мне ещё и соврать невозможно, поэтому надеяться обвести посла кочевников вокруг манипулятора не стоит.       — Хорошо, — наконец говорит Павердо, переплетя кисти рук ковшом и постукивая большими пальцами друг о друга. — Но я всё же надеюсь, что мы справимся своими силами. Генетически я, конечно, не миротворец, но, как президент своей республики, придерживаюсь РМ во всех аспектах, включая тот, что народ, ещё не справившийся с разрушительным влиянием одной войны, не должен вступать в другую, иначе он никогда не выйдет из, гм, «штопора». Возможно, вы с вашей прямолинейностью и накопленной военной энтропией — это именно то, что сейчас нужно Союзу для хорошей встряски. Но всё же, центру РМ не годится втягивать вас в конфликт.       — Как это есть, — морщу лоб, изображая усиленную работу памяти, — сохранять лицо… Нет, держать марку даже в ущерб себе. Так?       Павердо сжато улыбается, словно старается закусить рвущийся смешок — на самом деле, излишне, я и так по приборам его веселье вижу. Поэтому говорю то, что он наверняка подумал:       — Знаю твоя мысль, наш вождь тоже говорит, что я есть прямая и дерзкая. Но обычай кочевников требовает называть всё прямо. Как это, своим именем.       — В таком случае, — отвечает блондос, потирая большие пальцы ещё активнее, словно стремится этим обыденным действием как-то успокоиться перед чем-то неприятным, — прости мне не менее прямой и дерзкий вопрос, госпожа посол. Твой народ. Вы обвиняете талов в развязывании Тысячелетней войны?       Ну наконец-то. Хоть президент это озвучил.       — Да, — спокойно отвечаю. — Мы обвиняем талы за война. Мы обвиняем каледы, что они отказались уступать в самая мелочь, когда были возможности к примирение. Мы обвиняем себя за то, что не хотели мирить, выступить посредником, когда была возможность в начале. В большая война нет правых. Обвинивать можно долго, хоть вся жизнь. Но мы есть не наши предки, вы есть не ваши предки. Что было, то было, для вас ушло два миллиона лет, это очень много. Вы сделали всё для того, чтобы загладить вина, — я провожу рукой в воздухе, очерчивая круг. — То, что есть сейчас Союз, ваша работа, ваша награда, как это… искупление.       И когда мы это обрушим, это тоже будет искуплением за то, что не сумели уничтожить вас раньше, заканчиваю я мысленно. Но вслух продолжаю совсем другое:       — Я ждала этот вопрос, но от уважаемый господин Ралендо, ещё в Ассамблея. Была сильно удивлена, что не спросил.       — О, ты плохо знаешь Ралендо, госпожа посол, — засекаю, что президент слегка расслабился, но пока недостаточно, чтобы можно было однозначно расслабиться и мне. — Он никогда бы его не задал. Спросить было поручено бывшему посланнику Тагену, но инцидент с его сестрой снял острую необходимость столь неудобного, как нам показалось, высказывания. Однако, пообщавшись с вашими людьми, я понял, что данную деталь всё же стоило бы прояснить.       Припоминаю очень подходящую к делу пословицу Фёдора. Хищника рядом нет, так что можно смело её употребить.       — Неудобно, как это есть, на потолок спать — одеяло падает, — и без перехода, — бывший посланник?       — Его пришлось отозвать из посольства обратно в главный миротворческий центр галактики Антарес. Во-первых, это он дал повод к старту конфликта. Во-вторых, мы подозреваем, что пожар в его доме был диверсией, попыткой убийства. Таген, возможно, не слишком умён, но очень ценен исключительным чутьём на агрессию и недобрые замыслы, поэтому потерять его для церкви в такой момент будет серьёзным ударом.       Проговорился ты, плесень, хоть и профессионально маскируешься. Да и микроскопические изменения в твоём теле выдают истину — ты нас боишься даже больше, чем конфликта с Зедени. И Тагена отозвал, чтобы держать его рядом с Альфой и Гаммой, просто на всякий случай. Учитывая философию РМ и наше происхождение, ты даже можешь начать подозревать, что это мы и только мы мутим воду в раздутии конфликта — уж больно удобный шанс отомстить за Тысячелетнюю и уничтожение якобы нашего народа. Доказательств у тебя нет, и ты их не найдёшь, но вопрос о старой обиде на талов очень намекает на это дело.       Опять что ли, выстрелить прямолинейностью на полную мощность?       — Мне мыслится, я видела Тагена, там, на космодром. И ещё такое, моя выучка позволяет видеть вся мелочь в состояние собеседника, если он родственнен, если со Скаро. Я не приму отрицаний, потому что будет ложь. Ты, уважаемый господин Павердо, боишься потомки народа дал. Ты много отвечаешь за республика, боишься наша сила и наша возможная месть, — тут он взволнованно пытается меня перебить, но я не позволяю. — Это твоё право. Мы не запрещаем другие быть какие есть и думать как хотят, это глупо, неконструктивно, — абсолютная правда, мы всегда на это плевали. Какая разница, что думает о тебе особь, которая всё равно будет уничтожена? Как я говорила Найро, точка зрения псевдоразумных тварей начинается там, куда не добивает выстрел далека. И особенно это касается талов. — Кочевники не тратят пустые слова про мир. Что-то доказать может только действие. Прости, если моё слово было резкое, мне важное, чтобы ты понял смысл.       Всё это я говорю, не отводя глаз от голубых глаз Павердо и регистрируя каждое мельчайшее изменение в его состоянии. Это всё своего рода внушение — конечно, без применения психокинеза и оборудования, но даже твёрдо сказанные слова и спокойный уверенный голос действуют очень убеждающе. Позицией «не словом, а делом» мы прославились ещё в Ассамблее, президент это знает. С точки зрения РМ, наши дела пока доказывают наши мирные намерения, а задавленную агрессию можно с лёгкостью списать на ксенофобию, причины которой я достаточно конструктивно обосновала Ралендо. Правда, мне ещё предстоит выяснить, чем именно Альфа и Гамма встревожили местные власти, что они натворили. Может быть, какие-то проколы на мелочах? Ну, мы проанализируем все их воспоминания, когда останемся в кругу своих, и наверняка поймём, что именно напрягло талов. Конечно, раскрутить всё так, как это смог бы сделать Император или психологи, нам вряд ли удастся, но если были какие-то очевидные ошибки, мы их выявим и исправим по мере сил и возможностей. Регулярные четыре скарэла общения с правителем не прошли даром, он целенаправленно натаскивал меня на психологию низших, а также на соответствующий анализ и прогнозирование. А в последнюю декаду моей муштрой развлекался ещё и весь штат психологов. Ведь знание образа мышления землян не слишком поможет против талов, надо было поднять мой уровень. После такой подготовки и такого количества затраченного на меня времени уже не просто страшно — жутко не оправдать доверие. Поэтому ошибки недопустимы. Ведь далеки не ошибаются — а я далек. Мерзость, мутант, недоразумение с нарушенным эмоциональным равновесием — но всё-таки далек. И я поверну ситуацию туда, куда надо Империи, во что бы то ни стало.       Павердо наконец-то отводит взгляд.       — В такое положение меня ещё ни разу не ставили, я даже не знаю, как среагировать, — негромко сообщает он, потерев висок. Я замечаю, что он стреляет взглядом за окно, видимо, прикидывая, сколько ещё осталось добираться до места назначения и, соответственно, держать оборону против моей резкости.       — Можем делать лица, что я ничто не говорила, — предлагаю, стараясь улыбнуться поестественней. — Кочевники все прямые, потому что видим ложь, не умеем говорить неверное друг другу и от других ждём истина в слова и дела.       — Да, меня предупреждали, — он наконец вытаскивает платок и промакивает лоб, слегка взмокший, ещё когда я толкала свою пламенную речь. — Одно дело услышать, и другое дело с этим столкнуться.       — Я стараюсь быть мягчее, — уже откровенно вру, но Павердо настолько выбит из гамачка, что вряд ли заметит.       — Должно быть, вас обижает моё личное недоверие.       — Ничуть. Ваше право, — отпускаю ещё одну улыбку, хотя про «личное» он наверняка приврал. Я не забыла разговор с Элиданом и Ралендо, когда они признались, какие дебаты вокруг кочевников велись в Церкви и правительстве.       Напяливаю очки обратно:       — Приношу извинение, много яркий свет, глаза болит.       — Ничего, ничего, всё в порядке, — машет рукой блондос.       — Да, и ещё есть слово о Шакри, — в пол-оборота разворачиваюсь к окну машины, посмотреть хоть, что там за обстановка. — Подлетали — видели, здесь их нет, но могут вернуться. Можно ли кочевники включить следящий радар, специально Древние искать?       — Почему ты меня спрашиваешь, госпожа? — слегка приподнимает брови президент.       — Твоя планета, твоя безопасность, — отвечаю. — Не наше решать. Корабль мы и так защитить умеем.       — Госпожа посол, вопрос о Древних очень серьёзен и требует отдельного обсуждения со специалистами, — отвечает он, подумав. — Шакри действительно нам навредили, Доктор действительно помогает решать их проблему, и в данном вопросе учёные и служба безопасности разбираются лучше меня. Но если у вас есть радар, способный засечь этих Древних, то используйте его, ради Космоса.       Киваю и, пользуясь подвисшей паузой, включаюсь в сеть:       «Эта. Когда закончишь с двигателями, активируй следящие системы. Боевая задача: отслеживать перемещения всех кораблей по местной системе и заодно искать следы хроноворов».       «Я подчиняюсь», — бодро соглашается солдат. Ещё бы, у него наконец-то есть чем заняться. Знаю я десантуру, Эта будет сутками напролёт сидеть над радарами и таращиться в монитор, стараясь как можно качественнее выполнить боевое задание.       «Теперь вопрос к Альфе и Гамме. Почему вы не доложили в Центр, что Новый Давиус остался без прикрытия?»       Ого, как замирает народ. Чувствую поток эмоций — скрип шестерёнок в мозгах Эты, безмерное удивление Йоты и Дзеты, лицеладоние Беты, возмущение Эпсилона и — совершенно точно — страх от проштрафившейся парочки. Похоже, эту тему они обсуждали и последствий разумно опасались. Что же тогда сподвигло их промолчать?       «Я попробую объяснить, — Альфа явно пытается успокоиться, но это ему совершенно не удаётся. — Сейчас планета — лёгкая цель. Но мы здесь прожили некоторое время и видим, что Новый Давиус можно использовать более рационально, чем просто… ликвидировать. Есть способы взять под контроль религию миротворчества, правительство, управлять планетой по нашему сценарию. Просто разрушение в данном случае не функционально, но мы же знали, что именно так и поступит Империя, когда узнает о беззащитности планеты. Поэтому мы решились скрыть информацию, и…»       «Кто дал вам право решать за всю Империю? Простому офицеру и простому технику? — перебиваю эту многословную речь, чувствуя, как меня колотит от злости. Даже Эпсилон ментально вздрагивает, хотя согласием с моей позицией от него прёт с такой силой, что кажется, я его чувствую не через локалку, а по-настоящему, из соседней машины. — Помимо крайне слабой аргументации, кто вы вообще такие, чтобы принимать решения подобного уровня? Вас сюда отправили с целью разведки в глубоком тылу противника, вы были обязаны сообщать в Центр всё, а делать выводы и принимать решения должно правительство, а не рядовые исполнители. Право думать не подразумевает право решать за всех. Не вам судить, как станет поступать Империя. Вы будете строго наказаны за ошибку по возвращении домой. Как только разместимся, следует наладить оборудование для дальней передачи. Если вы не потрудились переслать информацию, то её перешлю я, при первой же возможности».       Давлю желание открыть окно машины и закурить, прямо сейчас. Кисло мне. Вот и парни «срезались», особенно обидно за Альфу. Откуда же такие бактерии вылезают в наших мозгах? Ведь это явный конфликт с Общей Идеологией… Так, стоп. Да, именно. Конфликт с О.И. Что-то в нас вызывает разлад с основой основ общества… Вот. Поймала. Сформулировала. Что-то в прототипах изменилось настолько, что ценность отдельной личности постепенно начинает перевешивать ценность нации, а ценность отдельного мнения — ценность общей цели. Это отлично коррелирует с тем, как Дельта и Гамма стали друг для друга важнее задания.       Итак, вопрос: что отличает прототипа от далека, кроме внешнего вида? Ответ: мозг. Вопрос: что глобально в мозге другого, если отсеять области, отвечающие за функционирование организма? Ответ: инстинкты.       Сглатываю.       «Мы теперь можем сохранять расу иначе», — сказала Дельта. Она совершенно прямо мне указала, в чём отличие прототипов от далеков, и если бы не мой шок в тот момент, я бы это непременно заметила.       А ведь верно. Глядишь на окружающих и подсознательно начинаешь думать, кто умнее, кто достойнее, с кем бы хотелось продолжить вид. А это заставляет массу рассматривать, как отдельных индивидов, стараться разглядеть личность собеседника, трезво её оценить и взвесить. А это в свою очередь заставляет и в себе увидеть такую же особенную личность. Идёт отрыв от массы, индивидуализм. Как следствие, нарушения в образе мышления. Вместо глобального вопроса «что нужно для нации» задаёшься вопросом «что я могу сделать для нации» — отсюда переоценка собственных возможностей и ошибки. Тезис «перед Империей все равны» подменяется личной привязанностью, что ещё разрушительнее сказывается на обществе.       То есть… Это что же получается… Всё это… Всё, что с нами происходит — неужели это последствия отработки инстинкта размножения?!