Поликарбидная логика

      — Кушай оладушки, милая.       На тарелку хлопается стопка пышных, как подушки, лепёшек, таких горячих, что на них ещё пузырится и щёлкает масло. На земные оладьи они совсем не похожи — хоть и толстые, но гораздо больше в размере, скорее, как блины.       — Благодарю, Ларин.       Та же рука, отставив сковороду, щедро поливает мне еду фруктовым соусом.       — Давай, давай, пока не остыло. А то эту разве заставишь…       «Эта», то есть Луони, сидит напротив и с хихиканьем прячется за кислородный коктейль, даже не думая ковырнуть вилкой одинокую оладью на тарелке рядом с собой.       — Ба, я уже говорила, я худею.       — Ты и так, словно палка! Куда ещё дальше? Мужчины не скальные коты, на кости не бросаются.       — А ты хочешь меня раскормить так, чтобы я в ТАРДИС не пролезла! — Луони едва не прыскает на всю кухню коктейлем.       — Стратегически верное решение, — втыкаю я, чтобы совсем не молчать. — Как это есть… Учитывая текущее состояние твоё здоровье, тебе категорически противопоказаны нагрузки вместе с Доктор.       Луони, сморщив нос, показывает мне язык — она прощает мне публичное коверканье галакто, принимая его то ли за весёлую игру, то ли за забавный секрет. В ответ флегматично натыкаю на вилку кусок оладьи и сую в рот. Уй-ё, горячая, несмотря на холодный соус. Но так вкусно… А рядом дразнится стакан с холодным молоком. Скоро я разъемся на здешней кормёжке до такой степени, что не то что в ТАРДИС — в «Протон» не пролезу. Раздуюсь и буду кататься шариком в подшипнике.       Ларин — прабабушка сладкой блондосской парочки, заправляет домом и командует семьёй и домашней автоматикой со всей силой своего авторитета. Когда мы, подчиняясь генеральному плану и вынужденные изображать интерес к культуре талов, изъявили желание отправить пожить в семьи пару прототипов — чисто в порядке эксперимента — Луони не без помощи Доктора об этом пронюхала и настояла, чтобы я участвовала в процессе и погостила у них на вилле. И вот уже пятые сутки, как меня взяла в плен блондосская прабабка.       Внешне её, конечно, не то что за «пра-», но даже просто за бабушку не примешь. Талы сейчас живут лет по двести пятьдесят-триста, поэтому Ларин можно скорее принять за тётушку блондосов, возраст выдаёт лишь единственная седая прядь в чёлке. В остальном — это рослая и статная, немного плотноватая женщина, соответствующая характеристикам «строгая», «заботливая», «житейски мудрая». Почему-то она решила, что обо мне надо заботиться ещё больше, чем о семье, и выражает это прежде всего через кормёжку. Впрочем, у Мари был тот же комплекс, и если быть правдивой перед собой, я тоже вечно пытаюсь накормить сородичей чем повкуснее. Поэтому вынуждена признать данный факт космополитической формой заботы об окружающих, так сказать, женским её проявлением. Неважно, для себя, семьи или товарищей, но мужчина прежде всего беспокоится об уровне безопасности, женщина — о материальном обеспечении. Забавно, но ведь наши экономисты зачастую женщины, равно как и учёные, тогда как на фронте заправляют в основном мужчины. Я не имею в виду низшие чины, где всё равно, кто ты такой, встал в строй и стреляй-работай, я имею в виду командование. Даже если припомнить покойный Культ Скаро — один командарм, два полевых командира и одна начальница лаборатории, очень показательный пример. Хотя, конечно, у низших и у нас это вызвано работой разных инстинктов — у них это проявление родительства, а у нас — потребности в сохранении вида. Меня вообще сейчас заинтересовала работа инстинктов в головах живых существ вокруг, и я анализирую с этой позиции практически всё, что вижу. Надо же понять, как и что происходит с прототипами...       Топот ног по лестнице, прерывающий мои размышления. Через мгновение в кухню влетает Пирин — племянник Луони и Тагена, самый младший в доме на данный момент. Семья блондосов — из числа зажиточных и власть имущих, имеют право на повышенное количество детей. Талы придерживаются контроля рождаемости, а сколько потомства может быть у пары, устанавливают не рациональным путём расчёта наследственности, а тупиковым путём подсчёта доходов. Родители моих прирученных блондосов имеют право на пятерых, но из-за долготы жизни предпочитают не расходовать его разом. Родители Пирина ограниченней в возможностях, у них разрешение на троих, и они на данный момент нянчат второго, а старшенького откомандировали к родне, отдохнуть от детского рёва по ночам. Пацану самому интересно побыть рядом со мной. Если я правильно понимаю психологию ювенильных особей, он на мне свой авторитет среди сверстников поднимает. Каждый, у кого достаточно финансов, может учиться в элитной школе, но не каждый при этом может ежедневно забрасывать вопросами крутую кочевницу, и всё такое. А мне приходится держать ухо востро: ювенильные особи умеют задавать неординарные вопросы так, что рано или поздно подловят тебя на вранье. Хорошо, что у меня была большая практика с земным ребёнком, иначе уже давно бы на чём-нибудь спалилась. И ещё лучше, что семья с детьми, принявшая кочевников, всего одна — эта. Дзета вписалась в студенческое общежитие и вникает в молодёжное общество на соседнем континенте, Эпсилон заинтересовался жизнью среднестатистических трудяг и живёт в захолустном городишке, у молодой семьи. Так что им негде близко пообщаться с детёнышами, я одна такая «везучая».       Пирин машет нам рукой и намеревается проскочить мимо, но Ларин приказывает:       — За стол!       — Ба, я на занятия опаздываю!       — Неправда, до выхода — четверть часа. За стол, и не пререкайся.       Луони прыскает в коктейль, я индифферентно укладываю в себя третью оладью, стараясь понять, неужели все большие семьи настолько одинаковы, или это просто мне так везёт? Совершенно ничего нового, не считая культурных нюансов. Вводишь поправку на особенности менталитета талов, и вообще всё один в один.       Пирин лихорадочно уписывает свою порцию, поминутно косясь на часы. Совсем не похож на Пашку, рвётся на занятия. Наверное, тут играют решающую роль разные методики обучения. А по мне, ни зубрёжка, ни интерактивная игра недостаточно эффективны по сравнению с гипнопедией, но что взять с этих низших? Талы даже за два миллиона лет не смогли отточить обучающий гипноз так, чтобы он корректно ложился на не до конца сформировавшийся мозг. Видите ли, есть процент брака. Ну и отбраковывали бы неудачных особей, как мы делаем. Но нет же, надо же всех беречь, как будто в мире есть незаменимые. Как будто блондосы не со Скаро, как будто не их предки жрали сублиматы из трупов и нещадно уничтожали любые мутации и отклонения. Нельзя так выжигать огнемётом собственное прошлое. Надо оставаться тем, кто ты есть, а то порой будешь вляпываться в сажу и думать, что это было и откуда лезет. Впрочем, недоумки с Давиуса не в состоянии анализировать мир и его причинно-следственные связи так глубоко, как мы. Рано или поздно они за это огребут. И коль скоро появились мы, это будет скорее рано, чем поздно.       Нет, всё, я сдохла — пятая оладья, щедро подложенная Ларин на тарелку, в меня явно не влезет, даже если попрыгать для лучшего сжатия еды, загруженной в желудок. Объелась настолько, что кажется — нажми на живот, и еда полезет обратно, как паста из тюбика. Гм, куда бы поместить остатки молока?..       — Есть предложение про компромисс, — говорю, чтобы не выдать прямо вслух постыдную мольбу о пощаде, — возьму это с собой, съем на обед. Очень вкусно, но место есть закончилось.       — Обед надо есть нормально, за столом и горячим! — отрезает Ларин. — Даже не вздумай тащить с собой свёртки и жевать на ходу, поедите в каком-нибудь ресторане, если не успеете домой. Луони, ты вообще собираешься доедать? Пирин, немедленно запей завтрак! Нельзя есть всухомятку! Девочки, поставьте посуду в чистку, я провожу ребёнка до школы.       — Ба, мне не пять лет! Я могу общественным трансматом!       — Поговори ещё! В школу пешком через трансмат он собрался! Ребёнок из приличной семьи, ещё чего не хватало!       Слишком много восклицательных знаков в этой семейной жизни. Как хорошо, что у далеков её нет.       Пока Ларин собирает мальчишку в учебное заведение, мы воюем с посудой. Здесь, конечно, всё совсем не так, как в старину на Сол-3, тарелки и кастрюли самоочищаются под ультрафиолетом и ультразвуком в специальном ящике. Недоеденную пищу Луони отдаст пегенам — домашним зверушкам. Я таких раньше не видела, они из какой-то далёкой галактики, но отлично сжились с талами. Что до меня, так и тех, и других надо из одного калибра, желательно с орбиты. Особенно страстным желание уничтожить бывает по утрам, когда под боком, в складках одеяла, обнаруживается наглая серая пегена, с любопытством разглядывающая тебя затылочной парой глаз. Совершенно не понимаю, почему эти твари ко мне липнут — я слышала, что животные обычно чуткие и не испытывают симпатии к тем, кто не испытывает симпатии к ним; мне же они попросту отвратительны. Но то ли пегены из другого теста, то ли миротворческая чума передаётся воздушно-капельным путём, но они постоянно ищут моего общества, и больших усилий стоит не дать им хотя бы профилактического пинка.       Насчёт заразности миротворчества я продолжаю думать, когда мы с Луони едем в Центральный Информаторий Нового Давиуса. Прототипы сейчас работают там с разрешения правительства, и на данный момент мы занимаемся сбором и анализом исторических данных. Не надо думать, что это только из-за прикрытия. Нам самим интересна интерпретация талов, раньше этой информации у далеков не было. Кроме того, мы очень заинтересованы в восстановлении объективной истории Скаро. Насколько мне известно, для этого давно создана специальная рабочая группа под предводительством Контролёра Времени, выясняющая все детали развития нашей цивилизации. Кто не имеет прошлого, тот лишён и будущего; знание корней помогает понять, насколько сильно мы поднялись по сравнению с дикими предками, а анализ ошибок, допущенных в процессе становления Империи, позволит нам сделаться ещё могущественней и неуязвимей, чем раньше. Сейчас Новая Парадигма не может себе позволить быстрое развитие, но вынужденный тайм-аут мы используем с толком и решение будущих проблем предусмотрим из прошлого.       Наконец, добираемся до Информатория. Парни уже скарэлов шестнадцать как там. Талы считают, что мужчина обязан вкалывать, а женщина — заниматься семьёй и детьми, поэтому женский рабочий день в два раза короче. Труд незамужних при этом оплачивается на две трети ставки, а замужних — на полную. В принципе, здешним женщинам можно вообще не работать и сидеть на пособии, достаточном, чтобы обеспечивать жильём и другими необходимыми для жизни ресурсами себя и детей. Например, этим пользуется Луони. Не так уж и накладно для богатого государства, особенно учитывая тот факт, что у всех скарианских рас есть перекос рождаемости в сторону мужчин. Конечно, не один к семи, как бывало в некоторые периоды Тысячелетней, сейчас у блондосов соотношение один к трём. Между прочим, у далеков соотношение намного стабильнее, никогда не плавало — на четырёх мужчин одна женщина, такая генетика. Даже во время сотворения Новой Парадигмы процент сохранился. Впрочем, для нас это не является актуальной проблемой по причине экстракорпорального размножения. А ещё я очень рада талской организации рабочего времени, потому что это позволяет мне реже встречаться с Тагеном. Ни он, ни я не знаем, как себя вести по отношению друг к другу. Я бы предпочла ровный тон и расстояние вытянутой руки, как было в самом начале — это и меня не напрягает, и окружающих, — но когда собеседник явно не знает, в какие карманы девать руки, мямлит невпопад и налетает на мебель, сама начинаешь сбиваться и чувствовать себя донельзя глупо. А вокруг, такое ощущение, все только и ждут развития событий — и блондосская семья, и миротворцы, и особенно наши, ведь у них картина самая полная, они знают про моё странное отношение к Найро. Правда, я практически справилась с собой на его счёт, но «практически» не значит «совсем». Иногда меня царапают воспоминания, особенно когда приходится столкнуться и заговорить с Тагеном.       И когда я вижу Альфу с Рилланой, тоже.       Талы редко заимствуют имена у других цивилизаций, но родителям этой платиновой блондинки, специалиста РМ по ксеноконтактам и миротворца до последней молекулы, чем-то глянулось слово инопланетного происхождения. Вот вроде бы наш стратег такой правильный, такой умный, а попал под её влияние на двести процентов, это я выяснила на следующий же день по прилёту. А потом ещё припёрла к стенке Гамму и как следует его расспросила насчёт взаимоотношений Альфы и талской самки. Всё, что услышала — не понравилось. Особенно тяжело из-за того, что это я отчасти виновата, как командир первой экспедиции, подавший дурной пример подчинённым. Безусловно, стратег корректен и сдержан, и то же можно сказать о Риллане, с виду их отношения держатся в рамках совместной работы, но то влияние, которое она на него оказывает, и то ощущение, которое исходит от Альфы, когда они стоят рядом… Словом, один взгляд на эту парочку мне сразу объяснил, ради чего наш страшно умный и жутко правильный брюнет скрыл информацию о текущем беззащитном состоянии Нового Давиуса. А самое убийственное в том, что он и сам это не особо осознаёт, принимая свои слабые отмазки за чистый металерт. Гамма вот въехал в происходящее почти сразу, хоть и серв, но вежливо молчал, потому что, мол, не ему судить, сам хорош. Когда к концу первого дня я расплела этот узел, у меня едва конечности дыбом не встали. То есть правильнее сказать, не конечности, а волосы. Выговаривать ребятам я не стала, а очень тихо посоветовалась с учёными. Бета тут же попросил немного времени понаблюдать и убедиться, что Альфу действительно «зацепило» и миротворчеством, и влечением к блондоске. Вот, вторую декаду наблюдает и уговаривает меня и Йоту ещё немного потерпеть, а нас с безопасником всё больше подмывает отчитать стратега, чтобы поставить мозги на место. Дельту, можно сказать, мы уже потеряли. Не хочу потерять ещё и его, он соображалистый и ценный.       И когда на входе в Информаторий мы с Луони видим Альфу, беседующего с Рилланой у автомата по продаже напитков, я опять ловлю себя на желании запихнуть блондоске в миротворческий рот бумажный стаканчик с травяным чаем, да так, чтобы насмерть подавилась, а об башку брюнета разбить его бутылку минералки, утащить за угол и сказать всё, что думаю по его поводу.       — По-моему, они подружились, — весело сообщает мне Луони, также заметившая сладкую парочку. Видимо, проследила мой взгляд — тут очень большой холл и очень много колонн, и если не знать, куда глядеть, можно даже танк прозевать.       — Не уверена, что муж Рилланы от этого в восторге, — кисло отвечаю я.       — А она замужем? — озадачивается дурочка. — Ну… Ведь бывает же просто дружба.       — А ещё бывает ревность даже к просто друзьям, — отвечаю мрачно. — Не у её мужа, так… у его невесты.       — А у него есть невеста? — тут же загорается девчонка.       Киваю ещё мрачнее. На самом деле, ещё не факт, что Альфа и Фита друг друга найдут так же, как Гамма и Дельта. Я бы предпочла, чтобы такое больше не повторялось, но тем не менее, два стратега, примерно в одном звании, примерно одного возраста, с примерно одинаковыми интересами — их точно постараются свести, хотя бы ради эксперимента с потомством. Это и позволяет мне заявить Фиту, как альфину невесту.       Луони бодро машет рукой парочке у автомата, пока мы проходим мимо в сторону главного информационного пульта, и заключает:       — Ты преувеличиваешь, они же общаются только по работе.       — Твой брат со мной тоже общался только по работе. Результат очевиден. Я ведь ему честно предложила товарищеские отношения, и он даже согласился, только всё равно продолжает запинаться и спотыкаться.       — Ты ему очень нравишься… — взглянув на моё лицо, Луони тут же добавляет, — тебя же никто не заставляет…       Вздыхаю, чтобы задавить более подходящее к случаю шипение. Потом спрашиваю:       — А как твои родители относятся к Жозефу? — мне действительно любопытно. Согласно моим знаниям о тельцекратических культурах, богатые семьи редко приходят в восторг от жениха серв-класса.       — А они его видели? — хихикает блондоска. — Брат отрекомендовал его, как ассистента Доктора, без подробностей. Я тоже ничего не рассказываю… А ты-то как догадалась?       — Зачем догадываться, если ты сама всё подтвердила, — отвечаю.       Она краснеет и принимается хихикать ещё глупее, чем обычно. Раньше за это хотелось убить, сейчас приходится прятать не столько агрессию, сколько совсем другое чувство. Талы будут уничтожены, я знаю, как это произойдёт и даже имею косвенное подтверждение тому, что это произойдёт; знание будущих событий ослабляет агрессиновые скачки, злоба сменилась холодным презрением, но демонстрировать его тоже нельзя. Мне ещё пока нужна и блондоска, и её братец, и обеспечиваемый ими доступ к Доктору. А кроме того, нас не подпускают к миссии мира, так что мне необходимы хоть какие-нибудь лазейки к миротворцам. Доктор-то вплотную занимается организацией переговоров с Зедени. Да и конфликт завязан на братце с сестрицей. Не торпедой, так лучом, но я процарапаюсь поближе к этой цели, раз уж другая продолжает прятаться.       Усаживаясь в рабочее кресло Информатория, осознаю, что думаю две мысли сразу — первую по заданию, как бы принять участие в миссии и выманить Древних из засады, а вторую — про Альфу. В креслах рядом, натянув вирт-шлемы, устроились Гамма и Йота, ещё одно пустует. Понятно, чьё… Нет, я больше не в состоянии терпеть эту ситуацию. Как только стратег напьётся водички и наобщается с девчонкой, я пойду с ним говорить. Тем более что Бета сегодня укатил на корабль, бесполезная на данный момент Луони ускакала за очередной порцией сказок, и останавливать меня некому. Поэтому я здороваюсь с ребятами через патвеб и вместо того, чтобы занырнуть в шлем и помогать разгребаться с информацией за два миллиона лет, кладу его на колени и принимаюсь ждать.       Альфа появляется почти через скарэл. Так и тянет спросить, мол, наболтался? Но я только киваю ему на самый тихий угол зала, вставая навстречу. По отведённому в сторону взгляду и смущённому ощущению понимаю, что он догадался о теме предстоящего разговора.       — Правильно понял, — говорю, когда мы оказываемся на скамье в углу у высокого прямоугольного окна, похожего на перевёрнутую амбразуру блиндажа. — Ты слишком много общаешься с этой самкой.       Альфа отвечает, избегая встречаться со мной взглядом:       — Она любопытная, её интересно изучать…       — А ещё у неё есть муж и у талов не слишком приняты разводы, — как можно циничнее заканчиваю я. — Это помимо Общей Идеологии. В миротворце не может быть ничего интереснее, чем идеально выполненное задание правительства.       Альфа бросает на меня взгляд, и я чувствую всплеск возмущения и жажду возразить — однако стратег сдерживается.       — Ты имеешь в виду Найро? — спрашиваю, потому что других причин так реагировать на мои слова у прототипа нет.       В ответ Альфа молча опускает глаза в пол.       — Его ещё изучают в лаборатории, — продолжаю. — И знаешь, учёные нашли кое-что интересное. Это объясняет и мой интерес к нему, и твой — к Риллане. Хочешь знать?       Альфа едва заметно кивает, продолжая сверлить взглядом пол и отмалчиваться.       — Дело в редактированном гене. Талы, попытавшись овладеть психокинезом, слегка развили одну из тех зон мозга, которые переделаны предками при создании нас. Это не делает мозг миротворца равным нашему или даже просто полноценным, это просто чуть более понятливое говорящее животное. Но изменение вызывает обоюдный резонанс эмпатической природы. И чем более схожи волны мозга, тем сильнее этот резонанс и тем заметнее взаимное притяжение. Нам с тобой просто не повезло налететь на подходящих к нам особей. То есть всех миротворцев будет клинить на нас, а нас — на миротворцах, но кто-то резонирует слабее, а кто-то сильнее. Не появись бы мятежник, я бы тайно умилялась на глупость Тагена. Не появись бы твоя Риллана, ты бы больше думал о Фите. Уж прости, что я по официальному позывному — не знаю, какое имя ей выберут, если отправят на задание.       — Как она? — почти неслышно интересуется Альфа.       — Ну наконец-то сподобился спросить, — не удерживаюсь от сарказма. Насмешка — это сейчас самое лучшее для того, чтобы вправить кое-кому умные мозги. — Нормально она, получше нас с тобой.       Подумав, бросаю ему воспоминание — Фита на трэке. По-моему, Альфа её в доделанном виде вообще не видел, пусть полюбуется. На мой взгляд, она вышла даже совершеннее Дзеты и уж точно совершеннее меня с моей симметричной круглой рожей.       Это имеет некоторый эффект — Альфа отрывает взгляд от пола и уставляется вдаль глазами, подёрнутыми задумчивой дымкой. А потом выдаёт такое, что я едва не раскрываю рот:       — У Рилланы грудь идеальнее…       Смотрю на стратега дикими глазами, потому что справиться с собой совершенно не могу. Где-то в затылке постукивает мысль, что да, я права, это точно инстинкт размножения в нас разгулялся, и даже если бы я раньше не догадалась, то точно поняла бы это сейчас — но отчего-то собственная правота не греет сердце. Наоборот, в нём зарождается очередная волна страха. Только не Альфа, пожалуйста, только не Альфа!       — И что, это делает Риллану одной из нас? — как можно ехиднее спрашиваю в ответ, чтобы заглушить собственный испуг и тем более не показать его окружающим.       — Нет, — печально отвечает он. — Но ты ведь тоже вспоминаешь Найро?       Пнул по больному месту.       — Всё больше в том смысле, что лучше бы нам с ним было вовсе не встречаться. Но, Адери… Я справилась с собой. И тем более не позволила РМ пустить корни в моём мозгу. Ты ценен, ты гораздо более ценен, чем реакторный техник и наладчик сложной аппаратуры. Очнись. Осознай, что ты творишь. Возьми себя в ложно… тьфу, руки. Я бы не хотела тебя потерять.       Альфа вдруг поворачивается и очень пристально на меня глядит:       — Что-то не так с Судиин?       Проклятье, проболталась. Гамма бы в жизни не связал упоминание о ней и угрозу потерять кого-то ещё, но он же не стратег. Эх, придётся признаваться.       — Она совсем мозгами о скафандр притормозила. С виду вроде нормальная, но, по-моему, это притворство. Потому что она такое залепляет прямо вслух, что если бы не детёныш, её б давно закинули под зонд, проверить скрытые мысли. Вечный вообще вынес однозначный предварительный приговор. В общем, всё плохо. Только Гердану не говори: я опасаюсь, что он начнёт волноваться и перестанет быть эффективным. После родов надо будет попробовать обратную пересадку сознания в старое тело. Возможно, привычная обстановка, более ограниченный мозг и хороший фильтр вылечат психику Судиин. Если нет, то её придётся списать, как неудачу.       — Всё-таки ты не совсем права на наш счёт с талкой, — замечает Альфа, помолчав. — Она психолог и знает методы работы РМ как никто. Там много полезных приёмов психоуправления и контроля масс, которые могут нам пригодиться.       — Ты не методист, ты боевой стратег, — отвечаю я терпеливо. Ну как он не поймёт? — Это не твоя задача. Я допускаю мысль, что твои наблюдения и выводы могут иметь определённый вес, но всё же это будет работа дилетанта. Оставь анализ методик религии миротворчества специалистам. Потому что ты попал под серьёзное влияние этой самки и сам того не замечаешь, но со стороны виднее. Как ты верно подметил, она ксенопсихолог. И поверь мне, она начала тобой манипулировать. Ещё немного, и ты ей разболтаешь или выдашь поведением что-нибудь лишнее, что поставит всю нашу миссию под удар. Адери, Император считает, что это всё просто гормоны. Но мы-то не животные, мы — совершенная форма разумной жизни, венец эволюции. Не иди на поводу у говорящей скотины и слегка недоработанной биологии. Помни о том, кто ты.       Толкаю речь, внимательно следя за реакцией Альфы, и вижу, как он слегка поджимает губы. Уже знаю — это лицо и это ощущение означают: «Передо мной стоит трудноразрешимая задача, с которой я обязан сладить». Хорошо, что я наконец сумела вызвать у него правильную реакцию и мотивировать на анализ собственных мозговых бактерий. Стратег умница, он должен справиться с собой до возвращения в Империю и выжечь напалмом РМ в своей головушке. Боюсь только, что с Гаммой подобный номер не пройдёт, он просто не поймёт, зачем надо копаться в себе и пытаться вернуться к Общей Идеологии, когда и так неплохо. Нам с Альфой проще разочароваться в личной привязанности — наши интересы оказались белобрысыми, а значит, объективно недостойными нашего внимания, а у него-то — Дельта, да и одной из задач эксперимента являлось естественное размножение прототипов. Поди заставь серва убедить себя в том, что процесс воспроизводства себе подобных не должен быть связан с фаворитизмом.       Стоп. А может, в этом всё дело, может, это естественный механизм работы инстинкта размножения? Талы, вон, обыкновенно образуют пару на всю оставшуюся жизнь, и если верить сохранившейся литературе каледов, у них была та же склонность к постоянной привязанности. Отчасти поэтому они нас аморальными и находили, примитивному разуму не понять коллективность и превосходство общего дела над отдельной личностью. Если так, то инстинкт размножения в принципе атавистичен, по умолчанию. Хоть в лепёшку расшибись вместе со скафандром, производство потомства от личной привязанности не отделишь… Да, точно! Ведь иначе не будет крепкой семьи, без второго родителя невозможно вырастить полноценно выкормленное и психически устойчивое потомство… Просто щелчки на подсознании, на животном уровне, вот откуда лезет фаворитизм. Простой звериный атавизм, равно как и дружба — стаей легче выжить. И… Доктор. Ты знал. Ты знал и рассчитывал на что-то подобное. Хотел перехитрить далеков, Повелитель Времени? Промазал на сотню леров! Не надо считать нас идиотами. Как только вернусь, непременно сообщу обо всём Совету. Надо или что-то делать с этим инстинктом, или прекращать эксперимент. Хотя если убрать потребность в естественном размножении, проект по-любому можно считать закрытым, так как прототипы сразу перестают удовлетворять одному из ключевых моментов, ради которых всё и затевалось. Кажется, мы провалились. Может, Учёный что-нибудь сумеет придумать, чтобы спасти эксперимент?       — Думаешь о закрытии проекта? — вдруг спрашивает Альфа.       Даже вздрагиваю от неожиданности:       — Откуда ты…       — А, о чём ещё ты можешь думать, — пристально глядит он на меня. — Ведь это ты насмерть от него зависишь, а не мы.       Как там земляне говорят про нечестные действия, «удар ниже пояса»? Для прототипов, кстати, тоже актуальная идиома.       — Ещё неизвестно, что с вами сделают в случае провала, — отвечаю мрачно. Пусть не только мне будет скверно. — И сможете ли вы адаптироваться обратно, в старые тела. Кстати… Как Риллана прореагировала бы на тебя в истинном облике? Особенно если скафандр открыть и идеально ассиметричное лицо показать?       Альфа секунду смотрит на меня такими же безумными глазами, какими я смотрела на него после перла про грудь, потом вдруг издаёт странный хрюкающий звук. Неужто учится смеяться вслух?       — Отлично, мамочка, — говорит. — Врезала в мозг.       — Ещё раз назовёшь меня «мамочкой», ликвидирую, — отвечаю как можно более хладнокровно, хотя меня пугает чудовищно нехарактерная для Альфы реплика. — Меня с подачи Верленда теперь так в лаборатории дразнят. Это очень неприятно.       — Просто тебе подходит это слово.       Краем глаза замечаю движение у пульта. Это Йота выпрямляется в кресле и снимает шлем — видимо, заинтересовался нашим долгим отсутствием на рабочем месте. Машу ему рукой, мол, мы тут, и он незамедлительно идёт в нашу сторону. Нравится ли мне бетонная физиономия безопасника? Ага, я рада. Честно, рада — хоть он пока ещё мозгами не поехал. Будет мне Альфу заменять, пока тот себя в ложноручки не возьмёт. Ну, то есть просто в руки.       Йота подходит и внимательно на нас глядит, ожидая какого-нибудь объяснения происходящему. Стратег натянул не менее бетонное выражение лица, прямо как в первые дни на Зосме-9, но ощущением невинности от него веет за три парсека. Плохо на него повлияла та блондоска, он научился показывать неуставные эмоции, в которых нет необходимости. Всё, минус Альфа.       Я перевожу взгляд с одного на второго и обратно, не торопясь что-либо говорить.       — Мы должны работать, — наконец выдавливает Йота.       — Скоро приступим, — отвечаю я. — Мне было необходимо объяснить Адери, что с нами всеми происходит. Уже не имеет значения, что по этому поводу думают экспедиционные учёные, мы обязаны оставаться самими собой, а не подчиняться обстоятельствам и окружающей среде, — смотрю на Альфу. — Ты должен обдумать всё, что я тебе сказала. У тебя рациональное и трезвое логическое мышление, и я уверена, что ты сможешь взять себя под контроль. Потому что ты молодец.       Улавливаю озадаченность Йоты. Что, никогда не слышал, как я с другими прототипами общаюсь? Да я и с ребятами на Свалке Истории так же говорила при любой возможности. Доброе слово и десантуре приятно; нет смысла прятать одобрение, если ты его чувствуешь.       Впрочем, безопасник не из тех, кто смолчит в подобном случае:       — Зачем ты это говоришь? Много слов, нет рационального смысла.       Встаю со скамьи. Пусть не окажусь на одном с ним уровне взгляда, но хотя бы приподнимусь. Непривычно всё-таки быть настолько разного роста, скафандры-то у всех одинаковые, фоторецепторы на одной высоте, и привычка смотреть друг на друга во время разговора неистребима.       — Считаешь, что достаточно отдать приказ?       — Да.       — Подчинённый, понимающий смысл своих действий, работает с большей отдачей, чем подчинённый, действующий автоматически и не задумываясь. Обоснованная похвала тем более действует мотивирующе.       — Нам не нужны причины, стоящие за приказом.       — Но когда мы знаем, что мы делаем, мы делаем это лучше.       — Это противоречит О.И.       — Отрицаю. О.И. говорит, что нам в принципе не нужны причины, но не запрещает старшему по званию объяснять эти причины подчинённым по собственному почину. Кроме того, подобное объяснение пресекает возможные вопросы, которые могут накапливаться у любого из нас во время работы, несмотря на то, что мы их не высказываем и не показываем. Не пытайся лгать, что у тебя внутри никогда не возникало вопросов к полученному приказу.       Треск нейросигналов в мозгах Йоты, кажется, слышен за пределами Информатория, таким коротким замыканием от него шибает. А я продолжаю:       — Мы — разумные и мыслящие существа. Мы не можем прекратить думать или проявлять любопытство. Я заявила это в лицо Совету — и осталась жива, заявлю и тебе — и попробуй мне что-то за это сделать. Мыслящие разумные существа учатся. Значит, старший обязан учить младшего, тянуть его до максимально возможного уровня, помогать раскрывать потенциал. Только тогда наше государство будет действительно крепким и сильным, потому что каждый его гражданин будет работать с полной отдачей. А для этого важно понимание всего того, что мы делаем. Если у подчинённого остаются вопросы без ответа, они начинают гнить в его мозгах и порождают или тупость и плохую работу, или вольнодумство и выпадение за О.И. Следовательно, вопросы должны получать ответ до того, как они высказаны или начали свою разрушительную деятельность. Также важна и заслуженная похвала, она мотивирует расти над собой, стараться изо всех сил. Я трезво оцениваю способности Адери, я горжусь им. И уверена, что он преодолеет неуставную привязанность. Я горжусь всеми вами и рада с вами работать, вне зависимости от того, к чему мы придём в итоге эксперимента.       Йота явно собирается с мыслями для ответной атаки.       — Так не делается, — наконец сообщает он. — В твоих словах есть что-то, спорящее с Общей Идеологией.       — Обоснуй своё утверждение.       — Ты начинаешь кого-то выделять…       — Отрицаю, я с одинаковым уважением отношусь к каждому члену отряда, объективно оцениваю ваши навыки и ваши потенциальные возможности, а потом каждого тяну вверх индивидуально, когда появляется такая возможность.       — Ключевое слово — «индивидуально». Тебе должно быть безразлично, с кем работать.       — Быть может, мне и Империя должна быть безразлична? — ядовито отвечаю. Довёл. Туп, как десантура, бетонная рожа — бетонные мозги, вылитый Вечный! — Мы все — её часть. Невозможно быть небезразличным к целому, но безразличным к частям этого целого. Или — или. С кем бы я ни работала, пусть даже меньше суток, но я всегда читаю доступное личное дело и наблюдаю за поведением подчинённого. Всегда есть возможность вызвать повышенную работоспособность. За свою жизнь я успела усвоить — уважение, похвала и превентивный ответ на возможный вопрос всегда повышают отдачу едва ли не вдвое. Почему я не должна пользоваться этим опытом на благо Империи, объясни-и?       — Я проанализирую наш разговор с точки зрения Общей Идеологии, — Йота старается держаться холодно, но я чувствую, что где-то в глубине он смущён, почти в смятении. Наверное, никогда не сталкивался с подобной словесной атакой. Я согласна, что мой подход нестандартен, но он давно подкреплён практикой — я же начала его формировать ещё в Альтаке и развила на Свалке Истории, а что именно и как делаю, поняла, пожив на Сол-3 и понаблюдав за воспитательской деятельностью Мари. Но я категорически против заявления, что мои методы противоречат О.И., потому что, тщательно проанализировав открытую информацию об Императоре, я нашла, что он порой использует те же методы давления, только на гораздо более профессиональном уровне. Именно поэтому его когда-то позабавило то, что я посмела заявить Совету про думающего далека.       Внезапно для нас обоих, увлечённых диспутом, со скамьи доносится:       — Вы оба уверены, что здесь — наилучшее место для идеологической пикировки? Мы, конечно, говорим на синтетическом, но ваш напряжённый разговор и выражения лиц привлекают внимание низших. Могли бы и через сеть полемизировать.       Альфа даже не пытается скрыть насмешку, глядя на нас, по идее отвечающих за удачное завершение миссии, а на деле забывшихся и ведущих себя просто отвратительно. Как-то неуютно от собственного ляпа, увлеклась я, да и Йота хорош. Это всё взаимная нелюбовь с безопаской.       — Ты прав, — признаю. — Не место и не время. Возвращаемся к работе.       Молча рассаживаемся по местам и погружаемся в пространство виртуальной библиотеки. Всё намного удобнее, чем на Зосме-9, потому что можно обойтись без печатных изданий. Нас же не интересует история других наций, а талы с момента выхода в космос ведут все хроники в электронном виде. Мы не просто слизываем их базу, это можно было бы сделать быстро, мы ещё и анализируем её на совпадения с нашей, на целую кучу факторов вроде становления РМ, научных достижений, особенно в медицине, и так далее. Кроме того, надо делать вид, что мы работаем гораздо медленнее, чем это есть на самом деле, а значит, приходится всю информацию перелопачивать в два слоя, настоящий и маскировочный — Альфа с Гаммой практически сразу, как попали в Информаторий, написали вирусок, чтобы скрыть нашу деятельность в банке данных.       Устроившись в шлеме поудобнее и развернув пяток «окон» для разгона, не нахожу ничего лучше, чем проверить приваты патвеба. Упс, так и есть…       «…а я тебя предупреждал, что именно так и будет, и что именно это она тебе и скажет», — надо же, Гамма выговаривает стратегу.       «Вы все и всё не так понимаете», — неубедительно как-то звучит.       «Или ты сам не до конца понимаешь. Я тоже с Дельтой не понимал, причём очень долго. Зеро права. Она зоркая насчёт проявления человеческого фактора или его подобий».       «Пока дело не касается её самой».       Они позволяют себе обсуждать начальство?! Хотя о чём это я, ведь сама такая же была. Просто в моё время выражались не так прямо, ибо знали, что командир в любой момент может всунуться в приватный канал и всё услышать. И потом, Альфа абсолютно справедливо отметил, что я тоже хороша. Живой организм, как известно, сходит с ума, начиная с мозга.       «Ну это как сказать, — похоже, серв решил за меня вступиться. — Она же отправила это отвратительное существо в лабораторию, как и было приказано. Я бы не смог так же поступить с Дельтой».       «Дельта — далек. А если мне прикажут привезти Риллану или её ликвидировать, я это сделаю».       «Что, вот прям-таки сделаешь, без возражений и попыток её защитить?»       От Альфы веет задумчивостью. Что-то они у меня разболтались.       «Разговорчики на приватном канале! — рявкаю я, выдавая своё присутствие. — Вернулись к работе, оба!»       Парни замирают, а потом лихорадочно разрывают связь. От обоих веет виной и испугом. Неожиданно, ага. Я редко когда показываю, что слушала разговоры подчинённых, но сейчас это было, пожалуй, нужно. Пусть Гамма взялся полоскать мозги Альфе следом за мной, но я хочу, чтобы стратег сам в себе разобрался, без посторонней помощи. Так надо. А то что-то они с сервом… сдружились?       Точнее и не скажешь. Вот дрянь дело! Это влияние РМ или мои отклонения, переданные при создании новых оболочек, бьют им по психике? Дурной пример заразителен. Судя по тону беседы, парням не пошла на пользу изоляция от Империи. С одной стороны, их сработанность достигла хорошего уровня, но с другой, воссоединившись с остальными прототипами, они сохраняют доверительность в отношении друг с другом, тогда как к другим относятся менее… лояльно, что ли. Нет, вернее будет сказать, более закрыто. Если бы они и со всеми вели себя так же прямо и честно, у меня бы не было претензий, даже несмотря на некоторые нарушения субординации. М-да, тяжко жить прототипам, мозги рвутся вдребезги и пополам. Неужели никто из них не понимает, во что вляпывается, идя на поводу у новообретённых инстинктов, органов чувств и расширенных возможностей мышления?       И тут меня осеняет.       «Йота, — отстукиваю мысленно. — У меня для тебя есть персональное задание, требующее твоих навыков работы в службе идеологической безопасности».       В ответ веет изумлением. Типа, только что переругались, и вот нате вам. Но вопросов он не задаёт, не та личность, только терпеливо ждёт продолжения. Ну, оно и следует:       «Альфа и Гамма, находясь в изоляции от других далеков, перешли на слишком доверительные отношения друг с другом, оставляя всех остальных в стороне. Считаю это начальной стадией фаворитизма. Твоя задача не пресечь это грубыми методами, но найти способ развернуть их обратно, на новом уровне доверия. Чтобы они, как относились друг к другу, начали относиться и ко всем остальным. Это следует сделать мягко, без ультимативных приказов, не акцентируясь на самом факте нарушения — запрет может вызвать у них отторжение к нам и притяжение к извращённой рудиментарной форме отношений. Ты справишься?»       Это вызов профессионализму. Во всяком случае, в ответном коротком «слушаюсь» так и прёт: «Ты что, не доверяешь моей выучке?!» — ровно то, чего я и хотела добиться. Если бы первым всё заметил он, а не я, он бы попёр бронёй на укрепления и непременно вызвал бы конфликт, но мне, кажется, удалось развернуть ситуацию на пользу всем — заодно в случае удачи и Йоте в морду ткнуть, мол, ты назвал мои методы несоответствующими О.И., но сам на них поддался. Ах, как в такие моменты не хватает Эпсилона! Пожалуй, надо сообщить ему о происходящем. Коротко и ёмко формулирую отчёт обо всём — от разговора с Альфой до задания Йоте, — и бросаю нашему капитану с пометкой: «Что думаешь?»       Первым в ответ приходит: «Дикий Прайм». С усмешечкой. Даже появляется желание сказать что-нибудь гадкое и ядовитое… Вторым: «Надо обдумать». Видимо, мой стиль общения с подчинёнными удивляет и Эпса, но, в отличие от Йоты, не вызывает отторжения вплоть до возражений и полемики. Потом суприм мне бахает: «Да ты демократ». Хм…       «Напоминаю — у нас демократический строй», — отвечаю. Ну ведь действительно демократия в самом идеальном её проявлении. Даже выборы Императора и Совета регулярно проводятся, раз в год*. Другое дело, что выбираем одних и тех же, потому что они самые достойные. Разок, правда, кто-то возражал против Императора, и если правильно помню, то причиной послужил провал военной кампании из-за ошибки в настройках личного императорского темпорального трансмата, из-за чего всех унесло в 2415-й год Земли, а его — сперва в Столетнюю войну, а потом вообще в каменный век, питекантропов шугать. Но это была одна-единственная ошибка такого уровня идиотизма, да ещё и вызванная физической поломкой в скафандре. Поломку устранили, больше Император так не ошибался, и сомнения в его кандидатуре счастливо скончались. Ну, скажем правду, вместе с командиром, решившим проголосовать против. Хотя он знал, на что шёл — выборы нужны не для смены руководства, выборы нужны для отслеживания качества правительственной работы. И надо очень хорошо понимать последствия слова «нет». Когда отвечаешь жизнью за свой голос, по пустякам возражать не станешь. И кстати, при каждом возражении учиняется глубочайшее разбирательство, так что если упущения в работе действительно произошли по вине и по халатности члена правительства, его ждёт та же расплата. Разве это не истинное проявление ответственности перед собственной страной и собственным народом, разве это не настоящая демократия, когда учитывается и внимательно исследуется любое возражение? Мы коллективно выработали устройство нашего государства, отполировали его в течение многих веков и заслуженно считаем Империю идеальной. К сожалению, маленькие и примитивные мозги низших рас не в состоянии оценить выгоды и преимущества нашего миростроя по сравнению с их укладами, а то бы они давно перешли на самую рациональную во Вселенной систему управления.       Зря Доктор говорит, что Империя законсервировалась на сто тысяч лет. Мы просто создали оптимальную государственную машину и отладили её механизм до совершенства. Ведь Повелитель Времени ни разу не предложил нам ничего толкового, ничего рационального, кроме того, что бросал пустые обвинения в адрес «самой бездушной и отвратительной политической системы». Но ломать, как говорят на его обожаемой Земле, — не строить, а он только и умеет, что всё перекалечить и бросить, мол, я вас в кризис загнал, а теперь выкарабкивайтесь сами, как знаете. И это, по его мнению, лучше? Увольте от такого решения. Мы, пожалуй, перебьёмся без революций.       Как там было в космической баечке времён заговора Пандорики? Мне Учёный цитировала, так я сразу догадалась, о ком речь идёт: «Давным-давно жил на свете гоблин. Или обманщик. Или воин. Жуткая безымянная тварь, пропитанная кровью миллиарда галактик. Самое кошмарное существо во всём мироздании. И ничто не могло остановить или удержать его, или договориться с ним. В один прекрасный день оно появлялось из ниоткуда и раздирало твой мир в клочья…» — а потом спрашивают, за что мы ненавидим Хищника. Ну вот ненавидим, так получилось.       «Почему ты считаешь свою систему управления подчинёнными эффективной?» — вдруг спрашивает Эпсилон. Без подначки, просто с любопытством.       «Я давно с ней работаю и убедилась, что она действенная. Правда, не уверена в её эффективности в бою, но во всех остальных ситуациях она очень полезна. Кроме того, она позволяет создавать у подчинённых иллюзию информированности».       «Иллюзию информированности?» — чувствую, как у Эпсилона растёт градус интереса к разговору.       «Да. С одной стороны, я им что-то объясняю, с другой — объясняю то, что считаю нужным и так, как считаю нужным. Это может быть как полный объём данных, так и, гм, просто достаточный для их уровня понимания и допуска. У них появляется ощущение информированности и уверенность в себе, у меня появляются мотивированные и работающие с максимальной отдачей подчинённые. При этом им даже в мозг не приходит, что данные могут быть не полны — главное, правильно промотивировать».       «Умно. Но не каждый справится. Нужно уметь складно говорить».       «Тут помогает только практика, — отвечаю. — Мне нужно вернуться к работе. Поговорим вечером».       «Вообще-то, у меня уже вечер», — констатирует Эпсилон в ответ.       Ну да, он же на другом конце континента.       «Я допустила некорректную формулировку. Когда освобожусь».       «Я тебя понял».       Не тратя времени на дальнейшую болтовню, углубляюсь в информацию.       Работа здесь — это совсем не то же самое, что было на Сол-3, когда я вычисляла создателей машины времени. Во-первых, тогда я вела поиск только по информационной сети одной планеты на достаточно узком отрезке времени. Во-вторых, там была конкретная тема, на которую можно было настроить фильтры — естественно, что для такой простой задачи хватало и скарэла. А тут надо не два десятка, а два миллиона лет просеять и из вороха хроник, насквозь пропитанных идеологией и дезинформацией, выстроить правильную цепь событий, при этом не имея конкретных зацепок для фильтров. А я ещё себе параллельную цель нахожу, ищу информацию о Докторе и его дружбе с блондосами.       Пока складывается так, что Хищник долгое время не мог нормально выстроить с ними взаимоотношения — то его дёргало их скарианское происхождение, то у талов на почве войн с далеками шёл рывок агрессии, и им непременно хотелось ТАРДИС в качестве заветного сверхсекретного оружия. Но где-то с миллиончик лет назад всё начало налаживаться — и вызвала этот эффект последняя вылазка Новой Парадигмы из междумирья. Мы не на Новый Давиус напали, но на малопосещаемый уголок галактики Антарес — горнодобывающую колонию талов на захолустной планетёнке. Причина простая, небольшой темпоральный разлом и активное естественное образование контронного вещества. Смешно сказать, но блондосы понятия не имели, что это такое и зачем оно нужно, делали из редких кристалликов, которые они нашли «красивыми», дорогие украшения. Далекам удалось отбить годовую добычу, до сих пор ей и поддерживаем внутреннее локальное время на станциях. А вот выкопать остатки нам не позволили — блондосы, к которым присоединился Доктор, предпочли уничтожить планету и схлопнуть рифт, чем уступить нам остатки ресурса. Судя по сохранившемуся изображению, это был Двенадцатый, хотя я не могу припомнить за ним привычку носить тёмные очки. Возможно, он обзавёлся ими после нашего расставания.       С той самой поры Хищник начал водить активную дружбу с талами и с их помощью пытаться отслеживать наши появления. По его же просьбе они держали под контролем квадрант Скаро. Но тут-то у них не было ни шанса: раз далеки знали о патрулях, они бы ни за что не продемонстрировали своё присутствие, если бы не планировали открытый военный конфликт. Как замечала Учёный, её штат провёл глубокое исследование состояния чёрной дыры, а ведь блондосы ничего не заметили под самым своим носом.       И сейчас ничего не замечают. Даже Доктор. Что не может не радовать.       Через много скарэлов работы, пролетевших на одном дыхании, вдруг чувствую выразительный стук по плечу. Ощущения подсказывают, что это Луони. Отрываться очень неохота — на Новом Давиусе я не выполняю и пятой части нормы по имперским стандартам и мучаюсь от острого безделья, — но надо изображать дружбу с компаньонами Хищника. Отстукиваю парням, что завершаю сегодняшний сеанс, стягиваю шлем.       — Луони?       — Обед, — мило улыбается она в ответ. — Может, твои друзья тоже с нами пойдут?       — Нет, — коротко отвечает Йота из-под шлема. Всё-то он слышит. Хотя да, с аудиозаписями разбирается Гамма.       — Жалко, — искренне вздыхает дурочка. Насколько я разобралась в её характере, она и настоящим далекам так же умилительно бы предложила пойти поесть. Мне это странно и непонятно, но я давно научилась не зацикливаться на смутных моментах, связанных с менталитетом низших существ, и просто откладывать их до поступления дополнительной информации. Раньше бы я сразу припёрла блондоску к стенке и повторяла «объясни» до тех пор, пока бы не получила внятный удовлетворительный ответ, но сейчас понимаю, что это в нашей ситуации не лучший вариант. Тактика затаивания и выжидания тоже эффективна, если для неё есть время — а у Новой Парадигмы его с лихвой хватает. Зря Хищник обвинял меня в том, что за два года жизни на Сол-3 я ничему не научилась — ещё как научилась.       — Поедем домой? — спрашиваю у Луони, когда мы выходим из главного зала Информатория, оставив за спиной ребят.       — Да ну, опять бабулины нотации слушать? Давай лучше пойдём по улице куда попало и свернём в первое приглянувшееся место. Мы с Доктором всегда так делаем.       Опять Доктор. Ну ладно…       — Как скажешь. Жозефу позвонишь?       — Он сегодня в ТАРДИС на дежурстве, караулит Шакри. Сегодня рано утром у нас радар что-то похожее уловил, хотя твёрдой уверенности нет.       — Что?! Почему вы мне сразу не сообщили? — тут же разворачиваюсь я на блондоску с желанием взять её за горло. Луони даже отступает на пару шажков, выдавливая глуповатую улыбку.       — Я сама только что узнала. Позвонила ему, чтобы он приходил на обед, а он отказался из-за всего такого… — она явно оценивает моё лицо и позу, и вдруг предлагает, — а может, мы съездим вдвоём после обеда прямо к Жозефу и всё на месте разузнаем?       — Может быть, поедем сразу?       — Нет, сперва я хочу суп. И молочный коктейль.       Пожалуй, молочный коктейль я тоже хочу.       — Хорошо, но не более половины местного часа, и дай мне возможность связаться с твоим другом прямо из кафе.       — Тогда пошли скорее, — она хватает меня за руку и тянет, словно забыв о необходимости держать дистанцию. Дурацкая дамская сумочка, плотно набитая книгами, хлопает её по бедру при каждом шаге. Не понимаю, что это за мода такая на бумажные издания. Всю жизнь талы пользовались информационными пластинами, а тут нате, заразились. Это всё дурное влияние Сол-3.       Очень скоро мы сидим за столиком какой-то забегаловки. Луони ест суп в виде ярко-салатового бульона, где плавают два непонятных шара, слишком крупных для знакомых мне клёцок. И вообще они похожи не на клёцки, а на что-то медузообразное, вроде варёных мини-рутанов. А я ковыряюсь ложкой в самой спелой и ароматной лууме, которую только можно себе вообразить, и вызываю старателя по талкиному коммуникатору.       — Эй? — отзывается наконец знакомый голос. Даже по интонациям чувствуется, что его обладатель до сих пор не очень привык разговаривать с микрофоном.       — Жозеф. Это Зеро. Луони сказала, вы поймали какие-то сигналы, схожие с частотой Шакри. Продиктуй мне время и все цифры.       — Привет, — отвечает старатель. Тьфу, забыла поздороваться. Вовек не свыкнусь с планктонным политесом. — Сейчас попробую сообразить, как это делается.       — Если у ТАРДИС есть телепатический интерфейс, соединись с ним и чётко сформулируй, что тебе нужно получить на мониторе. Это для тебя будет быстрее и проще, чем искать информацию обычными методами.       Старатель явно прочищает горло:       — Есть-то он есть, но... Ладно, сейчас.       — Он ужасно липкий, холодный и щекотный, — хихикнув, тихонько сообщает мне Луони.       Закрываю ладонью микрофон:       — Мне безразлично. Мне нужны цифры.       — Какая ты, — то ли улыбается, то ли морщит нос Луони. Но какая именно, не уточняет. Непонятно.       — Так, телепатический интирфес, телепатический интирфес, — бормочет Жозеф.       — Интерфейс, — поправляю я механически.       — Да хоть антифас, — буркает он. Потом повисает тишина, довольно долгая — я успеваю проглотить ложек пять фруктовой мякоти, прежде чем в ТАРДИС где-то на фоне слышится невнятный женский голос. Этот идиот что, голосовой интерфейс активировал? Странно, какой-то грохот. Шарахнулся от голограммы, наверное. Дикарь же древний.       Но тут раздаётся какой-то хриплый, даже севший голос старателя:       — Девчонки, у вас там есть возможность срочно новости посмотреть? Немедленно.       Ясно, это был не голосовой интерфейс, а видеопередачу кто-то смотрит, наслаждается продвинутыми технологиями будущего. И что-то случилось.       — Сейчас, — оглядываюсь. Да, у стойки бара есть небольшая голографическая панель, на которой показывают каких-то дрыгающихся под музыку девиц. — Тут есть транслятор. Новости по какому каналу?       — Да по всем! Быстро!       Кидаю коммуникатор Луони обратно и бросаюсь к бару. Наверное, рожа у меня сейчас очень недобрая, парень за стойкой даже замирает.       — Включите новости, немедленно. Любой канал, лучше, чтобы официальный государственный, — говорю ему, но тут голографическую панель пробивает секундными помехами, а потом появляется заставка срочных новостей. Так, что-то совсем серьёзное. Сзади стучат каблуки моей прикормленной блондоски, кто-то из посетителей разворачивается вместе со стулом.       — Срочное сообщение правительства, — чётко проговаривает голос диктора раньше, чем он сам появляется на экране. Но когда заставка сменяется изображением, лицо оказывается соответствующим интонациям — напряжённым до жёсткости. — Неопознанный военный флот появился в двухстах тысячах стандартных галактических миль от Нового Давиуса. Просьба всем предприятиям прекратить работу. Все государственные служащие и военные должны незамедлительно прибыть на свои рабочие места или, при невозможности этого, выйти на связь с руководством и командованием и получить дополнительные инструкции. Мирному населению следует сохранять спокойствие, немедленно вернуться домой и не выключать средства связи для получения дополнительных инструкций правительства. Пожалуйста, не поддавайтесь преждевременной панике. Спасибо. Повторяем, неопознанный военный флот…       Краем глаза вижу посеревшее лицо бармена. Луони сзади робко цепляется за мой локоть, словно ища защиты. А у меня на губы рвётся непрошенная улыбка, и больших усилий стоит её задавить хотя бы пока.       «Боевая тревога, — отмысливаю в сеть. — Военный флот, предположительно зеденийский, в двух сотнях тысяч сгм от Нового Давиуса».       «Каковы наши действия?» — уточняет Эпсилон, передавая мне этим право решающего голоса.       «Возвращайтесь на корабль. Я — в Дом Правительства, к президенту. Альфа, ты со мной. Дальнейшие инструкции зависят от того, как пойдут дела с Зедени. Эта, на всякий случай разогревай двигатели».       «Слушаюсь», — какой слаженный хор, и никакого разнобоя. Боевая обстановка, что ли, объединяюще действует?       — Что нам делать? — робко спрашивает блондоска, тихонько потягивая меня за локоть, и я понимаю, что весь разговор с ребятами занял времени меньше, чем моргание.       — Ты слышала приказ правительства. Возвращайся домой, к семье. А я — к президенту, — тихо ей говорю, налаживая доступ к какому-нибудь новостному каналу прямиком в мозг.       — Я без тебя не пойду, мне страшно, — ладонь талки сжимается изо всех сил, даже почти болезненно.       Разворачиваюсь к ней лицом под повтор дикторского текста. Вправляла мозги далекам, вправляла мозги давросовым кастрюлькам, вправляла мозги даже Хищнику — но что талу мозги править придётся, даже в кошмарах себе не представляла.       — Ты путешествовала с Доктором и до сих пор не усвоила, что хотя бы иногда надо делать то, что нужно, а не то, что хочется? Стыдно. Твоя семья должна знать, что ты в порядке и с ними. А военный опыт кочевников может пригодиться вашему народу.       — Ты… ты будешь нас защищать? — спрашивает она, широко раскрывая глаза.       Невероятная наивность. Моя задача — втереться в доверие правительству, а не спасать вас, отвратительные светловолосые выродки. Но говорю я, естественно, то, что она хочет услышать:       — Мы — дальняя родня. А кровью не разбрасываются.       Стряхнув её руку, иду к выходу из кафе. Пусть сама расплачивается за обед и гонит домой, мне уже не до еды.       — Подожди, Зеро, я могу тебя подбросить! — вопит блондоска сзади, явно кидаясь вдогонку.       Эта дура когда-нибудь отстанет? Разворачиваюсь опять и вполголоса ей чеканю:       — Ты что, оглохла? Возвращайся домой. Немедленно. Я воспользуюсь общественным трансматом. Выполняй приказ!       Сорвалась на привычный тон, ну а сколько можно терпеть это лупоглазое магнедонство? Луони отступает на шажок, больше не рискуя раскрывать рот. Замечаю в её кулаке коммуникатор, судя по цвету лампочки, так и не отключённый.       «Зеро, — вдруг обращается ко мне Дзета, — межконтинентальный и междугородный трансмат отключён во избежание паники и бегства населения. Мы с Эпсилоном попробуем обратиться в местные городские органы власти, у них должны быть госканалы».       «Вас обязаны немедленно переправить в столицу, у вас посольский статус, — отвечаю. — Сообщите, как только добьётесь переброски».       «Слушаюсь», — опять синхронно отвечают Дзета с Эпсом.       Выскакиваю на улицу и в отдалении вижу выходящих из здания Информатория парней. Трансмат тут между нами один, и хотя к нему уже выстроилась очередь дисциплинированных и не очень блондосов, признаков паники среди них я пока не вижу. Похоже, никто даже не допускает мысли, что это зеденийцы пожаловали, думают, кто-то координатами ошибся. Даже по разговорам вокруг это слышно — кто-то с сослуживцами болтает на всю улицу, кто-то в коммуникатор во весь голос разглагольствует.       Мы с ребятами практически одновременно оказываемся в очереди.       — Итак, — говорю им на синтетическом, — операция Центра по разжиганию конфликта прошла успешно. Поздравляю вас с началом войны!       И с огромным удовольствием наконец позволяю вырваться улыбке.