Поликарбидная логика

      Быстро шагаем с Альфой по коридорам Дома Правительства — я впереди, он слегка за мной. Сама не знаю, зачем его взяла; возможно, из-за контактов с миротворцами. Представители РМ наверняка будут у президента, на них должно благотворно подействовать присутствие стратега. А может быть, потому, что он из нас самый разбирающийся в военных операциях. Вдруг прямо на месте потребуется совет профессионала?       На входе в здание мы уже успели столкнуться с министром внутренних дел, он порекомендовал немедленно улетать — флот действительно зеденийский и действительно пришёл не с мирными намерениями, но даёт четыре часа на то, чтобы инопланетные корабли убрались с Нового Давиуса. Я дипломатично ответила, что рассмотрю его предложение, но только после разговора с президентом. Получив в ответ, что я могу с ним и не поговорить, потому что сейчас идёт экстренное совещание, пожала плечами и отправилась в президентскую приёмную, где, несомненно, все и заседают. Мне глубоко плевать на шевеление плесени. У меня появился план, и я намерена его воплотить.       Лифт, два поворота, метнувшаяся навстречу секретарша и мягко бортанувший её Альфа. Без церемоний распахиваю двери. Вход оказывается в торце помещения с большим овальным столом, во главе которого сидит Павердо. Охрана, наверное, спит — даже жалко, что мы не в сговоре с Зедени: одна очередь, и Новый Давиус без правительства, такой шанс пропадает... Естественно, на нас все оборачиваются, но я смотрю только в глаза президента, а он — в мои. То, что между нами безмолвно происходит, можно охарактеризовать диалогом: «А я тебе говорила. — Ну, довольна?»       Навстречу мне привстаёт министр здравоохранения. Имя не помню, я его знать не обязана.       — Уважаемая госпожа, ты…       — Неуместная? — саркастически заканчиваю я, беру стоящий у стены стул и, выставив его слегка вперёд, ближе к общему столу, нагло сажусь нога на ногу. — Чушь. У кочевники есть традиция, не бросать свои. Сколько есть кораблей Зедени и какое их расположение?       Несколько человек глядят на Павердо — кто-то напряжённо, кто-то вопросительно. Надо сказать, он неплохо держится, но всё-таки на его лице стоит тень неудовольствия из-за нашего вмешательства.       — Они оглушили спутники внешнего слежения, мы пока пытаемся уточнить другими методами…       Жестом прерываю эту речь, после темы вывода космических станций из строя можно было и не продолжать. Изображаю, что щёлкаю по «коммуникатору» — то есть фильтру, который все принимают за коммуникатор, а сама проговариваю вслух на синтетическом, параллельно отмысливая тот же текст в сеть:       — Кандо. Зеденийцы оглушили орбитальные станции. Определи количество и местонахождение противника и перешли Адери, раз талы настолько бесполезны.       «Слушаюсь!» — когда в воздухе начинает попахивать войнушкой, космодесантники всегда делаются такими энергичными и бодрыми, аж приятно. Нашему солдату явно доставляет удовольствие сам процесс подготовительного этапа битвы.       — Послушай, уважаемая госпожа... — меня снова пытаются прервать или призвать хоть к какой-то тени местной дипломатии. Кажется, это министр обороны.       — Нет, вы меня слушайте, — сухо перебиваю я. — Вы хотите иметь в виду, это ваше личное дело, кочевников не касается. Отвечаю — это касается детей Паатру, то есть, по ваше, Скаро. Вы без оружия, ваши спутники есть ослеплены. Как собираетесь защищать планета, слабых, маленьких? Через четыре, пять ваши часы тут будет пепелище.       — Откуда вы знали, что они выдвинут флот на Новый Давиус? — вдруг довольно резко спрашивает Павердо. О, опять умный вопрос. Наверное, его всё-таки не зря выбрали президентом. Только не на ту напал.       — Логика. Зедени объявили война для раса миротворцев. Вы, ваш народ, создавали долго мирное сообщество для слишком разные цивилизации. Объявлять вам война — пойти против все принципы РМ, надо ждать демонстративные жесты, нарушения общее правило, — я не повышаю голос, но проговариваю каждое слово как можно твёрже.       — Но Союз Галактик этого не потерпит!..       — Во-первое, для пепелище на Новом Давиусе уже будет безразличное. Во-второе, если хочешь ударить по духовный центр и не получить наказание, обезглавь сам Союз, нанеси удар по главный политический и экономический центры. Будет неразбериха, невозможность договориться. Поэтому следующие после вас — Зосма-9 и Сол-3. Зедени долго готовили война, сейчас видно. Наш прилёт был, как это, спусковой крючок: прогнозируется мало дестабилизация экономики из-за новое топливо, для ваш уровень такое развитие событий есть возможно. Повышается процент жадности для новое знание. Удобно бить, можно много влияние себе забрать. А много кровь — страх для все другие.       Вот это лица вокруг стола, прямо аплодировать самой себе хочется. Но от Альфы веет изрядной озадаченностью.       «Ты им выдаёшь всё, что было задумано. Почему?!»       «Слушай молча, — отвечаю. — Если так и не поймёшь, чего я добиваюсь, я тебе всё объясню. Но пока на это нет времени. Не мешай и подчиняйся».       Хорошо, что мы быстро говорим, мне сейчас нельзя допускать, чтобы меня кто-нибудь из талов перебил, сбил с мысли.       — Если лишать Союз Зосмы-9 и все, кто на ней, больше нет такая площадка для совещание, придётся переговаривать где попало, неполный состав Союза. Торгово-экономический центр, Сол-3, мог бы всех принять — но по нему почти наверняка есть готовый удар. Конференция по сети может быть ударенная хакерами. Как я говорю, кочевники имеют процент виноватости в конфликт, обязаны пресечь. Нет время согласовывать с наше правительство, но они поддержали бы инициатива. Мы настаиваем принять наша помощь для ваш народ и ваша объединяющая роль. Если защитить Новый Давиус и вынудить Зедени на ещё переговоры, возможно, война будет остановиться.       Павердо, принявший окраску сливочной подливки для оладий, смотрит на меня с застывшим лицом.       — Вы уверены в своих словах?       — Так же, как в прошлый раз.       Альфа достаёт из кармана плаща мини-комп.       — Кандо определил местоположение противник в реальное время. Кто тут есть военный специалист, или надо знать всем?       — Покажи проекция на помещение, — отвечаю.       Он послушно проходит вперёд и разворачивает максимально большую голограмму, положив мини-комп в середину стола. Несколько рэлов созерцаем вид планеты и бледные точки приближающихся кораблей, сопровождаемые символами на синтетическом. Судя по кодам, к Новому Давиусу пришло по меньшей мере три дредноута, каждый из которых может оказаться флагманским кораблём, пять транспортов для боевых истребителей ближнего радиуса действия и не менее полусотни ракетных катеров. Круто. От талов при таком раскладе только гайки полетят. Я уверена, что местная сеть ПРО не сильно продвинутей обычных противометеоритных систем — Союз слишком давно не устраивал глобальных войн на своей территории, чтобы у планет была потребность в полноценной защите. А значит, им нечего противопоставить врагу. Флоту блондосов досюда не меньше пяти суток хода. Пока прилетят, тут нечего будет делать, если только радиоактивную золу подмести. И даже от ближайшей системы на подмогу бежать не меньше пары суток — надо же закладывать время и на сборы, выдвинуть флот в поход — дело небыстрое, если заранее не готовился воевать. В общем, Новый Давиус в очень больших проблемах, по самый купол скафандра.       И если мы сможем вынудить зеденийцев пойти на переговоры, мы наконец просочимся в миссию мира.       Дверь снова открывается, пропуская кого-то, если считать по шагам, то двоих. Оборачиваюсь через плечо, не в силах опустить цинично-саркастично приподнятую бровь. О, министр внуренних дел пожаловал наконец. О, Доктор припёрся, ошарашенный, как грызун после ядерного взрыва, и обозлённый, как голодный электроугорь. Рыжие лохмы топорщатся во все стороны из-под котелка, ноздри раздуваются, кулаки сжаты. Эк его разобрало.       — Что, тебя немного надували? — не удерживаюсь от ехидного замечания.       — Это их флот? — тут же переспрашивает он, кивая на голограмму.       — Нет, — отвечаю. Потом не выдерживаю. — Конечно, это есть зеденийцы, а ты кто ждал? Перелётные птички?       — Доктор, — Павердо встаёт со своего места. — Как ты всё это объяснишь? Ты же сказал, что последние переговоры прошли успешно.       И широкий жест на голограмму, где медленно перестраиваются в боевой порядок зеденийские корабли.       — Если бы я знал, что они обманывают, меня бы здесь не было, — огрызается Хищник. — Что у нас есть для защиты?       — «Протон», — спокойно отвечает Альфа вместо меня. — Мы можем остановить флот.       — В одиночку? — недоверчиво смотрит на него Хищник. А правящая верхушка — вовсе как на психа.       — А зачем надо кто-то ещё? — искренне удивляется стратег.       Я полностью согласна. На всю эту шушеру достаточно одного корабля далеков. И очень рада, что Альфа меня поддержал, хотя явно до сих пор не понимает замысла.       — Вы имеете связь с флотом Зедени? — спрашиваю я у всех.       — Можем попытаться их вызвать направленным лучом, — отвечает министр обороны. Вспомнила имя, Сталлдон. — Но они ясно дали понять, что отказываются принять капитуляцию.       Тьфу, магнедоны, уже и капитулировать разбежались. Прямо хоть не встревай в разборку, такой соблазн поглядеть на уничтожение Нового Давиуса! Но к сожалению, ядерная пустыня не даст далекам ключей к политической системе Союза Галактик.       — Нет, без «попытаться», — отвечаю. — Если вы принимаете помощь, мы будем иметь с ними связь через наш корабль, но чтобы открытая для ваши антенны. Сможете слушать всё, что говорим с Зедени.       Талы молчат. Зато встревает Доктор:       — Боюсь, другого выхода нет. Или надо хотя бы выгадать немного времени на то, чтобы его придумать. Зеро, вы твёрдо уверены, что справитесь? А то, может, мозговой штурм и другие варианты?       — «Протон» требует два и половина часа для прогрева двигателев после полная остановка, чтобы получать боевая мощность. Вы можете немного думать. Мы лучше вернуться на корабль, быть наготове. Проектор оставим, чтобы вы глядели за противник. В крайний случай, наша защита может накрыть минимум половина этого континента. Политики не жалко, дети жалко, — да ничуть не жалко. Просто работа на публику, тщательно подбираемые рычаги давления на слабую психику планктона.       — Послушайте, здесь по меньшей мере полусотня кораблей… — с недоверием и даже возмущением замечает Сталлдон. — Как вы намерены с ними справиться?       — Секрет, — отвечаю. Сама ещё не знаю, как, ведь способов — тьма.       — Вы нам не доверяете?       — Во-первое, наши технологии являют опасность для ваша цивилизация, во-второе, Зедени может иметь ухо здесь, среди правительство. У вас есть гарантия, что нет шпионы?       Тишина в ответ. Резко поумнели, что ли? Доктор подходит ко мне и присаживается на корточки, чтобы заглянуть в глаза:       — Послушай, Зеро, есть возможность обойтись без стрельбы?       «ТМД, только никакой пальбы!». Как знакомо, прямо ностальгия зазудела.       Прикидываю так и сяк.       — Скорее, можно, — в конце концов, он же не сказал «без жертв», такую гарантию с учётом сложившейся ситуации я бы не дала.       Встаю, киваю Альфе в сторону дверей, мол, пошли.       — Вы найдёте способы сообщить нам своё решение? — уточняю у Павердо.       Он медленно поджимает губы. Судя по лицам, народ не в восторге от того, что мы влезли в процесс. Глупо — на их месте я бы схватилась за любую возможность, лишь бы обеспечить выживание расы. Даже травоядные твари, когда речь заходит о защите стада, показывают противнику рога, копыта, наросты и прочие боевые инструменты, созданные эволюцией для самозащиты. Из чего можно сделать вывод — излишняя миролюбивость является тяжёлым психическим заболеванием.       — Мы непременно сообщим вам, — наконец снисходит до ответа тал. А вот теперь я снова испытываю желание убивать, чисто из-за общей ситуации и интонаций блондоса. Но, загнав кровожадность поглубже, касаюсь лба и груди и выхожу строевым шагом. Следом за мной, повторив жест, выметается Альфа.       — Они даже не стали нас слушать, — возмущённо пыхтит он в лифте на синтетическом.       — Менталитет. Война — это то, что они стараются преодолеть. Любая цивилизация, использующая войну, как один из инструментов решения международных проблем, для них является варварской.       — Это всего лишь инструмент, — ещё больше возмущается Альфа. — И не самый плохой. Мы же не предложили геноцид Зедени, хотя стоило бы, как контрмеру. Они-то явно нацелены применить тактику выжженой земли.       Мысленно вздыхаю. Разочаровали меня старые враги, сплошное огорчение.       — Это никого не интересует, Адери. Пока талы не убедятся, что в них полетели ракеты, они будут заседать.       — Пустая трата времени, — он оглядывается на открывающиеся двери. — А Зедени действительно давно готовила войну? Мне казалось, мы были у самого начала конфликта.       Быстро шагаем от лифта на выход. Надо двигать на корабль, а ещё транспорт придётся поискать, трансматы того гляди даже по городу отключат. Чем быстрее окажемся на космодроме, тем лучше. Параллельно передвижению по коридорам принимаюсь объяснять Альфе то, что он не догоняет.       — Я основываюсь на данных нашей разведки и на том, как быстро гусеницы смогли собрать довольно большой и обеспеченный ресурсами флот. Да, мы им помогали, но в основном внушёнными идеями. А боевых кораблей у них почему-то вдруг оказалось в полтора раза больше, чем они имеют право держать. Плюс, они уже лет сто назад запустили несколько военных заводов, вроде как для обеспечения погранцов Союза Галактик, но если разобраться в их собственных сметах, а не в тех, которые зеденийское правительство предоставляет союзным контролёрам, делают они гораздо больше, чем заявляют. Плюс, они скрывают некоторые перспективные открытия и технологии. Плюс, заметь, с кем они в альянсе — одни сонтаране чего стоят, это сразу соответственная характеристика.       — Согласно нашим данным, зеденийцы всегда были торговым народом.       — Вот именно, а торговлю испокон веков контролируют земные кланы.       — И никак их с главных ролей не спихнёшь, — с пониманием подхватывает стратег. — Следовательно, надо устроить глобальную смуту и потом на правах победителей диктовать всем условия… Но так не делается, инициатор переворота всегда проигрывает, во время смуты непременно вылезет кто-то третий и заберёт всё себе.       — Именно, — удовлетворённо киваю я. — Вот мы и вылезли.       — Я не нас имел в виду. Кстати, всё равно не понимаю, что ты задумала.       — Посчитай, чего мы добьёмся, если прекратим конфликт. Особенно если удастся это сделать без стрельбы.       — Я не уверен, что нас подпустят к миссии.       — Посмотрим. Но это единственный шанс доказать, что в миротворческой деятельности даже грубые методы иногда необходимы. И, кстати…       — Да?       — Я пока не нашла ни одного упоминания о том, что талы её готовят.       — Если честно, — вдруг очень тихо отвечает Альфа, — я тоже.       Переглядываемся.       — Доктор солгал?       Мотаю головой:       — Я постоянно проверяю его на правдивость во время всех разговоров, он говорил правду. Но предложения о переговорах пока были отклонены. Должно быть, просто ещё не пришло время. Возможно, сейчас мы и подведём ситуацию к тому, о чём говорил Хищник. Это обратное кольцо событий, парадокс предопределения, люто ненавидимый Доктором.       — Не увлекайся лишней информацией, — спокойно намекает Альфа. Это он вовремя, я едва не начала распинаться про время-шремя.       — Сложность ситуации ещё и в том, что Доктор знает — и пытается переписать события. А я знаю — и пытаюсь их зафиксировать. У нас с ним разные парадоксы в одном и том же массиве исторических данных.       — Да, у него «парадокс дедушки» наоборот, — понимающе кивает Альфа. — А мы, следовательно, проявление… теории саморегулирования Пространства и Времени?       — В точку.       — …отсчёта пространственных координат.       Переглядываемся и без команды друг другу улыбаемся.       — Я испытываю гордость за нашу расу, — вдруг заявляет стратег. — Мы — механизм саморегуляции Вселенной, значит, она нас признаёт высшими существами.       — Мы вообще её санитары, — пожимаю я плечом. — В моей юности были в ходу эволюционистские взгляды, ко всему подходили с точки зрения экологии и биоценоза. И знаешь, до сих пор меня это не подводило. Как бы ни менялся мир, а всё равно, сильные жрут и топчут слабых, а сверхсильные — и слабых, и сильных. На вершине пищевой цепи сапрофиты догрызают то, что осталось. Это эволюция, экология и биоценоз, Адери. А теперь… Нам срочно нужен транспорт.       Альфа, не моргнув, тут же направляется к секретарской стойке на входе в здание — видимо, выбивать машину. А у меня в кармане внезапно начинает тренькать коммуникатор, подаренный семьёй Луони и Тагена. Правительство нам пыталось такие же всучить, но мы их убедили, что наши собственные «коммуникаторы», то есть платы фильтра, якобы способны напрямую соединяться со всеми их устройствами для связи. Правда, на самом деле механизм не вполне такой, но годится для дистанционного общения. Но семейку — а правильнее сказать, упёртую и уверенную в собственной правоте Ларин, — это уже не убедило, и прабабушка исправила ситуацию на свой манер, всучив мне ненужную вещь. Совершенно ненужную. Я ей ни разу до сих пор не пользовалась.       Вытаскиваю из кармана комм и пихаю в ухо.       — Слушаю?       — Зеро, деточка, где вы?       Та-ак.       — Я в Доме Правительства. Луони быть отправлена домой. Она что, до сих пор не приехала?       — Нет, и её коммуникатор не отвечает. Господи, что с ней могло случиться?       С такой дурой, у которой даже флаер на автоматическом пилотировании? Да что угодно. Но панику из-за этого разводить по меньшей мере глупо.       — Ларин, будь успокоенная. Остальные все вернулись?       — Женщины и Пирин уже дома. Вельмарус ещё на фабрике, следит за остановкой производства. Таген отправился в штаб РМ…       — Достаточно, — быстро перебиваю я, пока мне не принялись перечислять список из остальных самцов, не слишком спешащих к своей семье. — Позвони Тагену. Мыслю, она там.       И если я правильно помню, ТАРДИС тоже там, если только Доктор не использовал её как такси, чтобы добраться досюда. Хотя вряд ли он её гонял — сквозь стеклянную стену холла я вижу явно не местное колёсное средство, опознаваемое по базе как древний земной мотоцикл, которому нечего делать на этой планете и в этом времени. Рыжий лепрехун в зелёной шляпе верхом на «Триумфе» двадцать первого века. О, да. Конный ирландский Доктор. Могу поспорить, всю начинку двигателя перебрал на более совершенную и экологически чистую, он же от скуки на все ложноруки.       Альфа машет мне рукой, мол, иди сюда, транспорт будет.       — Ларин, — быстро говорю в коммуникатор, — мне нужно ходить заняться делом. Найдёшь Луони — скажи, чтобы она позвонить мне, обязательно. Имею ей сказать немного слов.       Прерываю связь. Что ж Хищник себе подбирает компаньонов, которые элементарный приказ выполнить не могут? Расстрелять…       Через три с половиной скарэла мы уже на «Протоне». Собираю экипаж в кают-компании. Все, кроме двоих, уже здесь: пока мы с Альфой бодались с Павердо и его стадом недоумков, ребята успели вернуться и начали стартовые приготовления. А вот Дзета и Эпсилон задерживаются: общественный трансмат из-за них никто подключать не станет, а государственный канал нуль-транспортировки сейчас очень перегружен. Не знаю, успеют ли они до начала боевых действий. А в том, что сражение неизбежно, я совершенно уверена: пригнав сюда флот и поставив ультиматум, зеденийцы не оставили себе альтернативного выхода — или они идут до конца, или их растопчет Союз. Ну что ж, в крайнем случае наши укроются в правительственных убежищах или коллекторах, хотя последнее мало поможет, придётся их вытаскивать как можно более оперативно. Мы во время дороги просмотрели через местную сеть схемы всего, что на Новом Давиусе можно использовать в качестве хотя бы временного укрытия при ядерной бомбардировке — плохо у талов с обороной. Им хватило бы и пятой части того, что прислали полугусеницы.       — Перед нами стоит техническая задача, — говорю, устраиваясь в своём кресле у общего стола. — Мы должны спрогнозировать манёвры зеденийцев и определить, что из арсенала мы можем наиболее эффективно против них применить, не открывая при этом стрельбы.       — Стрельба всегда наиболее эффективная, — то ли возмущённо, то ли обиженно сообщает Эта.       — Согласна, но Доктор может нас опознать по манере ведения огня. Он и так что-то чувствует, не надо потакать его наблюдательности и аналитическому мышлению. Важнее всего безопасность миссии.       Йота постукивает указательным пальцем по столу и глядит куда-то мимо всех нас, словно собирается с силами. Наконец, выдавливает, явно против силы:       — Зеро. Я не согласен с твоей позицией, она непонятная.       Хмы, кого-то снова проняло на возражения. Но лучше я разъясню всё сейчас, чем мы начнём бодаться в бою.       — Посчитай выгоды. Что мы получим, если Новый Давиус будет сожжён прямо сейчас? И что мы получим, если его защитим?       — Сложно спрогнозировать, не могу произвести корректный расчёт. Талы уже не соответствуют написанным под них уравнениям, — заключает Йота после некоторого раздумья.       — Именно для коррекции уравнений я и общался с талами, — вставляет Альфа. — Возможно, увлёкся, не буду спорить. Но в целом я могу предположить, что они начнут нам чуть больше доверять, чем сейчас.       — Дело не только в них, — усмехаюсь я. — Вы забываете, что талы — это лишь часть большой мозаики. Всё, что здесь произойдёт, будет на глазах у всей Местной группы, в которой очень много народов. И почти у всех у них есть такая слабость, как жалость к потомству. Именно она прямо сейчас и является основной угрозой.       — Ты имеешь в виду, если Зедени устроит геноцид, у общественности больше шансов ужаснуться и сплотиться вместо запланированной раздробленности? — Альфа буквально вспыхивает от внутреннего озарения.       — Кроме того, Зедени настроит против себя половину союзников. На убитых детёнышей Нового Давиуса, как это в переносном смысле называется, нацепят мученический венец, все сразу припомнят, как служители РМ изо всех сил старались загасить конфликт, талы сделаются в глазах общественности не одним из двух виновников, а пострадавшей стороной, РМ выживет на остальной территории галактики Антарес и укрепит свои позиции по всей Местной группе. В этих условиях нет никакого смысла пытаться перестроить Союз под нас. Напротив, если мы сумеем защитить Новый Давиус, а потом сорвать миссию мира, Союз уже не будет питать иллюзий по поводу методов и намерений Зедени. Нападение на ключевые зоны, в которых мы пока нуждаемся, будет отсрочено благодаря общей готовности. Вместо молниеносного устрашающего геноцида получится вялотекущий изматывающий конфликт, в условиях которого РМ постепенно утратит своё влияние из-за постоянной дискредитации и уменьшающегося финансирования, и вот тут-то мы внедрим своих лидеров с альтернативной, качественно проработанной идеологической и экономической стратегией, которая позволит скрепить расширяющиеся трещины в Союзе и заодно его подчинить.       — В таком случае, я знаю, что нам нужно в качестве оружия, — вдруг говорит Бета, до того молча сидевший, как лом проглотив, и внимательно обдумывающий наши дебаты. — Искажающее поле пространственной множественности. Но кому-то придётся быть дублирующим калькулятором многомерного пространства. Адери нужен как боевой стратег, Иалад и Кандо не годятся в силу недостаточной мощности мозга, ты слаба в настолько глубокой физике и не можешь рисковать психикой ещё больше, она у тебя и так нестабильная. Если Зарлан и Эдлин не успеют вернуться на борт, остаюсь только я.       — Искажающее поле пространственной множественности? Рассказать? — у Эты настолько несчастный вид, что мне почти смешно. Если бы не было так страшно. У нас действительно есть этот род защиты, но больше восьмимерного пространства я бы просчитать не взялась, тем более в бою.       Бета глядит на десантника почти со снисхождением:       — Вокруг корабля создаётся особое защитное поле, в котором более трёх пространственных измерений. Внутри сохраняется трёхмерное пространство. Благодаря такому искажению, можно изменить траекторию летящих в нас ракет и энергетических залпов так, что они вернутся по обратным координатам. Живое существо, попавшее в зону действия поля, скорее всего, моментально сойдёт с ума, так как его мозг не справится с увиденным. Даже для нас это было бы рискованно, особенно если измерений более пяти. Ещё большая сложность в том, что система пока экспериментальная, и компьютеру абсолютно необходим контроль живого мозга. На самотёк поле пускать нельзя. Думаю, я выдержу до двенадцати измерений при необходимости обсчитывать до пятисот объектов, попавших в зону действия поля, в местную галактическую секунду. Но это предел, на износ и с риском порвать мозги. Вместе с Зарлан будет проще.       — Она может не успеть с учётом местной волокиты, — тихо замечает Йота.       Я лихорадочно размышляю. Врач прав, это самый эффективный способ остановить противника без применения оружия, и далеки им раньше никогда не пользовались. Подобная тактика не должна вызвать нехорошие ассоциации у Доктора. Но тогда есть большой риск получить на выходе истерически вопящий комок плоти вместо Беты.       Решение, которое я в итоге нахожу, не очень хорошее, но оно лучше, чем ничего.       — Верленд, это опасный, но подходящий вариант. Однако, учитывая риски, мы обязаны снять с тебя копию личности, пока есть такая возможность. Если твой мозг не выдержит, мы уложим тело в анабиоз и доставим в Центр вместе с копией. Учёные что-нибудь придумают по твоему восстановлению, в самом крайнем случае перепишут в старое тело, — и помолчав, добавляю: — Не хочу хоть кого-то из вас потерять. Вы все слишком ценны для проекта «Прототип».       Обвожу ребят взглядом. Альфа хмурит брови с наполовину отсутствующим видом — похоже, параллельно выполняет свои прямые кастовые обязанности, отслеживая передвижение флота через бортовой компьютер и просчитывая, как намереваются действовать зеденийцы. Бете, по всему видно, жутковато от собственной идеи и собственного добровольного решения рискнуть психикой, хоть он и пытается натянуть маску обычной своей ехидной иронии. Гамма молчит, как промолчал всё совещание, только упирает локоть правой руки в стол и покусывает согнутый указательный палец — интересное действие, раньше прототипы не демонстрировали внутреннее беспокойство через столь явные жесты и не пытались переключаться с помощью монотонных болевых ощущений. Йота мрачен, как грозовой фронт, но возражений не имеет, иначе бы наверняка озвучил.       И один Эта откровенно тупит. Как он умилительно похож на Шестого со Свалки Истории!.. Вопросительно гляжу на нашего солдата и подбадривающим кивком позволяю высказаться.       — А просто перестрелять их было бы эффективнее, — тут же тянет он.       — Когда-нибудь мы их всех перестреляем, быстро и эффективно, — соглашаюсь я самым обещающим тоном, который только могу изобразить и прочувствовать. — Но не в этот раз. Сейчас важно делать только то, что нужно Империи, а не то, чего требуют инстинкты.       — А, ну если так нужно для Империи… — как легко с низшими чинами! Скажешь им волшебное слово с прописной буквы, и все вопросы и недоумения сняты.       Ещё раз обвожу взглядом честную компанию за общим столом.       — Если ни у кого больше нет вопросов и возражений, текущий бриндигулум считаем закрытым. Передаю данные Эпсилону и Дзете. Если у них не возникнет вопросов и альтернативных предложений, проголосуем за итоговое решение.       И за отрицательный голос я отстраню от выполнения обязанностей каждого. Впрочем, вслух это говорить никому не нужно, и так все понимают. По идее, на слово «нет» в подобной обстановке вообще положено отвечать коротким выстрелом, но не мне решать судьбу прототипов.       Ребята переглядываются, явно ожидая, что кто-нибудь найдёт вопрос или возражение, пока ещё можно. Но не находят.       — Пересылай, — подытоживает Йота.       Миг, и протокол собрания улетает нашему арьергарду.       «Я так и знал, что ты предложишь что-то в этом духе, — тут же приватно обращается ко мне Эпсилон. — Прекрасно тебя понимаю и полностью согласен насчёт пресекания атаки».       «Считаю, что наши стратеги перемудрили с внушёнными идеями. Во всяком случае, нападение на Новый Давиус, тем более в такой форме, не было запланировано по имеющимся у меня данным, и корректировка тоже не поступала», — отзываюсь я.       «Пользуешься правом вето, данным тебе Императором?»       «У меня нет права вето, но я могу обоснованно возражать, что тоже немало».       «Если я не успею, я передам тебе командование кораблём».       «Лучше бы ты успел, — не удерживаюсь от затаённого вздоха. — Из меня недостаточно хороший командир, особенно в бою».       «Постарайтесь не потерять Бету», — вклинивается Дзета по параллельному каналу.       Что ж, судя по отсутствию возражений, они оба согласны с нашей затеей.       — Кто-нибудь против защиты Нового Давиуса? — спрашиваю у команды.       — Единогласно за, — сообщает Альфа после короткой паузы.       — Верленд, на копирование личности. Адери, следи за противником. Остальные, продолжаем готовить корабль к взлёту.       Бета смотрит на меня:       — Потребуется помощь. Пойдёшь со мной?       Киваю, вставая с места.       Когда мы с ним идём по переходам в медотсек, Бета наконец спрашивает:       — Как ты ухитряешься видеть такие варианты развития событий?       — Я много наблюдала за различными видами на Сол-3. У всех, у кого есть детёныши, имеется инстинкт защиты потомства. Причём он часто переносится на другие виды, даже у животных, вплоть до выкармливания детёнышей биологических врагов. Так, я сама наблюдала, как мелкий прирученный хищник, называемый «кошка», потеряв собственное потомство, выкормил и воспитал одного из самых вредоносных грызунов Сол-3, крысу. Я сопоставила этот фактор с потребностью заботиться о детёнышах у абсолютного большинства низших рас и его экстраполировала. Коротко формулируя, погибшие в большом количестве ювенильные особи неминуемо вызовут сочувствие у общественности, а сильная эмоция сближает низших эффективнее любых лозунгов. Следовательно, мы не добьёмся нужного результата, если выпустим ситуацию из-под контроля. Поэтому требуется вмешательство.       Входим в медотсек, встречающий нас мягким свечением активирующегося центрального экрана. Врач подходит к пульту и принимается за наладку оборудования. Впрочем, болтать это Бете не мешает.       — Почему Центр не предупредил нас о таком развитии событий?       — Стратеги не имеют абсолютного контроля над процессом на Зедени, мы не внедряли марионеток и робокопий, чтобы не быть раскрытыми. Если флот получил инструкции после вылета, в виде секретного циркуляра, они могли и не знать, куда он на самом деле направился. Вполне возможно, что мы раскрыли зеденийский план даже раньше Центра.       — Ты сообщишь туда? — спрашивает Бета, пока над одной из коек выдвигается тяжёлый блок медицинского сканера широкого профиля.       — Отправлю шифровку по гиперсвязи и приложу к ней протокол совещания, пока буду снимать с тебя копию. Патвеб сейчас — слишком большая нагрузка, а сигарета перед боем вообще недопустима, — отвечаю, пожав плечом.       — Кстати, — вдруг с фирменной мерзкой улыбочкой заявляет медик, — я тут позавчера ночью читал твои сводки по Доктору и талам, и видео про него смотрел, тобой отобранное.       — Ну, и? — к чему это он клонит? Не понимаю.       — Этот твой жест, — он пытается передразнить моё фирменное плечепожимание.       — И? — продолжаю не въезжать я.       — Ты его позаимствовала у Двенадцатого.       Вытаращиваюсь.       — Что?..       — Ты делаешь это точно так же, как и он. Общение с Хищником не пошло тебе на пользу, — из Беты так и лезет едва сдерживаемое гнусное хихиканье.       — Возражаю!!!       — Ты себя со стороны не видела.       Быть такого не может. Хотя я действительно не видела себя со стороны и действительно много общалась именно с той регенерацией Повелителя Времени. Может быть, вырабатывая жестикуляцию, я просто переняла то, что видела вокруг себя, за неимением ничего лучшего, и просто не задумалась об этом. Но к чему это было мне сообщать? А, поняла.       — У тебя, как это называется, мандраж? — спрашиваю.       Теперь Бетина очередь удивляться:       — Мандраж?..       — Посмотри расширенный словарь.       — Уже посмотрел, слово отсутствует.       — Нервное тревожное возбуждение перед опасным заданием, — формулирую понятное ему объяснение.       Он кивает:       — Да. Пожалуй, да. Я никогда раньше не работал с пространственной множественностью, знаю только теорию. В бою нельзя будет удерживать фиксированное количество измерений, если намерен перенаправлять заряды куда нужно, а не куда попало.       — Послушай, а ведь теоретически можно подобрать такой вариант многомерности, чтобы содержимое реактора растеклось по кораблю. В этом случае вопрос о необходимости перенаправления ракет вообще не стоит…       — Умная, а тупишь. Залп по нам или планете — это их агрессия, на которую мы должны ответить. А первыми атаковать нельзя, если не хочешь дискредитации в глазах миротворцев.       — Прости, увлеклась, как десантура.       — Но вообще, такое вполне возможно. Мы сможем сделать это после того, как завяжется бой.       «Даже если далек не вооружён, он всё равно вооружён», — думаю я философски, пока Бета заканчивает с настройками. Потом помогаю ему правильно закрепить зонды, активирую процесс, составляю отчётную шифровку, отправляю её в Центр с помощью Гаммы, а потом четыре скарэла вдумчиво слежу за процессом копирования согласно полученной инструкции. Талы на связь так и не выходят, но наш связист поймал правительственный канал и транслирует нам все попытки переговоров с зеденийским флотом, который преспокойно разворачивается на средней орбите. При таких условиях нельзя поднять с космодромов даже те корабли, которые по какой-то причине не в глубоком космосе — их собьют раньше, чем они пересекут границу тропосферы. Да и парочка жалких катеров на орбите плохое подспорье, они тоже на прицеле, и не сбили их пока исключительно потому, что Зедени придерживается объявленного срока атаки.       По параллельному каналу Гамма перехватил разговоры полугусениц и тоже нам их транслирует, переключаясь с одного канала на другой, как только появляется что-то интересное. Оказывается, зеденийцы останавливают и досматривают любой посольский корабль, отчаливший с Нового Давиуса, на предмет укрывающихся там блондосов, что лишний раз подтверждает их намерение устроить тотальный погром в наших лучших традициях. Какая талантливая низшая раса, а ведь раньше их не видали и не слыхали. Так, сидело что-то на задворках цивилизации, торговое, только в разы потише Малдовариума. Где он теперь, этот Малдовариум, давно скатился, превратившись в низкоуровневый перевалочный пункт контрабанды, и на этом его международное влияние закончилось. Синекожие твари слишком любили деньги здесь и сейчас и слишком стремились продать всё и вся, чтобы суметь разработать грамотную стратегию экономического развития через века и поступательно её воплотить. А отсталая Зедени, поднимаясь на том же крышевании мафиозных кланов, постепенно легализовалась, пробилась на все возможные космические рынки, поназаключала выгодных альянсов и постепенно стала довольно сильным государством. Ну, по крайней мере, достаточно сильным, чтобы рискнуть развязать космическую войну.       Впрочем, кем бы полугуманоидные гусеницы ни были, они всё равно низшая раса и в итоге подлежат зачистке.       На восьмидесяти девяти процентах копирования и в середине четвёртого часа, отведённого под эвакуацию инопланетян, до нас добирается Эпсилон, которого всё-таки сумели перебросить в столицу скоростным флаером, и незамедлительно влетает в медотсек:       — Я ещё раз прижал правительство Нового Давиуса, надавив на то, что одного из наших членов экипажа не успевают вовремя передислоцировать сюда. Заявил, что в этом случае, вне зависимости от их решения, мы будем обязаны вступить в бой для защиты собственного гражданина. Так что если им неудобно просить нас после замаскированного отказа, они могут просто продолжать задерживать Зарлан на другом континенте под предлогом перегрузки транспортировочной сети, а мы сами обо всём поговорим с зеденийцами. Также пообещал без надобности не стрелять.       Я уже успела понять характер нашего суприма — он просто зашёл в Дом Правительства, как в свой отдел, и поставил Павердо и компанию перед фактом. С точки зрения этикета низших, он даже ещё хуже, чем я — ведь я всё проделала хотя бы в форме предложения, а не в форме ультиматума.       — И талы согласились? — спрашиваю хищно, уже предвкушая бой.       — Они не сказали «нет», — так же хищно отвечает Эпс. — В конце концов, у них нет выхода. Массовая гибель производит впечатление, но стратегически бесполезна, это даже талы способны понять. Да и Доктор там до сих пор, думаю, он на них повлиял.       Мы улыбаемся друг другу, и в воздухе повисает невысказанное «УНИЧТОЖИТЬ».       — Адери, прогноз по действиям зеденийцев? — спрашиваю я по ВПС, чувствуя нарастающее внутри возбуждение перед сражением.       — Судя по построению, они займут сектор на низкой орбите и будут методично обстреливать Новый Давиус по мере его оборота вокруг своей оси. Обстрел начнётся ориентировочно с высоты пятнадцати миллионов панров.       Пересчитываю на нашу систему измерений с фальшивой — полтора миллиона леров, это можно сказать, вплотную. На каждый катер — несколько истребителей прикрытия, на случай перехвата ответного залпа с планеты. Каждый корабль должен быть оборудован системой подавления процессоров вражеских ракет, но случай бывает всякий, без эскорта перехватчиков лучше не рисковать. Впрочем, основная бомбардировка пойдёт с дредноутов — катера больше нужны для нейтрализации ПРО. А ещё где-то на периферии нашего радара вот-вот должен подтянуться арьергард — медицинское судно со спасательными катерами, транспорты с боеприпасами и топливом… За боевой флотилией всегда тащится «хвост», если она не даледианская. Это у нас каждый корабль — «самостоятельная боевая единица сама в себе», способная в одиночку сжечь целую систему. Кто сказал про боевую единицу, не помню*, но выражение очень меткое.       — Гердан, мне нужен постоянный канал связи, способный при необходимости работать, как конференция между нами, зеденийским флотом и правительством Нового Давиуса, — продолжаю нахально распоряжаться на борту, несмотря на присутствие Эпсилона. А что делать — переговоры с низшими висят отнюдь не на нём.       Впрочем, Эпс тоже не молчит.       — Гердан, останешься на радарах и защите. Адери, возвращаешься к обязанностям навигатора. Кандо, ты обязан справиться с двигателями. Иалад, в канонирскую рубку и будь готов в крайнем случае помочь Кандо. Зеро, вы с Верлендом — на резервный мостик, будешь следить за его состоянием при подключении к бортовому компьютеру и разговаривать с низшими тварями.       — Слушаюсь! — хором отзывается весь корабль, за исключением Беты, продвинувшегося до девяносто четвёртого процента.       — Канал связи создан. Подключить тебя из медотсека? — спрашивает серв.       Пожалуй, это можно — на центральном пульте достаточно мониторов, я смогу и следить за процессом копирования, и ругаться с гусеницами.       — Передай мне регулирование процессом, чтобы я могла, когда надо, добавлять право голоса талам.       — Ты им оставишь право голоса? — искренне изумляется Эпсилон.       — Ну, пока мы ещё не всё из них выжали, зачем портить отношения? — тоже удивляюсь я в ответ.       Суприм отходит к лежащему без сознания Бете, готовясь сразу по сигналу отсоединять его от аппаратуры. Я остаюсь у пульта, мне сейчас надо поставить на место целый флот. Никогда такого не делала. Насколько проще было с армадой мовеллан, там никаких переговоров даже не планировалось…       Нейтральная прозрачность левого среднего монитора сменяется глухой чернотой, по которой бегут голубые символы — частота и устойчивость канала, количество подхваченных пользователей и прочие данные. Жму реле переключения центрального пульта и моего патвеб-канала на этот экран и вбиваю дополнение: теперь меня будет слышать весь флот зеденийцев, а не только флагманский дредноут, вычисленный Альфой и Гаммой, а также — направленно — центр связи Дома Правительства. Смотрю на время — у нас осталось два скарэла. Ну, поехали.       Даю сигнал вызова.       — Посол кочевников вызывает командующего зеденийский флот. Повторяю, вызываю зеденийский флот, кто начальник, — ещё пару раз повторю, думаю, потом терпение лопнет, и я, хакнув их защиту, включу связь дистанционно.       Но на третьем повторе экран наконец-то оживает, давая помимо надписей ещё и картинку.       — Ты есть дежурный радист? — спрашиваю у лохматой многоглазой башки. Шейные опознавательные знаки намекают, что собеседник рангом чуть выше гравиплатформы, поэтому надменность можно даже не прятать. — Соедини с ваш командующий, и быстро.       — Э-э, сшасс, — мычит он в ответ. Немного напрягшись, соображаю, что это не искажённое «сейчас», а обращение к женщине на его родном языке.       — Быстро, — повторяю я более командным голосом.       — Запраш-шиваю мостик. Подождите немного, сшасс.       Сверлю его немигающим взглядом всё то время, пока он докладывает о вызове наверх. Это имеет определённое действие, радист начинает нервничать, топорща синие бакенбарды. Люблю нервировать и пугать планктон.       Наконец, слышится греющее душу «соединяю», и картинка сменяется на другую — жирную адмиральскую морду, которая заполоняет монитор, не оставляя ни шанса разглядеть за собой даже цвет обшивки на мостике. Во бакенбарды со жвалами отрастил — в камеру не влазят!       — Я не дам вам дополнительного времени, посол, — тут же начинает он агрессивно, не позволяя мне даже открыть рот. — Последние корабли, которые хотели убраться с Нового Давиуса, сделали это ещё сорок минут назад, и…       — Молчать, — негромко, но как можно более холодно обрываю я его. Гадость какая, чувствую не столько возмущение, сколько брезгливость. — Молчать и слушать.       Видимо, полугусеница-полугуманоид не ожидал услышать подобный тон, так что действительно на миг замирает, что мне и нужно.       — Кочевники есть гость на Новый Давиус, с культурная миссия. И мы её не закончили. Пока мы находиться тут, в система, она под наша защита до окончания миссия. Кроме того, вы нарушивали договор и ходите против закон Союз Галактик. Ставлю ваши в известность, любой выстрел на планета значит объявление война кочевникам.       — Вот словоблудная баба! — бормочет он, даже отшатнувшись от камеры, но потом снова подаётся вперёд, заполоняя экран противной мордой. — Проваливайте оттуда, мы дадим вам безопасный коридор!       Разбежался гравиплатформой об косяк.       — Довожу до сведения, после открытия огонь от вашей стороны, всякий объект Зедени на радиус двадцать тысяч ваших универсальных миль будет под наша атака. Если это не вынудит вас уходить, мы будем поднимать орбита, пока вы не отвернёте от планета и не прекратите агрессия.       — Дочка, — теперь его голос снисходительный. Уничтожу. — Ты что, собираешься меня убедить, что одним кораблём можно остановить целый флот? Это плохой блеф.       — Я предупредила, — отвечаю и вырубаю связь под сообщение на медицинском пульте о завершении копирования личности Беты. Подхожу и помогаю Эпсу освобождать врача.       — Всё, если убегающие корабли ушли с низких орбит, то пора воевать.       Эпсилон смотрит на меня исключительно довольными глазами.       — Иду в рубку, — говорит. — Вы тоже не затягивайте.       — Слушаюсь.       Суприм быстрым шагом вылетает из медотсека, пока я слегка трясу Бету за плечо, чтобы он прочухивался поскорее. Это помогает — медик садится под объявление о стартовой подготовке. Начинаются проверки всех систем, а я кое-как помогаю втиснуться врачу в скафандр, потом сама экипируюсь и дотаскиваю его до резервной рубки. Это просто техника безопасности — навряд ли зеденийцы сумеют хоть раз достать нас, хоть вскользь, но инструкция велит быть готовыми к разгерметизации во время сражений.       — Точно потянешь сразу после копирования? — спрашиваю, пока медик крепит на себе «корону» для более надёжного соединения с бортовым компьютером.       — Брось, это же не глубокое зондирование с поиском конкретных фактов, — криво ухмыляется в ответ Бета. Напомнил, варги-палки. Обиделась бы, да не та обстановка.       — Может, сигарету? После неё с половину местного часа мозги не ползают, а летают, а больше нам и не потребуется.       — Нет, — почти резко отзывается Бета, — второго наркомана нам на борту только не хватало. Я «заныриваю».       И он закрывает глаза, а светодиоды на «короне» начинают светиться — белым, пока всё нормально. В случае перегрузки они предупреждающе поменяют цвет, но мне бы очень не хотелось это видеть.       Активирую пульт управления, вывожу все данные по Бетиному эмулированию. Пока он, похоже, раскидывает основные алгоритмы и возможные схемы. Ага, а вот Гамма мне экран связи сюда подключает, со всеми моими настройками. За спиной бахает схлопывающаяся переборка. Задраиваю шлем. К сожалению, с Бетой этот номер не пройдёт, ему мешает подключка к компу. Но в случае разгерметизации я почти наверняка успею сорвать с него «корону» и закрыть шлемное стекло: тут довольно тесно по сравнению с основным мостиком, наши кресла близко, даже выпутываться из ремней не придётся, только правую руку протянуть. На краю пульта магнитной защёлкой закреплен заранее подготовленный инъектор с мощным седативчиком, на случай срыва у врача.       Ещё раз проверяю, насколько хорошо закреплён Бета, потом наконец пристёгиваюсь сама. Пошёл предстартовый обратный отсчёт. Бамц — разворачивается окно виртуального подключения ко второй канонирской рубке. Ну, намёк понятен, можно даже и не объяснять: если защитное поле что-то упустит, надо будет сбить. Судя по раскладке, Иалад целится по носу, правому борту и зениту, я — по корме, левому борту и надиру.       Три…       Два…       Один…       Старт.       Большой плюс наших кораблей — практически отсутствующие перегрузки. Конечно, для далеков это не так критично, как для большинства представителей планктона — бескостное тело, содержащее до девяноста процентов воды, страдает от скачков гравитации намного меньше. Но прототипам было бы неприятно, несмотря на естественное форсирование организмов внутримышечной сетью биометалла. При желании я могла бы во время взлёта и посадки спокойно ходить по «Протону» и даже работать, двукратное превышение собственного веса — пустяк. Если, конечно, не считать уже привычной тошноты, которая как была в прошлом теле, так никуда и не делась в новом. Возможно, это просто психосоматика, как фантомные боли. На самом деле, ерунда, я ведь толком не пообедала, даже нечему наружу попроситься. Поэтому, откинувшись в кресле и слившись с компьютером, я отслеживаю ползущие цифры — набираемую высоту, дистанцию до кораблей противника, состояние орудий и, главное, два потока формул — один от компа, другой от Беты, — в которых вычисляется наша предстоящая победа.       — Термопауза пройдена, — наконец объявляет Альфа.       — Активировать искажающее поле, первоначальный радиус — минимальный возможный, — тут же отдаёт приказ Эпсилон.       Забавно, думаю я, пока глаза отмечают странное колебание на экранах, словно корабль опутан раскалённым тёмным дымом, структурирующимся то в треугольную, то в шестиугольную сетку — вроде и звёзды видно, и поверхность планеты, а всё же через какую-то геометрическую мглу, и колеблются, как от потоков горячего воздуха. Сейчас мы исчезли со всех радаров, кроме разве что ТАРДИС. Да и её владельцу желательно понять, что искать, прежде чем искать. И все ломают голову, что у нас за система невидимости такая, особенно зеденийцы.       — Поле установлено. Активирован четырёхмерный режим ожидания до начала атаки, — отчитывается Бета.       По ВПС опять раздаётся голос Эпсилона:       — Зеро. Мы начнём атаку, если только флот выпустит ракеты по планете и продолжит приближение. Сообщи на Новый Давиус.       — Есть, — неплохое военное словечко, удачно заменяет более привычное «я подчиняюсь».       Перещёлкиваю настройки канала — теперь «Протон» обращается к планете, зеденийцы ничего не слышат. Впрочем, исправить это при необходимости — дело одной коротенькой команды.       — Кочевники вызывают Новый Давиус. Вы слышать нас хорошо, приём?       — Мы вас слышим, — после небольшой паузы отзывается министр обороны.       — Уважаемый господин Сталлдон, ты готовь ПРО. Большинство заряды мы не пропустим, но часть может летать мимо, не уверена в меткость чужого флота. С малое число ракет вы, верно, справитесь.       — Мы всё же не понимаем, как вы собираетесь остановить боевую армаду с помощью всего одного корабля, причём не очень большого… И где вы, во имя лунных демонов, на радарах? Мы можем нечаянно вас зацепить.       — Ваши радары не умеют такое видеть. Не зацепите.       Кстати, да, это тот ещё вопрос. Временно обрываю связь и переключаюсь на ВПС.       — Наш компьютер различит происхождение ракет?       — Да, но требуется настройка, — сразу и чётко отзывается безопасник. Явно пытается оправдать свою корабельную должность.       — Нам нельзя их разворачивать обратно, только отклонять от корабля по целям.       — Я справлюсь, — решительно сообщает Бета.       — Следует настроить определитель заводской магнитной маркировки любых боеприпасов, — тут же подсказывает Эта из реакторной. — Там должна содержаться информация о флоте, на который они отправлены. Я это выяснил, пока сидел на «Протоне» и следил за двигателями.       «О, десантура в родной стихии!» — не удерживаюсь я от того, чтобы не поёрничать ему в приват. Эта не отвечает, но я чувствую его недоумение. Вообще не понял, к чему это я сказала. А может, даже не понял, что я сказала. В конце концов, у него словарь ещё меньше, чем у сервов-технарей, и расширять его самостоятельно он вряд ли умеет. Не знаю, есть ли там вообще слова «стихия» и «родная»…       Проходит меньше рэла.       — Я настроил, — сообщает Йота.       — Данные получены, — подтверждает Бета, а его поток цифр расцвечивается кляксами нововведённой константы.       — Внимание! — почти перебивая его, азартно рявкает Гамма. — Первая линия ракетных катеров произвела пуск ракет. Все нацелены на расчётную точку нашего местонахождения с учётом постоянного стартового ускорения.       Ну, наши координаты действительно легко просчитать, процесс взлёта для всех одинаков… За исключением даледианских кораблей, которые, как известно, не пренебрегают даже такими шутками, как уход в подпространство из тропосферы со всеми вытекающими метереологическими последствиями. Но сейчас мы именно на эту зеденийскую глупость и рассчитывали, не сговариваясь, поэтому набирали высоту по обычной, математически просчитываемой траектории.       Компьютер вываливает сто двадцать четыре зафиксированные цели и предупреждает, что электромагнитное защитное поле выставлено прямо по внешней обшивке, что чрезвычайно рискованно. Но Эпсилон лёгким движением мысли переводит это предупреждение в разряд «незначительных». Два потока — рассчитанный только процессором и процессором в паре с Бетой, выдают идентичные колонки формул, а мгла на экранах приходит в какое-то удивительно ритмичное, структурное движение. Сейчас начнётся чехарда: смесь реальности рубки, многомерности на экранах — измерений с шести всё начнёт слишком сильно сказываться на пейзаже, загруженному компу будет не до обсчёта картинок за бортом, — и цифр в мозгу, и всё это сольётся в кашу в едином весёлом урагане битвы. В радостном возбуждении ловлю цели, идущие с моей стороны — слева и снизу, ведь с кормы пока ждать пинков глупо, если только случайно установки ПРО промажут. С другой стороны, ракеты и лазеры талов не для нашей высоты, они рассчитаны на перехват на низких орбитах и в верхних слоях атмосферы, а мы уже приближаемся к радиационному поясу. Хорошо, что пылевое кольцо намного дальше, разворачивать в нём баталию зеденийцы не решились. Нам бы это не слишком помешало, но всё же противно вылавливать в пылище вражеские ракеты, оперативный простор всегда приятнее.       Погружённая в цифры, я смотрю и почти не вижу, как точки далёких разноцветных звёзд превращаются в линии, спирали и сети, сливаясь и снова рассыпаясь, как они пересекаются огнями приближающихся ракет, как это… алгебраично. Мозг занят другим — отследить положение каждой цели, зафиксированной моей половиной пушек, и не пропустить к борту в случае ошибки компьютера и Беты, а также прислеживать за состязанием электроники и связанного с ней прототипа. Периодически я вижу, как их расчёты не совпадают, спорные зоны расцвечиваются синим и быстро рассчитываются совместным параллельным потоком. Никаких попыток отвлечь Бету, ни в коем случае! Никто из нас не сможет вычислить то же самое и в таком темпе, только Дзета, но она на планете, и прямой связи с ней страшно мешают сложившиеся условия — другое полушарие и постоянно изменяющаяся многомерная защита, искажающая внешние сигналы.       Касание!.. Ракеты вбуриваются в поле. Наверное, это со стороны выглядит красиво, защитное поле проявляет себя, как пузырь с салютной россыпью в космической черноте, но думать об этом некогда: шквал цифр в мозгу превращается в торнадо, которое я едва успеваю обрабатывать. Из ста двадцати четырёх ракет шестнадцать взрываются из-за слишком сильно вывернутого пространства, две прорываются к кораблю — обе со стороны Йоты — и прекращают свой недолгий космический бег навеки, девять пролетают «в молоко» и идут к планете, остальные вырываются из поля по искажённой траектории. Опа, как я сразу не заметила? Гамма ещё их и обработать успел — не иначе, блокирующий вирусок подбросил, чтобы зеденийцы не смогли ничего сделать со своим оружием программными методами. А то и вовсе электронику пожёг, и теперь это просто болванки со взрывчаткой, срабатывающие при касании, как доисторические снаряды самых худших периодов Тысячелетней. Итого, девяносто семь неуправляемых дур несётся по обратному адресу. Кушайте да не обляпайтесь! А с прорвавшейся девяткой талы как-нибудь сами разберутся.       На подходе вторая волна, на этот раз в бой вступили уже все пятьдесят катеров, и каждый дал по четыре залпа. Плюс, приближаются истребители. И всё в нас — какая честь!       — Увеличить радиус действия поля на три тысячи панров, — сухо приказывает Эпсилон, как только «Протон» пережёвывает и вышвыривает обратно сто восемьдесят две из двух сотен ракет, на этот раз и мне достаётся одна проскочившая жертва. ПРОшникам талов тоже есть, чем заняться – но не так аврально, как было бы без нас. Бета быстро отзывается на приказ прямым действием — тёмная сетчатая дымка, эффект искажения пространства, отодвигается и набирает… толщину? Теперь геометричность рисунка чересчур сложна и чересчур текуча, слишком многомерна, разобрать через неё окружающее пространство невозможно, ориентируемся по цифре. Каждую тысячную долю рэла количество измерений и их вектора радикально меняются, причём в разных участках поля могут быть разные физические условия. Вот сейчас истребители подойдут поближе, рассчитывая на совсем другую дистанцию, и ка-ак вмажутся…       …Обратно вырываются всего лишь три. Два из них идут по неуправляемой траектории — пилоты или в отключке, или сошли с ума. Третьему, наверное, повезло проехаться по четырёх-пятимерному куску, и недолго, он просто разворачивается в сторону флота и рвёт туда на всех парах, истошно вопя в эфир о чудовищном кошмаре и отвратительном ужасе. Остальные кто столкнулся, кто пересёкся сам с собой в многомерном пространстве, у кого реактор наизнанку вывернуло. Словом, минус одиннадцать истребителей, а двенадцатому очень повезло, что мы решили не открывать огонь. Следующая эскадрилья отворачивает в сторону, поняв, что нахрапом нас не взять.       — Задать эллиптическую форму защитному полю, диаметр по горизонтали — пять тысяч панров, по вертикали – одна тысяча, — всё так же сухо продолжает Эпсилон, но внутреннее удовлетворение он от нас скрыть не может. — Атакуем малый флот, вошедший в оговоренную зону.       Беру свои слова назад — вырвавшемуся истребителю не повезло, мы его нагнали. Не удерживаюсь, включаю себе трансляцию с зеденийских кораблей. Как и думала, крики и начинающаяся паника. Но пока они не собираются разворачиваться восвояси. Хочу их унижения. Хочу увидеть их бегство. Хочу уничтожить и радоваться.       Набираем оговоренную высоту без пары сотен леров, успеваем при этом зацепить полем два корабля. Дредноуты предусмотрительно не стали подходить на опасное расстояние, но катерам-то от этого не легче: одному накрыло и разнесло основные двигатели, второй попал в многомерное искажение левым форсажом и, видимо, рубкой. Пробоина, которую некому чинить, и отъехавший мозгами экипаж — слух млеет от истошных перепуганных воплей и истерического хохота.       Разворот.       Идём сквозь строй вражеских кораблей, как невидимая смертоносная оладья диаметром в пятьсот леров. Эфир наполнен панической руганью, многие уцелевшие после нашего первого прохода корабли, вопреки приказу, меняют курс, пытаясь набрать высоту. Трусы! А вот мы бы держались до последнего, дали бы по всем форсажам и попытались на худой конец разбиться о планету с максимально возможными повреждениями для её инфраструктуры и экологии. Какая жалость, что нельзя их всех взять и уничтожить. Прямо здесь и сейчас. Но хоть кого-то накрыли. Минус семь больших катеров-ракетоносцев и ещё пять истребителей.       Разворот.       Что-то вы приуныли, зеденийцы. Сколько страха в ваших криках. Какое наслаждение зачищать от вас Вселенную, вы даже представить себе не можете. Наибольшее наслаждение в том, что нам даже стрелять не приходится. В отличие от ваших кораблей, «Протон» моментально разгоняется и тормозит даже в гравитационном поле планеты, вы себе и представить не можете его технические характеристики. О, как удачно скучковались несколько кораблей противника, прямо по курсу, и даже не пытаются отстреливаться. Бета, без сомнений, нацеливается разнести эту компанию одним ударом — вижу, как подлетает общее количество измерений, чтоб уж наверняка, вот уже девять… Десять… Одиннадцать… Опять девять… Двенадцать…       Предупреждающий вопль сирены раздаётся совершенно внезапно.       — Многомерный объект прямо по курсу! — голос Гаммы по-уставному спокойный, но нас всех дёргает испуг от понимания, что ситуация сейчас может вылететь из-под контроля. Альфа резко тормозит, но… — Приближается с большой скоростью! Это ТАРДИС!!!       — Зеро-о-о!!! Сто-о-ой! Хва-атит! — от пронзительного вопля Луони, кажется, сейчас вышибет динамики. И как сумела вклиниться в канал связи?.. Я тяну руку к инъектору, потому что понимаю — до столкновения синей будки с нашим многомерным полем остались считанные доли рэла, и если это произойдёт в тот миг, когда поле будет одиннадцатимерным, это мама-радиация знает, во что выльется. Бета старается убрать опасную переменную, но общие уравнения не были рассчитаны на подобную дурацкую случайность, и я верю в закон подлости, и надо защитить врача…       Синяя вспышка.       Чёрно-серая мгла.       Тускнеющее сознание.       Уничтожу эту идиотку!!!