Нью-Йорк, Великий Храм
Эцио все же заснул, укутавшись в свои одеяния, с тяжелыми мыслями о том, как он не попрощался со своими друзьями и семьей. Он бы хотел сейчас поцеловать мать в макушку ее тонких, седеющих волос, и сказать ей, что он обязательно вернется. Но вернется ли он?.. На этот вопрос Эцио не мог дать ответ. Все слишком запутанно, будто кто-то специально замышлял хитроумный план и пытался ввести самого ассасина в заблуждение, свести его с ума. Его разбудил звук капающей воды. В пещере было прохладно и довольно сыро; он разомкнул веки и посмотрел наверх, откуда проглядывала маленькая трещинка, сквозь которую можно было заметить лучик света, тонкой струйкой озаряющий каменный пол. Сквозь эту трещину просачивалась вода: видимо, где-то там шел дождь. Эцио приподнялся, все еще инстинктивно держа руку на своем оружии. Но пока что все было тихо: незнакомцы спали в другом углу помещения. Ассасин быстро вспомнил подробности того, что произошло вчера и как он сюда попал. Идти за незнакомым человеком было очень рискованно, но откуда-то тот знал его имя и пообещал, что поможет. А Эцио и так мало что мог понять из того, что происходит вокруг, а за ним вдогонку гналась стража, поэтому выбора у него не было. И он пошел за ним. Ему захотелось осмотреться, ведь вчера уже совершенно не было сил. Он поднялся на ноги и осторожно ступил на землю. В ботинках ощущался противный пот, и Эцио поморщился: ему было неприятно ощущать себя грязным, но ему уже было не привыкать к этому. После убийства его отца и братьев ему приходилось постоянно находиться в бегах, иногда заставляя себя забывать о том, что такое горячая ванна. Эцио прошел дальше, с любопытством разглядывая выступы и полуразрушенную архитектуру. Все-таки это место не было просто пещерой, это был самый настоящий храм, только очень старый. Эцио даже не мог предположить, в каком году он был построен. Здесь были редкие проходы, которые упирались в тупик, но что поразило Эцио больше всего — странные изобретения, которые были поставлены в некоторых частях храма. Они были металлическими и от некоторых исходило слабое свечение. В центре стояло кресло, напоминающее кушетку странной формы, она была подсоединена к длинным, как волосы, и довольно-таки толстым веревкам, сделанных из непонятного материала. «Какие странные штуки…» Эцио завернул в другой проход, который был слегка прикрыт каменной дверью. Она подалась вбок с некоторыми усилиями, с шумом открывая для ассасина проход. Он обернулся назад, думая, что незнакомые люди вот-вот нападут на него сзади за чрезмерное любопытство, но пока что все было тихо. Все-таки он не знал их истинных намерений. Он посмотрел на то, что скрывал проход, и обомлел: посреди небольшой комнатки, которая озарялась голубоватым свечением, стоял валун, на котором светились цифры. Эцио смог прочитать их: 161:37 Спустя какое-то время цифры сменились: 161:36 Это время — понял Эцио. Но время до чего? Что оно показывает? Как же много вопросов… Когда он вернулся, все остальные уже проснулись и с удивлением смотрели на него. Ему хотелось бы спросить, что это было там, но ему было интересно, что скажут в первую очередь они. Среди всех остальных он заметил высокого мужчину, которого не видел вчера. — Эцио, ты голоден? — спрашивает тот самый человек, который нашел его. — Si, — ответил Эцио, склонив голову. — Я давно не ел. Он что-то сказал своим ребятам и девушка с черными волосами отошла, судя по-всему, за едой. Эцио все же решился спросить: — А что там за время? — он указал на тот самый проход. — Какое время? — Часы, которые считают с конца, — объяснил Эцио. Кажется, этого паренька звали Дезмонд — он впервые слышит это имя, но он замечал, как к нему обращаются другие. И, кажется, тот не понял, о чем говорит Эцио. Неужели сам не знает? — Никаких часов там не должно быть… — вмешался мужчина, который, оказывается, тоже говорил на итальянском. Его борода и волосы отливали седым, несмотря на то, что мужчина выглядел не таким уж и старым: он выглядел опрятно, но по его взгляду было видно, что он устал. Странно, что Эцио не заметил его тут вчера; может быть он уходил куда-то? Это не мое дело, мое дело — вернуться домой — подумал он. — Ладно, я предпочту поговорить, когда мы поедим, — ассасин сел на пол, ощущая на себе взгляды нескольких людей. От этого ему становилось некомфортно. Для него тут все в новинку, а его разглядывают, словно заморского зверька. На завтрак принесли что-то похожее на пасту и суп одновременно. Пахло это блюдо очень пряно, но Эцио не разбирался в специях. Он никогда сам не готовил, раньше за них это делала прислуга, а потом Клаудия. От мыслей о сестре его сердце болезненно сжалось. Девушка протянула ему ложку и с улыбкой сказала: — Bon Appétit. — Вообще-то на итальянском это должно звучать… — Дезмонд сделал шуточный жест пальцами и вытянул губы. — Buon appetito. — Ладно, Дез, я не лингвист, — все они засмеялись, даже Шон. — Но отличить французское произношение от итальянского! Эцио держался спокойно. На секунду он подумал, что смеются над ним, но что-то подсказало ему, что это не так, и ребята лишь хотели разбавить этот момент чем-то забавным. Жаль, что Эцио не понимает, что они сказали еще помимо того, что пожелали приятного аппетита. Он поднес ложку к губам и слегка подул на нее — суп был горячим, и попробовал. Паста была слегка твердой и по своей форме напоминала не то блюдо, которое часто подавали ему на обед дома, а запутанные в расческе волосы. По вкусу она была соленой и очень перченной, но желудок Эцио потребовал еще ложечку, и он не устоял, не заметив, как съел все. — Что это было за блюдо? — спросил он после того, как съел последнюю ложку. — Оу, м-м-м… — Дезмонд задумался и прикусил губу. — Это… блюдо быстрого приготовления. Ну, знаешь, ты заливаешь это кипятком и ждешь некоторое время, а потом ешь. Это лапша. — Лап-ша? — Дезмонд сказал это на английском, потому что не знал, как еще объяснить это, а Эцио переспросил, слегка наклонив голову. — Лапша… Спустя какое-то время Эцио произнес: — Невежливо было с моей стороны даже не спросить ваших имен. Вы дали мне убежище и еду, я благодарен вам. Он подумал, что надо оставаться таким же дружелюбным, как и всегда: это помогало налаживать связи с кем бы то ни было, чем Эцио часто пользовался в своих целях. Конечно, у него не было плана перехитрить этих людей, но и конфликтовать он не хотел. — Оу, да, — Дезмонд почесал затылок. — Это мой отец, его зовут Уильям. Он указал на того самого человека, который знал итальянский так же хорошо, как и он сам. Интересно, почему у них у всех такие странные имена? — А это Шон, — он кивнул на мужчину в очках, который заметно нервничал и смотрел то в сторону Эцио, то в сторону Дезмонда. — Он у нас… «самый умный». Он усмехнулся, зная, что тот его не понимает. — А это Ребекка, — девушка в ответ улыбнулась. — Она специалист по железу. — Железу? — Ох… Это очень сложно объяснить, — замешкался Дезмонд. — М-м… Она как Леонардо да Винчи! Да! Эцио удивился этому. Во Флоренции девушки редко могли славиться своей изобретательной способностью, и большинство из них были увлечены живописью, вышиванием, садоводством. — Это восхищает. — Дезмонд, — прошипел Шон. — Если что, помни, что должен следить за языком. — Я помню, помню. Пока что все под контролем. Так что там со временем? Дезмонду было трудно уговорить оставить их с Эцио наедине. Шон не доверял ему в этом деле, и Уильям его в этом поддерживал. Он узнал о том, что произошло, когда вернулся в храм после вылазки в город. Уильям знал, что ни к чему хорошему это не приведет, разве что Абстерго уже могли начать охоту за ассасином — он хорошо знал Абстерго. У них есть и не такие технологии. И что будет с ними всеми потом, когда их все-таки вычислят, он мог только догадываться, но уже заранее знал, что, скорее всего, сделают из Эцио подопытную крысу. И, кто знает, может, Эцио не единственный ассасин, который прибыл сюда. И тогда все становится еще хуже. Ассасин мог стать приманкой для тамплиеров, и их укрытие раскроют. Они отправились сюда после того, как его сын вышел из комы — ему подсказали дорогу сюда. «Я знаю, что делать» — сказал он, когда они отправлялись в Нью-Йорк, за неким артефактом, который мог бы спасти весь мир. Когда Эцио провел Дезмонда до тех самых часов, он очень удивился, и перед глазами возник образ Юпитера и послание Первой цивилизации. — Это таймер. И он… о боже. — Что? Когда Объект 16 спас его от неминуемой гибели прямо в Анимусе, к Дезмонду явился Юпитер. Он поведал ему о том, как погибла Первая цивилизация — люди, которые появились раньше них. Но еще он рассказал о пророчестве, что ждет их в ближайшем будущем: « — Наша Вселенная — очень сложная структура, Дезмонд, и она способна искривляться, если что-то мощное даст ей толчок к этому. Само время и пространство будет искажено настолько, что это приведет к гибели всего человечества. Лишь один артефакт способен предотвратить этот исход. — Яблоко Эдема? Юпитер покачал головой. — Посох Эдема, что скрыт от посторонних глаз в Великом Храме.» Дезмонд сложил два плюс два. И, кажется, понял, для чего нужен посох.***
— Дезмонд, почему ты такой тупой? — Шон схватился за голову. — Тебе прямым языком сказали, что нам всем пиздец, а ты раскидываешься Яблоком где попало, лижешь его, нюхаешь. Тебе там что, медом намазано было? — Я не думал, что Яблоко так… — Ах ты не думал, ну да, это все объясняет! Эцио так и не понимал, почему эти люди опять кричат друг на друга и почему Дезмонд так испугался, когда увидел таймер. «Но не конец же света произойдет,» — подумал Эцио. — Не нужно снова ссориться, ребят, — вмешалась Ребекка. — Вы этим ничего не добьетесь. Уже. — Нам нужно найти Посох, — Дезмонд опустил голову. — Он должен быть где-то здесь, как и сказал мне Юпитер. — Думай, думай, — Шон облокотился на кресло, разговаривая сам с собой. — Где может быть спрятан посох… Они приехали в это место всего пару дней назад и были настолько уставшими, что у них не было сил изучать, что же находится в этом месте и какие тайные комнаты здесь есть — а они, скорее всего, были тут. — Я немного походил здесь, пока ты был с Эцио, — сказал Уильям. — Там есть еще одна дверь, но ее не открыть просто так. По крайней мере, у меня это не вышло. — Тогда нужно срочно что-то придумать, — Дезмонд тоже напрягся. — Ч-е-е-е-рт. — На твоем месте я бы уже вертелся около той двери и старался открыть ее если не кулаками, то по крайней мере киркой. Они с Шоном постоянно спорили, и могли спорить с утра до вечера, если их не остановить. Шону не нравилось, что Дезмонд такой легкомысленный — а ведь он, черт возьми, тут один из самых важных персон. И ради того, чтобы защищать его и, самое главное, его генетическую память, приходилось терпеть его как личность. Сейчас Дезмонд не был настроен на то, чтобы спорить с коллегой, поэтому только вздохнул и сказал: — Да, ладно, надо посмотреть, что можно сделать. — Я пока что проверю, что происходит с Анимусом, — сказала Ребекка. Наконец-то эти двое перестали препираться, и можно будет спокойно посмотреть, работает ли Анимус вообще. Эцио в это время разглядывал все технологии, что находились в этом храме. Его внимание особенно привлек предмет, похожий на мольберт, с небольшой коробочкой с кнопками рядом. Но прикасаться к нему он боялся — мало ли. Он не знал, о чем говорил Дезмонд, тот сказал, что пока что он не может рассказать ассасину всего — это его раздражало. Почему все вокруг все знали, а он — нет? Он не понимал, кто здесь жертва: он или они. И почему от него всё скрывают? Дезмонд тем временем положил руку на холодную стену из плитки и провел ладонью, словно надеясь, что дверь от этого откроется или хотя бы развалится. Никаких ручек здесь не было, чтобы потянуть за нее, и рычагов тоже. Только вот… Впадина. Впадина, которая находилась сбоку на двери. Не очень глубокая, но туда могла бы поместиться небольшая сфера, как, например, Яблоко… — Смотрите, — он провел ладонью по рельефу. — Похоже, будто это место специально для Яблока. — Да, действительно, для Яблока, которое ты просрал, — пробурчал Шон, но все же взглянул на ямку. — По размерам… наверное, подходит, но я не уверен. Я не держал его в руках так много времени, чтобы запомнить. От Шона исходил сарказм и ядовитость. — Осталось лишь найти его, — констатировал Уильям. — У нас есть еще… сколько дней, Дезмонд? — Шесть дней, кажется, если я правильно посчитал. — Отлично! Меньше недели! — воскликнул Шон. — Не веди себя как маленькая девочка, — Уильям упрекнул его, словно своего сына, и Шон почему-то послушал его и замолчал, сердито склонив голову. Дезмонд вспоминал, как последний раз держал Яблоко в руках. Оно что-то сделало с Анимусом — он не сомневался в этом. Может быть, если подключиться к Анимусу, можно его найти? — Значит, придется вернуться туда, где я видел его последний раз…***
— Вернуться в Анимус? Дезмонд, я не знаю, что тогда произойдет, потому что программа сейчас очень перегружена, и у меня просто все тормозит. Дай мне еще несколько минут… — Ладно, Бекка. Только у нас очень мало времени. — Я понимаю. Но я не хочу, чтобы из-за Анимуса твои мозги просто расплавились. Дезмонд усмехнулся: — Хорошо. — Если у меня ничего не получится сделать в течение получаса, то… — Наверное, придется рискнуть? — Наверное… Но я сделаю все, что смогу. — Ты молодец, — он улыбнулся, и Ребекка улыбнулась ему в ответ. — Так, ну, а теперь за работу. Не отвлекай меня пока что. Дезмонд вернулся к отцу и Шону, пока ассасин все еще разглядывал компьютер и краем глаза посматривал на Анимус. — Я думаю о том, чтобы все-таки рассказать Эцио правду. Мы ведь не сможем хранить ее вечно. Да и он, думаю, уже догадывается. Шон нахмурился и даже остановился пить кофе (гадость растворимая, но настоящего кофе у них не было). — Ты с ума сошел? — сквозь зубы прошипел он. — Мы уже это обсуждали. Нет. — Вот именно, Дезмонд, — подтвердил Уильям. — Чем убеждать его в реальности происходящего, лучше просто вернуть его туда, откуда он пришел, и он решит, что это был сон или его галлюцинация. — Ну, а что, если мы не сможем его вернуть прямо сейчас? — Значит пока что запутывай его, храни молчание, отвлекай на что-нибудь, — пожал плечами его отец. — Налаживай с ним хорошие отношения. Дезмонд услышал тихие шаги позади себя: — Вы что-нибудь выяснили? — к ним подошел Эцио, когда он краем уха услышал, как один из них произнес его имя. С каждой минутой, проведенной здесь, его все больше и больше раздражало, что с ним никто не делится информацией. — Merda, да что же происходит, кто-то скажет мне? Дезмонд посмотрел на отца, и в его взгляде читалось: «Ну вот видишь, он просто так не отстанет». — Если я не мертв, и это не загробный мир… — Эцио задумался. — Я попал в далекое будущее? Уильям и Дезмонд переглянулись, будто спрашивая друг у друга: стоит ли все рассказывать? Младший из Майлсов точно знал одно — если так и терзать Эцио сомнениями, он может применить грубую силу. Карие глаза Эцио, больше не держа зрительный контакт с Дезмондом, потупили взгляд на пол. Он даже не задумывался, куда он смотрел и что видел теперь — весь его разум анализировал происходящее, и, наконец, он выпалил решительно: — В каком веке я нахожусь? Дезмонд вздохнул, он уже много раз прокручивал в голове этот тяжелый разговор, и вот, когда Эцио спросил его напрямую, он, кажется, был в растерянности. Он ожидал поддержку от отца, но ее не последовало, и тогда Дезмонд, скрестив пальцы, ответил: — В двадцать первом веке…Итальянское отделение Абстерго
— Добро пожаловать в твое новое место для ночлега, Альтаир, — сказал мужчина, которого раньше Альтаир чуть было не задушил в порыве узнать информацию. Мужчина показал ему новую комнату: она была довольно пустынна, помимо кровати, стула и стола, на котором стояла ваза с неестественно-красным цветком, на стене висела большая карта, на которой было что-то отмечено — Альтаир еще успеет разглядеть. — Здесь, — мужчина приоткрыл дверь. — Находится уборная. Ты умный человек, думаю, что разберешься, как пользоваться этим местом, — он захохотал. Ассасин сохранял на лице невозмутимость. Ему не нравилось в этом мире, в этом времени, но он сделает все, чтобы вернуться назад. — Да, меня зовут Уоррен Видик, — представился он. — Приведи себя в порядок и спускайся на этаж ниже. Поговорим во время обеда. Мужчина прикрыл за собой дверь и ушел; Альтаир некоторое время стоял на месте, исследуя комнату на наличие опасных предметов, но она была довольно пустынна. Он неспешно сел на кровать — она казалась очень мягкой после того холодного пола, на котором он лежал все время своего заточения здесь. Рядом с уборной он заметил еще одну дверь и, открыв ее, обнаружил там одежду, но надевать ее он не собирался — ему было комфортно в своих одеяниях ассасина, и пока он верен братству, он не станет одеваться как тамплиер. В уборной было темно, но Альтаир не заметил подсвечников — видимо, свет эти люди включают как-то иначе. Ассасин подошел к ванной и повернул ручку — начала набираться вода. Он опустился в воду, сняв одежду. Его оружие все еще не вернули, и от этого он чувствовал себя некомфортно — вдруг кто-то захочет навестить его, пока он прохлаждается в ванной, а он даже не сможет защититься. Но ассасин старался отбросить плохие мысли, и попытался успокоиться. Вода была теплой, и Альтаиру было приятно наконец-то смыть с себя грязь и пот. Он набрал воду в ладони и небрежно выплеснул на волосы, чтобы они размокли и грязь больше не слипала их. Окунаться с головой в воду он не хотел — у него были об этом плохие воспоминания. В детстве, когда еще его только обучали мастерству ассасинов, он чуть было не утонул в небольшой озере — мальчишки решили подшутить над ним и окунули его голову в воду, не давая всплыть некоторое время. От неожиданности Альтаир случайно вздохнул, и вода наполнила легкие. Он попытался закричать, но понял, что рот забивает вода и он вот-вот захлебнется. Каждую клеточку тела, казалось бы, начинали заполнять щупальца воды, и, когда перед глазами уже все начало темнеть, его вытащили на сушу. Долгое время его пытались привести в чувство, и вот наконец он смог сделать глоток воздуха. С тех пор он старается держаться подальше от воды, и, когда остальные мальчики уже умели хорошо плавать, сам Альтаир даже не пытался научиться.***
Сам Уоррен Видик уже сидел за столом, а перед ним стояли тарелки с едой, и, когда Альтаир спустился к нему, он указал ему на стул напротив, приглашая сесть и разделить с ним трапезу. Альтаир послушно сел, ощущая, насколько он был голоден все это время, но сохранял самообладание, чтобы не наброситься на еду сразу же. Перед ним стоял суп и в небольшой миске покоились булочки хлеба — выглядело слишком аппетитно. Взяв ложку, он попробовал свой обед: суп был горячим и очень вкусным, в Братстве готовили, пожалуй, не так вкусно, чтобы не разбаловать юных ассасинов, а может быть, ему сейчас так казалось только из-за голода. — Итак, Альтаир, скажи мне, что ты помнишь, — начал разговор Уоррен. — Как ты попал сюда? Что ты помнишь из своего мира? — Я был… — ему хотелось соврать. Не рассказывать тамплиерам о том, что он был в Храме Соломона — он все еще не доверял этим людям, да и как и можно доверять, когда тебя сажают в клетку и не дают понять, что происходит вокруг? — На тренировке. С моим орлом. Видик некоторое время смотрел на него недоверчиво, но потом произнес: — Хорошо, а что потом? — Потом я почувствовал слабость. И упал на землю. — Тебя кто-нибудь видел? — Думаю, да. Мои братья могли видеть. — Кто-то из ассасинов помимо тебя тоже прибыл в этот мир. И прямо сейчас находится в Нью-Йорке. «Неужели Малик?» — подумал Альтаир. — Мы пока не знаем, кто это, но мы должны его поймать. К сожалению, вспышка произошла довольно-таки быстро, и сейчас он может находиться где угодно — наши люди уже шерстят весь Нью-Йорк. — Так что вы хотите от меня? — Твою помощь, Альтаир. Ты поможешь нам понять, что произошло, пока мы ищем другого ассасина. — Каким образом я вам помогу? — Двадцать первый век, Альтаир. Технологии зашли уже настолько далеко… Особенно у нас. Я изобрел технологию этого века, она называется Анимус. — И что Анимус делает? — переспросил ассасин, карая себя за свое излишнее любопытство. — Это изобретение способно читать твою генетическую память. Генетическая память — значит память твоих предков. — Память моих предков? Как это поможет узнать, что произошло? — Если ты сядешь в Анимус, мой друг, то, возможно, ты сможешь оказаться там же, откуда ты прибыл. Я пока что не уверен, что это работает именно так. Но ты должен постараться найти Яблоко в своем мире. — Яблоко… — Альтаир нахмурился. — Так вы хотите получить от меня Яблоко Эдема? — на мгновение в его взгляде вспыхнула ярость — вот она, натура тамплиеров, желание завладеть частицей и получить выгоду, а ассасин попался им под руку, тот, что может знать, где оно находится. — Нет, Альтаир. Мы должны найти способ, как вернуть тебя обратно. Возможно, если ты сможешь найти Яблоко внутри Анимуса, ты сможешь вернуть себя обратно навсегда. Ведь иначе произойдет… все что угодно. — Что — все что угодно? — недоверчиво спросил Альтаир. — Такие путешествия во времени могут обернуться не очень хорошо для всей Вселенной. Я думаю, это логичное предположение, — Видик откинулся на спинку стула. — То есть, если вы меня… положите в эту штуку, я вернусь домой? — Да, но Анимус будет контролировать тебя. — А если я возьму Яблоко?.. — То, возможно, это может что-то изменить. Яблоко — очень мощный артефакт. Сейчас он находится у мальчишки, который сбежал с ним, но мы не знаем, где он сейчас находится, поэтому не можем напрямую взаимодействовать с Яблоком. Уоррен Видик на некоторое время замолчал, будто обдумывая то, что он хотел изложить ассасину дальше: — Изучая его свойства, я пришел к выводу, что Яблоко может захватывать не только своих обладателей, а также подчинять других людей. Оно еще может как-то взаимодействовать с техникой. Возможно, что именно Яблоко повлияло на Анимус, что и привело к сбою, но это никак не наша вина, а только того мальчишки. Если мы сможем контактировать с Яблоком не напрямую, а через сам Анимус, то это может привести к откату последствий. И ты вернешься целым и невредимым туда, откуда ты пришел. Альтаир задумался: то, что говорит этот человек, кажется логичным, может, он говорит ему правду? Но можно ли все-таки позволять ему подключать его к этому Анимусу? Это может быть опасно. Но ради Братства… — А если не сработает? — Что ж, тогда погибнешь не только ты, Альтаир, но и мы все. Я тоже рискую, как и ты. Ассасин, сохраняя спокойствие, коротко кивнул, соглашаясь на такой риск. Ради Братства стоит рисковать своей жизнью. Тем более, этот человек явно не хочет ему причинить вреда — иначе сделал бы это уже сейчас, подсыпав яд в еду. — Я рад, что мы смогли договориться. Ты не против, если мы приступим к этому незамедлительно? Думаю, у нас осталось не так много времени. Альтаир кивнул. Да, определенно, времени терять не стоило.***
Он лег на что-то жесткое и прохладное, по форме напоминающее кровать. Это что-то Уоррен Видик назвал Анимусом, и к голове Альтаира что-то присоединили. — Что это? — поинтересовался ассасин немного раздраженно. — Это называется кабель. С помощью него мы делаем мостик между твоим мозгом и Анимусом. А сейчас я задам параметры, благодаря которым ты сможешь переместиться в свое время. Ассасин почувствовал, как голова покалывает в том месте, к которому присоединили кабель. — Сейчас ты увидишь перед собой экран загрузки. Не бойся. Спустя несколько мгновений Альтаир увидел, как все вокруг начинает заполнять пустота, синяя, как океан, и его грудь начала наполнять паника. Он видел, как вокруг него в разные стороны простирается бесконечность: вправо, влево, вверх, вниз — и от неожиданности упал на колени, удивившись тому, что под ним находится твердая поверхность, которая, казалось бы, устремляется вниз и уходит у него из-под ног. — Где я? Вытащите меня отсюда, — казалось, будто он задыхается от страха. Вот она — его главная слабость, которую так стыдится ассасин, сын великого Умара ибн Ла-Ахада. Боязнь оказаться в бесконечности, где не видно конца — вокруг пустота, а ее постепенно заполняет вода, наполняя, словно бездонный бассейн. — Альтаир, не бойся, — сказал голос, слышимый где-то отдаленно, но достаточно громко. — Это лишь экран загрузки. Скоро ты окажешься у себя дома. Он закрыл глаза, стараясь унять страх, приручить его — ассасину нельзя поддаваться своей слабости. Что сказал бы его наставник, Аль-Муалим? Альтаир лежал на холодной поверхности, жмурясь, а затем ощущая слабый, знакомый запах жженой травы и пыльных подушек. Открыв глаза, он увидел свою комнату в Масиафе, а он сам лежал на подушках, покоящихся на полу. Перед ним спиной стоял Малик, и в свете окна его силуэт казался черным из-за своих одеяний, но ассасин заметил, что на месте левой руки напарника безвольно висит кусочек темной мантии, не скрывая отсутствие конечности, а в другой руке он держал трубку и, покачиваясь, выдыхал дым в окно. — Малик? — окликнул он. Тот повернулся и посмотрел в сторону Альтаира, а потом выпустил свой клинок, откладывая трубку с травами, и удивленно спросил: — Кто ты такой?