***
По другую сторону врат девушка с причёской-колокольчиком простояла до тех пор, пока чужачка не скрылась из виду, а после ещё немного. То ли просто озадаченная встречей, то ли желая убедиться – она не решит повернуть назад. Хотелось проводить до другой стороны, но из-за договора невозможно пересечь незримую черту. – Кого же она мне напомнила? – пробормотала под нос Колокольчик. Она попыталась ухватится за мысль. Та слишком ловко ускользала, лишь иногда дразня кончиком белого хвоста. Оставалось смиренно покачать головой и повернуть назад. Ей тоже без надобности тут задерживаться. Стараясь не смотреть по сторонам, Колокольчик шла мимо увядших садов, в своём запустении слишком похожих друг на друга, пока не достигла единственного цветущего. Он располагался на краю Мира, дальше – только бездна, яд которой постепенно и неустанно проникал повсюду, грозясь добраться до Сердца. Хотя сад на краю продолжал жить, он тоже не походил на дивное, сказочное место из видений. Да, здесь встречалось множество разных цветов, сосуществование которых слишком сложно представить в реальности, но местами продираться к ним приходилось через колючие крючья сухих ветвей, на дорожках валялись мёртвые растения, а дом… Тот казался не многим приветливее опустевших, ведь отражал внутреннее состояние хозяина. Он выглядел идеальным местом для съёмки ужастика про ведьму-людоеда, обжившего заброшенное готическое поместье вампира, на худой конец про дом с приведениями. Мрачный и обшарпанный снаружи, пахнущий пылью, запустением и чем-то пугающе колким, резким внутри. Стоило войти в дом, как плащ сам по себе исчез, оставляя Колокольчик в сиреневом платье с пышной юбкой чуть ниже колен и рукавами-фонариками. Возле входа её поджидал юноша – белый, словно жасмин в полном цвету, только одежда в коричневых и зелёных пятнах из-за работы в саду. Когда-то улыбчивый, ныне почти всегда с отпечатком тревоги на лице. – Как он? – спросила шёпотом. – Снова приступ, – также тихо ответил Жасмин. Приступ… Те случались всё чаще. Если так и продолжится, скоро окажется пересечена черта, отделявшая ещё иногда обретавшего подобие здравого рассудка Последнего от окончательного и бесповоротного погружения в бездну сумасшествия. Он и без того давно не тот садовник, которого они знали. У того ещё было имя, пускай и ранее по нему обращались единицы. Сверху раздался грохот. Колокольчик слабо вздрогнула от неожиданности и поспешила к лестнице, нервно смяв пальцами юбку. Поднялась и осторожно заглянула в тускло освещённую комнату, где загнанным зверем метался тот, кто стал проводником для губительного влияния бездны. Облачённая в чёрный долговязая фигура – словно ещё одна тень, но тревожная и материальная. На полу валялись стул, осколки вазы и срезанные цветы, а в воздухе вилась плотная чёрно-красная субстанция, иногда обретающая гуманоидные формы, тянущаяся к Последнему. – Не трогай меня! – крикнул он, отталкивая руку. – Уходи! Я делаю что могу! Что тебе ещё нужно? Субстанция снова потянулась к нему. Последний отшатнулся. Глубокие тени делали ещё более гротескным исказившее лицо выражение безумного ужаса. – Нет же, нет… – пробормотал дрожащим голосом, когда пульсирующая темнота, будто желая поглотить, плотно обвилась вокруг. – Я просто ещё не… Знаю я, как это делается! Не были они правы! Я соберу его! Последний попытался сорвать с себя субстанцию. Та задрожала, словно смеялась. Колокольчик на мгновение показалось, будто она тоже слышит этот жуткий самодовольный смех, от которого хотелось либо бежать, либо забиться в угол. Он снова заговорил. С постоянно скачущими интонациями, беспорядочно, тихо – с расстояния уже не разобрать слов. Бросался из стороны в сторону, на что-то натыкаясь, что-то роняя. Иногда срывался на крик, через мгновение переходя на шёпот. Колокольчик закусила губу и отошла. Спустилась в сад. В доме она ничем не поможет – разрушения восстановятся сами, а лезть под руку себе дороже, лучше потратить время на уход за повреждённым цветами. Сегодня больше всего досталось левкою, стрелиции и фрезии. Бережно срезая надломленные чужой грубой неаккуратностью цветы, обрабатывая появившиеся на листьях тёмные пятна, Колокольчик размышляла о том, что обычно приступы случались после моментов просветления. Долгие годы, счёт которым в Мире вести почти невозможно, наблюдая за состояние Последнего, она и Жасмин сходились во мнении: какая-то иная сила заинтересована в безумии и потому не даёт оправиться. Сейчас сложно говорить с уверенностью о способности Последнего однажды вновь стать нормальным, но раньше эпизоды адекватности случались часто – в такие моменты с ним удавалось нормально поговорить, услышать рассказы о странных снах, где неизменно присутствовал совершенно незнакомый и вместе с тем слишком реальный мир. Наверняка один из тех, что существует по ту сторону врат, куда Колокольчик путь закрыт. В такие моменты он почти становился собой, давая ненадолго поверить в лучшее, но всё перечёркивали приступы. Обычно Последний не обращал на Колокольчик и Жасмина внимания – они не мешали ему, только ухаживали за цветами, даже заговорить больше не пытались. Однако во время приступов попадаться на глаза становилось опасно – реальность искажалась в давно потускневших глазах, и одна только бездна знает, от каких чудищ он пытался отбиться, перепутав с ними соседей. Рядом сел Жасмин, решив сделать небольшой перерыв в подметании дорожек. Белёсые глаза почти не мигая смотрели на тёмное-тёмное небо, а губы едва заметно шевелились, в очередной раз моля высшие силы отсрочить конец. Дать ещё немного времени на поиск решения… Будто за прошедшие годы хоть кто-то смог к нему приблизиться. – Я видела человека, – неожиданно заговорила Колокольчик. Губы Жасмина застыли. Он посмотрел на неё в изумлении – на самом деле чужаки никогда не приходили в Мир, оттого и казалась невозможной идея помощи извне. – Я понимаю, мы так давно ждали этого, но… Я проводила её назад. – Почему? – Она определённо пришла сюда не специально. Такая напуганная и растерянная… Что мне ещё оставалось делать? Сказать: «О, ты можешь не бояться бездны! Тогда иди за мной и…» И что? Что ей делать? Разодрать в кровь руки, пытаясь отыскать в саду что-то, о чём мы сами не ведаем? До хрипоты спорить с Последним, пока он не прибьёт её во время приступа? Как можно ожидать чего-то от чужака, если мы сами не представляем, как помочь Миру? Не похоже, чтобы ей пришло какое-то великое откровение, – добавила Колокольчик, печально усмехнувшись. С сиреневых рук срывались светло-фиолетовые и голубые искорки, чтобы оказаться тут же жадно впитанными растениями. Только так, отдавая частицы собственных жизненных сил, можно замедлить распространение яда – не молитвами, а действиями отсрочив конец. Если бы не договор, и Колокольчик, и Жасмин давно бы умерли от истощения или заразились из-за постоянного нахождения подле бездны. Миру всё равно, кто на самом деле виноват в случившемся. Ему нужны те, кто ради спасения поставит на кон свою жизнь. По иронии эта роль обычно достаётся непричастным, оказавшимся не в то время не в том месте, а также тем, кто и ранее пытался предотвратить худшее.***
Не по погоде одетая девушка стояла на крыше, без особого интереса рассматривая ночной город. Очень странно в середине февраля встретить человека в одной красной клетчатой рубашке, накинутой поверх жёлтой футболки, и зелёных джинсах. Ветер никак не мог оставить в покое светло-рыжие волосы, прижатые тоненькой красной шапкой, звенел висящими на шее украшениями. К счастью, на крыше отсутствовали лишние свидетели, поэтому никому не становилось холодно от её вида. А единственный, кто решил потревожить её одиночество, не видел в этом ничего странного. – Мы не договаривались о встрече. Что-то произошло? – спросила, не оборачиваясь. Даже не окрашенный эмоциями, голос её затекал в уши, словно елей. Слушая такой, легко потерять бдительность и поверить даже самым абсурдным словам. Рядом остановился мужчина с короткими торчащими напоминающими цветы чертополоха волосами. Лицо его наполовину скрывал пурпурного цвет шарф, а многослойные одежды не позволяли определить телосложение. – Определённо. – От его голоса, напротив, кожи словно касались мелкие колючки. – Какая-то девка отсюда смогла пройти через врата. – Какая-то, – раздражённо повторила и, прищурив светло-карие глаза, недовольно посмотрела на него. – И что мне делать с этой новостью? Пытаться уследить за каждой девушкой в Лёйхене? Или, может, ты хоть знаешь, где её искать? – Не мог проследить. Вышел бы сразу – засекли б при проверке врат. Она ушла быстро, следы слились с прочими. – Ага-да. А теперь не хочешь сказать что-то помимо оправданий? Девушка развернулась и упёрлась спиной в ограждение, наблюдая за тем, как мужчина зарылся во внутренний карман и вскоре достал небольшой шарик из мутного коричневого стекла. Она поймала шарик. Над раскрытой ладонью возникло изображение, от которого тонкие губы изогнулись в улыбке. – Ты её знаешь? – По воле случая – да. Ха! – Она усмехнулась, сбросила шарик вниз. – Слабая, как комнатный цветок, и шуганная, как мышь. Если это – последняя надежда Мира, то нам не о чем беспокоиться. Уверена, она и сама не захочет ни во что ввязываться. Но всё же… – На мгновение глаза её словно стали темнее, а в волосах промелькнули чёрные пряди. – Не будет лишним немного припугнуть. – Не проще сразу убить? – Ах, Чарльз, за кого ты меня принимаешь? Разве я похоже на убийцу? – проворковала так ласково, что у стороннего наблюдателя по спине пробежал бы холодок от нехорошего предчувствия. – Вот уж не знаю. Скорее на тень убийцы? – Мне незачем пачкать руки о тех, кто благоразумно не стоит у меня на пути. Лишние усилия. Когда наступит конец, всё равно никому не удастся спастись. Пусть поживёт, пока может. – Да ты сама гуманность, Нерисса.