Сад на краю

Что б этот объектив! Как вообще можно было умудриться забыть его у отца дома? Розу трясло от одной только мысли, что придётся с ним встретиться. Снова. Так скоро. Сегодня среда. В воскресенье её и Азалии отцы – Мартин и Каспер Флойрис – отмечали день рождения дома у первого. Роза как обычно выполняла на празднике роль фотографа, но так сильно хотела поскорее оттуда уйти, что забыла сумку с объективом. В понедельник вечером обнаружила пропажу. Во вторник перерыла студию, надеясь на чудо. Чуда не свершилось, поэтому придётся перед работой зайти в отчий дом. – Слушай, может, лучше я его заберу? – предложила за завтраком Азалия. Милая сестрёнка. Как жаль, что ей, стремящейся к миру в семье, приходилось наблюдать такую гадость. Что уж поделать, близнецы могут быть сколь угодно похожи внешне, но вырасти очень разными по характеру. К Касперу было не придраться – верный муж, заботливый отец, принимающий участие в воспитании детей несмотря на занятость. Неудивительно, что Азалия так любила отца. Не окажись братья настолько шумными, точно б не согласилась переехать. Мартин же… Нет, не скатившееся позорище семьи, но муж отвратный – это ж надо в четвёртый раз жениться! Отец тоже так себе – когда Роза в семнадцать лет ушла жить к парню, с которым встречалась неделю, даже не попытался понять её мотивы, только увлечённо крутил шашни с новой женщиной. А ведь настоящая причина скрывалась отнюдь не в подростковом бунте. – Спасибо, но не стоит. Тебе ещё на работу успеть надо, а мне этот объектив сегодня понадобится. – Но… – Азалия опустила взгляд, Роза сделала то же самое и поморщилась, глянув на её руки. – Я помню, ты очень старалась не ссориться с ним во время праздника и хорошо с этим справилась, но точно будешь в порядке сегодня? – Аззи, не беспокойся обо мне. Пусть лучше он надеется, что останется в порядке, – процедила она, крепко сжимая кружку обеими руками. Азалия тихо вздохнула и пошла мыть посуду. Роза в два глотка допила чёрный кофе с лаймом, оставила кружку на раковине и убежала. Ей тоже не стоит задерживаться, если хочет всё успеть – в том числе успокоиться после встречи, чтобы случайно не сорваться на клиентов. Короткие красно-рыжие волосы, цепкий лисий взгляд синих глаз, куча проколов в ушах, похожая на пацанскую одежда зачастую в зелёных тонах и с кислотными элементами, за что ей самой иногда давали кличку Шартрёз. Роза в самом деле больше походила на кактус. В университете часто спрашивали в шутку, когда она сменит имя на более колючее. Никогда. Ведь это самый первый подарок от покойной матери. Матери, от которой не осталось даже могильного камня – нечего было хоронить. Некому. Мартин жил на другом конце Лёйхена, так что добираться пришлось с тремя пересадками. Всю дорогу Роза пыталась отвлечься при помощи музыки и просмотра галереи на телефоне. Фотография – не только дело жизни и любимое занятие с тех пор, как в руки впервые попал фотоаппарат, но и то, к чему имелись определённые способности, позволявшие выделяться среди конкурентов. Однако стоило вспомнить об отце – к горлу подступала тошнота. Утренняя дорога в центре тоже не добавляла приятных ощущений. Пришлось закрыть глаза и прислониться головой к стеклу. Дерьмовый день. Кто-то похлопал по плечу, настойчиво заставляя обратить на себя внимание. Роза подняла голову, вынимая один наушник, и усмехнулась, увидев давнего друга – Рональда. В детстве они часто играли втроём, но пути разошлись около пятнадцати лет назад, когда Рону пришлось переехать в другую страну, а вернулся он в позапрошлом году, но мало чем походил на того мальчишку из детства. Зелёные глаза да каштановые волосы – вот и всё, что выдавало в нём прошлое. На правой щеке появился шрам, слева привлекала внимание длинная бирюзовая прядь, заплетённая в тонкую косичку, уши в пирсинге, ныне спрятанные под зимней одеждой татуировки и стиль плохого сынка богатеньких родителей. Хотя не Розе жаловаться – тоже не лапочкой выросла. Из троицы только Азалия осталась примерной девочкой. – О, какие люди! Неужели на пары съездить решил? – Она присмотрелась к Рону, замечая щетину, общую помятость и улавливая перегар. – А, нет, рано удивилась. – Сегодня такие пары, что их, можно сказать, нет, – равнодушно отметил он. – Ага, знаю такое. А в остальном ты как? – Нормально. Ещё не сдох. – Похвально. – Что ещё ответить тому, у кого на лице написана потеря интереса к жизни? – А вы? Как мелкая? – Мне к отцу заскочить надо, так что могло быть и лучше. Аззи в порядке, в последнее время выглядит достаточно здоровой. Но вообще, мог бы и сам у неё спросить. – Она меня боится. – И правильно делает. Я бы ещё больше беспокоилась, общайся она спокойно с такими, как ты. – Какие-то претензии? – спросил Рон с явным вызовом в голосе. – Вообще нет, твоя жизнь – твоё дело, а вот выглядишь как типичный мудень. Ага, я тоже, но ведь сестре положена скидка. – Роза подмигнула и посмотрела в сторону выхода. – Ну, мне пора. Хорошо проспаться. – Не прибей там никого, – бросил он вслед. «Не могу такого обещать», – мысленно ответила она, сворачивая в сторону нужного жилого комплекса. Высотки в центре города сильно контрастировали с малоэтажными окраинами. Если не брать в расчёт сохранившиеся старинные постройки, складывалось впечатление, что Лёйхен пытался стать шапито: самая высокая точка в районе центра и постепенное снижение к краям. Современные здания с огромными стёклами соседствовали с атмосферными каменными домами, тихие брусчатые улицы с маленькими кафешками и шумные магистрали, не засыпающие кварталы с ночными заведениями, узкие переулки, где едва могли разминуться два человека, и просторные парки, в которых можно затеряться, – всё смешалось под мрачным небом, солнце на котором в пору считать фантастикой. Этот город чудесен контрастами, благодаря которым самые разные люди могли найти то, что им по душе. Роза тоже очень любила родной Лёйхен, ведь могла здесь найти место под любое настроение, а также бесчисленное множество тайных и не очень закутков для фотографий. Именно это и беспокойство за сестру подавляло в ней желание переехать, хотя так появилось бы больше поводов не пересекаться с отцом. Далеко не родной подъезд, отнюдь не привычный путь до вовсе не вызывающей ностальгические воспоминания квартиры. Мартин переехал сюда шесть лет назад, когда женился на своей нынешней пассии – Нессе, по иронии являвшейся владелицей салона, в котором работала Азалия. К тому моменту прошёл год после смерти бабушки, семья так и не определилась, как лучше поступить с её домом. Узнав о беременности мачехи, Роза тут же уговорила передать дом ей, так что полноценным обитателем новой квартиры отца никогда не являлась. Но ключи свои имела. На этом, как ни странно, настояла Несса. На самом деле персональной ненависти к мачехе Роза не имела – ей становилось противно от разгульности отца, его женщинам перепадало по инерции. Хотя она прекрасно понимала: те виноваты разве что в своём отвратительном вкусе на мужчин. Два поворота ключа – дверь открыта. Печально. Значит, кто-то дома. И хорошо бы не… Вышедший поздороваться отец на корню сгубил последние ростки надежды. Роза хмуро поприветствовала его в ответ. – Не ждал тебя так скоро. Что-то случилось? – Я тоже неприятно удивлена этим визитом, но в воскресенье забыла тут объектив. Не видел сумку с ним? – Не знаю, посмотри в гостиной. Порадовавшись, что Мартин не копался в её вещах, Роза скинула обувь и направилась в обозначенную комнату. Искомое ожидаемо обнаружилось между шкафом и горшком с пальмой, и всё бы прекрасно закончилось на этой ноте нелёгкого раздражения, но… Взгляд скользнул по полке возле телевизора. Что за… Какого… Роза почувствовала, как её снова начало трясти. – Что это? – спросила она, с ужасом и гневом смотря в стеклянные зелёные глаза красной лисы. – А? Это? – Мартин тоже заглянул в гостиную. – Чучело. На работе подарили. Очень интересный цвет меха, не находишь? – как ни в чём не бывало поинтересовался Мартин. – Ублюдок! Мудак! – закричала Роза, жалея, что объектив в руках слишком ценный. – Мало было клеветы, решил надругаться над маминой памятью? – Да какой клеветы? – он тоже повысил голос. Каждое упоминание Линнеи оборачивалось одним и тем же: взаимными криками. – Эта потаскуха свалила из семьи. Бросила нас. Тебя тоже вообще-то! А ты продолжаешь её оправдывать! Какая память? Что тут уважать? Женщину, поменявшую семью на нового хахаля? – Никого она не меняла, блядун упёртый! Это у тебя одни браки и разводы! – Ты как с отцом разговариваешь? – На сучьем языке – другого не понимаешь! Но могу перевести на хуевёртский. – Роза! Выбирай выражения! – Выбираю тебя послать! Роза схватила с кофейного столика кружку с недопитым чаем и швырнула в отца, под звук бьющейся керамики выскочила из гостиной, спешно натянула боты, пока Мартин не успел опомниться, и покинула квартиру, громко хлопнув дверью. Порыв холодного ветра ударил колючим снегом по разгорячённому лицу – не в силах оставаться на месте, Роза не стала тратить время на ожидание лифта и пробежала вниз по лестнице все двадцать три этажа. Тяжело дыша, упёрлась руками в подгибающиеся колени, а, отдышавшись, зло посмотрела на верхние окна. И подошла к знакомой фиолетовой машине, без лишних слов заняла место рядом с водительским. Зная о планах перед работой зайти за объективом, её ожидал как всегда вовремя подъехавший Дальрен – коллега, ассистент и просто хороший товарищ. Он не стал задавать лишних вопросов, только кинул обеспокоенный взгляд и тронулся – пора отправляться в студию. Нужно закончить подготовку – сегодня предстоит выездная фотосессия для музыкальной группы. Роза шумно выдохнула, перестала сверлить взглядом окно и искоса глянула на Дальрена, который пристально следил за окном. «Оригинал» под стать ей – видимо, потому и сошлись. Выбритые виски, фиолетовые и пепельно-русые дреды, слегка загорелая кожа, глаза непонятного тёмного цвета, одежда в стиле «ограбил секонд-хенд, не глядя стащив все фиолетовые вещи, теперь пытаюсь как-то сочетать», аксессуары с эзотерическим или этническим налётом. Разве что в ушах удивительно мало проколов, да и татуировок до сих пор не набил, а так почти набор стандартного самовыраженца. Будь Роза заинтересована сейчас в отношениях, внесла бы Дальрена в список подходящих кандидатур. – Ненавижу его, – буркнула она, снова обернувшись к окну и подперев подбородок рукой. – Это уже ни для кого не новость. Но, кажется, сегодня ты особенно не в духе. Роза протянула задумчивое «ну». Что тут ещё сказать? У её реакции имелась очень даже веская причина, правду о которой никому не расскажешь. Ни сестре, ни другу, ни отцу, если бы тот вдруг словил парад планет и решил в кои-то веки поинтересоваться, чем обоснованы слишком эмоциональные реакции дочери. – Слишком мало прошло с последней встречи, вот и всё. Старалась не испортить остальным праздник, вот, видимо, и сорвалась сегодня за два раза. Дальрен слегка нахмурился и снова не стал вдаваться в расспросы. За это умение не допытывать собеседника, не желавшего чем-то делиться, Роза его особенно любила. У неё были разные парни и ассистенты, с большинством пришлось разойтись из-за раздражающей настойчивости. Больше упрямства отца в вопросе случившегося с Линнеей она не любила только излишне длинные носы и попытки учить жизни в тех вещах, о которых не спрашивала. В студии они сложили и погрузили реквизит, а после направились в парк. Тот самый близ дома – его плавно переходящая в лес часть очень подходила для фотографий с магическим флёром. Роза зарекомендовала себя мастером фэнтезийной фотографии – на её снимках даже до обработки ощущалось присутствие волшебства. Совершенно необъяснимое, но абсолютно реальное. Встретившись с группой, они зашли вглубь. Правда, не туда, где вечером решит прогуляться Азалия. Пока Роза согласовывала с заказчиками последние детали, уточняла места, позы и последовательность, Дальрен раскладывал реквизит, то и дело украдкой косясь в её сторону. Как бы ни старалась Роза, изображая спокойствие, если хорошо её знать, то сложно не заметить характерных признаков сдерживаемого раздражения: резковатые движения рук, постукивание ногой, голос на полтона выше, приподнятая правая бровь. Это не могло не тревожить – в обычное время через полтора часа после встречи все её последствия затухали. Обычно Роза любила общаться с клиентами – тот самый человек, который не боится больших компаний, не стесняется начать разговор с кем угодно и по ощущениям имеет знакомых из любой сферы деятельности, но сегодня во время обеда она сидела в стороне ото всех и, обхватив двумя руками крышку от термоса, словно в прострации смотрела куда-то вдаль. Уже не столь раздражённая, сколь опечаленная. – Всё в порядке? – спросил Дальрен, протягивая купленный в ближайшем киоске ещё горячий хот-дог. Роза едва заметно дёрнулась, чуть не расплескала кофе. Покосилась на Дальрена, словно не заметила его приближение, и с кивком приняла еду. – Ну да. Задумалась просто, сколько ещё осталось снимать сегодня. Неудобно зимой на улице, конечно. Темнеет рано. Так что ещё часа полтора и надо заканчивать. Надеюсь, певичка ничего себе не отморозила. Сколько ни говорю – никто не хочет слушать, что тонкие платьица снежных феючек того не стоят. Оригинальности в них уже мало, зато смотреть холодно. Можно подумать, фэнтезийные нёхи поголовно морозостойкие… – Очень сомневаюсь, что все оказались бы такими, – согласился Дальрен. – Ладно там вампиры – чего эта мертвечина почувствует? А те же типа важные эльфийки? Не помню, когда в последний раз видел такую в шубе. Ощущение, что их хвалёных богатств только на летние платьица и хватило. – Все шубы развалились на лоскуты и ушли к оборотням. Так прикольно, наверное, носить на себе куски собрата. Но, слушай, кого волнует мнение фотографов, проведших уже сто и одну такую фотосессию? У каждого своя несомненно оригинальная идея, ни разу не «где-то это уже было». Ага-да. Простуды после зимних съёмок тоже обычная страшилка занудной и ничего не понимающей женщины. Судя по интонации, Роза снова начала закипать, хотя обычно к таким разговорам относилась с долей иронии и «их дело – не моя проблема». Во избежание взрыва Дальрен поспешил сменить тему на более нейтральную, а вскоре пришлось вернуться к работе – продолжилась прогулка любопытной эльфийской принцессы по мистическому лесу, средь корней которого скрыты загадочные сокровища, но добыть их можно только пройдя испытания суровых стражей. Если история в новом альбоме соответствовала происходящему в кадре, будет интересно его послушать. Не только Дальрен между делом наблюдал за Розой, она тоже иногда обращала внимание на то, как он замирал ненадолго, задумчиво глядя в сторону. Что же там такого примечательного понять так и не удалось. Но, кажется, в такие моменты его глаза отблёскивали фиолетовым. Странно. Такое случалось ранее? «Как много я вообще знаю о Дале?» – неожиданно спросила себя Роза, но работа не располагала к размышлениям. В четыре часа они погрузились в машину и поехали обратно в студию. Дальрен включил посильнее обогрев, а Роза потянулась замёрзшими пальцами к тёплым потокам. День сосредоточенной работы на морозе помог немного проветрить голову, но стоило расслабиться, как в памяти всплывали стеклянные глаза лисы красной. То, что отец принял подарок, куда ни шло – слишком мало знает, но откуда взялось чучело у дарителя? Мех с настолько выраженной краснотой – большая редкость. Не похоже на краску. Но если Роза права в своих догадках… В натопленной машине становилось до мурашек холодно. «Уже четырнадцать лет прошло…» Роза достала из бардачка леденец со вкусом киви и клубники. Мило – Дальрен хорошо знал её предпочтения и всегда следил, чтобы в машине были сладости. – Как ты? – спросил он, пока она воевала с обёрткой. – Немного устала, немного замёрзла… Нормально, в общем. – Ты весь день сама не своя. Точно ничего утром не случилось? Я не собираюсь заставлять рассказывать, если это слишком личное или просто не хочешь. Меня беспокоит, что ты так долго не можешь оправиться. Вздох. Перекатывая между пальцев палочку, Роза рассматривала цветные разводы на леденце. Тяжело сглотнула, закусив изнутри губу. Кажется, ещё немного, и она не выдержит – хоть кому-нибудь, но расскажет. Даже если слишком рискованно. Хватит ли сил молчать всю жизнь? Удастся ли найти человека, которому можно настолько довериться? – Ну… Сильнее обычного посрались… Неважно. Семейное. Тут уже ничего не поможет. Слушай, я правда устала. Сможешь сам закончить в студии, если уйду пораньше? – Конечно. Может, тебя тогда до дома довезти? – Не надо. Я помогу с реквизитом и тогда пойду. Роза не любила скидывать на других свою работу, но сегодня очень уж хотелось побыть одной. Пройтись по самым тёмным, безлюдным улицам, врубив музыку так, чтобы перекрикивала мысли. Очень кстати оказалось сообщение от Азалии. Если она решила прогуляться, то тем более нет смысла торопиться домой. Одной хреново. Когда надо перед кем-то храбриться – держаться легче. Перед младшей раскисать точно нельзя – встревожится. Не хватало ещё, чтобы заболела на нервной почве. Несмотря на желание побродить по глухомани, ноги сами привели к издательству «Лириманс», с которым работала сестра. Очень перспективное место, около двадцати лет назад основанное молодой и амбициозной Амандой Сентор. Отбор авторов там строгий, Азалии действительно повезло быть замеченной и приглашённой, но… Если подумать, известная об Аманде информация тоже довольно расплывчатая. «Я пыталась разузнать побольше, чтобы понять, с какой конторой связалась Аззи… Если исходить из доступной информации – всё чисто. Вот только доступно как-то мало». Ей даже помогал в поисках знакомый журналист, обладающий примечательным нюхом на то, где смотреть. Можно сказать, нечеловеческим нюхом. Ненамного больше рассказал, только усилил невнятное чувство. «Ладно, пока проблем не возникло. Будет иначе – будем решать по мере поступления. Пора домой – ужин сам себя не приготовит».