Сад на краю

Новый день встретил Азалию сообщением от матери. Заметив мигание индикатора, она потянулась к лежащим на тумбе очкам и, лениво садясь, принялась проверять, кому успела понадобиться в девять утра в субботу. Доброе утро, Аззи. Извини, мне стоило написать вчера, но с Ником и Марком совсем замоталась. В общем, тебя искала Нерисса. Ты с ней в одном классе училась. Интересовалась, как ты. Повидаться хотела. Я помню, что ты и Роза не сильно жалуете малознакомых гостей, адрес давать не стала. Но если хочешь – передам. Или можешь сама ей написать. В любом случае – удачного дня. Заходи в гости. Я тебе серьги новые сделала. :) Азалия пролистала присланные фотографии, но после сообщения стало как-то не до любования украшениями. Только вчера Аманда предупредила, что ею могут заинтересоваться, как вот – всплыла бывшая одноклассница, в близких отношениях с которой состоять никогда не доводилось. Совпадение или повод насторожиться? Нерисса… Что о ней известно? Своенравная девчонка, не обременённая кротостью и нерешительностью Тот самый человек, способный совершенно естественно влиться в незнакомую компанию, заговорить с кем угодно. Стоять на своём и упорно идти к цели. Проще говоря, противоположность Азалии. Но было ли в ней что-то подозрительное? Не удавалось вспомнить. Азалия так часто отводила взгляд, что смогла бы упустить даже надпись на лбу. Доброе. Спасибо, что сказала. Нет, не думаю, что хочу видеться с ней. В любом случае сейчас на это времени нет. Очень красивые серьги. Кажется, я уже знаю, с чем надеть их, когда потеплеет. Спасибо)) Тебе тоже удачного дня. Передавай младшеньким привет. Зайду как смогу. Ответив, уже понимая всю ошибочность затеи, Азалия решила проверить новости. Снова ничего хорошего. Взрыв газа в частном доме – в результате пожара погибли дети. Из-за отказа двигателей в море упал самолёт – о выживших ничего неизвестно. В соседнем городе из-за сильного ветра оборвало линии электропередач, множество домов осталось без света. «Но ведь это нормально, – попыталась убедить себя Азалия. – Обычное дело: иногда плохих новостей больше, иногда – меньше. Не всем же дням удачным быть. С миром ничего не происходит. Вскоре снова станет лучше». Самовнушение работало плохо. Может, не будь этих проклятых глаз, удалось бы поверить естественность происходящего. В то, что мир движется по синусоиде, иногда оказываясь на пике, и иногда – в яме. Периоды взлётов и падений обязательно сменяют друг друга. Но… Глаза говорили об ином. Вокруг становилось темнее. Кратковременные проблески света лишь слегка тормозили падение. Мир… В самом деле, дотянет ли он до появления другого подходящего человека? Найти бы того, кто знает ответ, кто сможет дать совет. Да только с кем о таком заговоришь? Семья и друзья в лучшем случае решат, что Азалия просто работает над новой книгой – и это неплохой вариант, но судьбу персонажей решать гораздо проще. Если ситуация безвыходная, можно изменить обстоятельства, а то и характер, способности действующих лиц, либо же допустить провал, трагичный конец. Смерть на бумаге не так страшна, как собственная. Гибель выдуманного мира не сравнится с потерями, которые придётся пережить на самом деле. Если автор ошибся с выбором героя, он всё ещё может переписать произведение. Если ошибочный герой – ты, переписывать остаётся только завещание. Аманда и Дион тоже плохие советчики. Даже если на словах они готовы принять любой ответ, на деле остаются слишком заинтересованными в положительном решении сторонами. Их нельзя за это винить, но предпочтительнее иметь дело с кем-то более беспристрастным. Азалия спустилась вниз. Роза ещё не встала. Оно и понятно – сестра определённо не утренний человек, так что в выходные старалась спать до последнего. Так даже лучше. Нет сил делать вид, что ничего не тревожит, а беспокоить вещами, о которых не можешь рассказать, тем более не хотелось. Распределяя по тосту сыр, Азалия вздрогнула, чуть не выронила нож. Опять это видение… Иногда ей мерещились пятна на руках, но всё проходило так быстро, что рассмотреть не удавалось даже при желании. Крайне редко возникающем желании. Легче закрыть глаза и притвориться, что всё в порядке. Снова. Всегда. Дома не сиделось. Вопреки здравомыслию, ведомая неподдающимся контролю порывом, Азалия собралась и отправилась в парк. В светлое время он совсем не пугал даже в безлюдных частях, скорее давал ощущение приятного уединения на природе. Хрустит снег. С ветки на ветку перелетают снегири, цветом грудок перекликаясь с яркими гроздями рябины. Из-за ночного снегопада не осталось и намёка на следы, оставленные прошлой прогулкой к вратам. Она не задумывалась, куда шла. Только заметила, как стоит перед аркой, не в силах сделать вперёд ещё хоть шаг. А если на этот раз перемещения не случится? Если тот случай – случайность? Тогда сомнений не останется – Азалия не та, кого искала Аманда. Ответственность за спасение мира должен взять на себя кто-то другой. Всего пара шагов вперёд, чтобы убедиться. Всего… Нет. Если есть шанс вместо этого удостовериться в своей способности к перемещению между мирами, Азалия не готова пройти дальше. Она уже видит рябь, подобную той, что подёргивает воздух над раскалённым асфальтом. «Медлить бессмысленно. Просто пройди». – К-кто зде… – Азалия запнулась, не договорила. Слишком глупый вопрос – рядом никого, а голос прозвучал слишком неестественно. «От судьбы бесполезно сбегать. Подчинись. Так будет легче». Чертовщина какая-то. Какая ещё судьба? Кому и с какой стати подчиняться? Порыв ветра ударил в спину, словно подталкивая к вратам. Нет-нет-нет! Раз пошли такие разговоры, Азалия точно никуда не пойдёт. Только если прочь – к выходу из парка. Быстро. Не оглядываясь. Не вслушиваясь в обрывистые слова, затихающие по мере отдаления от врат. В какой-то момент пришлось замедлиться. По глубокому снегу даже медленно идти тяжело, что уж говорить про спешку при никакущей выносливости. Это позволило заметить возле фонтана знакомую особу с неизменно выкрашенными в насыщенный фиолетовый волосами. – Ева! – окликнула изумлённая Азалия, подходя. – Вот это встреча. Ты разве не должна сейчас в Небелфлене быть? – О, мы в самом деле встретились. – А вот собеседница удивлённой не выглядела. – Должна, но Аламея срочно дёрнула домой. Уж кого-кого, а её ослушаться не могу. – Потому что старшая сестра? – Типа того. У нас с ней немного сложнее. Ева – та самая подруга, о которой беспокоилась Азалия, училась в музыкальной академии в Небельфлене, домой в Лёйхен обычно приезжая только на каникулы. Она любила скрипки и ярко одеваться, а за цвет волос и привычку собирать их в пучки получила прозвище Ежевика. И могла бы зваться примечательной особой, но только до тех пор, пока поблизости не появлялась старшая сестра. Азалия почти не встречалась с Аламеей, однако всякий раз на её фоне чувствовала себя нормальной. Потому что та была… Чёрно-белой. Совсем. Белая кожа и белые пушистые волосы. У левого глаза абсолютно чёрная радужка, в которой терялся зрачок, у правого – белёсая, зрачка лишённая, зато склера – чёрная. И одежда, макияж только этих цветов, разбавленных оттенками серого. – Ежевичка моя! – Вспомнишь солнце – вот и Аламея, внезапно подбежавшая к Еве. Заключив младшую в объятия, приподняла и покружила, словно метелица, готовая унести ребёнка в снежный дворец. – Не при людях же! – воскликнула Ева, стоило коснуться земли. – Я и не при людях… – задумчиво произнесла Аламея, внимательнее посмотрев на Азалию. – О чём ты? – Да так. И всё же… Наш мир действительно не может долго ждать… Что же, Азалия, захочешь поговорить – приходи ко мне. Сестрёнка даст адрес. – Поговорить?.. – повторила Азалия, не успев понять происходящее. – Ага. Ты знаешь, о чём. Ладно, мне пора бежать. Настоятельно не рекомендую ходить возле океанариума! Аламея исчезла так же быстро, как и появилась, на память о себе оставив растерянность и запах ладана. – Нет, понятия не имею, о чём она, – сказала Азалия в ответ на вопросительный взгляд Евы. – Точно? Просто… Я не прошу рассказывать мне, но Аламея обычно не разбрасывается странными фразами без причины. И насколько могу судить… Может, пройдёмся? – внезапно предложила Ева. – Я бы предпочла продолжить там, где концентрация людей меньше. Самая посещаемая часть парка в выходной день в самом деле не лучшее место для разговоров, не нуждающихся в лишних свидетелях. Азалия кивнула, и они направились в сторону тихих переулков. Ева на ходу отправила сообщение, где искать Аламею. – Немного странно о таком говорить, но раз уж попросили дать адрес, то придётся. В первую очередь предупрежу – если отправишься к сестре, ничему не удивляйся. Потому что, например, у неё дома обитает скелет… Ничего жуткого и противозаконного, просто о таком лучше знать заранее! – добавила спешно. – А ещё… Она гадалка и медиум. Только не спеши с выводами! Знаю, звучит чушь чушью, но… Её ясновиденье настоящее. Именно поэтому я без вопросов вернулась. – Допустим… – пробормотала Азалия. С одной стороны, не ей сомневаться в существовании сверхъестественный способностей, с другой – время сейчас такое, что к гаданиям принято относиться со скепсисом. – Но… Тебя не смущает само существование ясновиденья? Разве не должно становиться неуютно от возможности, что твоя сестра не совсем человек? Что, может, в таком случае в мире существуют другие сверхъестественные вещи? Даже опасные. Ева ненадолго задумалась, попинывая попавшийся под ноги комок снега. И с улыбкой пожала плечами. – Есть немного. Да только я живу среди этого с детства. Моя сестра, сколько себя помню, всегда умела предсказывать будущее и общаться с душами умерших. А ещё не меняла специально внешность. Мои родители иногда обсуждают странные вещи, словно у них была другая жизнь. Ну, знаешь, обычно родители обсуждают годы своей молодости и подобное, но этих послушаешь – там не молодость, а словно другой мир. Начинаешь чувствовать себя странной, когда на деле – единственная нормальная в семье. Может, поэтому я и выбрала такой стиль… А, неважно! – Ева махнула рукой. – Суть в том, что у меня и выбора-то нет. Принять или принять, что реальность не такая, как о ней говорят всякие рациональные, скептично настроенные люди вокруг. Неважно, как они относятся к сверхъестественному. Неважно, как к этому отношусь я. От нашего несогласия принять оно никуда не денется. Зато может… Договорить она не успела, отвлечённая звонком телефона. «Красный», – высветилось на экране. Корнел просто так звонить не станет. – Что случилось? – Ты в порядке? Ты где? – Даже с расстояния Азалия смогла услышать панический крик. – Да. Я сейчас в Лёйхене. Что? Какие новости? П-подожди… Н-нет… В смысле… Ты уверен? Это точно то место? Да верю я! Но… Азалия с тревогой смотрела на побледневшую Еву. У неё дрожали и руки, и голос, а глаза покраснели. Рука сама потянулась к телефону и открыла новости. Срочное сообщение из Небелфлена. Первое убийство посреди дня. В заброшенном здании пятерых молодых людей нашли мёртвыми. Ещё одна девушка доставлена в больницу в тяжёлом состоянии. – А ведь я хотела пойти с ними, – тихо сказала Ева и шмыгнула носом. – Это мои друзья. И я… Я была бы среди них, если бы не вернулась. Ничего не оставалось, кроме как молча обнять подругу. Такое ли счастье избежать смерти, если потом придётся читать о гибели друзей? Такая ли благодетель спасти, обрекая помнить о потерянных близких? Мимо пронеслась машина скорой помощи. Память бесстрастно подкинула информацию: в той стороне океанариум. Одной рукой продолжая обнимать Еву, другой Азалия открыла канал, где раньше всего появлялась информация о местных происшествиях. Вот оно что… Самоубийство. Девушка выбросилась из окна здания напротив. Нервный смешок вырвался из груди. Мир летит в дыру. Не где-то там, а здесь, рядом. От трагедии не застрахован никто – ни сосед, ни друг, ни родственник. Сегодня она могла потерять подругу. Спасло только то, что кто-то не боится своих способностей и пользуется ими. Над кем повиснет меч рока завтра? Когда в новостях всплывут знакомые имена? Или близкие увидят твоё. Если всё так и продолжится, жить в покое в любом случае не светит. Так, может, стоит перестать избегать ответственности? Хотя бы попытаться. Но перед этим Азалии всё равно хотелось удостовериться, что нет более подходящего человека. Ведь она… Наверное, лучше, чем ничего, но всё равно трусливая слабачка. Этот день Азалия до самого вечера провела с Евой, не желая оставлять подругу одну в таком состоянии, а по возвращении домой получила сообщение от Розы – та сказала, что переночует у друга.

***

Даже в выходные Роза нередко приходила в студию – поснимать в своё удовольствие. Счастлив тот, кто, совместив работу с хобби, обрёл воистину любимое дело, а не лишился некогда приносящего радость увлечения. Она просматривала сделанные сегодня снимки, Дальрен сидел рядом, листал мемы, иногда поглядывая в монитор. Только щелчки мыши нарушали тишину. Пока на столе не завибрировал телефон. Роза раздражённо нахмурилась – после той встречи родитель упорно пытался выйти на связь, однако самообладания хватало только на то, чтобы сбросить вызов. И вот сейчас… Телефон начал разрываться от сообщений. Роза, нам надо поговорить. Прекращай вести себя как ребёнок. Твоё поведение… Сообщения слишком быстро сменили друг друга, Роза перестала обращать на них внимание, ослеплённая гневом. Какие разговоры, если её не желают слушать? С чьим поведением тут проблемы? Она замахнулась, пожелав в порыве швырнуть телефон в стену. Дальрен успел остановить, перехватив руку. – Он не стоит того, чтобы ты лишний раз тратилась на технику, – проговорил спокойно, забирая телефон и отключая вибрацию. – Но! – Роза привстала, резким движением высвободила руку. Хлопнула ладонью по столу. Голова на эмоциях опустела. Оставалось только открывать рот, задыхаясь от ярости. – Как он… Как этот… Да я голову его! – И срока за убийство он тоже не стоит. – Зато я знаю, по кому тюряга плачет! Она встала из-за стола и принялась нервно ходить по комнате, заламывая пальцы. Слишком много ценных вещей вокруг. Не на чем выпустить пар. Хотелось бить морды. Лучше – одна конкретную. Но Мартина тут нет. Оставалось бить кулаком стену. Чему помешал вновь перехвативший руки Дальрен. Спокойный, несмотря на тревогу в глазах. Роза снова попыталась вырваться, а он словно специально ослаблял ненадолго хватку, чтобы опять поймать. Пока она не выдохлась и немного не успокоилась. – Роза, что на самом деле случилось в тот день? – спросил, отводя обратно за стол. – Ничего, – буркнула, отвернувшись. – Послушай, я действительно не хочу давить на тебя и выпытывать. Каждый имеет правду на тайну. Но… Кажется, ты уже на пределе. В таком состоянии особенно вредно продолжать держать в себе. – Я знаю. Но это моё дело. Наше. Третьих тут не нужно. Всё равно не поймёшь. Он молча смотрел на хмурую Розу. Конечно, она продолжит молчать. Кому расскажешь правду – дурью назовут. Нет уж, лучше продолжать кипеть изнутри, чем снова столкнуться с упрямым недоверием. Дальрен тихо вздохнул и накрыл её ладонь своей, мягко погладил пальцы. – Правда ли не пойму? Я знаю, что ты не человек. Что? Роза застыла, не зная, как реагировать. Ни удивления, ни растерянности, только непроницаемое выражение. «Что он только что сказал? Откуда…» – Эй-эй, я не настолько странная! Даль… Такие шуточки – не лучший способ к себе расположить. – Я не шучу. И не издеваюсь. Давай начнём с того, что мы слишком долго работаем вместе, чтобы я не понял: особенность твоих фотографий не только в труде и таланте, но и в настоящей магии. И… Я тоже не человек. Даже не из этого мира. Я – дух, пришедший сюда с себе подобными с определённой целью. И чувствую присутствие в этом мире различных видов. Дальрен слегка сжал пальцы, Роза посмотрела вниз и заметила, как кожа руки ненадолго стала светло-фиолетовой, а потом почувствовала что-то ладонью и, приподняв ту, увидела на столе фиолетовое соцветие дельфиниума. «Так вот, что с тобой не так… Если ты первый решился доверить мне свою тайну, тогда… Я тоже могу хоть раз выложить всю правду?» – Я – оборотень, – призналась Роза. Тихо и медленно. Всё равно страшно и неуютно произносить эти слова. – Как и моя мать. Четырнадцать лет назад её убил браконьер. А в среду я увидела дома у отца её чучело. Ты понимаешь?! Её убили в лесу! В виде лисы! Я даже о произошедшем смогла узнать только после расследования других оборотней! Но тело всё равно не нашли. Добились штрафа за браконьерство. И всё. Мне даже похоронить нечего было. Я не смогла попрощаться с мамой. Я не могла рассказать близким правду о случившемся. Отец только и делал, что обвинял её в измене. Ушла она, блядь, из семьи! Ага, как же! На тот свет ушла! – Роза всплеснула руками. Дальрен не дал ей ударить по столу. – Я почти смирилась с его непрошибаемой упрямостью. И тут он хвастается мне чучелом! Шкурой моей матери! Даль, это точно она! Я не спутаю её мех ни с чьим! Тогда я психанула, кинула чашку и убежала. Теперь отец хочет объяснений. Какие нахуй объяснения? Что я объясню тому, кто слушать не готов, какое там поверить! На последних словах голос начал срываться. Она закрыла лицо руками. Плечи дрожали. Слёзы, столько лет проливаемые только в полном одиночестве, вырвались наружу, безжалостно разрушая образ колючего, стойкого кактуса. Это у розы под шипами всё равно остаётся жёсткий стебель, а за иглами и кожей кактуса оказалась сочная мякоть. Дальрен встал, подошёл со спины. Приобнял одной рукой, второй начал гладить по голове. Сделал так не только для того, чтобы Роза не беспокоилась о том, как выглядит с стороны, но и чтобы скрыть собственное выражение. Слишком встревоженное. Не смотрят друзья с такой болезненной нежностью. Редкие подрагивания. Судорожные вздохи. И тихие-тихие всхлипывания. Роза совсем не привыкла открыто выражать столь уязвимые эмоции, но и сдерживать их более оказалась не в силах. Да, она была на пределе. Запертые внутри чувства не исчезали бесследно, расшатывая нервы, исчерпывая силу воли. Года два назад не подняла бы на отца руку и уж тем более не мечтала бы размозжить голову о стену. Он не прав, но на самом деле не виноват, что не осведомлён о другой стороне мира. Не говорить об этом – желание Линнеи. Роза просидела в таком положении, наверное, минут двадцать. Всё это время Дальрен оставался рядом, а когда она отняла от лица руки и подняла покрасневшие глаза, отошёл налить воды. – Разве ты не могла поделиться переживаниями с бабушкой и дедушкой? Или другими оборотнями? – поинтересовался, вновь оказавшись рядом. – У лисиц оборотничество передаётся в связке с полом, – ответила хрипло, доставая из ящика стола зеркало – вытереть растёкшуюся подводку. – Бабушка тоже лиса, дед правду о нас не знал. С ним поговорить не могла, с ней… Она слишком тяжело пережила потерю единственного ребёнка. У меня ещё есть совесть, не заставлять лишний раз о таком вспоминать. Другие… То, что мы оборотни, не делает нас автоматически друзьями. Они помогли расследовать смерть, потому что бесполезно ждать помощи от людей. Вот и всё. Ты же не будешь ждать искреннего сочувствия от детектива? Среди собратьев очень мало тех, с кем я общаюсь хоть сколько-нибудь близко. Так как мы скрываемся от людей, то и друг о друге не всегда знаем. Многие знакомые живут далеко. И… Не настолько мы дружны, чтобы нытьё своё на них взваливать. – Это не нытьё. Совершенно нормально искать поддержку в такой ситуации. Роза пожала плечами. Даль, может, и прав, однако она слишком привыкла запрещать себе «слабость». Одним не доверяла, других боялась тревожить. – Ужасно выгляжу, – буркнула, откладывая салфетки. – Аззи точно что-то заподозрит, увидев меня такой. И что ей сказать? Это моя забота – успокаивать плаксивую сестру. – Как насчёт правды? – Нет. Я… Мне… Не то чтобы я не доверяла ей. Мне страшно. Я боюсь потерять её доверие, если признаюсь, что столько лет врала о себе. И… Боюсь открывать другую сторону мира. Сможет ли она принять это? Сможет ли спокойно жить, не подозревая в каждом прохожем нечеловеческое создание? А если ей станет плохо от волнения? Ближе неё у меня никого нет. И на самом деле я обязана ей жизнью. Поэтому хочу огородить от тревог. Дальрен понимающе кивнул и предложил после недолгих раздумий: – Тогда как насчёт отправиться ко мне? К утру станет лучше, а сестру просто предупреди, чтобы не волновалась. – Твой брат не будет против? – Он сейчас слишком занят, чтобы возвращаться домой. – Тогда у меня нет причин отказываться. Если все согласны, Роза не видела проблемы в том, чтобы остаться на ночь у мужчины, даже едва знакомого. О возможностях духов представлений она не имела, однако доверяла Дальрену, а в случае с людьми имела запрятанные в рукава тузы: сила оборотня и лисья способность творить иллюзии. Закрыв студию, они сели в машину. Душу охватила тоска, и всё же стало немного легче, спокойнее. Шторм затих, оставив медленно покачиваться среди обломков. Глядеть устало на прояснившееся небо. В дороге Роза отправила сообщение и предложила зайти в магазин. После слезливого душеизлияния нужна как минимум бутылка вина. С чем-нибудь вредным на закуску. Можно и две – оборотни пьянеют плохо, с тем же успехом можно пытаться напиться виноградным соком или вылечиться гомеопатическим сиропчиком. Бессмысленно, но вкусно. «И всё же хочется нормально отвлечься. Иначе к утру нихрена мне не станет легче». Прижимая к груди закуски, Роза ждала отошедшего в алкогольный отдел Дальрена. По возвращении скинула в корзину набранное и жестом попросила притормозить. Он удивился – вроде же всё взяли, пора на кассу. – Эй, а в этом плане тебе подобные функциональны? – спросила, кивая на стойку с презервативами. Дальрен сначала сморгнул в непонимании. Потом слабо улыбнулся, медленно кивая. – Хочешь проверить? – Если это не противоречит твоей морали. Вместо ответа он просто закинул в корзину пачку. Эта ночь никому не принесёт радости. У обоих была своя причина согласиться. А мораль? Тоже у каждого своя. И в этот раз нашла точку пересечения.