***
Никогда ещё не хотелось так сильно, чтобы рабочая часть недели не заканчивалась. Чтобы на неё приходились стандартные пять, а то и шесть, да хоть все семь дней, но не эти огрызочные три. Но пятница неминуемо наступила, и как бы Азалия ни желала отступить, слово уже дано. В первую очередь – себе. Как на зло, даже на завтра не отложишь – сегодня наиболее удачный день: у Розы выездная съёмка, вернётся поздно, есть шанс прийти домой раньше. Арка. Вот она. При свете дня это место казалось совсем обычным, но каждый шаг давался всё труднее. Азалия нервно дёрнула рукой с браслетом. Как-то рано всплыло желание проверить, сколь много храбрости способен дать амариллис. «Нельзя. Даже если Дион сказал свободно пользоваться силой цветов, хотя бы с такой мелочью я должна справиться сама», – одёрнула себя, медленно подходя к деревьям. У страха глаза велики, но ведь там дальше всего-то чахнущий мир. Пусть даже с персонифицированным злом, в целом – пустой. Как кладбище в обычный день. Не лучшее сравнение, но по неведомой причине кладбищ Азалия не боялась. Возможно потому, что там почти не приходили видения. Она остановилась прямо под аркой, посмотрела наверх. И ничего не почувствовала. Ладно в первый раз – мысли в другом месте витали. А сейчас? Место перехода никак о себе не заявит? Или на самом деле пройти в другой мир куда сложнее? Впереди виднелось всё то же заснеженное продолжение парка. Даже рябь не появилась. Прошлый переход точно не оказался случайностью? Хотелось бы. Что бы ни говорили другие, Азалия всё ещё считала себя неподходящей для выделенной роли. «На получится – не судьба», – подумала она и направилась дальше. Окружающий мир менялся плавно. Слишком. Как будто когда моргаешь, не на своём месте оказывается ровно одна деталь, и ты даже не можешь уловить – какая. Лишь чувствуешь дискомфорт от частых мелких несовпадений. Уверенность, что что-то произошло, и невозможность предъявить доказательства заставляли усомниться в своей адекватности. Газлайтинг от реальности – иначе не обзовёшь. Только когда вокруг не осталось снега, Азалия поняла – она в Мире Садов. Здесь ничего не изменилось, только теперь день, поэтому не так страшно. Всего-то неуютный холодок пробежал по спине. А ещё… Точно. В этот раз нет странного голоса. Его хозяин её не заметил? Сдался? Притаился, чтобы не спугнуть? Как бы то ни было, пусть продолжает молчать. Куда идти дальше? Азалия в растерянности стояла на развилке. От корки до корки прочитанная «Энциклопедия» сейчас ничем не помогала, намёки о необходимости найти некоего Ириса – тоже. Даже видения коварно спрятались, хотя в их полезность веры никогда и не было. И всё же… Когда знания бессильны, единственное, чему остаётся довериться – чутьё. Раз уж она из себя вся такая особенная, единственная, ради разрешения чужих проблем рождённая, разве не должно быть вложено подсознательное понимание необходимых действий? Тогда появился бы хоть намёк на справедливость. Не имея других вариантов, Азалия просто отправилась куда ноги повели. Странно всё же устроен Мир с точки зрения человека. Из книги удалось понять, что сады на самом деле огромны, но снаружи так не казалось. Будто ходишь по частному сектору или посёлку. Заброшенному. Тихому. Иногда порывы ветра заставляли скрипнуть калитку, окно, ветвь… На каждый внезапный звук тело отзывалось вздрагиванием. За жалкие три дня Азалия успела раскачать свои не то чтобы крепкие нервы. Из-за очередных новостей, размышлений о новой роли, Роне… Отчего-то последний всё чаще мерещился в толпе, будто совесть решила перейти в наступление, корила при каждой удобной возможности. «Если явно встретимся, обязательно поговорю с ним», – в который раз дала себе слово, чтобы в назначенный час снова струсить. В однообразно серой картине неожиданно возникло относительно яркое пятно – Азалия увидела впереди сад. Зелёный и цветущий, пусть даже над ним тоже вилась тягучая, гнетущая мрачность. Похоже, она почти дошла до края, но вместо того, чтобы повернуть назад и точно не пересечься с губителем Мира, направилась прямиком к ограде. Каждое действие казалось столь привычным, естественным, будто Азалии уже не раз доводилось подкрадываться к стене из зелени, к тому самому месту, где есть небольшой просвет, и осторожно заглядывать в сад, слегка раздвинув ветки руками. Первым делом притягивал внимание дом, отчего-то казавшийся в разы мрачнее заброшенных. Если это – отражение состояния Последнего, ничего светлого и обнадёживающего в нём не осталось. Веяло смертью, безысходностью… И болью. Резкие черты и трещины в глазах Азалии походили на глубокие раны. Кровоточащие, покрытые корками или воспалённые. Болезненный вид строения словно кричал о помощи. Раньше. Теперь только хрипел и сипел сорванным голосом, воспалённым горлом. С трудом отведя взгляд, Азалия глянула на цветы. Людские души, значит? Удивительно, как им удавалось оставаться прекрасными даже в такой обстановке. Среди болезней, грубых зарослей и растоптанных засохших сородичей. И вот мимо прошёл он. Тёмная, длинная, сутулая фигура, вместо ожидаемого страха вызывавшая… Жалость? Когда Последний достал нож и резко, нервно срезал несколько цветов, Азалия невольно приложила руку к груди, сжала ткань пальто. Она знала эти движения – так выглядят люди, раздражённые, измотанные непроходящей болью. Сдавившие грудь чувства казались крайне неправильными. Зло нужно ненавидеть, остерегаться, сторониться, да хоть бояться. А не сочувствовать. Ведь это первый шаг к тому, чтобы находить оправдание любым, даже самым отвратительным поступкам. Наверное… Да, дело наверняка в том, что Последний ей просто кого-то напомнил. Другого уставшего и больного человека. Нельзя допустить, чтобы наложение образов навредило здравости суждений. Но кого же она увидела в садовнике? Тот ненадолго обернулся к ограде. – Рон, – пробормотала Азалия. И тут же отшатнулась от зазора, зажала рот рукой. Слова же не прозвучали слишком громко? У Последнего же нож! Если её застанут, если догадаются, что она должна стать помехой планам и спасением для Мира… Пульс подскочил, сердце ощущалось где-то в горле. Бежать или затаиться? Если заметили, стоит как можно скорее скрыться, но если нет – можно таки привлечь внимание суетой. Воспользоваться дельфиниумом? Но тот не работает против тех, кто уже наблюдает… Пока Азалия нервно соображала, как быть, рядом возник белый юноша, без лишних слов схватил за руку и потащил за собой: прочь от сада. Пока они убегали, по носу ударила холодная капля. Кап. Кап. Пыльная земля всё быстрее покрывалась тёмными точками. Они успели забежать в какой-то дом, а уже через минуту за ливнем нельзя было разглядеть ни ограду, ни статую. Азалия привалилась к стене, пытаясь отдышаться – в родном мире после такой пробежки едва ли на ногах держалась бы, а то и вовсе кровь из-под носа вытирала, но тут просто запыхалась. – Прости, что так резко, – подал голос юноша. – Мне показалось, он тебя заметил. – Что ж… Спасибо? – неуверенно ответила Азалия. – А вы кто? – Ах, точно! Я Жасмин. Я, э… Живу в том саду. Увидел тебя из окна. Когда закончится дождь, провожу к вратам. Не знаю, как ты здесь оказалась, но лучше поскорее возвращайся домой. – С радостью бы, но у меня тут дела, – вздохнула, рассматривая пыльное убранство, дышащее запустением. – Д-дела? Какие? – Аманда… То есть, Амариллис, – поправила себя Азалия, догадываясь, что другое имя может оказаться незнакомо Жасмину, – сказала, что я должна спасти этот Мир. Даже если никто толком не представляет, как. – Она подняла левую руку и опустила рукав, посмотрела на браслет, поджав губы. – Вроде как мне нужно найти Ириса, но Амариллис не знает, где он. Может, вы знаете? Жасмин задумался, забавно морщась и бессознательно колупая ногтем облезающую краску на стене. Облизнул губы, дёрнул носом, тряхнул головой и виновато отвёл взгляд. – Не понимаю… Кажется, раньше знал, а теперь совсем не могу вспомнить. Словно эти воспоминания намеренно стёрли. – Было бы слишком удачно, определи я его месторасположение в первую же вылазку. А тот в саду… Это и есть Последний, да? – Да, он. Не самое… Приятное зрелище… Но сегодня он хотя бы спокоен. – Скорее грустное, – пробормотала Азалия, подходя к окну. – Болезнь и не должна выглядеть приятно, но это не повод оставлять больного. «Кто бы говорил», – не упустил возможность съязвить внутренний голос; проигнорированный. Дождь немного ослаб, позволяя уловить шевеление. Громадные неуклюжие создания медленно двигались между садами. Что это? Аманда не говорила, что в Мире есть кто-то кроме духов и садовников. Стена воды размывала очертания, но страх уже пробрался внутрь, подталкивая к панике. Азалия не подписывалась ещё и с монстрами сталкиваться! Хватит и одного – тот хотя бы из логова своего не выходит. Наверное. – Создания бездны, – пояснил Жасмин, подходя к окну. – Раньше ничего такого в Мире не было… Теперь они появляются всё чаще. Особенно в дождь. Хорошо хоть сейчас их толком не разглядишь. То, что создаёт бездна, обычно похоже на беспорядочную мешанину ужасов. – И насколько они опасны? – спросила дрогнувшим голосом. – Достаточно… Для духов уж точно – мы можем заразиться, если нас ранят. Что могут сделать тебе – не знаю. Но ты не волнуйся! Создания почти не заходят в сады, а в дома так тем более! Нам просто надо переждать. – П-просто… – повторила Азалия, обхватывая себя руками. Да какое просто?! За этим держащимся на честном слове окном и ещё более расхлябанной калиткой ходят самые настоящие чудовища! Какая разница, липнет к ней местная зараза или нет – оторванные конечности и вывернутая наизнанку грудная клетка вообще не лечатся. В ушах зашумело. Дыхания не хватало. А можно просто вернуться? И чтобы всё оказалось дурным сном, лихорадочным бредом? Ещё не поздно отказаться? – Ты чего? – обеспокоенно спросил Жасмин. Азалия не услышала его, только почувствовала тёплые пальцы на щеках, слегка задевающие очки в попытках вытереть слёзы. От рук Жасмина по телу распространялись мягкие волны, постепенно возвращая спокойствие. – Пожалуйста, дыши. Всё в порядке. Мы правда в безопасности. Скоро ты сможешь уйти далеко-далеко отсюда. Ты вернёшься домой. Всё будет хорошо. Тише, тише… Одной рукой обхватив Азалию за плечи, другой Жасмин гладил её по голове, случайно сбив шапку, и продолжал шептать что-то успокаивающее. В последний раз всхлипнув, она сняла очки и вытерла глаза. Неловко вышло. – П-прошу прощения… Я не хотела… – Всё нормально. Кто угодно испугался бы, вот так оказавшись в чужой и недружелюбной среде. – Ваш Мир избрал крайне неподходящего спасителя… – Так ли это? – Жасмин отпустил Азалию, поднял с пола шапку и отдал ей. – То, что ты сказала о Последнем… Может, на самом деле Миру не хватало кого-то способного к сочувствию? Ведь к нынешнему состоянию его подтолкнула резкость в суждениях. А такая чувствительность едва ли может распространяться только на что-то одно. Слушай, а вот эти цветы – тебе их дали Амариллис и Дельфиниум? – уточнил, кивком указав на браслет. – Да. Вроде как они способны помочь мне в некоторых ситуациях. – Если позволишь… – Жасмин взял Азалию за руку, ладонью накрыл браслет. – Моё сердце мне уже не принадлежит, так что едва ли смогу предложить что-то кроме дружбы. Но даже так… Если не против, я оставлю цветок, как напоминание, что и в Мире кто-то готов тебя поддержать. А ещё так я смогу почувствовать, если ты окажешься рядом с садом. – Не думаю, что ещё раз приду к нему, – с сомнением заметила Азалия. – И всё равно спасибо, – поблагодарила, рассматривая белый цветок жасмина. – Ах, точно! Я так и не спросил! Как тебя зовут? – Азалия. – Ого! – воскликнул, с нескрываемым восхищением. – Тебе идёт – ты правда похожа на цветок! Знаешь, ещё чуть-чуть, и тебя можно было спутать с кем-то из нас! Ах, но, может, для твоего мира это нормально? Я очень плохо знаю, как там в других мирах. – Ненормально. Для своего мира я скорее неправильная. Усталый вздох. А ведь казалось, что хотя бы от духа не доведётся слышать комментарии в сторону внешности. Спутать с ними… Сомнительный комплимент для той, кто предпочла бы затеряться среди людей.***
Единственная встреча не смогла удовлетворить любопытство Белой. Она вновь и вновь возвращалась в сад, но так и не решалась начать разговор. Оставляла очередной цветок на месте первой встречи и пряталась, желая увидеть реакцию Создателя. Тот нежно улыбался каждому цветку и оставлял на его месте свой. Мимоза – фрезия. Ромашка – василёк. Мальва – клевер. Альстромерия – гардения. Гипсофила – фиалка. На этот раз Белая принесла крокусы, однако не успела положить их, как была окликнута: – Пожалуйста, останьтесь. Она едва заметно дрогнула и обернулась. Рядом стоят Создатель, робко прижимая к груди букет астрагалов. Они уже не впервые столкнулись лицом к лицу, так почему этот раз казался куда волнительнее? Застенчиво опустив взгляд, Белая протянула цветы. – Вы всегда о моём приходе знаете? – Конечно, – ответил он, с тем же смущением обмениваясь букетами. – Разве я могу не почувствовать присутствие? Особенно того, кто не часть моего мира. – И всё равно позволяли мне скрываться. – Не хотел вас спугнуть. Всё же вы… Мой самый приятный гость, – тихо признался Создатель. Его слова откликнулись в Белой смесью изумления и тревоги. Разве благословенный мир не должен относиться к Создателю с трепетом и почитанием? Нет, может, другие гости просто утомляли навязчивостью, но… Казалось, дело не в этом. – Вас не тревожит моя инормирность? – Отнюдь. От вас не веет ничем враждебным. Я бы даже сказал, в вашем присутствии легче дышится. Белая улыбнулась, оглаживая большим пальцем нежные фиолетовые цветочки. На самом деле она волновалась, что Создателю станет некомфортно находиться с тем, на кого не распространяются его силы. Некоторые нервно реагировали на чужеродные элементы в своих мирах, привыкнув держать всё под контролем. – Тогда теперь я не буду скрываться. – В-вы правда придёте снова? – спросил с надеждой. – Конечно! Я хочу лучше понять Создателя, который так любит свой мир. К слову говоря… Как вас зовут? Такой простой вопрос, но почему-то Создатель замялся и отвёл взгляд. Что-то не так? Может, каждый народ предпочёл дать своё имя, поэтому он не знал, какое выбрать? Или оно очень помпезное, длинное, труднопроизносимое? Некоторым создателям действительно давали сложные имена, пытаясь вложить в них всё величие, уважение. – Можете сказать краткую форму! Или самое распространённое, – спешно добавила Белая, желая сгладить неловкость. – У меня нет имени, – пробормотал он едва слышно. – Что? – Я Безымянный. Мир не давал мне имени. Но ведь… Как можно оставить столь любящего творца неназванным? Или… Может, это такой признак почитания? Мол, не в нашем праве именовать Создателя? Попытки оправдать народ звучали жалко и грустно. – П-простите… Я не думала, что… – Всё в порядке. Просто так сложилось. – Он пожал плечами. – А вас как звать? – Белая. Давайте я буду просто Белой. Безымянный улыбнулся и протянул руку. Белая коснулась огрубевших пальцев и несмело сжала. Может, продолжая общение, она найдёт корень своих тревог?