Сад на краю

Ещё два вечера поисков прошли безрезультатно. Везло лишь с тем, что дождь не шёл, не появлялись монстры. Сердце Мира оказалось значительно больше ожидаемого, садов вокруг него – тоже. Азалия начала чувствовать упадок духа на пару с сомнением, не закралась ли в план ошибка. Может, сад первого не здесь? А точно ли Ирис там? Поделится ли так просто необходимой информацией? Получить ответы можно только одним способом: продолжать искать. Поэтому в пятницу Азалия отправилась в Мир пораньше: утром. Привычно дошла до Сердца в компании Жасмина и направилась к неисследованным садам. Она научилась различать дома, замечать особенности, должные в прошлом подчёркивать личность, индивидуальность садовника. Одного тянуло к лёгкости и изяществу, другой уважал простоту и надёжность, третий наверняка любил яркость и сам не отличался тихим нравом. И вот внимание привлекла узкая почти заросшая тропа. Тонкая ниточка исчезающей памяти. Последняя связь с ушедшим. Нервно сжав ремень накрест повешенной сумки, Азалия последовала в этом направлении. Петляющая между садами, то и дело исчезающая дорожка намекала: не иди сюда, здесь уже некого ловить, оставь в покое мёртвое. Но иногда знак «не входить» означает «тебе сюда», поэтому ноги вели дальше, не ведая усталости. «Словно иду в старую часть кладбища, которую и посещать уже некому». Весь Мир казался кладбищем, но место, куда довела тропа, выглядело гораздо метрвее. Там не оказалось статуи, сильно бросалось в глаза, что дом лишился хозяина в разы раньше прошлых. От растений не осталось ни следа. Голая сухая земля и безликий дом с особенно тёмными окнами. И воздух холодный, стоячий, густой. От него стыло сердце и не слушались ноги. Краем глаза Азалия на мгновение уловила пурпурное пятно, но тут же про это забыла. Дверь открылась с трудом, пришлось надеть перчатки, чтобы не подцепить заноз. Протяжно скрипнули петли. Неприятно, как крики серых птиц. Взметнувшееся облако пыли спровоцировало кашель и в кои-то веки заставило порадоваться очкам. Азалия шагнула во мрак – и без того слабый свет плохо проходил через грязные стёкла. Темнота не пугала до чёртиков, но напрягала. Внутри дом оказался очень скромных размеров. По ощущениям – меньше наружных. Будто сжался. Быстро обойдя первый этаж, Азалия поднялась на второй, умоляя не ломаться жалобно поскрипывающие, потрескивающие ступеньки. А ведь весила она меньше, чем могло показаться на вид. Первой попалась спальня. Тихая, пыльная, как и другие комнаты, но посветлее, а на кровати совершенно неподвижно лежал фиолетовый мужчина. Приблизившись, можно заметить, что и клетка грудная не вздымалась. Она… Опоздала? Нет-нет! В разговоре Аманда уверяла: Ирис жив. Сама за это ответственна. Но может ли сон быть настолько мёртвым? И реально ли вырвать из него? – Простите, но мне нужно, чтобы вы проснулись, – сказала Азалия, тряся мужчину за плечо. Понимала бессмысленность слов, но хоть совесть попыталась успокоить. Звать, тормошить – ничего не помогало. И тогда Азалия обратила внимание на шнурок с подвесками. Амариллис. Отчего-то появилось желание приложить к нему цветок на браслете. Красноватое свечение перетекло в грудь, растеклось по застывшему телу, пробудило родную ауру и смешалось с ней. Азалия убрала руку. Мужчина медленно открыл глаза, повернул в её сторону голову, удивлённо приподнял брови и с трудом сел, сильно опираясь руками на кровать. Экстрасенсом быть не нужно, чтобы понять, насколько плохо, ослаблено он себя чувствовал. – З-здравствуйте. П-прошу прощения за вмешательство, н-но… – Азалия сглотнула, пытаясь вернуть голосу чёткость. – Вы же Ирис? Кивок вместо ответа. – Х-хорошо. Меня зовут Азалия, и я пришла сюда из другого мира, чтобы… Ирис коснулся руки, привлекая внимание и прерывая речь, указал на книги, лежащие рядом, ближе к стене. Её книги. А после прижал пальцы к губам и отрицательно качнул головой. – Вы не можете говорить? – догадалась Азалия. – Тогда подождите немного, я сейчас. Она достала из сумки ручку и блокнот, открыла на чистой странице и протянула Ирису. Он слабо улыбнулся, снова кивая. Тогда как Азалия запоздало обеспокоилась, сможет ли понять текст. Если подумать, в Мире духи вряд ли говорят на её родном языке, однако проблем с пониманием не возникало. Как и самого ощущения разных языков. На каком сейчас звучали слова и мысли? Сработает ли также с буквами? Да. Получив ответ, с лёгкостью прочитала его. Кто она такая и в чём состоит миссия Ирис уже узнал от Амариллис. И тоже очень рад, что у Мира появился шанс на спасение. Он похлопал рукой по кровати, предлагая сесть рядом. Недолго подумав, Азалия согласилась – неправильным ощущалось сверху вниз смотреть. – Тогда вы поможете? Одна ясновидящая сказала, что вы… Храните память и знаете, где ключ, но тот вне досягаемости. Да, я знаю уязвимость Реда. Хоть и не уверен, насколько это поможет. Но с тем, чтобы о ней сказать, есть некоторые сложности. – Какие? Духи не имеют права вредить садовникам. А значит и рассказывать чужакам такие вещи. Но я могу попытаться обойти запрет, дав ответ через Амариллис. Для этого мне понадобится цветок с вашего браслета. И лист бумаги. Взгляд на запястье. Отдать до сих пор не использованную храбрость. Азалия слукавит, если скажет, что уже само существование такой поддержки не придавало сил, решимости сунуться в жуткую неизвестность. Лишиться её… Страшновато. Вместе с тем нужно понимать: после отказа можно уже никуда не ходить. – Раз так нужно для дела, выбора у меня нет, – ответила, расстёгивая браслет. Могу ли пока что я узнать кое-что у вас? – Разумеется. Прежде чем начать писать, Ирис поддел пальцем шнурок и с грустью посмотрел на перо. Азалия тоже обратила на него внимание. Именно таким виделось ей оперение серых птиц. Ручка двигалась по странице медленно, с частыми остановками. Он много вздыхал, тяжело сглатывал и поджимал губы. Азалия присмотрелась к измождённому болезнью лицу, всё равно не лишённому мягкости, света. Не таким рисовало воображение одного из самых старых духов. Более уверенным, строгим, возможно даже надменным или отстранённым. А Ирис… Его хотелось обнять, вывести на солнце из этого подобия склепа и вернуть в общество тех, кто дрог. Удивительно сильная расположенность к незнакомцу. Я и сам не знаю точного выхода из сложившейся ситуации, но уверен, что для этого необязательна смерть Реда. Он распространитель беды, но не желал становиться её источником. Просто… Так получилось. Последний садовник очень долго не появлялся в Мире. Со временем пошла молва, что вместе с ним придёт беда. Поэтому к Реду с самого начала относились… Несправедливо. Из этого на самом деле выросла беда. Он сошёл с пути, потому что устал от вечного пренебрежения, злословия. Тех, кто пытался его поддержать, было мало. Мы недоглядели. Это не отменяет того, что он натворил. Но всё же… Вы тоже считаете, что он зло, заслуживающее только смерти? Не достоин спасения? – Если честно… Не знаю. Не уверена. И о том, возможно ли спасение, и что думаю о Последнем… Реде. Видела его только раз. Стало… Жалко. Но не слишком ли наивно полагать, что его можно как-то… Исправить? Каким он был теперь уже может не иметь значения. Если прошлую личность правда можно вернуть, то правильно будет так и сделать. Но если это невозможно… Или он снова собьётся с пути… Я не хочу ничьей смерти. Да только ж… Я ли тут что-то решаю? Азалия посмотрела ещё раз на записку и на снятый с браслета цветок. До сего момента не приходилось задумываться, что для спасения Мира может потребоваться убийство. Логичный конец для злодея. Жалость, сочувствие и прощение не сотрут по мановению волшебной палочки принесённые им страдания и разрушения, не вернут загубленные миры. И другие садовники по возвращении всё также откажутся признавать Последнего. Теперь оправданно. С другой стороны – она не сможет убить. И… Что случится с родным миром? Спасать прочие, пожертвовав им, выглядело затеей совершенно непривлекательной. Азалия по большей части решилась ради близких, а не тех, кого никогда не увидит, не узнает. – Я просто хочу защитить тех, кем дорожу. Сохранить их жизни и уйти обратно в тень. Все эти миры… Я ничего о них не знаю, чтобы искренне переживать. Только о своём. Если ради его сохранности Ред должен жить – неважно, заслуженно или нет, – я обязана найти способ не допустить его смерти. К тому же… Мой друг может оказаться Отражением Реда. Можете немного рассказать о друге? Имя, возраст, запомнившиеся черты. Тогда я смогу подтвердить или опровергнуть догадку. – Его зовут Рональд. – При упоминании имени Ирис дрогнул и нахмурился. – Двадцать два года. Мы дружили в детстве, потом по семейным обстоятельствам долго не виделись. Ребёнком он был очень милым, беспокойным и заботливым. Со мной. С другими детьми плохо ладил. Говорил, самочувствие рядом с ними портилось. С годами ему стало хуже. Я могу видеть ауры, хоть и не контролирую это. Его сильно испортилась. Ещё в нашем мире есть забытый бог. В смысле, в истории есть. Рон всегда как-то странно… Я бы даже сказала болезненно реагировал на его упоминания, – добавила зачем-то. Не в утешение вам сообщу, что настоящее имя Последнего – Редрон. И многое перечисленное подтверждает: ваш друг точно Отражение. Особенно… Не могу сообщить, но знай: многие духи сами не знают правду о Мире. Назначение его изначально было другим. – Редрон, – повторила Азалия. – Какое ироничное совпадение. Складывается впечатление, что одного человека разделили на двоих. Ирис кивнул. И покачнулся. Азалия едва успела поддержать, не давая завалиться. Из ослабевших рук выпала ручка, покатилась по полу. Что случилось? Как помочь? Даже не спросишь. Перед глазами снова появилась аура – в этот раз нестабильная, то и дело затухающая. Вместе с ней затихало дыхание. Сделав усилие, он поднял голову и попытался ободряюще улыбнуться. Получилось неважно, однако намёк Азалия поняла: происходящее в порядке вещей. Неправильном больном порядке, с которым сейчас ничего не поделать. – Раз вам нужен отдых, мне пора. Куда положить цветок и бумагу? Ирис указал на книги возле кровати. Азалия помогла ему лечь, нашла ручку, вырвала страницу из блокнота и оставила необходимое на верхушке стопки. Но вместо того, чтобы так сразу уйти, села рядом и обеими руками обхватила похолодевшие пальцы. Не отпуская, пока он не уснул. В кои-то веки сострадание победило робость. На выходе из дома Азалию поджидали сюрприз: вновь зазвучал голос, лишённый эмоций. Ровный, как грань отполированного кристалла. «Хочешь узнать о своих возможностях? Тогда приди ко мне. Приди в Сердце». Она прикусила губу, потупила взгляд, фокусируясь на тропинке. Хочет или нет, а чутьё сообщало: узнавать придётся. Но не в этот раз. Казалось, встреча с обладателем голоса станет точкой, способной разделить всё на «до» и «после», а значит идти к ней нужно с как можно меньшим количество незаконченных дел. Хотя бы получить сообщение от Ириса. И немного больше понять Реда. Как защитить того, кого повидала один раз через ограду и знаешь только по слухам? – Не сейчас. Время не пришло. Я дойду туда позже. «Если на то останется время. Оно не будет ждать вечно». – Тогда пускай разглашает конкретные сроки, а иначе я имею право продолжать выполнять свою задачу так, как могу. «Прелестно. В тебе осталось что-то от былого упрямого своеволия. Буду ждать. Моё время никуда не бежит». Недомолвки тех, кто слишком много знает, начинали раздражать. Особенно голос. Зачем зазывать? Почему нельзя сообщить сразу? Что принципиально изменится, если прийти? Постойте… Азалия, уже вышедшая на обычную дорогу, посмотрела в сторону Сердца. На ум ушёл один ответ: инициация. Чтобы больше узнать о способностях, обрести их в полном объёме, необходимо встретиться с высшей силой, оставившей метку, и пройти инициацию. Что бы та из себя ни представляла, нужно подготовиться. Как морально, так и в делах. – Нашла? – спросил Жасмин, подбежав. – Да. Я встретилась с Ирисом и кое-что узнала. Пока не до конца. А сейчас… Проводишь меня к Реду? Жасмин так сильно вздрогнул, что даже отскочил, напоминая напуганного резким звуком кота. Смотрел широко распахнутыми глазами, словно появление третьей руки увидел. – З-зачем тебе к Последнему? Это нужно для дела? Может, я могу исполнить его вместо тебя? – Не для дела. То есть… Не напрямую. Я хочу посмотреть изнутри на его дом. Мне… Нужно кое-что понять. И для этого надо увидеть своими глазами. Он замешкался. Быстро меняющееся выражение лица прекрасно выдавало внутреннюю борьбу. Беззвучно открывался рот, метался взгляд, руки не могли оставить в покое пуговицы на белом кардигане. Наконец, смиренный вздох ознаменовал принятие. – Хорошо. Пошли. Но будь осторожна: тебе не стоит попадаться ему на глаза. Никто не знает возможной реакции. «Встречаться лично я тоже желанием не горю. Даже если… Немного любопытно», – призналась себе Азалия. Путь до сада прошёл в непривычном молчании: обычно Жасмин находил, о чём рассказать, совершенно не смущаясь отсутствию ответа. В этот раз лишь спрашивал то и дело, не передумала ли Азалия. Повернуть к выходу пока ещё не поздно. – Подожди здесь, – попросил Жасмин, остановившись у дома, где они договорились встречаться. – Я проверю обстановку и вернусь. Долго оставаться одной не пришлось. Жасмин быстро прибежал обратно с коротким сообщением: можно идти. Со стороны и на фоне прочих сад мог показаться оазисом, дивным местом праздника жизни, но чем пристальнее рассматриваешь, тем сильнее пробирала жуть. Существуют такие картины: на первый взгляд самые обыкновенные, порою обманчиво уютные, на деле же полные тревожных элементов. Вкрапления ужаса, вплетённые в привычную обстановку, удивительно эффектны. Слишком тесно переплелись живое и мёртвое, больное и здоровое, красивое и безобразное. Однако сад – отражение мира, о состоянии которого представление имелось, так что путь лежал прямиком к дому. Появление непрошенной гостьи осталось незамеченным. Под ногами захрустели сухие стебли, зашуршали листья. Азалия повертела головой, осматриваясь. Здесь не ощущалось запустения, как в покинутых домах. Пространство давило, вызывало головокружение обилием неправильных линий. Казалось, всё вот-вот рухнет. У мебели подкашивались ножки, от потолка отходили куски штукатурки, стены под наклоном, расчерчены трещинами, о неровности пола легко споткнуться. Контуры многих предметов были искажены. Как на небрежном наброске или картине, нарисованной то ли без единого образца, то ли человеком, неспособным правильно видеть вещи. У окон ни одной ровной – что уж говорить о параллельных – линии, стёкла неравномерной толщины. Стол под стать им. Несимметричное кресло, пытающееся растечься. Шторы с неестественными складками. Слишком глубоки тени. Цвета грязные, невнятные, неравномерные. «Страшно представить, что творится у него в голове». По ощущениям само пребывание в этом доме способно свести с ума. Азалия с сочувствием посмотрела на Жасмина. Двадцать лет провести в такой обстановке… Наверное, раньше было лучше, но тем страшнее наблюдать изменения. Особенно зная о причине. Грохот. Топот. По лестнице сбежала встревоженная Колокольчик. Жасмин тут же напрягся, неосознанно хватая Азалию за руку. Сердце почуяло беду. – Он потерял сознание, – протараторила, бросив взгляд наверх. – Только что? Нужно быстро выхо… – Жасмин не успел договорить: дом тряхнуло. Треск. Гул. Скрип. Пространство шевелилось. Разрушалось. Менялось. Они кинулись к двери – та исчезла. Колокольчик с досадой цокнула и метнулась наверх, Жасмин поспешил следом, утягивая за собой Азалию. Перескакивая через разверзающиеся в полу дыры, шарахаясь от стен, покрывшихся сухими шипастыми лианами, готовыми вцепиться мёртвой хваткой и замуровать во тьме, они добрались до кабинета: островка спокойствия в начавшемся хаосе. Там на полу лежал Последний. Азалия растерянно посмотрела на Жасмина, захлопнувшего дверь и привалившегося к ней спиной, на переводящую дух Колокольчик. Напряжённые, обеспокоенные, но не растерянные. – Что происходит? – Иногда, когда он теряет сознание, – Колокольчик подошла к Последнему, – внутренности дома меняются. В такое время безопасно только в двух местах: снаружи или рядом с ним. Выбежать мы не успели – других вариантов не осталось. Тем временем Жасмин убрал с дивана цветы и садовые инструменты, перекинул на одну сторону две небольшие подушки, поправил покрывало. Общими усилиями духи перенесли туда Последнего. Не сговариваясь, определённо давно привыкнув. – Это всё надолго? – Не особо. И, скорее всего, дом придёт в порядок раньше, чем он очнётся. Знать бы ещё, в каком состоянии… Согласно вздохнув, Азалия убрала в карман шапку и решила от нечего делать обойти кабинет. Не такой удручающий, как увиденное на первом этаже. Последний оплот здравомыслия? Шкафы сплошь заполняли книги о садоводстве, инвентарь для создания букетов. Интересно, откуда всё это берётся в Мире? Уместно ли искать соблюдение земной логики в месте, состоящем из магии? Не зная его свода законов… Нет. За окном стемнело. Сами собой зажглись свечи на столе и камин. Внимание привлекло голубоватое пятно, Азалия подошла ближе к столу и между сваленными в кучу альбомами, лентами и кусками проволоки заметила пучок сухих незабудок. Пальцы сами потянулись погладить крошечные цветочки. – Пока мы здесь заперты, можете рассказать что-нибудь об Отражениях? – поинтересовалась Азалия, подходя к Последнему. Чертами лица он в самом деле напоминал Рона. Побледневшего, посеревшего, осунувшегося. И, судя по кровавым коркам, подравшегося. Синяки под глазами расползались по щекам и скулам синеватой сосудистой сеточкой. Щёки впали. Волосы спутанные, одежда мятая, руки в мелких шрамах, мозолях и свежих порезах, ногти то ли поломанные, то ли сгрызенные. Если бы не страх – неизвестно же, в какой момент очнётся – Азалия бы потянулась к этому «злу». Из жалости? Или желая столь странным способом загладить вину за избегание друга из своего мира? Пристроившийся у камина Жасмин обернулся, явно заинтересованный вопросом. Колокольчик ненадолго перестала подбирать разбросанные по комнате цветы и покосилась на треснувшее зеркало – дверцу одного из шкафов. – Не так уж много. Ими больше интересуются стражи врат и прочие путешествующие. Мы просто знаем о существовании. Но я помню, как раньше… Давно это было. Тут не отследить время, так что точно не скажу. Тогда ещё Ред время от времени становился… Почти собой. – Жасмин тоскливо подтянул колени к груди, сжался. – Беседовал с нами. Рассказывал о снах. Он там видел другой мир. Свой, полагаю. По-разному видел. Иногда со стороны, чаще – от лица определённого человека. Думаю, в такие моменты на самом деле он смотрел глазами Отражения. – Только помнил мало, – добавила Колокольчик. Охапка цветов полетела в огонь. – И сожалел об этом. Говорил, после снов становилось легче. Но потом помутнение накрывало сильнее, а новые сны хуже откладывались в памяти. И та личность исчезала. – Как вы считаете, его ещё можно вернуть? – Пока что… Наверное, можно. До тех пор, пока душа его не увяла полностью, шанс остаётся. Пусть даже совсем ничтожный. Но как это сделать мы не знаем. Подобного никогда не случалось. «Ожидаемо. И как мне претворить этот ничтожный шанс в реальность? Способна ли я на это? Если нет, то кто?» С появлением новых знаний заметно проще и понятнее не становилось. Начиная понимать, что делать, всё ещё совершенно не ведаешь – как. Хотеть можно чего угодно, но пока ты заперта в рокочущем доме где-то на отшибе мира, дальше мыслей уйти не получится. Предаваясь рассуждениям, Азалия расстегнула пальто и тоже перебралась к огню, к духам. Несмотря на чуть более решительное поведение, она всё так же боялась, внутренне тряслась и не верила в себя. Особенно находясь в одной комнате с убийцей Мира. Сейчас он безобиден, но в какой момент ситуация изменится – никто не знал. Ожидание, полное неизвестности, особенно вредно для нервов. Только тихая беседа с Колокольчик и Жасмином да тепло от камина позволяли немного успокоиться, отвлечься. Шевеление за спиной напугало всех троих. Дом только-только успел затихнуть, Последний не должен был уже… Шальные чёрные глаза смотрели прямиком на Азалию. Пристально и вместе с тем будто не до конца вернувшись из бессознательного. – Почему здесь… – пробормотал еле слышно. – Не могла прийти сюда... В момент поборов оцепенение, Азалия вскочила на ноги, ринулась к двери, выскочила в коридор. Как только Последний осознает, что это не сон, замеченный на поясе нож может оказаться в ней. Пол продолжал подрагивать, шипастые плети намеревались сбить с ног, а высота и форма ступеней пребывали в полнейшем хаосе, но сейчас волновало одно: вернулся ли выход. Пожалуйста, только бы… Азалия в панике схватилась за ручку. Почему не работает? «Пожалуйста… Пожалуйста!» – молила, продолжая дёргать. Наверху началась суета. Что-то треснуло. Разбилось. Хлопок двери. Частый стук каблуков, да вот сердце колотилось в разы быстрее. Ну же, дверь! В один момент та поддалась настолько легко, что Азалия чуть не упала. Так и сбежала по инерции с крыльца, глупо согнулась с расставленными в сторону руками. Едва не потеряла очки. И только удивительное влияние Мира на тело позволило не только выбежать из сада с небывалой прытью, но и миновать пятёрку других, не распластавшись в конце на земле. Погони не наблюдалось. Можно замедлиться, попытаться выровнять дыхание, хватаясь за разболевшийся бок, запоздало вспомнить о расстёгнутой одежде – не то чтобы после пробежки чувствовался холод. И на подрагивающих ногах поплестись к выходу.