Сад на краю

Утомило ли столь сильно пережитое за день или инициация отнимала много сил, однако Азалия проспала до трёх часов дня. Она удивилась и обрадовалась, обнаружив себя на диване: занимать чужую кровать, даже неиспользуемую, слишком неловко. От того, что Рону пришлось её переносить, тоже, но лучше уж так. «Интересно, он ещё на парах? С чего начать разговор, когда вернётся?» – подумала, глянув в окно. Первый день весны приветствовал светло-серым небом и редким мелким снежком. А хотелось поскорее тепла и цветения, как в другом, так и в родном мире. Стоило собрать волосы, умыться и пойти приготовить поесть. Стеснительность стеснительностью, а безответственно относиться к самочувствию сейчас явно не стоило. От резкого механического шума Азалия дёрнулась, расплескала набранную в ладони воду и чуть не поскользнулась на плитке – в последний момент ухватилась за край раковины. Она всегда нервно реагировала на внезапные громкие звуки, но не настолько. «Какое же это будет достижение, если я смогу вернуть нервы хотя бы к изначальному состоянию…» Не хотелось сейчас долго размышлять о том, как после спасения и исцеления Мира придётся долго и, возможно, не особо успешно исцелять собственную психику. Впрочем, дожить до конца и сохранить то, что ещё имеет смысл лечить – довольно оптимистичный вариант. Азалия прошла на кухню. Ага, значит, напугало её включение кофемашины. Рядом с ней стоял и рассматривал бутылки с сиропами Рон. Идея за едой обдумать начало и возможные пути развития разговора скоропостижно скончалась. Но прежде чем Азалия успела выскочить из кухни в надежде остаться незамеченной, внимание привлекла золотая нить, что тянулась от рододендрона на браслете к Рону, тонким светлым лучиком разрезая темноту ауры. И ещё, если приглядеться, от неё самой тянулись тонкие-тонкие струнки, то ли паутинки, то ли кристальные иглы, отчего-то напоминающие о Порядке. «Выглядит лучше, чем в прошлую встречу. Тогда на ауре отразился приступ Реда?» – Или тебе самому полегчало сейчас? – сама не заметила, как вслух произнесла. – Есть такое, а ты откуда знаешь? – спросил Рон. – А, я… – Азалия сжала кулаки, заставляя себя остаться на месте. Рон только развернулся, со скрещёнными на груди руками опёрся на кухонную тумбу, и наблюдал. Спокойно, не делая резких движений. Как при встрече с пугливым зверьком, готовой в любой момент упорхнуть пташкой. Ничего общего со сценой в парке. Да и видения не показывали пелены в глазах. «Я должна остаться здесь на время инициации. А для этого нужно объясниться. Но насколько он готов поверить в сверхъестественное? Я не смогу прикрыть всё ложью… И не хочу». Тяжело сглотнув, она сделала маленький шаг вперёд. Рон не шевельнулся. Ещё шаг – чуть смелее. Азалия остановилась возле барной стойки. Прикусила губы, не удержалась – отвела на мгновение взгляд. – Нам есть что обсудить, – начала неуверенно, тихо. – Есть, – согласился Рон и наконец забрал кофе, чтобы долить туда ягодный сироп. В повисшей тишине стук ложки о стенки чашки казался особенно громким. Совсем не перекрывался пульсацией крови в ушах. Пальцы похолодели. Хотелось свернуться клубком, спрятаться под одеялом. Вместо этого Азалия рассматривала чёрные узоры татуировок на руках и пыталась подобрать слова. Казалось бы, писатель должен уметь это делать, однако сейчас в голове образовался мыслительный вакуум. – Что бы я ни сказала, это прозвучит жалким оправданием. Было бы хорошо, ограничься всё этим. Я на самом деле поступала некрасиво по отношению к тебе. Но… – Вдох. Медленный выдох. – Если быть честной, сейчас я боюсь, что ты посчитаешь меня ненормальной. Потому что… В такую правду сложно поверить. – Не в моём положении считать кого-то ненормальным. Аззи, моя крыша отъехала далеко и надолго. Я уже не помню, где проходит граница нормы. – Да, но… – Она забралась на стул и положила руки на стойку, сцепила пальцы в замок. – Ладно, сама ведь признаться решила. Сразу предупрежу: я не могу рассказать обо всём. Хотя бы потому, что сама не всё понимаю. Пожалуйста, пообещай, что дослушаешь, как бы невероятно всё ни звучало. Потом я приму любой ответ. – Обещаю. Только руки побереги. Азалия тихо ойкнула, заметив, что начала от нервов выкручивать пальцы и впиваться в кожу ногтями. А как быть, если это не только первая попытка объясниться с Роном, но и первое признание о своей сущности? – У меня есть способность: я вижу ауры и, скажем так, истинную суть некоторых вещей. По определённым причинам я пока плохо её контролирую. Именно это и бьёт по моему здоровью. Ты, может, помнишь: врачи причину слабости так и не нашли. Да и то, как я выгляжу, не совсем подходит под описание альбинизма, так что даже связанные с ним объяснения выглядели натянутыми. Потому что мой вид тоже обусловлен… Сверхъестественными факторами. Я это к чему? – спросила себя и слабо усмехнулась. – Пытаюсь доказать, что существование таких… Необъяснимых для людей вещей – реальность, а не сумасшествие или фантазии. И вот с такими вещами – со способностью – связано моё поведение. Понимаешь, твоя аура… Она менялась вместе с тобой. От встречи к встрече становилась темнее, страшнее. Меня это пугало, ведь я не знала, чего от этого ждать, да и ты всё больше отличался… От себя до переезда. Я понимаю: нельзя вечно оставаться ребёнком. Мы все меняемся. Но… Ты ведь понимаешь, что я имею ввиду другое? Рон кивнул в ответ и продолжил пить кофе. Ни взглядом, ни жестом не выражал недоверия, пренебрежения, только иногда приподнимал в удивлении брови. – Я не знала, как с этим быть, и начала отдаляться. Сбегать. Будто если закрыть глаза, притвориться, что ничего не происходит, всё вернётся на круги своя. Понимаю, насколько это глупо и безответственно, но… Я ведь всегда была трусихой. – Самоуничижительный смешок и попытка не начать выкручивать пальцы снова. – А после, когда ты вернулся, начала бояться ещё и разговора. Ведь тогда пришлось бы взять ответственность за свои поступки. И чем дальше, тем сильнее это пугало. Потому что я совершала всё больше глупостей. Грубостей. А твоя аура продолжала искажаться. Стала совсем плохой в феврале. На этих словах Рон дрогнул, крепче сжал кружку. Азалия уставилась на столешницу. – Я предположила, что тебе стало лучше, потому что сейчас она немного посветлела. Особенно относительно пятницы. Тогда я нашла тебя, потому что дошла по её следу. Сейчас же я переживаю неделю, после которой способность… Перейдёт на новый уровень, назовём это так. На данный момент я постоянно наблюдаю видения, но потом смогу это контролировать. Может даже, перестану быть настольно болезной. И смогу помочь одному важному для меня человеку. Но есть те, кого это не устраивает. И ещё… Пока способность меняется, обо мне не помнят. За исключением единиц, в число которых не входит даже семья. Поэтому я не могу вернуться домой. Как-то так. Она не решалась посмотреть на Рона, вместо этого всматривалась в мраморные разводы. Морально готовилась к любой реакции. От стука чашки дрогнули плечи. – История, конечно, звучит странно. Но я верю тебе. В конце концов, знаю: иногда очень нужно, чтобы поверили, даже если сказанное идёт вразрез со здравомыслием. – Веришь? И даже ничего не спросишь? – Полагаю, ты рассказала всё, что могла. Смысл настаивать на большем? Хотя одно уточнить хочу: сейчас тебе страшно рядом со мной? – Увидев вопрос во взгляде, он продолжил: – Если некуда пойти, можешь остаться здесь. Но если в моём присутствии тебе некомфортно… – Нет! – быстро запротестовала Азалия. – То есть… Мне неловко, да. Но я быстро привыкну! Самое страшное уже пережила. – Не заставляй себя. Я спокойно могу на неделю завалиться к кому-то из друзей. Не впервой. – Тем более нет! Меня совесть съест, если вот так выгоню тебя из собственного дома. – Тогда располагайся, – Рон улыбнулся, и у Азалии сердце ёкнуло. Оказывается, она очень скучала по этой улыбке. – В холодильнике с разнообразием негусто – можешь спокойно распоряжаться имеющимся. Да и в целом не стесняйся: не чужие. – В таком случае могу ли я прибраться? – уточнила, потому что чихать хотелось от одного вида пыли. – На здоровье, только в моей комнате делать это не пытайся. Заходить туда, если что, можно. Ладно, – Рон обернулся к электронным часам на духовке, – хорошо, что ты успела проснуться. Мне скоро нужно будет уйти. Ближе к семи вернусь. Спуститься помочь? – уточнил со смешком. – Я уже не маленькая! – возразила Азалия, и в тот же момент нога соскользнула с перекладины. Рон подхватил её под руку, помогая сохранить равновесие, не упасть. Он кивнул с улыбкой и ушёл, Азалия неловко потёрла предплечье, во вновь воцарившейся тишине слушая стук разогнавшегося сердца. Они ведь правда не чужие. И часто контактировали в детстве. Но сейчас… Это ощущалось иначе. Из-за остатков страха? Или потому, что теперь его рука больше, грубее её? «В детстве мы могли совместить ладони, а теперь моя теряется в твоей». За всеми дурачащими голову страхами Азалия упустила главное изменение: взросление. Не полностью. Просто недостаточно придала значения. Цеплялась за родной и знакомый образ ребёнка. Которого давно уже нет. «А я и не помню, когда ты стал настолько выше меня. До того, как совсем перестали видеться, или после? Когда сел голос? Появился шрам? Я совсем упустила тебя». Азалия сжала предплечье и вздохнула. Поздно сожалеть о сделанном. Лучше постараться избежать новых ошибок. И начать надо с еды: организм уже лёгким головокружением напоминал, что не ел больше суток. А ещё в благодарность за гостеприимство стоило позаботиться об ужине. Готовка, уборка, стирка, – не столько синдром «хорошей хозяюшки», сколько желание загрузить себя рутиной и не думать о лишнем. Стоило замереть в безделье, как в голову тонконогими паучками заползали воспоминания о пространстве Хаоса. Даже после кошмара день ещё долгое время может отравлять гадкое послевкусие. Здесь же всё не только ощущалось пережитым на самом деле, но и возвращение в реальность не развеивало опасность. Нерисса может найти и либо снова затянет туда, либо переключится на физическое тело. Главное же – не убить. В один момент дел не осталось: пыль вытерта, одежда развешена, ужин доделывать рано. Поэтому Азалия взяла телефон, пожелав проверить одну догадку: что там с книгами. Может, обрадовалась рано и конкретный экземпляр остался у Рона по той же причине, что и память? То есть неизвестной, но точно привязанной к определённой личности. «Книжная серия “Центурия”», – ввела она в поисковой системе и не без опасений нажала «найти». И такая нашлась! Только об авторе ничего неизвестно, хотя раньше она видела, что кто-то уже и университет её определил, и нашёл профили на площадках самиздата. К слову о последних… Азалия открыла несколько сайтов и постаралась войти. «Неверное имя пользователя или пароль», хотя ошибки быть не могло, а профили и тексты никуда не делись. От попытки восстановить пароль остановило то, что и в почту зайти не получилось. «Надеюсь, я смогу вернуть доступ, когда всё закончится, – подумала, нахмурившись. В современном мире к номеру телефона и электронной почте привязано так много вещей, что впору выдавать их вместе со свидетельством о рождении и предъявлять вместо документов. – А если и документы не восстановятся, я точно умом тронусь проходить все круги бюрократии». Желая развеять сомнения, Азалия полистала тексты в открытом доступе и ознакомительные отрывки. Да, это точно её творения. Вот сцена решения загадок, которая далась с большим трудом, а вот криво построенное предложение – нужно не забыть, не полениться и потом исправить. Хорошо, что Дион не допускал такие глупые ошибки в книги. «А я для новой ещё даже план не закончила… Азалия, какой план, у тебя материал-то не весь собран! И когда я это делать буду?» Хороший вопрос, однако сейчас при взгляде на время стало понятно, что пора заканчивать ужин. Содержимое холодильника безмолвно и вместе с тем выразительно сообщало: зачастую Рон или ел вне дома, или обходился тем, что максимум разогреть нужно. Но вчера вечером он определённо постарался запастись продуктами. Почему Азалия сделала такой вывод? Сроки годности, свежий вид в целом и закрытые упаковки. Из найденных же продуктов она приготовила рис с курицей и откопанной в морозилке овощной смесью, а также салат с йогуртовой заправкой, а на завтрашнее утро уже запланировала ленивые вареники, для которых заранее сделала пюре. «Надеюсь, Роза там нормально питается», – подумала, моя посуду. Сестра иногда ленилась и обходилась не самыми полезными перекусами, совершено не слушая ворчливых напоминаний, что с возрастом всё аукнется. – Ого. – За шумом воды Азалия не услышала, как вернулся Рон. Он заглянул на кухню и удивлённо хмыкнул при виде накрытого стола. – У нас будет совместный ужин? – Если ты не против… – пробормотала, вытирая руки, и добавила: – С возвращением. – Не против. Пять минут и подойду. Вопреки возможным ожиданиям, ужин прошёл почти в полном молчании. Азалия не знала, о чём заговорить, да и чувствовала себя неловко. Рон же явно торопился: быстро доел, поблагодарил и ушёл дописывать курсовую. «Если план не поменялся, крайний срок ещё не настал. Похоже, он старается не наживать проблем в последний год». Азалия бы и сама не отказалась сесть хоть за курсовую, хоть за диплом, хоть за любую другую обычно утомительную и нелюбимую студентами работу: настолько нечем было заняться. Пришлось зайти в кабинет и одолжить книгу. Давненько не доводилось обращаться к классике и по настроению больше тянуло на что-то лёгкое, позитивное, но учебники по математическому анализу такими словами описывать не принято. И хотя до последнего теплилась надежда, что монотонные философские рассуждения смогут в достаточной степени утомить, а горячий душ – расслабить, из-за позднего пробуждения к полуночи сна не было ни в одном глазу. «Чай что ли заварить?»

***

Конец курсовой будто и не думал приближаться. Рональд сохранил документ и вышел на кухню приготовить кофе. Было то влияние сеанса у психотерапевта или присутствия Азалии, в любом случае стоило не упускать возможность сделать побольше, пока состояние позволяло сосредоточиться на делах. «Всё-таки машинка громкая», – подумал, включай чайник и открывая банку растворимого кофе. Гадость, но не будить же? Рон открыл окно, зажёг сигарету. Увы, временное просветление не делало его нормальным. Чуть более вменяемым, способным себя контролировать и выглядеть всего лишь мудаком, а не ебанутым – да. С неба никуда не делись бензиновые разводы, а из головы – навязчивые мысли. Свои и чужие. Мерзкие, но понятные, и необъяснимые. «Может, я так легко поверил тебе, потому что если это правда, то есть шанс, что и я не до конца сумасшедший? Просто тоже соприкасаюсь со сверхъестественным. Но это нихуя не лучше, если нет способа избавиться. Какая разница, хочу я сбежать от больной головы или реальности?» Снизу донёсся шум. Интересно, в чём причина. Пришлось высунуться из окна, чтобы хоть что-то разглядеть. Похоже на пьяную драку – ничего примечательного, пусть и редкость для этого района. Рон поднёс сигарету ко рту… И выронил от неожиданности, резко отдёрнутый назад. Он рефлекторно схватился за подоконник, но только развернулся, прежде чем всё равно шлёпнуться на пол. Напротив сидела такая же ошалевшая от падения Азалия, рядом валялся бумажный пакет. – Не ушиблась? – вопрос, как давняя привычка, сам сорвался с губ. Среди всех возникших мыслей первую скрипку играло беспокойство. Слишком отчётливо всплыл в памяти образ той слабой, уязвимой девочки, способной пострадать от незначительных для других мелочей. Обзавестись множеством синяков после случайного падения на траву. А тут кафель. Да на нём и сломать что-нибудь можно! Азалия перевела растерянный взгляд с Рона на открытое окно и обратно. Уголки губ нервно дёрнулись, приподнимаясь в неловкой улыбке. – П-прости… Я увидела тебя и… Я просто вдруг подумала, что ты собрался… И как-то… Не успела понять, что делаю, как вот… «Она испугалась, что я решил выпасть», – догадался Рон. Хотелось привычно пробурчать, что ещё не настолько отчаялся, но вместо этого он подался вперёд, взял её за руки и осторожно ощупал, осмотрел запястья. Кажется, те в порядке… Рон сам не заметил, как правой рукой потянулся дальше. Задевая локоть, поднялся к плечу. Кончики пальцев скользили по бледной, покрытой мурашками от проникающего с улицы холодного воздуха коже. Почти коснувшись щеки, он резко отдёрнул руку и встал закрыть окно. – Я просто смотрел вниз, – ответил Рон севшим голосом, пряча за спину трясущиеся руки. Находиться рядом хорошо и плохо одновременно: он постепенно находил одно спокойствие и последовательно терял другое. – Всё нормально. Ночь на дворе – иди спать. Азалия спешно встала с пола и пошатнулась. Рон снова среагировал раньше, чем осознал собственные действия. Вместо того, чтобы просто придержать, он прижал её к себе. Кровь стучала в ушах, заглушая отчаянные крики голоса разума. Не удавалось ни унять дрожь, ни разомкнуть объятия. Да что же это такое… Рон уже привык, что иногда сам себе не хозяин, что ни разум, ни тело не находятся полностью в его воле. Но почему именно сейчас? Нельзя переходить границы, пугать. Иначе призрачный шанс восстановить отношения умрёт сразу после рождения. – Рон, – тихо позвала Азалия. – Ты в порядке? – Нет, – прошептал на выдохе. – Никакого блядского порядка тут нет. – Если плохо себя чувствуешь, давай лучше ложись. Вместо ответа он ткнулся лицом в изгиб шеи и отрицательно качнул головой. Сон не поможет. В лучшем случае ничего не изменит, в худшем – усугубит состояние. Зато здесь и сейчас он словно наконец нашёл тень в жаркий день. Поймал ветер в штиль. – Потерпи немного. Скоро отпущу. Неправильно удерживать против воли. Азалия не пыталась высвободиться, но это нельзя расценивать как согласие. Её мог снова парализовать страх, или какая-то чушь вроде совести не позволяла оттолкнуть. «Просто отпихни. Иначе никакого "скоро" не получится». Азалия и не собиралась следовать мысленной просьбе, наоборот обняла в ответ и очень осторожно потрепала по волосам, едва задев ногтями, из-за чего по коже пробежали мурашки, а желание отпускать отправилось в нокаут. Рон шумно выдохнул. – Держи столько, сколько потребуется. – Это может затянуться. – Я не против. – Не заставляй себя. Вместо ответа Азалия снова погладила по голове. По спине. Прямо как в детстве, когда Рон начинал бояться сам не зная чего. Да, тогда тоже случались приступы. Гораздо реже и слабее, но ребёнку и того хватало. И объятий ему тоже хватало. А сейчас… Хотелось большего. Хотя бы признаться себе, что чувства не запечатаны в прошлом. Но тогда… Тогда станет совсем сложно подавить это больное желания оставить рядом с собой. – Знаешь, я зашла сюда, потому что совсем не могла уснуть. Хотела чай заварить. Давай вместе выпьем его? С курсовой ещё успеешь, а попробовать выспаться не помешает. Рон всё же смог поднять голову и бросил взгляд на почти полную чашку кофе. Вряд ли снова получится сосредоточиться, впрочем, выспаться он тоже не мечтал. Зато хотел побыть вместе чуть дольше. – Давай, – ответил тихо, нехотя отпуская. Хоть чай, хоть яд – любой повод сгодится. Главное, что Азалия правда не казалась напуганной. Только встревоженной, обеспокоенной. Ха, он бы тоже высунувшемуся из окна себе не поверил. – Мне Серина при встрече кое-что рассказала… – заговорила Азалия, постукивая по ручке кружки. Рон вопросительно хмыкнул, побуждая продолжить. Что же такого могла рассказать сестра? Кроме списка причин, по которым Азалии нужно срочно найти себе кого-нибудь нормального вместо потенциально опасного блядуна. – Сказала, что ты… Любил кого-то только в детстве. Это… На самом деле так? Я понимаю, что лезу не в своё дело. Можешь не отвечать, правда! Просто… Мы тогда так часто были вместе, что любопытно… Рон не вслушивался в оправдания – он чуть не пролил чай от так не вовремя затронутой темы. Почему нужно было поинтересоваться именно сейчас? – Так, – ответил, понизив голос, потому что иначе не удалось бы придать ему хоть немного отрешённого спокойствия. – Если отбросить семейное, в моей жизни был только один очень важный человек, которого я любил. Но я об этом не говорил и тем более не скажу теперь. Последнее, чего я хочу – добавлять ей проблем. А это неизбежно, если она узнает чуть больше. «Пожалуйста, просто оставь это. Живи ради своего важного человека и не побуждай нагрузить тебя этими чувствами». – Вот как… Но если в будущем твоё состояние стабилизируется, ты позволишь себе построить с кем-то отношения? – Она и это сказала? – Рон вздохнул. – Не знаю. Не верю, что приду к такому состоянию, поэтому не хочу предаваться ложным надеждам. – Тогда я буду верить. Как бы это ни прозвучало от меня, я хочу, чтобы ты был счастлив. Один или с кем-то… Только не в одиночестве. Рон усмехнулся и покачал головой. Он знал, кто ему нужен для счастья, но желал для этого человека того же. А значит, должен смириться и просто держаться на плаву, чтобы не причинить боль новостью о смерти.