Сад на краю

Следующий день Азалия провела дома, только вечером вышла в магазин за самыми нужными вещами. Не хватало храбрости ходить одной, а у Рона в этот день были важные пары, так что она настояла на необходимости их посетить. Но даже так Азалия старалась как можно больше смотреть в окно, чтобы привыкнуть к видениям и не терять за ними материальный мир. Казалось бы, да в чём проблема отсидеться дома до конца инициации? Так безопаснее – вряд ли сюда заявится Нерисса, и станет всяко проще, скажем, не врезаться в столб из-за слишком яркой чужой ауры, когда появится контроль над видениями. Но шестое чувство твердило о необходимости с головой нырнуть в мир, от которого взгляд отводила. Хотя бы один день провести не в панике и бегстве, а внимательно смотря по сторонам. Поэтому в пятницу ближе к полудню они отправились прогуляться по городу. Погода начала чуть больше походить на весеннюю: снег уже не падал, а постепенно покрывался тёмно-серыми грязными корками, а грязная каша под ногами подтаивала, щедро пачкая обувь и штаны. Азалия, впрочем, относилась к категории людей, что могут весь день ходить по грязи в светлой одежде и сохранить опрятный вид – если не доведётся упасть, конечно. А вот Рон оказался из тех, кто изгваздается по колено на первых двух метрах. – Ты не против, если мы зайдём в книжный? – поинтересовалась Азалия. – Мне без разницы, куда идти. – Рон потянулся к карману, но одёрнул себя и раздражённо цокнул языком. – Я здесь только потому, что ты боишься выходить одна. – Извини… – За что? Я же не против. Просто совсем не заинтересован в маршруте. Азалия склонила голову. Так-то да, Рона никто не уговаривал и тем более не заставлял, сам предложил составить компанию. И всё равно неловко из-за того, что с ней приходилось вот так нянчиться. Может, Рон не горел желанием идти на пары, но ведь определённо мог найти занятие поинтереснее, чем сопровождать девицу с расшатанными нервами. «Но всё же спасибо, что согласился потратить на меня время. Не знаю, что бы иначе делала». Украдкой посмотрев на Рона, Азалия отметила, что его аура продолжала очищаться. Отнюдь не настолько, чтобы сказать: «О, да, теперь всё в порядке, бояться нечего». Но достаточно, чтобы дать надежду на улучшение состояния в будущем. Вот только сейчас, когда стало чуть меньше искажений, настало время убедиться: аура Рона отличается от человеческой. Не так сильно, как некоторые другие – теперь у Азалии не осталось сомнений, что в толпе то и дело встречаются представители иных видов. Не временные гости из другого мира, а полноправные обитатели этого. «Наверное, так влияет то, что он Отражение. Оттуда же и связи, людям не присущие». Связи – они же нити – напрягали Азалию куда больше аур. Потому что теперь она видела, кому осталось недолго. И если со стариками смиряешься с естественным ходом вещей, за молодых грустно и тревожно. Радовало то, что хотя бы над близкими не висела скорая смерть. «И твоя жизнь обещает быть долгой, если не случится ничего внезапного. Или не решишь оборвать сам». – Азалия уже успела убедиться, что будущее вариативно, так что иногда соотношение чёрных и белых нитей резко менялось. Пока предположение об этом имелось одно: изначальное количество определялось естественной продолжительностью жизни, а после подвергалось влиянию внешних факторов, будь то грядущий несчастный случай, намерение расстаться с жизнью или что-то ещё. Магазин, куда они зашли, Азалия хорошо знала: часто посещала в студенческие годы, потому что по пути от университета до цветочного магазина. Там взгляд быстро нашёл знакомые корешки. Да, Азалия уже убедилась, что её книги до сих пор существуют, но хотелось развеять остатки сомнений. Найти что-то более материальное, чем текст в интернете. И не только в комнате человека, сохранившего память. Кстати о человеке… – Рон, та книга, которую я нашла у тебя… – тихо начала Азалия и притормозила, пытаясь подобрать слова. – Я собираю твои книги, да. – Но почему? То есть… Мне кажется, жанр у них совсем не твой. – Обычно я такое не читаю, – согласился он. – Ничего не имею против, просто не мой круг интересов. Но здесь… – Рон снял с полки книгу и слегка улыбнулся, смотря на фиолетово-голубые цветы: на обложке каждой книги в серии присутствовали васильки. – Для меня главное не жанр, а ты. Эти книги действительно очень… Твои. И когда читаю их, кажется, ненадолго возвращаюсь в то время, когда был нормальнее. Да и в целом… Не могу сказать, что мне не нравится. Интересно следить за историей. – Могу ли я таким образом полагать, что в течение этих лет всё же делала для тебя что-то хорошее? Рон, кажется, хотел ответить, однако в итоге ограничился кивком и улыбкой. Немного горестной. Из-за которой сильно захотелось обнять, как ранее ночью, но храбрости хватило только взять за руку. Тот момент был особенным – Рон первым обнял, она только ответила, чувствуя: сейчас это нужно. Не только из-за дрожи в чужих руках, но также из-за колебаний ауры, очень уж напоминающих подрагивания последних листьев на сухой ветви. И, казалось, отвернувшись, можно навсегда потерять нечто важное. – Прошлое не изменить, а то, что я хочу сказать, может прозвучать нагло… Сначала я думала, что из-за времени и всего остального наши отношения остались в прошлом. И что я готова это принять. Поговорить и разойтись. – Азалия почувствовала, что на мгновение рука Рона слабо дёрнулась, чуть сильнее сжала её. – Но на самом деле я бы хотела по возможности остаться рядом. Другом, приятелем, просто давней знакомой… Кем угодно. Но остаться. И теперь уже не убегать, а протягивать руку, если потребуется помощь. – Я бы очень не хотел, чтобы ты исчезала из моей жизни окончательно. Хотя, наверное, мне бы стоило исчезнуть из твоей, пока хуйни не наворотил, – Рон вздохнул и убрал книгу на полку. – Пойдём дальше? Азалия кивнула в ответ. Никакой другой конкретной цели на ум не шло, а потому они снова просто прогуливались. Она смотрела по сторонам, изучая ауры людей и предметов. Находила в них и признаки сверхъестественного, и отражение состояния мира, и просто пыталась как-то классифицировать, структурировать всё представшее взгляду разнообразие. Кратковременные видения в прошлом такого не позволяли. И вот внимание привлекла остановка на другой стороне дороги. Сначала померещилась короткая фиолетовая вспышка, будто мимо прошёл дух, потом взгляд переместился на людей. С расстояния, да ещё и учитывая толпу, детали разобрать сложно, но каким-то подозрительно малым казалось количество белых нитей. «Я что-то не могу разглядеть? Не может же быть, чтобы всем им осталось так мало». – Осторожнее! – Рон резко потянул Азалию на себя: засмотревшись, она чуть не вышла на проезжую часть. – А, извини. Немного потеряла реальность за видениями, – призналась сконфуженно. – Там просто… Последние слова поглотил рёв мотора. Грохот. В остановку на полной скорости влетел автомобиль. Азалия застыла в ступоре, оглушённая случившимся, поднявшимся шумом и резко сгустившимся напротив хаосом – беспорядочными цветными вихрями, настолько плотными, что за ними не разглядеть кровавое месиво. Рон прижал Азалию к себе, заставляя отвернуться. – Не смотри туда. – Но… – Азалия безрезультатно попыталась высвободиться. Сама не понимая зачем. – Не надо. Спать не сможешь. Продолжая следить, чтобы Азалия не оглядывалась, Рон повёл её подальше от места происшествия. Она старалась держаться, хотя крупно дрожала, а глаза потеплели. Всё произошло так резко, но… Может, всё-таки был шанс повлиять на ситуацию? Если бы она раньше обратила внимание на нити, добежала до остановки, всеми силами постаралась бы привлечь внимание и заставила отойти? Можно ли было сохранить все те жизни? Азалия тяжело сглотнула. Крепче сжала руку Рона, а свободной вцепилась в ремень сумки. Нет. Нельзя. Потому что она не Аламея, чтобы видеть события. «То – не знаю что» не предотвратить. Но понимание этого от чувства вины не избавляло. Из размышлений о происшествии вырвало отвратительно знакомое чувство. Тело одеревенело, дыхание спёрло, слишком громко стучала в висках кровь. А в окружающем воздухе разлилась чёрная муть. – Что случилось? – Рон с беспокойством посмотрел на застывшую Азалию. – Нерисса рядом, – выдавилась с трудом. – Это от неё я тогда убежала. – Где? – Не знаю. – Теперь уже Азалия потащила куда-то Рона, пытаясь ориентироваться по ощущениям. Да только те постоянно менялись. Неестественно резко. В один момент казалось, что Нерисса совсем близко, в следующий – настолько далеко, что присутствие едва улавливалось. Справа. Слева. Спереди. Сзади. Азалия не знала, куда метнуться, но запаниковала ещё сильнее, заметив: они оказались в безлюдном месте. Неужели всё повторится? Она растерянно посмотрела на Рона: его аура темнела, а у глаз сгущалась пелена. Рон поморщился, схватившись за голову. Выдохнул сквозь зубы. В направленном на Азалию взгляде читались страх, отчаяние и… Одержимость? Навязанная, внушённая тяга? Что бы то ни было, оно дало понять: присутствие Нериссы влияло на Рона, а значит, он не только ничем не поможет в момент столкновения, но и сам может оказаться в опасности. Воздух тяжелел, давя на плечи, комом вставая в горле. Если бы не перчатки, на ладонях бы уже краснели следы от глубоко впившихся ногтей. Что делать? Почему при всей ответственности задачи способности Азалии настолько слабые, бесполезные в момент нависшей опасности? Почему ей остаётся лишь чувствовать себя вдвойне бессильной из-за того, что видит больше других, но не может повлиять на ситуацию? Азалия оглянулась. Ауры Нериссы и Чарльза она увидит раньше, чем их самих, однако пока чисто. То есть подождать на месте и начать бегство в момент замеченного приближения? А будет ли тогда в состоянии Рон? Нить, что тянулась к нему от рододендрона, постепенно затухала. И казалось, что в момент её исчезновения пропадёт последняя капля ясности в сознании. «Знать бы, насколько хорошо наше присутствие чувствуют они. Хаотичность перемещений связана с необходимостью уловить нас? Или запугивания ради? Есть ли смысл попытаться незамеченными выйти к людям и где-нибудь переждать? Не похоже, что Нериссе всё равно на свидетелей». – Не зря же столкновения происходили в безлюдных местах. Хотя возможно, Нерисса просто избегала помех, а не волновалась о раскрытии сущности. Тихое «мяу» напугало, а жёлтые глаза и знакомая аура оборотня принесли облегчение. Азалия не поняла, в какой момент рядом оказался Люмьер, но не сомневалась – это точно он, и сразу поняла, что делать дальше, когда кот махнул хвостом и побежал. Снова схватив Рона за руку, Азалия поспешила за ним. Минув несколько узких пустых улиц – сборищ чёрных ходов и мусорных баков, они оказались у дороги – не той, где произошла авария. Пробежали вдоль до перехода, очень вовремя сменившего сигнал на зелёный. И вот на другой стороне, оставив позади несколько ведущих во дворы арок, магазинчиков и кафешек, затормозили у лавки с благовониями. Люмьер тут же запрыгнул на руки заскучавшей в ожидании Аламее. – Господи-боже, – покачала она головой, окинув взглядом приведённую котом парочку. – Вы… – Азалия не знала, что хотела сказать, да и не смогла бы из-за попыток отдышаться. Тело реагировало на нагрузки немного лучше прежнего, однако выносливости всё ещё не хватало. – Посчитала необходимым вмешаться, да, – подтвердила, почёсывая между ушами кота. – Потому что потерять вас обоих – самый отвратительный страйк, который только можно выбить. – Что вообще происходит? – Аура Рона ещё не вернулась в прежнее состояние, а голос прозвучал сдавленно и хрипло, зато пелена успела рассеяться. – Какая-то чертовщина? – Аламея будто и не заметила, с каким недоверием он смотрел на неё. Улыбалась с лёгким прищуром и совершенно не пыталась скрыть смешок в голосе. – Главное, что тебе нужно знать: я не представляю для вас опасности. Наоборот, желаю от неё увести. Ты ведь помнишь, к чему привела прошлая встреча с Нериссой? И вряд ли хочешь повторения. Сейчас это ощутимо прибавит проблем. Слишком уж сложно на безопасное расстояние отдалиться, будучи в одной квартире. – А ты не слишком много знаешь? – спросил с вызовом, подаваясь вперёд. Азалия спешно выставила руку, преграждая Рону путь, жестом прося оставаться на месте. – Притормози, Рон, – пробормотала с мольбой. – Аламея может звучать подозрительно, однако уже не раз помогла мне. Если честно… Без неё я бы не нашла тебя той ночью. Она правда знает много, но это тоже способность. Нам лучше просто прислушаться к ней. – Пара хороших поступков может быть просто попыткой втереться в доверие, чтобы в итоге ты сама выбрала зайти в ловушку, – возразил он. – Т-так, конечно, бывает, н-но… – Азалия замялась. Учитывая своеобразные взгляды Аламеи, сложно найти достаточно убедительные слова в её защиту. Потому что она правда может направить в ловушку, если с её точки зрения этот сценарий по итогу окажется наиболее эффективным. Рона такое точно не устроит. Аламея беззаботно рассмеялась, махнула головой, откидывая упавшую на лицо прядь. – Азалия, цветочек мой, ты знаешь, что значат ирисы? – Ирисы? – она задумалась и не обратила внимания, как простой вопрос заставил напрячься Рона. – Зависит от цвета. А если в целом: доверие, мудрость, надежду, доблесть. – Есть такое мнение. Но вот мне кажется, что ирисы означают ошибку, – Аламея сделала паузу, пристально смотря в глаза Рону, отчего он стушевался, отступил. – Которую, конечно, не стереть, но пока ещё можно исправить. Возвращайтесь домой, а по пути купите букет из девяти фиолетовых ирисов. И пускай он простоит как можно дольше. Напоследок улыбнувшись, Аламея развернулась и ушла, оставив Азалию в недоумении из-за резко сменившейся темы, а Рона – в напряжённой растерянности. Кажется, он понял, к чему был вопрос, но пояснять не собирался. Чертыхнулся под нос и предложил не задерживаться. Да, на сегодня прогулок точно хватит, хотя небольшой крюк ради ирисов они всё равно сделают.

***

Первые годы заточения Создатель искренне верил, что поступил правильно. Чувствовал, как постепенно затягиваются раны мира, на месте побоищ прорастает трава. Молитвы произносились редко, словно украдкой, поэтому и силы потихоньку восстанавливались. В момент пленения Создатель готов был вот-вот повалиться на землю, забыться затяжным сном. Сейчас тяжесть шагу его придавали только кандалы. Сад-темница превратился в невероятной красоты место из-за постоянного присутствия бога на этой земле. Однако благодать не могла продлиться долго. Подсознательно, наученный прошлыми безуспешными попытками всё исправить, Создатель понимал это с самого начала. Он уже потерял веру в свою способность принимать правильные решения. Мог лишь надеяться, что не сделает хуже. Однажды в саду появился гость. Не представитель народа, заглянувший с проверкой, а некто из другого мира. Необычного вида сине-жёлтый мужчина. Его расшитая золотой нитью накидка казалась глубоким ночным небом, на котором каким-то чудом заблудились солнечные лучи. Мужчина сдержанно улыбнулся и отвесил лёгкий поклон. Растерявшись, Создатель не придумал ничего лучше, чем повторить за ним. – Приветствую хозяина этой земли, – произнёс на языке высших сущностей. – Хозяева этой земли – мои дети, – возразил Создатель. – Могу ли узнать, кто вы и с какой целью явились? – Я – проводник. Моя цель – предложить вам уйти. Или вернее будет сказать «освободиться»? Мужчина внимательно посмотрел на ноги, и Создатель спешно оттянул вниз тогу, желая скрыть показавшуюся из-под неё цепь. Он смирился с пленом, но стало ужасно стыдно и неловко демонстрировать его свидетельство иномирцу. «Может ли подчинённый бог продолжать зваться богом?» – промелькнул в голове вопрос. – Куда уйти? Для чего? – Он никогда не думал о том, что способен существовать где-то кроме своего мира. – На покой. Вы ведь уже создали всё, что хотели, отошли от дел. Так есть ли смысл оставаться? Я могу отвести в мир, где нашли покой подобные вам. – Что станет с миром, если я уйду? – Предложение слишком быстро нашло отклик измученной неудачами душе, но Создатель не мог вот так сразу принять его, не узнав, в чём подвох. Тот обязан быть. – Ему придётся учиться жить без бога. Всё, что поддерживалось вашим присутствием, подвергнется изменениям. Но обычно у миров получается к этому приспособиться. Создатель дрогнул. Да, он лишён способности оказывать прямое влияние, но вот поддержка… Мир настолько пропитан благословением, что уход повлияет на каждый уголок. Да, Создатель ничего не смыслил в правильных решениях, но это точно противоречило желанию не навредить! Он не настолько отчаялся, чтобы навсегда закрыть глаза и позволить любимому творению рухнуть в бездну, выкинуть детей на свалку неудачных попыток. – Нет. Если так, я не уйду. Мне не нужен покой ценой благополучия детей. Мужчина вздохнул, посмотрел с неприкрытым сожалением и удручённо покачал головой. Явно не одобрил ответ, но покорно принял его и растворился, напоследок сказав, что ещё вернётся с этим же предложением. – Я всё равно не приму его, – прошептал Создатель и пошатнулся, упал на колени: сердце пронзило болью. Затишью пришёл конец. На следующий день после разговора явился представитель народа. Обычно он просто находил Создателя, изредка интересовался самочувствием, просил подержать в руках очередной магический артефакт. Сегодня он произнёс заклинание, кандалы резко потяжелели, не позволяя сделать ни шагу. Холодок пробежал по спине, когда маг достал из торбы чашу и нож. – Не сопротивляйтесь, тогда всё закончится быстро, – сложно понять, прозвучало это как просьба или приказ, но Создатель послушно застыл. Он до последнего отказывался верить возникшей догадке, но коснувшееся руки прекрасно заточенное лезвие быстро разрезало и сомнения, и кожу. Божественная кровь – не какая-нибудь золотая, а совершенно обычного красного цвета – стекала в подставленную чашу. Холодный взгляд мага, наблюдавшего за изменением уровня крови, оживляли лишь искры исследовательского интереса. Как только жидкость достигла нацарапанной внутри отметки, он достал баночку с очень густой янтарно-коричневой мазью и нанёс на порез. Жгло неимоверно, однако кровотечение сразу остановилось. Ещё одно заклинание – вес кандалов уменьшился до привычного. Создатель оставался неподвижен даже когда маг пропал из поля зрения. По сравнению с тем, что доводилось чувствовать раньше – раны раздираемого войнами мира, боль в руке была терпимой, можно сказать, почти незаметной. Ужасала не она, а мысль: «На этом всё не закончится». Хотя бы в этом Создатель оказался прав. Через несколько дней маг вернулся и вновь наполнил чашу кровью. Потом снова. Иногда он менял посудины, ножи, места нанесения порезов, словно проводил эксперимент, догадаться о цели которого не составило труда: народ проверял, не окажется ли использование частей Создателя эффективнее обычных благословений. Раз уж присутствие его так сильно влияет на природу, а касания надолго заряжали артефакты, есть смысл всегда иметь частицу бога при себе. С каждым разом раны затягивались всё дольше. Изредка народ не ограничивался кровью – срезали волосы и частицы плоти, но похоже, что первые работали хуже, а вторые требовали слишком много времени для восстановления. Народ тоже не знал, где пролегает граница живучести Создателя, поэтому в некоторой степени заботился о состоянии. Настолько, чтобы он мог оставаться в сознании и перемещаться по клетке. И когда народ нашёл способ оставаться выше прочих, возобновились мольбы. Все прочие цивилизации вновь открыто жаждали благословений. Пусть им не стать сильнее пленителей, они всё ещё способны бороться между собой. Кровь детей, вновь пролитая в акте бессмысленной жестокости, сызнова окропила землю. Гость из другого мира, как и обещал, явился снова, но ответ Создателя остался неизменным. Он был согласен стать разорванным на части, лишь бы не навредить миру своим уходом. Он просто не знал, к чему способен привести такой вариант.