Сад на краю

Чем дальше, тем более поникшей возвращалась Белая из мира Безымянного. Не от истощения. Она бы и рада оставаться рядом предельно долго, но не могла пренебрегать обязанности стража врат. Чувствовала: на запретные прогулки перестанут закрывать глаза, потеряй она способность справляться с отведённой ролью. Не от недостатка магии увядала Белая, а от бессилия. От того, как тяжело смотреть без возможности вмешаться. От боли, ставшей неотъемлемой частью жизни Безымянного. От неспособности ни забрать её, ни избавить от причины. Как Безымянный жил, умирая, так и Белая превращалась в собственный призрак. Она тщательно скрывала это при встречах, – так привыкла притворяться, прятать настоящую себя, что это получалось легко и естественно, – но по возвращении в Мир блекла. Лишь до тех пор, пока рядом никого нет. Стоило попасться кому-то на глаза, как Белая тут же притворялась, что всё хорошо. А как иначе? Спросят о причине – рассказать не сможет. Изменения в состоянии замечал только один дух: Белладонна. Её появления больше не напрягали Белую, так часто та оказывалась рядом. Не по делу, а разговора ради. Ей тоже не получалось всего рассказать, хотя, казалось бы, в чём смысл ограничения? Белладонна не способна выдать чужой секрет, даже сильно захотев. Однако ограничение существовало так же несомненно, как и беспокойство Белладонны. После очередного возвращения, она схватила Белую за руку и утянула в Сердце: мимо орешника к стене орхидей, подле которой редко кто-то задерживался. Толкнула, загоняя в угол, образованный неровностями каменного склона, обросшего цветами. Скрестила руки на груди и гневно прищурила чернющие глаза. Белая поёжилась и отвела взгляд. Какая красивая рядом фиолетовая орхидея… Может, пронесёт, если перевести на неё внимание? Увы, нет. Белладонна схватила за плечо и с возмущённым «эй!» тряхнула, заставляя смотреть на неё. – Он прощает тебе нарушения, и это странно, но ещё страннее, что ты продолжаешь ходить в тот мир. Почему? Совсем о последствиях не думаешь? – На то есть причины. – Из-за застревающих в горле слов оставалось отвечать уклончиво. – Может и так, – в голосе Белладонны не слышалось ни ноты согласия или убеждённости. – Стоит ли оно того? Стоит ли этот слишком привязавшийся к миру Создатель риска всё же получить наказание? С ним явно что-то не так. И с садом тем – не зря ж у самой бездны расположен. И садовник… Он точно будет не в порядке. Нельзя жить на краю и не заработать дефект! Белая сжала предплечье. Безымянного здесь не ждут. Он ещё показаться не успел, а уже отвергнут Миром. Сможет ли он после ухода найти здесь покой? Права ли она, убеждая уйти? Нет, как бы то ни было, Мир Садов не поступит с ним хуже, чем собственные дети, а смерть неизбежна. Продолжать оттягивать её – вот что плохая идея. – Не надо верить предрассудкам. Бездна никого не трогает, пока не трогают её. Ничего из-за жизни рядом не случится. И сад отличен только тем, что так долго не имеет садовника. А Создатель… Стоит не только риска, но и жертвы. Если из-за него меня всё-таки накажут, так тому и быть. – Ты ненормальная. У тебя рассудок не помутился? Может, ты… Влюбилась? Белладонна попала в точку: любовь тут определённо в наличии, да вот рассудок ясен. Духу с Создателем ничего не светит, а садовник её не вспомнит. Поэтому движущей силой была не любовь, всё же явно или нет ищущая что-то для себя, а сострадание. Даже без любви Белая не смогла бы остаться в стороне, зная историю Безымянного. – Если и так, то что с того? – Если так, моя задача – образумить тебя. Мне больно видеть, во что ты превращаешься! Что хорошего он тебе сделал, чтобы так упорствовать? Смысл отдавать сердце тому, с кем ничего не светит? Ты будто не видела… – Белладонна резко замолчала. Значит, на эмоциях чуть не попыталась выдать чужой секрет и оказалась заткнута запретом. – Я осознаю свои действия. И, раз уж на то пошло, никогда не прощу себя, поступив иначе. Ты не видишь всей картины. Не сможешь увидеть, не совершив моё же преступление. Поэтому перестань говорить так, будто понимаешь больше моего. Раздражённо отодвинув с пути Белладонну, Белая быстро ушла. Нет смысла продолжать разговор, если в итоге каждая останется при своём мнении, а конфликтная аура Белладонны только усугубит ситуацию.

***

Обязанности стража врат захватили Белую и не позволяли вырваться к Родону. Сколько у него прошло времени? Что ещё успели натворить народы? Белая стояла перед вратами и всё не решалась совершить переход. Сама не зная почему медля. В последнюю встречу у Белой было предчувствие. До тошноты дурное. Прощаясь с Родоном, она чувствовала себя так, будто это навсегда. Он не дождётся. Каждый раз она боялась, что он не дождётся, но в этот – особенно. Ещё и проход сегодня выглядел как-то не так. Что не так, Белая сказать не могла – не видела ранее подобного, да и… Столь малы и неприметны были эти изменения, что очень легко перепутать с игрой встревоженного воображения. – Раз сомневаешься, самое время остановиться, – послышался за спиной голос Белладонны. – Правила существуют не просто так. Вернись к тому, чтобы им следовать. – Поздно отступать, – заявила то ли для неё, то ли для себя. И сделала шаг, пока Белладонна не попыталась схватить и остановить. В этот раз вместо света Белая на мгновение оказалась в объятиях непроглядной тьмы. Холодной, колючей, выжигающей изнутри и оставляющей на пепелище тягучую пустоту. Уже в момент перехода Белая всё поняла, но отчаянно не хотела верить. Не хотела видеть правду. Этого не может быть. Не может! Не может… Но Белая точно не ощущала присутствия Создателя, и состояние поблёкшего сада говорило о том же. Однако и в Мире он не появился, значит, что-то продолжает удерживать здесь. Что же произошло? Как узнать? Под тяжёлыми тёмными очами серого неба Белая бесцветным призраком бродила по саду, впустую пытаясь докричаться до Родона, и наткнулась на место, где покраснела трава. Сама кровь давно впиталась, и только изменившиеся растения намекали на случившееся. На беду. На то, что она обязана была предотвратить, даже если бы пришлось увести силой, даже если бы Родон возненавидел её так сильно, что чувство сохранилось бы даже у лишённого памяти садовника. «Я опоздала… Я точно опоздала. Но кто скажет, почему Родон всё ещё здесь? Как он может быть здесь, если я больше не чувствую в мире бога?» Творилось что-то странное. Неправильное. Жуткое. Для чего не хватало воображения. Из-за чего заледенели пальцы и пробрал озноб. На глаза попались растущие близ дерева незабудки. Белая присела возле них, провела окоченевшими пальцами по голубым лепесткам и обратилась к воспоминаниям цветов. К увиденной и навеки запечатлённой в памяти сцене бесчеловечной расправы. Белая шумно заглотила воздух и отшатнулась. От увиденного затряслись руки. Она впилась пальцами во влажную землю, охваченная ужасом. И гневом. Эти… Эти отбросы разорвали на части своего благодетеля! Казалось, они, ослеплённые жадностью и вытягивающие из Создателя все соки, не соизволив в ответ даже имя дать, не смогут пасть ниже. Смогли. Пробили все донья и отправились в свободное падение в бездну. Лбом ткнувшись в траву, Белая кусала губы и безуспешно пыталась сдержать жгучие слёзы. Нет! Нет! Этого не могло произойти! Не должно было! У любой жадности есть пределы. У любой жестокости. У любой ненависти. Если бы только Родон не любил свой мир больше жизни, настолько, что до конца отказывался противостоять детям. Если бы только не оставался здесь, хоть и бесплотной и абсолютно бессильной сущностью. Если бы только Белая могла наплевать на его чувства, она бы прямо сейчас заключила сделку с любой разрушительной силой, пускай бы пришлось в обмен отдать всю себя, и стёрла этот безжалостный, бессмысленный мир. «Ты не должен был о них беспокоиться. Ты не должен был оставаться здесь ради их блага. С каждой твоей жертвой всё становилось только хуже. Своим упрямством ты никого не спас, а как теперь спасать тебя?» Белая, хотя теперь она больше напоминала втоптанный в землю и подобранный из жалости цветок, заставила себя сесть. Эмоциональные срывы никому не помогут. Нужно взять себя в руки и думать не о том, чему не удалось помешать, а как быть дальше. Ладони снова накрыли цветы. Как бы ни было тяжело, нужно внимательно пересмотреть случившееся. Кто присутствовал. Что делал. Белая старалась смотреть не на Родона и от него оставшееся, а на палачей. Гербы на доспехах и разнообразие внешностей сообщали: здесь собрались практически все народы мира, а значит по нему теперь разбросаны мощи. Плохо. Крайне плохо. Чтобы Создатель смог уйти, нужно предать тело земле, чтобы душа смогла совершить переход, особенно без настоящего проводника, нужен могильный камень с именем. С чем связано последнее, Белая не знала, только то, что в Мире Садов так принято, но это она хотя бы могла устроить, а вот первое… Если мощи правда растащили по миру, не получится собрать их за один заход. Магия перемещения забирает очень много сил – их вряд ли хватит, чтобы обойти все точки, а если там есть – должна быть – магическая защита, шансов нет. И нет возможности сделать это за несколько. С собой мощи не заберёшь, спрятать где-то здесь – могут найти, снова растащить. Ещё и время между визитами не предугадаешь. И без того отвратительная ситуация становилась хуже с каждым новым витком мыслей. – Ты упрям, – обратилась Белая к пустоте, поднимаясь. – Я не лучше. Ты был Создателем, но сам отрёкся от сил. А у меня ничего другого и нет. Только яд и упрямство. И чем от них отказываться, предпочту использовать по полной. Придётся нарушить ещё одно правило: даже если дух всё-таки оказался в мире, где есть Создатель, он должен оставаться наблюдателем и не вмешиваться в жизнь. Придётся совершить невозможное и потратить больше сил, чем имеется. Придётся попутать роли и вместо стража стать проводником. Сейчас в этом мире больше делать нечего, нужно возвращаться в свой. В сложившейся ситуации помочь по силам только одному. Сколько бы ни пришлось заплатить за услугу, Белая готова и согласна. По ту сторону на земле сидела Белладонна. Она подняла на Белую взгляд и дрогнула. От грязи ли или непривычно мрачного выражения лица? Неважно. – Что произо… – Отведи меня к Порядку! – выпалила Белая, не давая договорить. – Ты же знаешь дорогу… Погоди. Нет. Зачем тебе вообще к нему? Знает? Белая этого не помнила. Кажется, вот он, кусочек, должный заполнить часть провала в памяти. Слишком легко верилось, но это не отменяло того, что сейчас желателен проводник. – Нужно. – Я не поведу, пока ты не назовёшь причину! – Белладонна вскочила, попыталась преградить Белой путь и была грубо отодвинута в сторону. – Сама найду. Причину ты не поймёшь. – Почему не пойму? – Потому что по твоему мнению я собираюсь совершить величайшую глупость. – Отлично, что ты это понимаешь! – Белладонна схватила Белую за руку, желая остановить. – Понимаешь, так не делай! Величайшая глупость… – пробормотала, до боли крепко удерживая тонкое запястье. – Ты же… Ты же не умереть собралась?.. – Такой исход возможен. Более чем. – Белая резко дёрнула рукой и вырвалась, продолжила путь к Сердцу. – Если повезёт, это будет наша обычная смерть. Нет – окончательная. – Совсем сдурела? Стой! Белладонна погналась за сорвавшейся на бег Белой. И догнала бы, если б не краткая вспышка белого тумана, резко прервавшего погоню. Перестав слышать топот, Белая на миг обернулась, с удивлением обнаружила: Белладонна застыла, будто уснула стоя. Что бы ни случилось, нельзя упускать шанс оторваться. Иначе… Кажется, сейчас Белладонна готова в озеро столкнуть, лишь бы остановить. Добраться до ядра оказалось проще, чем сориентироваться в бесконечном переплетении кристальных коридоров. От зависших в стенах душ всё-таки становилось не по себе, но это не оказывало впечатления после увиденной расправы над Родоном. Не столько за счёт знаний или умения ориентироваться, сколько благодаря интуиции Белая достигла зала. Не помнила, чтобы была тут раньше, но узнала. И сразу опознала появившуюся в центре фигуру, больше напоминающую статую, нежели живое существо. – И вот ты здесь. Белая подошла к Порядку и уставилась в мерцающие пустые глаза. По ним не понять мыслей, хотя сомнений не оставалось: он уже знает достаточно, чтобы не пришлось вдаваться в долгие объяснения. Чтобы броситься с места в карьер, не уточняя, о ком речь и что побудило нанести визит. – Здесь. И прежде чем перейдём к делу, задам вопрос: вы ведь знаете, почему он не уходил? – Потому что был таким создан. Последнее слово стало искрой, зажёгшей цепочку воспоминаний. Прошлый разговор с Прядком, пусть и не полностью, воскрес в памяти. – Что это значит? Разве всем Создателям не положено после смерти попадать сюда? Тогда какой был смысл создавать его таким? – Каждому Создателю в момент сотворения даётся набор определённых качеств в различных пропорциях. Нет смысла рассчитывать на качественно разные результаты, если все образцы идентичны. В том числе важно проводить опыты с образцами, имеющими завышенные значения. Как досталось ему. – И что же было у него? – Агапе. В теории непоколебимая бескорыстная любовь к миру должна была дать хороший результат, ведь Создатель готов пойти на всё ради своих творений. Их благо стало бы для него смыслом жизни, так что он бы отдал все силы на поддержку мира. Но в итоге он не оправдал ожиданий. «Не оправдал? Не оправдал?! – от возмущения у Белой отказал голос и оставалось кричать в мыслях. – А чего вы ожидали от поглощённого агапе Создателя? Он всё простил этим отбросам. Он принёс себя в жертву. Беспрекословно отдавал всего себя, ничего не получая взамен. И что-то при этом не оправдал!» Руки чесались врезать Порядку по лицу. Останавливало одно: вряд ли эта статуя что-то почувствует. Зря ладонь отобьёт. Будь у духа кровь, та бы точно сейчас вскипела. Но крови не было. Как и времени давать гневу поглотить себя. – Вы ничего не смыслите в чувствах, – процедила Белая. – И в первую очередь в том, что сильный перекос в чём угодно ни к чему хорошему не приводит. Но чему я удивляюсь? Это является прописной истиной только для тех, кто хоть раз испытывал слишком сильные чувства. Вы же не имеете права даже рассуждать о них. – Ты всё так же смела на язык, ядовитый цветок. Смела, хотя ничего из себя не представляешь. – А чего мне бояться? Что вы оскорбитесь? Так для этого эмоции нужны. Что бы ни говорила Белая, лицо Порядка ничего не выражало, и сейчас это бесило и одновременно остужало. Выплёскивать эмоции можно, но пора вернуть разговор в изначальное русло. – Что будет, если Создатель не придёт сюда? – Не знаю. В этом эксперименте подобных случаев не было, на другие ориентироваться нельзя. Он точно провисит в своём мире, пока тот не погибнет. Без Создателя и садовника гибель неизбежна. Что дальше – увидим. Висеть – значит наблюдать за гибелью своего творения, не в силах повлиять и продолжая чувствовать боль. Висеть – угодить в темницу затяжной агонии. Даже если Мир не готов радушно встретить последнего садовника, попасть сюда – меньшее из зол. – Не увидим. Я приведу его. Собственно, потому я и здесь. Как ни прискорбно это осознавать, мне нужно ваше содействие, чтобы осуществить задуманное. – За это придётся заплатить. А если твои действия создадут опасную для Мира ситуацию, то и разбираться с последствиями тебе. – Ой, да неужели, – язвительно протянула Белая. – А я-то ещё не догадалась, что у вас за каждый лишний чих платить надо. Только вот с чего бы? Ему же, как и прочим, положено в конце оказаться в Мире. Я всего-то помогаю соблюсти вами же установленный порядок, но почему-то ещё и должна остаюсь. Что же, для меня всё равно важнее привести его. Однако скажите-ка для начала, что именно подразумеваете под платой. – Ты платишь за нарушения и желания, выходящие за рамки дозволенного и твоих способностей. Пришло время определить, чего они все стоят. – Порядок вытянул руку и ткнул ногтем в лоб Белой. Короткое касание ощутилось воткнутой в голову спицей. – Когда потребуется, ты станешь моим инструментом. – Инструментом? – Белая скептично скривила губы. – С каких пор вам может быть полезна ничего из себя не представляющая я? – Правило невмешательства ограничивает допустимые зоны действия для высших сущностей. Обойти его мы можем только через контракт с живыми. – Звучит позорно. Ладно, раз мне предстоит стать вашим инструментом, значит, как минимум выживу. – Ты станешь инструментом, если выживешь. Хоть я и посодействую, результат зависит от тебя. Не справишься – погибнешь, а мир последует озвученной мною судьбе. – Выживу. Даже если всем назло. Так что, сделку заключаем? Порядок кивнул и сделал шаг навстречу. Снова коснулся лба и провёл линию до сердец. Белая неотрывно смотрела в глаза, терпя, не издавая ни звука. Пока палец не достиг конечной точки. Глухой вскрик. Приступ боли, словно заживо вскрыли грудь, от которого потемнело в глазах. По телу резко распространилась слабость, будто Белая за одно мгновение потеряла половину энергии. В лучшем случае. Продолжая стоять на ногах на чистом упрямстве, она сморгнула, сбивая пелену, и посмотрела на Порядка. На его руке лежало её сердце. Одно из. Лежало и превращалось в прозрачный двухконечный кристалл. – Зачем? – выдавила с трудом, потеря сердца оказалась сильным шоком для тела, контроль над ним возвращался неохотно. – Оставлю у себя. Сейчас – чтобы восполнять твои силы, пока будешь в другом мире. Потом – тоже найдёт применение. – Понятно. На этом всё? – Нет. Есть у меня кое-что для исполнения твоего желания. Сердце исчезло, а на его месте появилась кристальная сфера. Мерцала красиво, да вряд ли предвещала хоть что-то хорошее. – Что это ещё за пустышка? – Встанет на место сердца. Сможешь носить мощи в ней. Белая аж присвистнула, не в силах определиться, считать этот жест невероятной щедростью или издевательством. С одной стороны, да, так ей будет проще. С другой… Ходить с расчленённым трупом возлюбленного в груди может предложить только бездушная тварь. – Вам бы что-то на место сердца вставить… Хорошо. Давайте сюда. Сфера поднялась с ладони, коснулась груди и вошла внутрь, обозначив своё присутствие едва ощутимой тяжестью и куда более заметным давлением. Вот теперь точно всё. Время отправляться в путешествие. Но прежде чем Белая успела развернуться, чтобы выйти из зала, Порядок хлопнул в ладоши, и её поглотил кристальный вихрь. – Переместишься так. Снаружи тебе не дадут проходу, – последнее, что услышала Белая, прежде чем покинула Мир.