Sehnsucht

Дин рывком поставил младшего брата на четвереньки, обхватил за бедра и плавно «тронулся с места». Войдя в него сразу на всю длину, незамедлительно перешел на скорость, за которую, применительно к импале, его бы сразу лишили водительских прав. Но Адам возражать и не думал. В отличие от Сэма, едва удержавшегося от того, чтобы не влететь в номер и не растащить этих… этих… слов у него никаких нет, каких «редисок»! Смотреть на то, как упоенно Дин трахает Адама, как тот прогибается в спине, подается назад, резко вскидывая голову с широко раскрытым ртом, из которого рвался беззвучный крик острого наслаждения, было пыткой. Душевной. К которой тут же добавилась физическая — член Сэма налился кровью настолько, что стало тесно в джинсах, стало больно. Ведь Дин… Ведь там же Дин! Совершенно ополоумев от терзающего его сумасшедшего желания, Сэм дернул молнию, торопливо вытащил едва ли не пульсирующий от боли, так и рванувший на свободу, сочащийся липкой жидкостью орган, сжал в руке и принялся яростно мастурбировать, не отводя от старшего брата затуманившихся негой глаз. Скульптурных пропорций торс Дина, широкая сильная спина, будто отлитые из бронзы мускулы плеч и рук, крепкий зад… о-о-о, черт!.. Размашистые движения бедрами, ритмичные, властные, уверенные… черт, черт, черт!.. Если бы только это его Дин трахал… Вообразив последнее, настолько отчетливо, что буквально почувствовал Дина в себе, причиняющего где-то боль, по большому же счету одно только дикое удовольствие, Сэм протяжно застонал и кончил в судорожно сжавшийся кулак. Едва не упал — перестали держать ноги. Оперся другой рукой о стену, съехал по ней на залитую дождем землю, стараясь унять сердцебиение, перевести дыхание. Не лечь и не умереть, вот прямо здесь и сейчас, в грязи, всем на посмешище, с расстегнутыми штанами! Было бы и то лучше… чем как-то жить дальше… делая вид, что ничего этого не было… он не сможет… не сможет… Но пришлось подниматься. Нацеплять на лицо норовящую соскользнуть и разбиться вдребезги маску «Знать ничего не знаю». Пришлось открыть дверь и шагнуть внутрь. Куда ему еще было идти… — Сэм, ты странно выглядишь, — хмыкнул сидящий за столиком Дин, едва глянув на брата и утыкаясь взглядом обратно в его ноут. Куда они нахально пялились на пару с Адамом, весело о чем-то переговариваясь в полголоса, сидя плечом к плечу, головой к голове. Как ни в чем не бывало. Как будто Сэм так и не вернулся, настолько видимо им не было до него никакого дела. Спасибо из постели вылезли и соизволили одеться! — Пирог где? — Пир…ог?.. — глотнул воздуха и поперхнулся Сэм. Это было уже окончательно слишком… — Это все, что тебя интересует, Дин?! — Я бы спросил, почему тебя не было так долго и почему ты вернулся с не застегнутыми штанами. Но, полагаю, это взаимосвязано и очевидно, малыш Сэмми, — едва договорив, Дин не выдержал и громко расхохотался, Адам, как по команде, присоединился к старшему брату. Сэм в ужасе глянул вниз, молясь всем ангелам небесным, чтобы не увидеть там того, в чем немедленно убедился. Он забыл привести себя в порядок! Настолько далеко ушел в тягостные мысли о предстоящей встрече и моральной подготовке к оной. Его орган болтался между ног во всей сыто поникшей красе. Только подумаешь, что хуже ничего больше быть в принципе не может… Вот теперь точно только пулю в лоб… Сэм развернулся в единственном стремлении — бежать! Куда угодно, лишь бы прочь отсюда! Мелькнула мысль — Дин же не даст ему уйти, остановит… — Пирог не забудь! — хлестнул его вымоченным в отраве бичом голос продолжающего ржать конем Дина, и, вторящего ему гиеной, подвывающего от смеха Адама. В тот же миг Сэм уткнулся в кого-то стоящего впереди. Не сразу понял, кто перед ним. Поняв же, не смог удержать надсадного крика, тотчас же вспомнив все. — Тащусь с этого момента, — зачерпнул Люцифер из ведра горсть попкорна и триумфально подкинул вверх, как рис с конфетти на свадьбе. Поймал ртом несколько штучек, довольно захрустел, заглушая становящийся все более тихим смех позади, как будто в нем постепенно убавляли громкость, — Никогда не устану повторять: ты правда думал, что Ад — это только пузырящаяся и срезаемая лоскутами кожа да расщепляемые кости? Стон непрекращающийся и скрежет зубовный может быть и от неутоленного страстного желания. От того, что могло быть и не случилось, в чем сам виноват, пролошился. А ведь было — руку протяни, не дрейфь! Хотеть, мечтать, жаждать и страждать, без устали алкать, исходя соками любовными, на стенку лезть, выть и башкой о нее колотиться — до скончания дней. Это тебе предстоит, Сэмми, малыш. Быть жестоко высмеянным, получить плевок прямо в душу, удар в самое незащищенное место (уж пардон за каламбур), оказаться в нелепом постыдном положении, быть безжалостно выкинутым прочь, наблюдать, как твое место занято другим, первым попавшимся; узнать, как на самом деле мало ты значишь для Дина — тоже. — Ложь! Это все не по-настоящему! — качнулся Сэм, машинально оправляя на себе одежду. Странно… узнать, что он все еще в Клетке было таким облегчением… По сравнению с только что пережитым. Слава богу, только в иллюзорной действительности! — Дин бы никогда… — Ты так уверен, Сэмми? Почем ты знаешь, может Адам давно выбрался, может Дин с ним, в эту самую минуту, занимается тем, что ты видел и тебе так понра-а-авилось! Попкорна к просмотру не желаете? — сунул Люцифер Сэму под нос ведро и душевно заголосил бессмертный хит «роллингов», — «Я не получаю удовлетворения! Я не получаю удовлетворения»! Ничего не соображая, Сэм кинулся в темноту за дверями. Как будто не знал, что никаких дверей в помине нет. Что бежать ему некуда.