***
Наконец-то спустя несколько недель труппа прибыла в Марсель. После выступления артисты, как всегда, отправились в кабак. Пьер решил воспользоваться этой возможностью, дабы узнать про свой корабль. Он попросил у Алана разрешения ненадолго отлучиться, чтобы полюбоваться городом. — Иди, — ответил недовольно Алан. — Но знай, не явишься ровно через час, пеняй на себя, нам дармоед не нужен. Пьер тут же побежал в порт. Корабль прибыл за день до появления в городе Пьера. По его подсчётам корабль должен был стоять в порту от одной до двух недель. Пьеру хотелось спросить у кого-нибудь точную дату отправления, но он жутко боялся это делать: не каждый день девятилетние мальчишки интересуются кораблями, плавающими в Африку. Пьеру оставалось только ждать и не упустить нужный день. Пьер побрёл из порта в город, он не хотел привлекать к себе внимания. Невольно взгляд ребёнка привлекли две женщины-аристократы, которые только что встретились. Невооружённым глазом было заметно, что подруги давно не виделись и сильно соскучились друг по дружке. Они крепко обнялись и стали причитать сколько лет да сколько зим, расспрашивали про друг друга, мужей и детей. Наговорившись о себе, женщина в зелёной шляпке спросила подругу: — Ты слышала, что у маркиза де Лоре сбежал сын? Пьера бросило в жар. Он застыл и уставился на женщин. — Да ты что! — воскликнула другая в красной шляпке. — Как так вышло? — Ходят слухи, что мальчик ушёл из дома, потому что не хотел жениться на выбранной родителями невесте, маркиз де Лоре по всей стране разослать людей, чтобы они нашли сына. И подруги начали осуждать негодного мальчишку, жалеть несчастных родителей-маркизов, а потом постепенно перешли на другую тему разговора, забыв напрочь о Пьере де Лоре. — Отлично! — воскликнул Пьер. — По всей Франции теперь разыскивают меня, будто я какой-нибудь преступник. Пьеру стало казаться, что за ним повсюду следят, прохожие смотрят только на него, и из-за угла сейчас на него выскочит отряд полиции. Он быстрым шагам пошёл к таверне, где остановились артисты, часто оборачиваясь назад. Только возле Алана он мог почувствовал себя в безопасности. — Где тебя, паршивец, носит? Быстро пошли выступать! — услышал он знакомый голос и почувствовал, как мерзкая рука схватила его за ухо. Одноглазый Алан для Пьера был поопаснее отца и матери. — У меня болит голова, выступите без меня, — сказал Пьер, боявшийся теперь просто передвигаться по городу. Алан засучил рукава и заорал на Пьера: — Ты будешь сейчас петь, мне до фени болит у тебя голова или нет! Алан готов был применить к Пьеру силу, чтобы заставить его выступать. Но другие артисты во время попытались утихомирить хозяина, дабы не пролилась кровь. Алан успокоился. — Не хочешь петь, так катить к чертям подальше! — крикнул он. — Хорошо, — спокойно ответил Пьер. — Я ухожу. Отдайте мне мою одежду. — Ишь чего захотел! Вон пошёл! Иначе твоя голова в сточной канаве будет валяться! — пригрозил артист ребёнку. Пьер не стал возражать Одноглазому. Грозного и злобное лицо Алана говорило за себя. Он легко может выполнить свою угрозу. Пьеру пришлось уйти в лохмотьях. На его счастье, Алан так и не смог прознать про деньги. Пьер прятал их в старой сумке с заплатками, объяснив, будто держит там ненужную, но ценную лично для него, рухлядь. Ему пришлось искать теперь себе временное жильё. Пьер зашёл в ближайший трактир. Его держала тощая морщинистая старуха, которая мыла в трактире полы. Она беглым взглядом обмерила мальчика, оборванец не внушал ей никакого доверия. Пьер не успел и вымолвить ни слова, как старуха резко произнесла: — Я милостыню не подаю. — Я не за милостынею пришёл, — объяснил он. — Я хочу снять у вас комнату, деньги у меня есть. — А где твои родители? — спросила она, зорко глядя на Пьера. — Ну… дома возникли проблемы, — сказал Пьер первое, что пришло в голову, — и папа только через неделю приедет. Но он дал мне деньги, чтобы я снял комнату. Нелепая детская ложь сильно разозлила старуху: — Вон пошёл, пока я не позвала полицию, — замахнулась она шваброй. — Она-то для тебя бесплатно комнатку снимет. На второй постоялом дворе произошла та же история. Как и на третьем… Все принимали Пьера за бродяжку, и не хотели давать его даже самую убогую комнатушку. Никто не знал, что за жалкими лохмотьями скрывается сын маркизов. После третьего трактира Пьер понял, что ему лучше переночевать в подвале или на чердаке, пока, действительно, никто не сдал его легавым. Он стал искать не гостиницы, а какой-нибудь тихий и незаметный уголок. Вдруг Пьер средь толпы заметил маленькую Клара. Она кого-то искала, прижимая к груди какой-то свёрток. Пьер подбежал к подружке. — Клара, ты потерялась? — спросил взволнованно Пьер. — Или может ищешь кого-то? — Я тебя ищу, — ответила Клара и протянула ему свёрток. — Я украла у Алана твою одежду. Держи, в дорогом костюме тебе легче будет. Пьер крепко обнял Клару. — Я тебя благодарю от всего сердца, — радостно произнёс он. Клара с мольбой посмотрела на Пьера и робко спросила: — Можно я пойду с тобой? Он оторопел. Полминуты не знал, что ей сказать. Но собравшись с духом, прискорбно ответил: — Извини, не получиться, у меня в Марселе важное дело и ты будешь мешать. Спасибо, тебе за всё, — он достал свой кошелёк. — Держи пятьдесят франков, только не рассказывай о них попутчикам. Пьер чувствовал, что сейчас он передумает. Он не сможет бросить малышку Клару. Пьер поцеловал её и побежал от неё прочь. Клара грустно смотрела вслед убегавшему приятелю, зажимая в кулачке монету и недоумевая откуда у него такие деньги. А Пьер ощущал себя самой последней скотиной. К наступлению ночи он нашёл относительно безопасный чердак в жилом доме, в который забрался по дереву. На чердаке стояла такая же холодная температура, как и на улице, камина или каких-нибудь тряпок, чтобы укрыться, там не было. Ему пришлось закутаться в старую одежду. Но Пьер был доволен, он искал убежище как можно незаметное. В этом доме жила бедная семья, состоящая из отца, матери и троих детей. Через пол Пьер слышал их весёлый смех и шутки. Он вспомнил своих маму и папу и горько заплакал. «Простите меня» — промолвил с тоской он и заснул. Как назло следующие ночь были такие же холодные, несмотря на стоявший за окном июнь, и дождливые. Через дырявую крышу текла вода. Пьеру пришлось купить одеяло, чтобы не замёрзнуть. У него было много денег, но он старался их тратить как можно меньше. Пьеру всё же удалось узнать дату отправления корабля: он покидал порт через две недели. А пока, все эти дни, Пьер должен был выжить и не попасться. По улице Пьер ходил только в богатой одежде, чтобы не нарваться на хулиганов. Никто из прохожих не догадывался, что мальчик живёт на чердаке. Все думали, что так хорошо одетый ребёнок живёт у себя дома, в зажиточной и хорошей семье, а не на чужом холодном чердаке. Но Пьер чувствовал себя настоящим нищим и бездомный. Раньше он испытывал к нищим только жалость и сострадание, теперь он осознал на себе их гнёт. На своей шкуре понял, что значит не иметь дома. Пьер чувствовал себя дураком, ведь всё время он веселился и жил только удовольствий, изредка думая о несчастных. Часто Пьера посещали мысли: «Вот бы Анну поселить на чердаке и заставить её просить милостыню. Я удовольствием посмотрел бы, что она потом говорить бы стала… Хотя о чём это я? — рассуждал Пьер. — Такой человек как Анна никогда не измениться». Одноглазый Алан не только не привил мальчишке отвращение к подобным ему людям, но и доказал теорию Пьера, что мерзавцами не становятся, а рождаются. Деньги, припрятанные для осуществления побега, он не мог держать при себе. Он раздавал их нищим, стараясь, тратить по минимуму. Но, однажды, проходя мимо девятилетнего мальчика, который вовсе не напоминал Пьеру его ровесника, он выглядел куда младше своих лет, Пьер не смог побороть в себе скупца. Мальчик с протянутой ладошкой отчаянно просил хоть су. В затравленным, как у дикого зверька, в глазах стояли слёзы. Не задумываясь ни о чём, Пьер вытащить свой кошелёк и дал мальчику сто франков. Ребёнок в жизни не видел таких денег. Ему показалось, что Пьер напросто ошибся. Он испугался, что мальчишка сейчас живо заберёт монеты. — Вы… вы, пере-репутали… — заикаясь сказал он Пьеру, обращаясь к ровеснику того на «вы». Пьер удивлял и пугал мальчика. — Я не ошибся. Эти сто франков тебе, — тихо ответил Пьер и шепнул. — Я тебя провожу, чтобы никто их не отнял. А ты смотри не хвастайся не перед кем. Стоящие люди были поражены происходящим. Их глаза вылезли на лоб. Некоторые сами не видели таких денег, не то что беспризорный мальчишка. Один мужчина зло присвистнул: — Он идиот. Стоявшая рядом женщина спокойно и с восхищением ответила: — Идиот не идиот. Но у мальчика очень доброе и чистое сердце, такой человек не способен причинить зло другому. Немного таких людей осталось в наше время.Глава 3. Бродяга
5 марта 2015 г. в 15:22
Ещё с первых дней Пьер решил, что присоединиться к бродячим артистам, чтобы незаметнее ото всех добраться до Парижа. Да к тому же путешествовать с людьми намного безопаснее и спокойнее, чем одному. Он тщательно готовился к побегу, и, разумеется, успел вынюхать о труппе артистов, которые из Парижа отправлялись прямо в Марсель.
Труппа состояла из трёх мужчин и одной женщины с шестилетней девочкой. Двое мужчин не были ничем примечательны на вид: один был ещё молодой парень, примерно двадцати пяти лет, коренастый и красивый на лицо, второй рыжий сильный мужик сорока лет. Женщина обладала пышными волосами пшеничного цвета и грациозной фигурой, но лицо её было хмурым и помятым. Маленькая девочка была внешне похожа на свою мать, в глазах таилась глубокая печаль. Группу артистов возглавлял мужчина высокий и широкоплечий мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, похожий на великана. Голова была покрыта густыми и жёсткими черными волосами, такая же чёрная борода закрывала половину лица. Левый глаз у него слегка открывался и странно вздрагивал. Благодаря глазу мужчина получил прозвище Одноглазый Алан.
Пьер видел, что эти люди были прекрасными артистами и напросился к ним.
Одноглазый Алан подошёл к Пьеру, крепко схватил его за плечо и зарычал:
— А что ты можешь делать?
Пьер тогда пропел ему куплет из Аве Марии. Тонкий ангельский голосок настолько впечатлил людей, что у женщины даже слеза потекла.
— Хорошо, я беру тебя с собой. Ты будешь петь вместе с Кларой, — приказал Алан и указал на девочку. — Но запомни, — он крепко сжал руку Пьера. — Все деньги, которые тебе дадут, будут принадлежать мне.
— Хорошо, — ответил Пьер, ему было всё равно, кому будут принадлежать его заработанные деньги, лишь бы добраться безопасно до Марселя.
Одноглазый Алан завёл его в грязную подворотню, где он ночевал с труппой, и первым же делом отобрал у него хорошую одежду, выдав рваные лохмотья.
— В атласном костюмчике тебе ничего не дадут, а только посмеются, — заявил грозно он.
Таким образом, сыну маркизов пришлось стать бродячим певцом. Для актёров Пьер де Лоре стал Уэйтом Дельфур. Артисты веселили публику, показывая им театральные или музыкальные номера. Алан играл на балалайке, молодой юноша показывал акробатические номера и умения жонглёра, а рыжий танцевал вместе с женщиной под музыку Одноглазого Алана. Эти бродяги были способными актёрами, которые всегда собирали на свои представления приличную толпу. Но больше всего народ трогало за душу пение Пьера и Клары. Мало кто проходил мимо, не остановившись, чтобы послушать детей. Пьер боялся петь, ведь он сильно рисковал, находясь на обозрении публике: вдруг его мог кто-нибудь узнать. Но ему приходилось каждый раз бороться со своим страхом, чтобы остаться в труппе. Люди давали детям много денег, но вплоть до одного су и забирал себе Одноглазый Алан.
Ещё в отчем доме Пьер с удовольствием представлял, как он будет путешествовать по стране, смотреть разные города, познакомиться с новыми интересными людьми, может быть, артисты научат его своим премудростям. Но он оказался жестоко разочарован. Артисты Пьера ни капельки не напоминали романтиков из дивных книг. Любимым их делом была пьянка. Все заработанные деньги они тратили в первый же день в кабаке на кружки пива и девиц лёгкого поведения. Единственная в труппе женщина, не стесняясь дочери, ложилась под разных мужиков. Только на публике бродяги были «благородными» и прекрасными актёрами. По ночам, вдали от людских глаз, они всем своим видом они представляли собой смесь пьянства, грубости и человеческой низости. У каждого из бродяг были свои таланты, благодаря которым они могли бы жить безбедно. Но они предпочли пьянство и бродяжничество благоустроенной жизни. В труппе поговаривали, будто в прошлом их главарь, Одноглазый Алан, убил несколько человек.
Малышка Клара сильно страдала от образа жизни матери. Девочка была милой и доброй. Она тянулась к свету, знаний. Проходя мимо детишек с учебниками в руках, Клара всегда печально вздыхала: она ведь никогда не узнает, что такое «учиться», «любящая семья», «родной дом». Но Пьер грустно осознавал, что в будущем из этой прелестной девочки выйдет вторая мать, ведь Клара не знала другой жизни. Потаскуха-мать и Одноглазый Алан — единственные примеры в её жизни. Пьеру сильно хотелось взять малышку Клару с собой в Африку, но он понимал, что Тинуваку не постоялый двор, хоть бы его самого-то приняли.
Раньше он считал, что все нищие — несчастные обездоленные люди, с которыми плохо обошлась судьба и другие люди. Теперь же Пьер знал: на свете существуют и такие люди, которые сами довели себя до нищеты, и продолжает в ней жить, не потому что не могут ничего изменить, а потому что не хотят. Только презрение и отвращение испытывал Пьер к Одноглазому Алану и его труппе, которые ещё совсем недавно жалел и уважал.
Помимо пьянок и гулянок любимым делом главаря труппы Алана было жаловаться на жизнь да обвинять всех своих лишениях обычных людей и монархию. Все были виноваты в том, что он не питается по вечерам мёдом с изысканным виной, не спит в тёплой кровати, и к тому же почти лишён глаза. Он ненавидел весь свет.
Однажды Пьер не выдержал и заявил Алану:
— Хватить жаловаться! Лично в ваших бедах ни король, ни народ не виноваты. Вы бы могли выступать в театре перед огромной толпой зрителей, жить в богатстве, но вы сами выбрали путь нищего, лишь бы только не трудиться.
Алан пришёл в страшное негодование. Редко кто осмеливался грубить ему.
— Как ты смеешь указывать, как мне жить! — взревел Алан и со всей силы ударил ребёнка, из носа Пьера потекла кровь. — Ещё одно такое слово, и я изобью тебя до полусмерти и выкину! Раз ты находишься со мной, то я твой хозяин. Малый, я предупредил тебя, что будет, если ты ещё раз посмеешь поперечить мне, — заявил он.
Алан величаво взирал на мальчишку, он чувствовал себя королём. Пьер вспомнил слова покойного деда: «Одно из самых страшных желаний человека — желание властвовать над другими людьми. Возвысить себя перед ближним. Но самое ужасное, что человек, опустившийся на самый низкий уровень общества, которого никто не считает за равного, покоряется животному инстинкту доминировать другими, тем самым ещё больше превращаясь дикого зверя, выше которого можно поставить многих животных». Мальчишка понял, о ком тогда говорил его дед.
Пьеру был так оскорблён до глубины души, что почти не чувствовал боль. Ему хотелось бы показать своё достоинство, уйти от свиней в человеческом обличье. Но Пьеру пришлось терпеть. Одноглазый Алан был его «телохранителем», только он мог спокойно довести мальчишку до Марселя, чтобы никто из сыщиков, нанятых родителями, не смог его найти. «Это всё ради моей будущей свободы», — успокаивал себя Пьер.