***
«Лахесис» вошла в марсельскую бухту тихим вечером спокойным вечером. Моряков и путешественников давно уже приветствовали морские птицы, но только, зайдя в гавань, за полтора месяца плаванья они услыхали с суши голоса других людей. Пьер с тоской рассматривал знакомые очертания порта, который практически не изменился с момента его побега. Пьер не мог сдержать на своём лице улыбки. Пару лет назад он же решил, что никогда не вернётся на родину. Но жизнь любит преподносить сюрпризы. «Вот я и во Франции, в Марселе. Первый раз я был в Марселе с родными папой и мамой, второй — один-одинёшенький спал на чердаке, а сейчас стою здесь с приёмным отцом, сестрой и лучшим другом» Марани и Экене с восхищением припали к борту. Детей поразил пристань Марселя. Большой порт Нолошо отныне казался им деревенским причалом. Размеры города, порта подвергли их в изумления. Марани разинув рот разглядывала всё, что могла увидеть. Экене не верил своим глазам — сбылась его мечта. Он во Франции! Люди ходили в таких же одеждах, что и в Нолошо, стояли такие же дома, по дорогам бегали такие же обыкновенные собаки и кошки. Но это всё было другим для Экене. — Скорее! Пойдёмте смотреть город! — крикнул он Пьеру, Марани и Шарлю. Экене слетел на берег самым первым из всей команды «Лахесис». — Не сегодня, — разочаровал его Шарль. — Скоро ночь наступит. Город мы посмотрим завтра. — Ну и что, — протянул Экене. — Ночью веселее. Уэйт, скажи Шарлю, что ночью интереснее. А если Шарль сейчас занят, то мы и сами может походить по городу. Пьер дружески похлопал Экене по плечу. — Раз сказано — завтра. Значит, завтра. У нас впереди весь месяц, успеешь ещё налюбоваться. — Зануда ты, Уэйт, — насупился Экене. После смерти жены Шарль продал свой дом. Но близкий друг согласился приютить его с детьми. Шарль сказал другу, что поживёт у него только во время этой поездки. Он намерен был вернуться снова во Францию ради Пьера. С трудом Экене дожидался завтрашнего дня. Он как егоза сидел в карете, вылезая из окна, чтобы рассмотреть улицы, выглядывать каждую минуту из окна дома и прислушивался к каждому шороху. У Марани удивление и восторг в скором времени прошли, она ведь видела кирпичные дома, длинные платья, кареты, запряжённые с лошадьми много раз в Нолошо. Но Экене всё до сих пор пребывал в потрясении. Пьер обхохатывался над любопытным другом. Но завтра всё-таки наступило. Пьер с Шарлем показывали Экене и Марани все достопримечательности, которые могли быть интересны детям. Ребята побывали во всех парках Марселя, обследовали все площади и улицы, магазины и кафе. У Шарля было много важных дел, но он с удовольствием их всех отложил ради экскурсии для сына и его друзей. Шарль не жалел и денег, балуя детей. Экене и Марани впервые в жизни увидели целые полки с самыми разными и красивыми игрушками. Тинуваку могли создавать игрушки своим сыновьям и дочерям только из подручных средств, а в Нолошо мало чего можно было приобрести для детей. Пьер радовался вместе с Экене и Марани. Он вспоминал каждый дом, хотя прошло два года. И ему были приятны эти воспоминания. Ребята веселились и изучали все прелести города. Экене никогда не чувствовал себя таким счастливым. Уплетая четвёртую порцию мороженого, он спросил у Пьера: — А когда ты покажешь мне трущобы? Ты говорил, что трущобы такая же часть Марселя, как и красивые парки с магазинами. — Тебе не стоит ходить в трущобы, Экене — возразил Пьер. — Тебе не понравится. — Я хочу узнать про Францию всё! — подскочил со стула Экене. — И хорошее и плохое. — Но это не страшная байка у костра ночью, после которой боязно до дома дойти, а настоящая жизнь! — вскричал вслед за другом Пьер. — Зачем я тогда из дома сбежал, если ничего не увижу? Я хочу увидеть трущобы! Я хочу познать всю вашу страну! Экене обиженно отвернулся. Пьер вспыхнул, хотя он прекрасно знал, что Экене будет требовать показать ему трущобы, ведь он много раз про них рассказывал другу. Но тут вмешался в разговор Шарль. — Не горячись, Уэйт. Если наш Экене хочет познать всю Францию, то он должен увидеть её со всех сторон. Завтра мы покажем их. — Но… — протянул Пьер. Шарль подмигнул сыну глазом и тот всё понял. Пора бы освободить Экене от наивных иллюзий. Друг должен рано или поздно увидеть настоящую жизнь. — Я тоже пойду с вами в трущобы! — подала звонкий голос Марани. — Нет, — погладил её по голове Шарль. — Ты, Марани, останешься дома. Ты ещё маленькая. — Я уже взрослая! — пролепетала Марани. — Я тоже хочу увидеть трущобы. Уэйт, встань на мою сторону. Пьер ласково улыбнулся и принял сторону отца. Он хорошо помнил то потрясение, которое испытал в раннем детстве, когда дед показал ему трущобы. Ему несколько ночей подряд снились кошмары. Пьер не хотел, чтобы страдала его сестрёнка. — Марани, ты ещё мала, — ответил он. В трущобы было решено идти завтра. Весь день она упрашивала братьев и Шарля взять её с собой, но ни Пьер, ни Шарль не хотели травмировать ребёнка. Однако Экене стоял на стороне Марани. Вчерашним днём он мучительно считал минуты, чтобы его отвели в кафе поесть мороженое, сегодня он жаждал увидеть жизнь изгоев.***
Завтрашний день наступил. Марани была оставлена с семьёй друга Шарля. Чтобы не терять времени, Шарль взял карету с лошадьми. Карета сначала хорошо ехала по гладко вымощенной камнем дороге, но вскоре она начала подскакивать и уже не могла протискиваться в пространство между домов. Шарлю, Пьеру и Экене пришлось оставить повозку и пойти пешком. Стоял ясный день, но чем дальше заходили ребята с Шарлем, тем мрачнее и темнее становилась местность. Экене ничего не замечал и напевал песенку. Но через несколько минут он замер перед невиданным ранее зрелищем. На грязной пропахшей навозом и отбросами земле стояли сооружения вроде домой, хижины тинуваку и то были намного прочнее и теплее их. Возле их находились люди: измученные, голодные, полуодетые мужчины, женщины и дети. Некоторые малыши были и вовсе голые. Среди них был только один старик, который, казалось, вот-вот покинет наш мир. Неподалёку в неестественных позах сидели четверо мужчин и женщин и что-то бубнили себе под нос — разговаривали друг с другом. В руках у них были бутылки спиртного — единственное утешение в этой жизни. Напротив них малыш, ещё не умевший говорить, ел жалкую похлёбку с тощей собакой из одной миски. Девочка лет семи, по-видимому, его сестра, пыталась отогнать собаку. Родителей у детей не было видно. Все взрослые были измученны до смерти или пьянством или непосильной работой. Их руки были покрыты мозолями и язвами. Дети были лишены детства, их единственными игрушками были бутылки и осколки стекла. На Шарля и ребят несчастные смотрели с печалью, завистью и страшной ненавистью. Смотреть на эту картину не мог спокойно даже взрослый мужчина, не говоря уже о ребёнке. Шарль отвёл глаза. Пьер и раньше видел трущобы, но эти оказались во много раз хуже тех, в которых его водил дедушка. У него намокли глаза, но он быстро взял в себя в руки. За последние годы Пьер научился скрывать чувства. — Как ты? — спросил он друга, взяв Экене за руку. Экене застыл как истукан, не сводя глаз с людей. Вдруг он затрясся и дёрнул Пьера назад. — Пошли домой, пожалуйста, — с мольбой промолвил он. Шарль сильно пожалел, что показал ребятам жизнь трущоб и проклинал себя за это. Они были слишком малы, чтобы видеть подобное. Экене оставался печальным весь день. Пьер хотел успокоить его, но не знал как привести Экене в себя. Он никогда не видел таким угрюмым вечно беззаботного друга. Марани даже спросила его: — Что за страсти-мордасти увидел Экене? — Он увидел настоящую страну, которую хотел увидать, — ответил за сына Шарль. Экене сидел в одной с Пьером и Шарлем комнате. — Почему в вашем обществе так жестоко? — заговорил он впервые после возвращение домой. — Вы же можете им легко помочь! Пьер тут же ему ответил: — У нас каждый думает только о себе. Люди злы, тщеславны, равнодушны, эгоистичны. — Уэйт, хватит ненавидеть всех из-за одного дяди, который бросил тебя с мамой — возразил Экене. — У вас много замечательных и хороших людей. Взять хотя бы тебя и Шарля. Я не понимаю, почему у вас такая несправедливость? Пьер не был согласен с ним. Поступок родителей, Анна Ландро, Алан Одноглазый оставили в его душе огромный след. «Человек и так существо подлое, эгоистичное, а люди в его стране прогнили полностью, решил давно он. Шарль Барре, тётя Камилла, дедушка всего лишь немногочисленные исключения из правил». А Экене не успокаивался: — Ладно ваши вожди не хотят помочь несчастным. Но почему обычные люди не замечают страдания состранников? — он не знал слова «сограждане». У нас нет бездомных, если человек по какой-то причине лишается дома, то соплеменники строят ему тут же другой. Мы не бросаем на произвол судьбы сирот, стариков, душевнобольных. Если у кого-то случиться беда, то племя приложит все усилия, чтобы помочь ему. Вспомни, какой выкуп собрали, когда мы попали в плен к гаапи. А у вас все чужие. Смотрю я на улицу и не понимаю, почему все куда-то спешат, толкаются. Вы какие-то одинокие. У нас такого не бывает. Если у человека нет семьи, то друзья у него всегда есть. Друзей нет только у скверных и поганых душой людей, но и те знают, что они не одиноки — Тинуваку их не бросит. Все тинуваку — одна большая семья. Экене сравнил два общество: то, в котором родился он и в то, где родился его друг Уэйт. Ему стало казаться, что его племя самое лучшее на свете. Законы Тинуваку идеальны. — У нас не существует разделения на бедных и богатых, — сказал Экене. — У нас все равны. Размер хижины определяется только количеством членов семьи. Вождями не становятся по праву рождения, их выбирает народ. Мы заботимся о больных, сиротах, стариках, умалишённых. У нас не воруют из-за голода. А воров не отправляют на каторгу из-за одного только факта кражи, не поняв причину воровства и не пытаясь исправить вора. У нас нет тюрем — преступники изгоняются из племени навсегда. Казни подлежат лишь те, которые полностью утратили сходство с человеком и их невозможно изгнать, потому что они всё ранво будут опасны для нас и других. И главное, — сказал Экене на французском, — Тинуваку — наша общая семья. В этот день Экене узнал мрачную сторону жизни. Он часто задумывался о смысле жизни, но никогда о том, что же представляет из себя эта жизнь. Смотря на братское отношение тинуваку друг к другу, Экене внушил себе, что если у тебя случиться беда, то другие обязательно тебе помогут. Он никогда не задумывался в серьёз о своём будущем. Экене хотел только найти своё место в мире и повзрослеть, чтобы у него было больше прав. «Во взрослой жизни появиться немного побольше обязанностей, но главное будет — свобода», — считал он. Он не замечал, как много надо трудиться его соплеменникам, а в особенности его родителям, чтобы прокормить семью. — Экене, — сказал Шарль. — Жизнь — штука сложная. Даже у вас в простом по устройству племени есть порядки, свои трудности. Без труда и упорства ничего не добьёшься. Это, главное, что надо помнить. А второе — к жизни не стоит относиться однобоко и легкомысленно. Это два правила касаются и тебя, Уэйт, — посмотрел мужчина на сына. Не стоит всех людей равнять под одну дудку. Пойми, одному доброму человеку невозможно в одиночку перевернуть общество, но он может приложить усилия для его изменения. Хочешь, чтобы те несчастные в трущобах перестали страдать — помоги. Но не забывай, что большинство само довело себя до такого состояния и большинство не захочет отказываться от ужасной, но привычной и родной жизни. Пьер нахмурился и задумался. — Я запомню твои слова. Экене только фыркнул. Он не согласился с Шарлем. Он не верил, что жизнь тинуваку может иметь трудности и разочарования.***
Шли дни. Пьер с Экене уже стали забывать ужас, увиденный в трущобах. Марани с Экене уже побывали в зоопарке, несколько раз посетили театр, цирк, балет, оперу. В городе как раз таки приехала ярмарка, и ребята с удовольствием катались на каруселях, горках, участвовали в различных забавах с призами. Экене был счастлив как никогда, казалось, он переживает лучшие минуты своей жизни. — Это рай! Это настоящий рай! И как ты мог бросить этот рай?! — говорил Экене Пьеру после очередного представления в цирке или выигранного приза на ярмарке. Как-то Шарль сказал в шутку: — Тебе, Экене, нужно было родиться во Франции, а не в Тинуваку. Но Экене не понравилась эта шутка. — Пожалуйста, не говорите больше, где и кем мне следовало родиться, — ответил он. Эта тема была для Экене болезненна. Ему сильно понравился в театре. Он переживал за персонажей так, словно они были живыми людьми. Экене забыл, что все их дуэли, свадьбы, склоки и примирения придуманы. Когда кто-то умирал, то он скорбел вместе с его сюжетными родственниками, если герои были счастливы, то и он был счастлив вместе с ними. Никто так не сочувствовал персонажем из зрителей в театре как маленький африканец. Пьер наблюдал за другом и осознавал, что Экене, считающий всю жизнь большой увлекательной игрой, гораздо лучше, чем он понимает и чувствует её и других людей. Не понравилось Экене только в зоопарке. Как и Марани. Ребята представляли зоопарк таким волшебным местом, где вместе дружно живут гепард с антилопой, крокодил с буйволом. Животные ручные, человек может покормить их из рук, погладить. Экене с Марани хотели увидеть медведя, волка, лося, льва, который не водился в их местности. Но как только Марани вошла на территорию зоопарка и увидела тесные и грязные клетки, в которых томились звери, тут же стала просить Пьера, чтобы они покинули зоопарк. Экене же прошёлся по всему зоопарку, но только, чтобы взглянуть на животных, которых до этого он видел только на картинках в книге. Но он с трудом мог на них смотреть. Даже встреча с волком и медведем не принесла Экененикакого удовольствия. — Как можно смотреть на страдания бедных зверюшек и платить ещё за это деньги? — удивлялась Марани. — Зверюшки вовсе не бедные, — сказал Пьер, бывший много раз в зоопарке и привыкший считать такие условия жизни для животных нормальными, — они родились в неволе и не смогут выжить в природе. А люди на деньги, собранные с посетителей, кормят и поят их, ухаживают, лечат. — Но почему бы не построить им просторные клетки? — не понимала Марани. — Видела бы ты как тут о людях заботятся, а что говорить про животных… — грустно произнёс Экене. Целыми днями напролёт дети отдыхали и радовались жизни. В свободное от театров и цирков время они проводили на улице. Пьер и Экене познакомились с местными мальчишками. Несмотря на не очень хорошее знание французского языка, Экене быстро нашёл с ними общий язык. Во Франции он бедокурил с такой же частотой, как и у себя в Тинуваку. Без приключений жить Экене не мог ни дня. Шарлю постоянно приходилось вытаскивать его из всевозможных передряг: то залезет на строительные леса и поставит всю стройку под удар, то чуть не попадёт под колёса кареты, то на спор спрыгнет с моста. Однажды Экене «на слабо» пробрался сквозь охрану в частный сад какого-то графа. Но был пойман с поличным. Долго приходилось ему убеждать охранников, что он проник в сад не для воровства, а просто ради забавы, риска. Пьер и Шарль даже удивлялись, если за день Экене не влипал в передрягу. Сам Пьер предпочитал опасным затеям друга спокойную тихую жизнь. Почти всё время он проводил с Марани. В любое время, когда сестра захочет, он ввёл её на карусели, посещал вместе с ней детский кукольный театр для малышей. Пьер обожал организовывать ей всякие игры. Он готов был выполнить любой каприз Марани, но старался не избаловать её. Приятели недоумевали: как можно столько времени нянчиться с ребёнком? Даже Экене, у которого было три младших сестры и один брат и которых он горячо любил, удивлялся Пьеру. Неужели интересно возиться с малышом? Да, Пьеру было находиться рядом с Марани интереснее, чем с любым другим человеком. Он не понимал, почему он так привязан к малышке. Просто любит сильно и всё. Марани была совершенно ему чужим по крови человеком, но Пьер любил её как родную сестру. Марани была для него дороже родителей, Шарля и всех домочадцев в новой семье. Пьер, не раздумывая, отдал бы за неё жизнь. Причина столько глубокой любви Пьера к Марани заключалась в том, что Марани была такая же как Пьер: они оба стали жертвами чужих ложных убеждений в родном обществе и смогли найти себе приют в Тинуваку. Марани была единственной кто знала про Пьера всё и полностью понимала его, хоть и не соглашалась с ним во многом. Принимала его таким, какой он есть. Настоящее прошлое знал и Шарль и он тоже понимал Пьер. Но Шарль свыкся с мыслью, что Пьер теперь Уэйт и обращался с ним в основном как с Уэйтом, а не с Пьером. Он пытался изменить Пьера, но делал это поверхностно, не стремясь проникнуть в глубину его проблемы. Шарль сам того не ведая, пытался оставить Пьера у себя, боясь, что тот вернётся в родную семью. Но Пьер не собирался возвращаться в семью. Он отвергал любые разговоры Шарля и Марани о родителях. А Экене так и не подозревал ни о чём. Однажды он спросил у друга. — А давай как-нибудь съездим в Париж? Навестим твоего дядю и твоих кузенов? — Зачем? — ответил Пьер. — Я ему никто. У него своя семья, свои дети. — Навестим тогда твоих кузенов. Ты ведь не знаешь, отказывались ли они от тебя. Может, они даже не знают, что у них есть кузен и примут тебя с распростёртыми объятиями, стоял на своём Экене. — Нет, я не поеду к ним. Не хочу снова огорчаться. — Ну и зря. Я бы на твоём месте съездил бы к ним. Не ради дяди, а ради кузенов. Нельзя всю жизнь копить обиду. Пьер только пожал плечами. Он давно привык к своей постоянной спутнице — лжи.