Побег

      За три года в жизни Пьера и Экене произошло много интересного. Они вместе с Марани ещё дважды были во Франции, они посетили и Париж. Экене и Марани впервые увидели снег. Тайну Мадивы и Абени ребята вместе с друзьями по-прежнему свято хранили. Абени больше не приходила на реку, теперь влюблённые встречались в более укромном месте, поближе к Гаапи.       Шарль продолжал учить сына азам морского дела и торговли. Пьер изучал морскую навигацию, экономику, географию и точные науки, он сильно улучшил свои знания английского языка. Шарль полностью восстановил все свои дела, который бросил после смерти жены. В Марселе он приобрёл снова дом и усыновил официально Пьера. Пьер из Уэйта Дельфура превратился в Уэйта Барре. Он стал носить четвёртую фамилию.       Свою фамилию Шарль дал не только Пьеру, но и Экене с Марани. Марани давно, несмотря на свой возраст, приняла важное решение — жить во Франции вместе с Пьером, когда он повзрослеет и покинет тинуваку. Марани не представляла свою жизнь без названного брата. Экене завидовал сестрёнке, он тоже хотел уйти из племени и поселиться во Франции, где было так весело. Мечты сына не могли остаться незамеченными от его родителей. Когда Экене исполнилось двенадцать лет, Ноуза и Тейю позвали его и сказали:        — Экене, мы видим, как ты сильно тянешься за море, в страну Уэйта. Мы понимаем, что ты хочешь перебраться во Францию. Нам жалко с тобой расставаться будет, но если хочешь, то мы отпускаем тебя, как отпустили Марани. Счастье наших детей важнее нам традиций племени и собственных желаний.       Обрадованный Экене повис на шеях мамы и папы и расцеловал их.        — Спасибо! Спасибо вам! Вы у меня самые лучшие!       В этот день Ноуза и Тейю были печальны, как никогда раньше. Но сын этого не замечал, отмечая с друзьями решение мамы и папы.       Таким образом, Шарль Барре стал не только приёмным отцом Пьера, но и опекуном Экене и Марани.       Как-то раз он позвал Пьера к себе в кабинет и открыл тайный сейф, замаскированный в стене. В сейфе лежали огромные кучи денег: французские франки, российские рубли, американские доллары, английские фунты. Шарль протянул сыну ключ от сейфа:        — Уэйт, в жизни могут случиться разные непредвиденные ситуации. А я не всегда смогу быть рядом с тобой. Если у тебя случиться беда, а меня не будет в городе, то смело бери эти деньги. Не потеряй ключ.        — Какая беда у меня может случиться? — удивился Пьер.        — Я надеюсь, что с тобой, сын, и твоими близкими ничего не произойдёт. Но храни этот ключ и никому ему не давай. Ты уже взрослый, тебе пятнадцать лет, поэтому я могу доверить тебе ключ и деньги.       Дети выросли.       Марани из малышки превратилась в красивую весёлую девочку с длинными косичками. Прошлые невзгоды Марани забыла и радовалась каждой минуте. Пьер стал высоким, крепким и миловидным юношей. У него начали расти усы. Несмотря на то, что Пьер жил в племени Тинуваку и часто выполнял тяжёлую работу, его в Нолошо и во Франции все принимали за интеллигента. Даже светлые волосы не выгорали под палящим африканским солнцем. Пьер чувствовал, что он взрослеет, меняется. Экене же не ощущал своего взросления. Он вырос, раздался в плечах, стал сильнее. Пьер с Экене были одного роста, но по сравнению с сильным и мускулистым другом Пьер был похож на тощего ребёнка. Но Экене, в отличие от рассудительного и спокойного друга, оставался ребёнком. Красивая улыбка никогда не сходила с его лица. Прозвище Неумеющий Грустить за Экене закрепилось прочно.       Изменились и друзья ребят. Особенно Ненмарди. Ненмарди больше не болтался с друзьями с утра до ночи, а готовился к обряду инициации. Он ожесточился, похолодел, стал надменным. В душе Ненмарди мечтал стать вождём. Вождь был в его глазах источником власти над другими людьми, к которой в последние годы стремился он.       Среди сверстников на охоте Ненмарди был лучшим. Лучшим вместе с Экене. Никто, как Экене и Ненмарди, не обладал зорким глазом, способным попасть в цель за многие метры, не обладал такой связью с луком, с помощью которой мог стрелять с закрытыми глазами. Мальчики блестяще умели выслеживать добычу, знали наизусть все повадки зверей.       Но охота для Экене была только способом получить пищу. Он, всегда перед тем как отпустить тетиву, думал как причинить меньшую боль животному. Если у Экене и бывали на охоте промахи то только потому, что он не хотел лишний раз навредить добыче. Ненмарди получал удовольствие от охоты. Когда у него не получалось убить антилопу одним выстрелом, то Ненмарди не добивал добычу сразу, а ждал пока она сама умрёт в страшных муках и слегка заметно улыбался. Ему нравилось смотреть в глаза умирающему зверю и чувствовать себя победителем. Он пытался скрывать свои тёмные мысли и поступки, но взрослые охотники прекрасно всё замечали. Ненмарди вызывал двойственное чувство: он был неравнодушным, храбрым, здравомыслящий, прекрасным стратегом и владеющим собой юношей, но он обладал огромной жестокостью. Взрослые соплеменники больше уважали Экене за его справедливость и доброту, чем Ненмарди за его рассудительность, но Экене был всего лишь ребёнком, которого порой ничего не интересовало.       Ненмарди презирал Экене за его глупое порой поведение, но видел в нём своего главного соперника. Он понимал, что балбес Экене в будущем может добиться больше расположения у соплеменников, чем он. Экене чувствовал это, но он делал вид, что ни о чём не догадывается. Он хотел, чтобы Ненмарди был его другом. Мальчики называли себя друзьями, часто проводили вместе время, но их дружба была скорее навязана наличием общих друзей, чем общими интересами. Экене старался не обращать внимания на насмешки Ненмарди, и конфликтов удавалось избежать.       Ненмарди стал холоден и требователен не только к Экене, но даже к своим родителям. Только с Токи, подругой детства, он был настоящим джентльменом и добрым другом. Находясь с Токи, Ненмарди не способен был оскорблять кого-то, презирать. С Токи он менялся. Среди друзей прошёл слух, будто бы Ненмарди влюбился в Токи, но он всячески отрицал это:        — Мы с Токи близкие друзья. Мы как брат и сестра, — отвечал он.        — Знаем, мы вашу «дружбу», — смеялись друзья. — Те тоже утверждали, что они просто друзья       Лучшие друзья, Баако и Гарани, полюбили друг друга как парень и девушка. Они встречались только месяц, но уже вовсю обсуждали, сколько заведут детей и как их назовут. Каждая секунда, проведённая вместе, равнялась для Гарани и Баако часу, проведённого в раю.        — Фу, чем вам так нравиться целоваться? — иногда спрашивал друзей Пьер. — По-моему, это противно. Я лично не раньше, чем через пять лет поцелуюсь с девчонкой.        — А я могу прямо сейчас поцеловать девчонку, — говорил Экене.       Экене подходил к Токи или Ненжёди и крепко целовал одну из девушек в щёку, за что получал от них хороший подзатыльник.        — Посильнее надо было треснуть, — смеялась Мейкна.       В последнее время сестра всё чаще стала находиться в компании друзей брата. Зазнайство из-за разницы в один год уходило в прошлое. Мейкна повзрослела. Но чем больше времени она проводила с друзьями Экене, чем сильнее она начинала смотреть на них как на равных, а не маленьких детей, тем меньше Пьер мог находиться рядом с Мейкной. Пьер не мог, как раньше, сесть с друзьями возле костра, если с ними была Мейкна, не мог спокойно поужинать всей семьёй дома. Пьер будто бы стал бояться сестры друга. Когда Мейкна что-то спрашивала у него, то он начинал уводить в сторону взгляд и нести всякую ерунду. Но при этом Пьер не отходил от Мейкны ни шаг, не мог отвести от неё взгляда. Чем бы ни занималась она, плела ли с подругами венки из цветов или же играла с младшими сёстрами в дочки-матери, Пьер старался присоединиться к ней. Но в присутствии Мейкны Пьер боялся даже говорить.       Он чувствовал, что Мейкна как-то отличается от других его подруг. Пьер мог легко поднять на руки и закружить Токи, Ненжёди или Гарани, поцеловать по-дружески их, крепко обнять их, но не Мейкну. Она перестала быть для Пьера подругой.       Своё отношение к нему изменила и Мейкна. Она больше не разговаривала с Пьером как с ребёнком, прекратила отдавать его всякие указания и приказы. Слово «пожалуйста» стало говориться Пьеру всегда. Но раньше Мейкна могла болтать с приятелем когда угодно и о чём удобно, теперь она боялась и стеснялась даже сказать «привет». Иногда бывало Мейкна тайно наблюдала за Пьером, ходила за ним следом. Если Мейкну замечали, то она говорила, что просто идём за хворостом или за ягодами, или же ей по каким-то причинам нужен Экене, с которым Пьер никогда не разлучался. Когда она готовила еду или ухаживала за животными, и Пьер предлагал ей свою помощь, то Мейкна всегда отнекивалась, говорила, что справиться сама, а после того, как Пьер уходил, бежала за ним и просила помочь. Но они не говорили друг другу ни слова, будто бы набрали в рот воды. А лишь изредка посматривали друг на друга, и когда их взгляды встречались, смущённо отворачивались.

***

      В Тинуваку отмечался большой праздник — свадьба. Отложены были все работы и охота. После свадебной церемонии наступило всеобщее веселье. Женился лучший друг Мадивы.        — Когда же, сынок, и ты найдёшь свою суженую? — говорили родители Мадиве. — Твой друг уже нашёл свою благоверную, второй друг собирается жениться. А когда твоя очередь?        — Когда наступил время, — ответил Мадива матери и отцу, скрывая печаль.        — Надо уже о своей семье думать.        — Мне ещё только двадцать, — фальшиво улыбался он. — Успею. Уэйт рассказывал, что знакомый его отца только в пятьдесят пять стал папашей. У меня есть время.       Каждый взрослый тинуваку и подростки приготовили для молодожёнов подарок. Мейкна вышла в ритуальный круг и затанцевала.       Пьер в толпе разговаривал с Экене о завтрашнем дне и вдруг замолчал и раскрыл рот от изумления. Он увидел Мейкну. Мейкна была как речная нимфа, богиня. Она, словно величественная птица, порхала в ритуальной круге, будто бы в неё вселились прекраснейшие духи.       Всё исчезло в глазах у Пьера: друг, толпа. Оставался только он и Мейкна. Блестящие чёрные волосы манили Пьера к себе, карие глаза гипнотизировали. Эта была не та Мейкна, не та девочка, с которой девятилетний Пьер ловил лягушек, а новый другой прекрасный человек. Пьер только сейчас увидел как восхитительна и очаровательна Мейкна.        — Уэйт, что с тобой? — обеспокоенно спросил Экене. — Ты пять минут уже стоишь с открытым ртом. Птица залетит, а ты и не заметишь.        — Твоя сестра… она прекрасна, — только и смог промолвить Пьер.       Экене пронзительно посмотрел Пьеру в глаза.        — Всё понятно. А я-то голову ломал.       Пьер не слышал Экене. Он не мог отвести глаз от Мейкны. Танец закончился. Соплеменники крепко поздравляли Мейкну. Пьер подошёл к ней.        — Мейкна, ты… — Пьер хотел сказать: «Мейкна, ты великолепна, ты изумительна!». Но вместо этого Пьер сказал. — Ты неплохо выступила.        — Спасибо, — ответила Мейкна и улыбнулась.       Начался пир. Пьера чисто случайно усадили напротив старшей сестры Экене. Он не мог есть. Ему было и грустно, и радостно на душе. Пьер тихонько поглядывал на Мейкну и тут же отворачивался, ловя на себе её взгляд. Пьер спрашивал себя: почему он только сейчас заметил красоту Мейкны? Почему он раньше не слышал как чудесен её голос, не видел как прекрасны её белые зубы, карие глаза, нежные руки, как мила и чутка сама Мейкна? «Как я мог считать её тиранкой и холодной зазнайкой? — не понимал никак он. — Мейкна самая милая, добрая и заботливая на свете девушка».       Праздник подошёл к концу. Молодожёны отправились справлять свою первую брачную ночь, семья Пьера тоже готовилась ко сну. Мейкна пошла подоить коз. Экене толкнул его:        — Давай, Мейкна сейчас одна. Не теряй свой шанс!        — О чём? — не понял Пьер.        — Как о чём? — засмеялся Экене. — В любви признайся!        — Да я не… — начал Пьер. Но Экене вытолкнул его из дома.       Пьер на ватных ногах зашёл в хлев. Мейкна доила козу. Услышав шаги, она повернулась и увидев Пьера засмущалась.        — Привет, как дела? — сказала она, хотя видела Пьера пять минут назад.        — Хорошо, — ответил он и добавил. — Ты станцевала просто чудесно, — больше он ничего не смог сказать Мейкне.       Пьер не спал. Он слушал мирное дыхание спящей Мейкне за «стенкой », и до него доходило: он влюбился, он влюбился в Мейкну. Подруга детства, сестра лучшего друга, с которой он жил много лет под одной крышей, покорила его сердце. В Пьера попала стрела Амура. Но как признаться ей в своих чувствах? Как сказать три простых слова «Я тебя люблю»? . Пьер решил, что утром, вопреки всему он признается в любви.       Но Мейкна, как только проснулась, ушла с младшей сестрой Инатой на реку. Забота о младших сёстрах была у неё на первом месте. Мейкна часто жертвовала своим личным времен, чтобы помочь родителям. В отличие от оболтуса-брата у неё редко бывало время, чтобы вдоволь поразвлекаться с подругами. Экене же никогда не помогал родителям (если его только не заставляла сестра силой). Экене всегда говорил Мейкне:        — Что я буду с сёстрами делать? Как мне их занять? В куклы что ли с ними играть?        — Да.        — Да ну, я не умею играть в куклы. Лучше я помогу маме и папе и понянчусь с Коу, на речку его нужно отвести, а не то вдруг дороги домой не найдёт — указывал Экене на одиннадцатилетнего брата.       Пьер смотрел вслед уходящей Мейкне и не решался её позвать.        — Почему вчера в любви не признался? — наехал на него внезапно Экене.        — Кому Уэйт в любви не признался? — спросила Ноуза.        — Да Мейкне! — воскликнул Экене. — Уэйт влюбился в мадемуазель командиршу! Кто мне недавно говорил что-то про пять лет? — издевался по-доброму Экене над Пьером.       Пьер весь смутился, покраснел как рак и выбежал из дома. Никогда он не чувствовал себя таким стеснительным как сейчас. Глубоко вздохнув и выдохнув, Пьер отправился на реку. Он во что бы то ни стало, должен был признаться Мейкне. Но как признаться, если она не одна? С ней ведь пятилетняя сестра. Признаться в своих чувствах Пьер не мог при других людях, даже при малышке.       Весь день он следил тайно за Мейкной, но она всё время была с кем-то: то с сёстрами, то с подругами, то с кошкой, при которой Пьер также не мог поговорить с Мейкной наедине. Соплеменники, видя хождения Пьера туда-сюда, начали тихонько посмеиваться над влюблённым юношей. Все уже поняли, что происходит между Пьером и Мейкной. Но Пьер не слышал и не видел никого вокруг себя, кроме Мейкны.       Он не решался подойти к ней и позвать в укромное место, чтобы там во всём объясниться. «Что со мной твориться? — спрашивал он себя. — Я ребёнком не побоялся сбежать из дому и отправиться одному в опасное путешествие, не зная, что меня в конце ждёт. Я не побоялся Алана, огня и воды, почему я сейчас боюсь сказать девчонке, что она мне нравиться?» Пьер не понимал раньше, как можно бояться сказать каких-то три простых слова? Это ведь так легко! Но теперь самому Пьеру произнести их было труднее всего на свете. Вдруг Мейкна его засмеёт? Не поймёт, что Пьер не может без неё жить? Пьер не знал, любила ли его Мейкна или нет, может быть, она скажет, что всегда относилась к нему только как другу или брату. Но молчать и скрывать свои чувства он больше не мог.       Так прошёл день и наступил вечер. Пьер не сумел поговорить с Мейкной. Он сильно винил себя за свою трусость и бесхарактерность. Мейкна вернулась домой после прогулки с подругами, но Пьер так и не решался к ней подойти. Неожиданно к Мейкне подбежал перепуганный Экене:        — Ината на речку отправилась одна! Я с Акишом заболтался и не заметил, как она ушла.        — Что? — закричала Мейкна. — Как ты мог не уследить за ребёнком? А если она из-за тебя, балбес, в речку упадёт?! — Она перепугалась до ужаса, она побежала за сестрой, грозя брату. — Я тебя убью!       Пьер стал обвинять друга в невнимательности, а Экене спокойно, как будто бы ничего не натворил, поддакивал ему. Вдруг совсем скоро он хлопнул себя по голове и сказал:        — Я забыл! Ината же у соседей. Она сама мне говорила, что хочет пойти к соседской девочке. Вот я забывчивая балда. Уэйт, дружище, может сходить за Мейкной, если я пойду, то она меня прибьёт.       Пьер отправился за сестрой Экене. Друг смотрел ему вслед и улыбался. Мейкна, вся встревоженная и напуганная искала сестру.        — Ината! Ината! Ты где?       Пьер закричал Мейкне:        — Ината нашлась, возвращайся домой!       Но она его слышала. Тогда Пьер подошёл к ней и положил свои руки на ей плечи.        — Ината дома, она была у соседей. Не переживай, сестрёнка нашлась.       Пьер обнимал плечи Мейкны и улыбался. Он без капли смущения и страха смотрел ей в глаза и всё повторял: «Ината дома, не переживай». Какое счастье было успокаивать Мейкну! Мейкна улыбнулась. Они смотрели друг на друга и неожиданно засмеялись. Правая рука Пьера стала медленно опускаться и взяла руку Мейкны. Они то молчали, то без причины смеялись. Вдруг Мейкна повернула голову направо и глубоко, но радостно вздохнула:        — Солнце заходит.       Солнце слегка виднелось на горизонте. Последние его лучи озаряли лес. На нежно-розовом небе фиолетовые облака медленно плыли в сторону появлявшегося месяца. Двое попугаев пролетали перед солнцем и говорили о чём-то своём, попугайском. На другом берегу две антилопы заканчивали есть траву, а на дереве шимпанзе заботливо расчёсывал «жену».       Пьер держал руку Мейкны, на душе спокойно и умиротворённо, он тихо произнёс:        — Мейкна, я тебя люблю.       Пьер дотронулся до её подбородка, потянул его к себе, и нерешительно, как-то по-детски поцеловал Мейкну в губы.       Поцелуй длился мгновение, но для Пьера прошла вечность. Приятная, волнующая, нежная, полная любви и счастья, вечность. Мейкна не двигалась, она продолжала ясными глазами смотреть на него.       Пьер отпустил её губы, он покраснел, опустил глаза вниз:        — Прости, я забыл спросить твоего разрешения. Если ты хочешь, то мы останемся просто друзьями.       Мейкна ничего не ответила Пьеру. Она крепко прижала его к себе и сказала:        — Уэйт, я люблю тебя.       Губы влюблённых сомкнулись в настоящем мягком и прекрасном поцелуе.