Побег

      Шарль покинул сына на следующий день после дня рождения Уэйта. Эта поездка обещала быть долгой, примерно на полгода. Пьер горевал по отцу, но не так сильно, как в свою первую разлуку с ним. Он знал теперь уж точно, отец вернётся обязательно. В конце концов это был его выбор — остаться в Тинуваку, остаться с Мейкной. И Пьер не жалел о своём выборе. Только Экене сильно дулся на его.        — Мало ли что Мейкна не захотела плыть во Франции, — ворчал парень. — Лучше бы моряки её так и довезли в трюме до Марселя, зато ты бы помчался за ней и я с тобой.        — Не в этот раз, брат, — ответил Пьер.        — Вот что мне в Тинуваку делать? Я хочу снова в Марсель, в Париж! Уэйт, я же решил, что с тобой буду жить во Франции, а ты мне свинью подложил — отказался от поездки на целых полгода! Да мы ж с тобой только через год сможет отправиться туда снова!        — Ну прости, — поспешил принести извинения Пьер. — Как друг, ты должен понять, что для меня значит расставание с твоей сестрой. А ты за эти полгода можешь подучиться самостоятельности. Как ты жить будешь потом во Франции? Я тебя содержать не собираюсь, мне нахлебники не нужны.       Экене деловито фыркнул:        — Об этом не волнуйся. Найду себе работу, буду независимым взрослым человеком. Как говорят у вас, нос комара не подточит.        — Независимый ты наш, иди воды принеси! — к мальчишкам в разговор влезла Мейкна. Как всегда она недовольно посмотрела на брата и поцеловала в щёку Пьера.       Экене встрепенулся и крикнул:        — Мейкна, спасибо, что напомнила! Меня же на реке Акиш с Баако ждут. Я побежал!       Мейкна буркнула под нос:        — Балбес.       Пьер обнял любимую.        — Отстань ты от него. Как ребёнка опекаешь Экене, а он же мой ровесник, тебя на год младше.        — Да как не опекать?       Мейкна кисло освободилась от руки Пьера. Она не скрывала своей печали по брату. В последнее время Экене в серьёз заставлял её волноваться о себе. И на то были причины.        — Уэйт, всего через два года Экене надо проходить инициацию, я не знаю, сможет ли он её пройти! Допустит ли вообще его вождь? Он же один только вред племеню приносит?       Экене ещё не убежал к друзьям на речку. Сквозь тонкую соломенную стену он услышал своё имя и слово «инициация». Много раз сестра и родители бранили его, но никогда не говорили, чтобы он не смог пройти инициацию. Экене приложил ухо к хижине.        — Не говори так про своего брата, — услышал Экене голос друга, полный защиты. — Он чудак, охломон, порой невыносимый бездельник, но он очень ответственный и славный парень. Мейкна, я бы просто не смог дружить с полным лентяем, каким ты сейчас рисуешь Экене.        — Но он как ребёнок! — воскликнула Мейкна. — Ему пятнадцать, а Экене ведёт себя как одиннадцатилетний. Я о нём переживаю всегда больше, чем о Коу и сёстрах вместе взятых! Я даже одиннадцатилетнему Коу доверить могу больше, чем этому Экене.        — А я могу доверить этому Экене даже свою жизнь, — ответил Пьер.       Экене радостно выдохнул. Он никогда не сомневался в Пьере, но эти слова заставили полюбить Пьера ещё больше.        — Вот ты говоришь, что Экене ребёнок? — Пьер защищал его доброе имя. — А ребёнок может за много километров по следу выследить одну единственную антилопу и не спутать её след с другими антилопами в стаде? Нет. Ребёнок может, уйдя за несколько километров от дома туда, где никогда не бывал, найти самостоятельно обратную дорогу? Нет. Он может за несколько секунд решить какая антилопа в стаде самая здоровая, но, убив её, он не нанесёт вреда стаду? Выяснить есть ли у неё детёныши или нет? За эти секунды также рассчитать, как выстрелить, чтобы не заставить животное страдать? И рассчитать как надо стрелять, если вдруг антилопа его заметит и побежит, то он бы попал в неё? Нет.       Экене услышал, как Пьер поцеловал её сестру, та тяжело вздохнула.        — Мейкна, ты бы только знала, как Экене стремится к знаниям, новому. Ты просто не видела, как он учился грамоте, был каким настойчивым. Ты его видишь только с одной стороны, а я вижу со всех. Ручаюсь, из него будет толк! И не печалься из-за брата. Ты же Мейкна, ты — счастливая!       Экене постоял немного возле хижины и оставил сестру с Пьером одних. Он больше не мог слушать нелестные замечания Мейкны, с которым был полностью согласен. «Я неудачник, способный только причинять всем неприятности, — подумал Экене. — Мне лучше покинуть Тинуваку с Уэйтом, чем доставлять неприятности Мейкне и родителям». Как и любой другой мальчишка Экене хотел, чтобы им гордились. Но причин для гордости за него не было, считал Экене. «Мне надо уезжать», — решил он.       К Баако и Акишу Экене не пошёл, не хотел и на реке создавать неприятности для остальных. Он один бродил по лесу за деревней и тут он увидел Токи и Ненмарди, державшихся за руки. Ребята о чём-то мило говорили и не сводили друг с друга глаз.        — Экене, привет! — Токи заметила его и оторвалась от Ненмарди. — Почему ты не на речке с мальчишками?        — Не хочу, — кратко ответил Экене. — А почему вы двое не на реке? У вас свидание? — подмигнул он глазом Ненмарди.       Ненмарди важно мотнул головой.        — А тебя эта касается?        — Нет, у нас не свидание, — ответила за него, улыбнувшись, Токи. — Мы в Нолошо на рынок собрались.       Экене вежливо пожелал друзьям удачи. Ненмарди взял Токи за руки и стал мяться на месте.        — Пошли с нами, если хочешь, — сказал он дружелюбным голосом.       Его предложение повергло Экене в смятение. Ненмарди редко звал кого-нибудь с собой, если был один с Токи. Но сегодня был сам не свой, милый и общительный. «Может, Токи его поменяла в лучшую сторону?» — удивился Экене и согласился на предложение друга.       В Нолошо он развеялся после неприятного разговора от Мейкны и Пьера. Весь день он провёл с двумя друзьями, Токи и Ненмарди, с которыми жалко было расставаться. Ненмарди рассказал причину своего бодрого настроения — сегодня утром вождь Азубуик сказал, что видит в нём достойного тинуваку.        — Не каждому такое Азубуик говорит! — подчеркнул он.       Но привычной заносчивости в Ненмарди не было. «Это всё из-за Токи», — понимал Экене. Экене даже не захотелось идти домой, а хотелось ещё немножко поесть леденцы, покидать с Ненмарди камни на дальность в море, поболтать с друзьями. Домой ведь мама с папой вернулись, они снова пилить его начнут. Но возвращаться всё же надо, темнело. Экене и Ненмарди не заметили, как обнялись и запели песни по дороге домой, оставив Токи позади.        — А с тобой неплохо иногда так гулять, — заметил Ненмарди, когда ребята подходили к деревни.        — С тобой тоже, — ответил Экене.       Мальчишек выбежал встречать маленький рыжий щенок, что-то несущий в зубах.        — Какая лапочка! — пролепетала Токи. — Откуда ты? Не видела тебя раньше в Тинуваку.       Она протянула руку, чтобы погладить зверюшку. Щенок недоверчиво смотрел на Токи и отбежал в строну. Люди вызывали в нём страх.        — Да это ж шакал! — понял Ненмарди. — Токи, не трогай его! Эй, а что у него в зубах-то?       Ненмарди пригляделся и вдруг истошно закричал:        — Это мой петух! Ах ты тварь!       Действительно, детёныш шакала нёс петуха со свёрнутой шеей. Ненмарди не заставлял себя долго ждать, он схватил палку, лежавшую на землю, и со всей силы ударил по щенку. Токи и шакал завизжали. Токи от ужаса, щенок от боли. Глаза Ненмарди налились кровью, он снова ударил животное.        — Пожалуйста, перестань! — закричала Токи.        — Вот ещё! — огрызнулся Ненмарди. — Я научу его, как чужую птицу воровать.       Ненмарди занёс над зверем палку в третий раз, но внезапно его остановил Экене.        — Прекрати!        — Нет. Он убил моего петуха!        — Может, хватит всё на петуха сваливать? — решительно задал вопрос Экене. — Признайся, тебе нравиться смотреть на страдания других. Думаешь, я не замечаю, с каким удовольствием ты убиваешь на охоте животных? Только почему ты не можешь выбрать себе равную жертву? Избить щенка любой может.        — Пойди прочь, — огрызнулся Ненмарди.       Экене выхватил из его рук палку и переломал об колено. Ненмарди плюнул в его сторону и пошёл домой, не оглядываясь на Токи, которая изумлёнными глазами смотрела на своего доброго и лучшего друга.        — Я думал, что ты вспыльчивый ребёнок, но ты просто трус, — крикнул в сторону приятеля Экене. — Сегодня я в этом убедился.        — Помалкивай, мальчик! — повернулся Ненмарди. — Перед тобой, возможно, стоит будущий вождь.        — А мне какое до этого дела? — ответил Экене. — Я не собираюсь уважать вождя-труса.       Ненмарди налился гневом, он подскочил к Экене и занёс руку. Но тут в их сторону выбежали маленькие детишки вместе с сумасшедшим Айлскукеном. Айлскукен вместе с ребятами нёс цветочки и игрушки. Ненмарди оглянулся на сумасшедшего и опустил руку.        — Вот зрелище то будет, когда выясниться, что сумасшедший Айлскукен прошёл инициацию, а доблестный Экене нет. Что тогда, дружище, будешь делать? Отправишься жить во Францию к Уэйту? Больно ты ему нужен будешь, недоумок. Зато, хоть Тинуваку избавиться от такого как ты, — усмехнулся он и медленно проговорил. — Ты ничтожество передо мной.       Больше терпеть оскорбления Экене не мог. Он ударил друга по щеке, и пока Ненмарди приходил после шока в себя, набросился на него с кулаками и повалил на землю. Мягкий Экене колошматил друга не жалея сил. Он отыгрывался за все годы насмешек от Ненмарди. Ненмарди в ответ бил Экене. Их силы были равны, побеждающий и побеждаемый менялись с удивительной быстротой. Токи пыталась растащить друзей, но хрупкой девушке это было не под силу, Токи принялась звать на помощь.       На её крики быстро сбежались соплеменники, в том числе и семьи дерущихся. Драчуны немедленно были разведены по разным сторонам. Ненмарди весь пылал злобой и ненавистью к прежнему приятелю, он был похож на гепарда или леопарда, отведывавшего вкуса крови, который не может остановиться, пока не убьёт жертву. Экене, хоть и был сильно потреплен, а из носа сочилась кровь, сохранил мужественную осанку и взгляд.        — Что здесь произошло? — закричал Тейю.        — Ваш сын набросился на меня. Он сумасшедший! — заорал Ненмарди.       Ноуза гневно закричала на Экене.        — Зачем ты побил Ненмарди?       Экене вытер со рта и без капли стыда ответил:        — Он получил за дело. Я не намерен выслушивать оскорбления, слишком долго я терпел. Только посмотрите, что этот подонок сделал с детёнышем шакала, — указал он на избитого щенка. — Кто ещё шакалом является из нас двоих? — последние слова были обращены к Ненмарди.       Мейкна посмотрела на щенка, который пытался убежать, еле волоча за собой переломанные лапы. Она подошла к Ненмарди и громко сказала:        — Я верю своему брату. Он молодец, что побил тебя, ничтожество.       И Мейкна со всей силы ударила Ненмарди по лицу. Из его носа пошла кровь. Соплеменники засмеялись над униженным Ненмарди, которого сначала побил балбес Экене, а потом и девчонка. Ненмарди обругал всех соплеменников и поплёлся домой.        — Наступит время, и ты будешь валяться в моих ногах, — пробурчал он.       В след другу смотрела ошарашенная Токи. Никогда она не видела таким Ненмарди. Только сейчас Токи поняла, что соплеменники не врали, когда говорили плохие слова про Ненмарди.       А Экене, смутившись, ждал упрёков родителей и сестры.        — Ты умничка. Всё правильно сделал, — обняла сына Ноуза.       Тейю похлопал сына по плечу.        — Мы гордимся тобой. Сегодня ты наконец-то смог постоять за себя и проучить этого наглого Ненмарди.       Экене не знал, как ему реагировать. Мама, отец и, самое главное, Мейкна не кричали, не ворчали на него, а говорили, что гордятся сыном и братом. Ему даже захотелось убежать, чтобы ему перестали смущать похвалами.        — Говорил, Мейкна, что Экене славный парень у нас! — воскликнул вдобавок Пьер.       Возле дома малышня окружила старшего брата, требуя разъяснений, что произошло. Ноуза, Тейю и Мейкна с Пьером рассказали по драку всё, не обронив плохого слова про Экене. Экене впервые почувствовал, что родные впервые видят в нём равного человека, а не маленького ребёнка. Они гордятся своим сыном и братом.       День подходил к концу. Никто за эти несколько часов не сказал Экене плохого слова. Вся семья была собрана вместе, все были любимы и уважаемы.        — Как же прекрасен день! — не удержался и воскликнул Экене. — Вот бы так было всегда!

***

      Под ночь в хижину постучались. За дверью стояли Баако и Акиш.        — Вы слишком поздно, чтобы меня расспрашивать про драку с Ненмарди, — поприветствовал друзей Экене.        — Жаль, мы ничего не видели. Здоровские синяки ты посадил под глаза Ненмарди! — протянул Баако. — Но мы не за этим пришли к тебе.        — Ты моего брата Мадиву не видел? — спросил взволнованно Акиш.       Экене покачал головой. Пьер, Мейкна и взрослые тоже нигде не встречали последние шесть дней Мадиву.        — Он же к Абени на свиданку отправился, наверняка с ней всё ещё любовью занимается, — подумал Экене, не скрывая ничего от родных. Его родители и сёстры Мейкна и Марани давно знали про Мадиву и Абени. Так что шептать было не зачем, а младшие дети спали крепким сном.       Акиш грустно покачал головой.        — Он на свиданку ушёл ещё шесть дней назад, сегодня утром Мадива должен был вернуться. Брат всегда возвращается на пятый день утром. Родители уже думают, что на очередной «охоте» или «молитве духам» на него зверь напал, и хотят отправиться на поиски. Мадива никогда не приходил позже, чем на пятый день.        — А если его гаапи поймали?! — подпрыгнул от испуга Экене, перебудив сестёр.       Ноуза и Тейю быстро дали подзатыльник сыну, чтобы тот замолк, и запихали мальчишек в хижину мальчишек. Только под светом свечи они разглядели напуганное лицо Акиша. Приятель весь скис и прижимался к Баако, как будто друг может прогнать все его страхи и вернуть Мадиву.        — Я не знаю, где мой брат, — прошептал Акиш.        — Мы все жижины обошли, может, вернулся, — ответил за него Баако. — Но Мадивы нигде нет. Действительно, скорее всего, его…        — Нужно как-то вытащить нам Мадиву! — крикнул снова Экене.        — Как? — чуть не плача проныл Акиш.       Экене потряс друга, чтобы привести его в чувства, но раскисший Акиш даже не шелохнулся.        — За ним пойти. Если его гаапи поймали, то они или подадут в его рабство или убьют! Нужно спасать твоего брата!       Экене, не долго думая, схватил со стены лук со стрелами, нож и сунул первую попавшуюся под руки еду в дорожный мешок.        — Уэйт, Баако собирайтесь. Нам нельзя терять времени, мы должны освободить Мадиву.       Но выход парню преградил Тейю.        — Ты куда собрался? Хочешь, чтобы и тебя убили? Такие дела только с помощью вождя и старейшин можно решить.        — Не волнуйся, отец, — поспешил успокоить его Экене. — Я был в Гаапи, я знаю, как выглядит их деревня. Ночью можно выкрасть у них Мадиву. Надеюсь, Мадива ещё жив.       Акиш слабо заскулил, когда представил, что его старшего брата, возможно, нет в живых. Он прятался за спину Баако и молчал. Его пугала не только судьба Мадивы, но и внезапная решимость Экене освободить его брата. Он молчал в стороне, пока его соплеменники решали, как помочь Мадиве, если тот в плену.        — Экене, нам нужно для начала только убедиться, что Мадиву схватили, — разумно говорила Ноуза. — Может, с ним всё хорошо.        — Успокойся для начала сам, про Мадиву и Абени никто из соплеменников не знает, а ты кричишь на всю деревню, — вставила своё словечко Мейкна и буркнула. — Про него даже вождю не рассказать. Тот, если всё узнает, то передумает выручать Мадиву.        — В таком случае придётся самим выкупать Мадиву. Мы это можем — вмешался Пьер. — Шарль оставил мне много денег. На них мы сможем выполнить все их требования, если тинуваку откажутся.        — Не неси чушь! — велел Экене. — Гаапи убьют его и ничего просить не будут. Нас пожалели только потому, что мы были детьми! И как ты выкуп предложишь? Азубуик всё узнает. Через реку гаапи донесут ему про освобождение Мадивы, и как потом выкручиваться все мы будем? Знаешь, Уэйт… — Экене замолчал и растеряно произнёс. — Мне иногда кажется, что это Азубуик убил отца Абени. Если бы его убил кто-то из своих, то Абени нечего было скрывать от нас. Нет, мы не может идти одни к гаапи. Те сдадут нас с потрохами Азубуику.       Экене снова направился к двери и снова ему не дали пройти родители.        — Мы не хотим тебя потерять, — произнесла мама. — Мадиве ты один не сможешь помочь. Придётся обращаться к вождю. Бохлейн и Шониирида смогут уговорить его спасти Мадиву. А если нет, то тинуваку хоть знать будут, что вы сами хотите отдать гаапи выкуп за Мадиву. А дальше только надеяться, что гаапи согласятся на выкуп.       Но Экене был не преклонен. Он не мог бросить соплеменника в беде и надеяться на чудо. Родным пришлось всю ночь сторожить его, дабы Экене не сбежал. Пьер с трудом смог заверить его в том, что гаапи согласятся на выкуп. Но даже сам Пьер не был уверен, что Мадиву ещё можно спасти. Баако обещал, что расскажет Бохлейну и Шониириде всё сам, пока не поздно. Акиш выглядел тускло как сама смерть и без конца повторял, как он сильно боится за брата.        — Баако, сходи к старейшинам сам, мне страшно им всё рассказывать, — возле порога хижины Экене бросил он.       Экене зло посмотрел на друга        — Не думал, что ты такой трус. Я бы за брата любого порвал, а не мялся в чужом доме, — пинком он выпроводил Акиша.

***

      Как только встало солнце, Пьер собрался в Нолошо за деньгами отца. Гаапи никогда не бывали в Нолошо, они нуждались не в монетках, а в натуральном товаре, но вдруг уже слишком поздно собирать выкуп? Он попрощался с семьёй, крепко поцеловал Мейкну и наказал взрослым в оба глаза смотреть за Экене. Бохлейн и Шониирида уже всё знали. Пьер возлагал все надежды на старейшин, чтобы им удалось уговорить Азубуика отправиться на спасение Мадивы. Если соплеменника придётся выручать ему с друзьями, то предателями станут они. И как потом будут судить их — неизвестно. Вместе с Пьером захотела съездить в Нолошо Марани, Пьер не отказал девочке. В такую минуту одному ему не хотелось быть.        — Ты уверен, что сможешь спасти Мадиву? — по дороге спрашивала брата Марани.        — Не совсем, — признался Пьер. — Мирно договориться можно с любимыми людьми, даже с гаапи, но не думаю, что Азубуик и другие согласятся приложить большие усилия, чтобы вытащить Мадиву из плена. А я один навряд ли смогу спасти его.        — Уэйт, — робко спросила Марани. — Я слышала ваш разговор, я не спала. Это правда, что Азубуик убил папу Абени?        — Всё может быть, — Пьер не стал ни соглашаться, ни возражать. — Но если Азубуик оказался способен на убийство, то шансов, что он согласиться выкупить Мадиву ещё меньше. Самое главное, чтобы гаапи не отказались от выкупа. И не важно, от кого он будет: от племени или от нас.       В сейфе у отца Пьер собрал все восьмисот тысяч франков и обыскал весь дом в поисках ружья. Ведь нужно же перестраховаться. Но патронов не нашёл. Пьеру пришлось объехать весь город, чтобы ему, подростку, продали патроны.       Только вечером из-за поисков патронов вернулись ребята в деревню. Ещё, только заехав в Тинуваку, они поняли, что соплеменники узнали правду. Деревня пустовала, все тинуваку собрались возле главной хижины, где проходили все важные племенные собрания. Они что-то бурно обсуждали.       «Значит, все уже узнали, что Мадиву поймали гаапи», — понял Пьер. Он спрыгнул с лошади и помог слезть Марани, и вдруг к нему прибежал ревущий Коу и бросился на плечи. Он рыдал навзрыд.        — Уэйт, Экене отправился к гаапи! — закричал он. — И…        — Только не это… — прошептал Пьер.        — Мама, папа и Мейкна отправились за ним!       Пьер остолбенел. Его тело пробрала дрожь. Как это всё понимать? Ноуза, Тейю и Мейкна отправились в Гаапи вслед за балбесом Экене? Коу продолжал плакать на руках у званного брата, слёзы выступили из глазах Пьера. Все тинуваку повернулись к соплеменникам и печальными глазами посмотрели на него и Коу. Они всё уже знали.        — Прости, я не остановил Экене, — понуро потянул Акиш. — Утром, сразу как ты уехал в Нолошо, он прибежал ко мне и убеждал вдвоём ночью отправиться в Гаапи, чтобы ночью незаметно выкрасть моего брата. А когда я отказался, — голос Акиш стал ещё жалобнее. — Экене выхватил у меня лук со стрелами и нож и на лошади помчался в Гаапи. Прости, что я сразу не рассказал тинуваку об Экене. Я испугался идти к Азубуику.       Пьер покраснел, гнев подступил к самому горлу. Ему хотелось избить, задушить друга за его трусость и мямленье. Но сейчас было не время для рукоприкладства.        — Чужой человек готов пожертвовать жизнью ради твоего брата, а ты… Трус презренный, вот ты кто, — с отвращением бросил Пьер.       Он оттолкнул Акиша и подошёл к вождю, который терпеливо наблюдал за разговором двух мальчиков.        — Я взял у отца деньги, на них мы выкупим Мадиву и мою семью. Если гаапи не нужны деньги, то их условия войдут в имеющуюся у меня сумму.       Азубуик скрестил руки на груди и с гневом произнёс:        — Как ты посмел покрывать предателя Мадиву и эту тварь Абени?        — Мадива не предатель, а Абени не тварь, — терпеливо ответил Пьер. — Дядя Азубуик, я прошу тебя о помощи — помоги мне спасти моих близких.       Вождь негодовал, Пьер своей наглостью выводил его из себя.        — Ты ещё смеешь вот так непринуждённо просить меня о помощи, мальчишка? Ты и твой дружок нарушили законы тинуваку. Вступили в союз с врагом!        — Вы поможете мне или нет?        — Иди в свой дом. Я запрещаю тебе высовывать наружу нос, пока не разобрался со всеми вами. Без тебя примем решение! — закричал Азубуик.       Эта была последняя капля, переполнившая чашу терпения Пьера. Он больше не мог оставаться спокойным.        — Ты просто сволочь, ни чем не отличающаяся от гаапи! — Азубуик от злости и неожиданности выпучил глаза. — Как ты смеешь, вождь, оставлять своих соплеменников в беде? Теперь я точно знаю — это ты убил отца Абени!       Пьер не управлял собой. Он был в себя от горя и не замечал, что говорит и кому. Его переполнял гнев к гаапи, вождю, Акишу и отчаяние за близких.        — Можете вы все хоть на время забыть про вражду к гаапи ради своих же соплеменников? Забыть про обиды и войню с гаапи и заключить с настоящий мир? Все, и тинуваку, и гаапи причинили немало боли друг другу. Война началась из-за бывшего вождя Тинуваку! Или ты, дядя Азубуик, такой же мстительный как гаапи?       Вождь был вскипечён не меньше Пьера. Он еле держался, чтобы не врезать мальчишке. Но, на счастье, между Азубуиком и Пьером вовремя оказался Бохлейн.        — Азубуик, оставь в покое мальчика, — сказал старейшина. — Между прочим, он говорит истину. Твоя ненависть к гаапи ужасающа, из-за неё ты отказываешься замечать очевидные факты. Когда мы заключали перемирие с гаапи, то ни не устанавливали никаких запретов на дружбу между нашими детьми, так что Мадива с ребятами не нарушали никаких законов. Сейчас нам нельзя терять время на ругань, а нужно немедленно отправиться за семьёй Тейю, пока они не перешли границу Гаапи, иначе выкупать придётся уже пятерых, — Бохлейн вздохнул. — Если только гаапи согласятся на выкуп…       Азубуик отвернулся от Пьера и зло пробурчал:        — Я уже согласился однажды заплатить выкуп за Экене. Теперь он и семью свою завёл к тем чудовищам. Сколько раз нам придётся жертвовать своими припасами ради него? Тинуваку, — громко обратился он голос к соплеменникам, — кто за то, чтобы во второй раз помочь Экене? Кто хочет спасти предателя Мадиву?       Тинуваку разом закричали свои решения. Все единогласно голосовали за спасение Экене и его семьи. Этот несносный мальчикашка многим давал лишние хлопоты раньше, но он всё же был их соплеменником, а Тейю, Ноузу и Мейкну уважали все тинуваку.        — Подумайте хорошо, — произнёс Азубуик. — Не пожалеете ли вы?       На удивление всех Ненмарди сказал:        — Экене, хоть и причина всех наших бед, но он член нашего племени. Этим всё сказано. Мы обязаны спасти его и его семью. И даже Мадиву. Если вы не согласитесь отправиться за семьёй этого балбеса, то мы с Уэйтом найдём неравнодушных тинуваку.       Слово Ненмарди стало последним, которое заставило Азубуика принять решение в пользу Экене. Но в вопросе о Мадиве тинуваку разделились на два лагеря. Для большинства Мадива, как и для вождя, превратился в предателя. Решающим стало слово Токи:        — Дядя, я голосую, чтобы мы спасли Мадиву.        — Нам нельзя терять времени, — выступил Ненмарди. — Экене отправился к гаапи на лошади, его родители с сестрой тоже на лошадях, уже завтра они будут возле границы гаапи. Надеется, что родители и сестра остановят Экене и вернут домой нельзя. Экене не успокоиться, пока его не остановят гаапи. Нам нужно отправляться прямо сейчас.       За соплеменниками вместе с вождём и всеми старейшины, кроме Шониириды, оправилось и несколько мужчин. С ними просились Пьер и Ненмарди, но только Ненмарди разрешили пойти в поход.        — Ты нужен детям, — сказала Шониирида.       Она осталась с Пьером, чтобы хоть как-то морально помочь ему и ребятам. Но даже с заботой старейшины Пьеру было невыносимо тяжело. Необъятный страх за близких окутывал его. Пьер ничего не мог с этим поделать, ему оставалось только молиться и надеяться на чудо. Ужасно было и то, что он не мог никому высказать, что творится у него на душе. Он должен был думать о детях, а не о себе. Дети не переставали плакать, спрашивать у Пьера про папу с мамой, про брата с сестрой. Коу, Мики и Марани поначалу пытались утешать младших сестёр, но вскоре и их пронзила всеобщая в доме печаль.       Время от времени Пьера охватывало жгучее желание прибить Экене за то, что тот потащился к гаапи и повлёк в беду родителей и Мейкну. Если бы Экене явился сейчас домой, то гнев Пьер был бы пострашнее гаапи. У него оставалась только надежда, что его друзей и любимую, можно ещё спасти. Пьер мог только гадать, что ждёт его близких: попадут они в плен к гаапи или вернутся домой невредимыми. Пьер понимал, что родители и сестра остановить Экене сами не смогут, и отправятся за сыном и братом хоть на край света. Только соплеменники могут силой остановить его друга при условии, что спасут и Мадиву. «Шарль, почему ты уехал так не вовремя?» — спрашивал про себя Пьер отца. Шониирида, как могла, утешала его, она говорила, что его близких обязательно спасут, но Пьеру от её слов не становилось легче.        — Почему за двадцать лет вы не смогли заключить с гаапи настоящий мир? — спрашивал он Шониириду.        — Не так-то просто заключить настоящий мир, — грустно отвечала она. — Сколько сил ушло на то, чтобы вообще мир заключить. Ведь почти у каждого тинуваку или гаапи есть друг к другу личные счеты, из-за которых невозможен мир.        — Да что вообще было на той войне? По рассказам вождя и многих мужчин выходит, что бездушные и свирепые гаапи напали на наше племя, и нам оставалось только защищаться, но ведь твой муж Бохлейн сам говорит, что гаапи не хищные звери и они пострадали не меньше нас. Да и я сам знаю, что войну начал бывший вождь Тинуваку. Шониирида, что произошло на самом деле. Я шесть лет уже живу с вами, я такой же член Тинуваку как и вы!       Пьер пытался разобраться, найти истину в череде легенд и правд, но Шониирида только вздыхала:        — Ты ещё слишком юн, чтобы знать правду.        — Тогда ответь мне только на один вопрос: были ли случаи, когда гаапи заходили на землю Тинуваку?        — Да, — грустно ответила Шониирида.        — Что с ними вы сделали? — задал второй вопрос Пьер.        — Ты сам знаешь ответ.       Прошёл день, затем второй, третий. Никто не возвращался. Жгучее желание прибить друга постепенно охладевало. Он готов был всё простить Экене, лишь бы увидеть его живым и невредимым. Надежды медленно угасали.       Каждый день к Пьеру приходил Акиш и глубоко извинялся перед ним. Но Пьер не хотел и слушать его, он пинком выставлял Акиша за дверь.       Друзья и соседи не оставили его в беде. Они всячески помогали ему с уход за детьми, утешали добрыми словами, подбадривали. Но Пьер чувствовал, что взрослые мало верят в спасение его близких. Он замечал, что они смотрят на Коу и девочек как на сирот. Проходя мимо двух женщин-соседок, он услышал ненароком, как одна говорила другой:        — Бедные сиротки, как же дальше они жить будут?        — Они не сироты! — закричал на всю деревню Пьер. — Мейкна, Экене, Тейю и Ноуза живы! Вы поняли меня? Их спасут! Они живы!        — Может и живы, но проданы в рабство, — прошептала соплеменница.       Пьер весь содрогнулся от услышанного. Ведь мог быть и такой исход событий. И он ничего не мог изменить.

***

      На четвёртый день послышался цокот лошадиный копыт. Пьер вместе с детьми выбежал на улицу. Вдали он разглядел вождя на коне.        — Их спасли! — закричали девочки и побежали к Азубуику.       Но среди вернувшихся не было Экене или Мейкны, Тейю или Ноузы. На носилках отец Мадивы нёс полуобморочного сына, похожего на мертвеца.        — Где мои родные? — спросил, задыхаясь от бега и вновь появившегося ужаса, Пьер.       Азубуик слез с лошади и печально сказал:        — Их продали в рабство. Мы опоздали на чуть-чуть.       Пьер прижал к себе детей. Он еле держался на ногах.        — Как продали?        — Мне очень жаль, — ответил Азубуик с ненаигранной грустью. — Мы не успели. Те твари ожидали, что за предателем кто-нибудь придет, и поймали твоих близких. Предателю же повезло, его жалкую жизнь удалось спасти.       Вождь с презрением посмотрел на Мадиву, к нему подбежали мать с Акишом и обняли. Мадива открыл глаза и слабо прошептал:        — Убейте меня. Я не хочу жить без Абени.       Затем он снова потерял сознание. Мать с Акишом бросились благодарить вождя за спасение их сына и брата, но Азубуик с отвращением взглянул на соплеменников и проговорил:        — Скажите спасибо Бохлейну, который уговорил меня спасти его и не позволил мне самому расправиться с ним.       Пьер не видел перед собой полумёртвого Мадиве, не слышал яростных, полных ненависти слов вождя. Для него исчез весь мир. Он спрашивал Бохлейна:        — Но как… почему? Почему гаапи продали их, а не потребовали выкуп как в тот раз?       Бохлейн печально обнял Пьера.        — Гаапи посчитали, что выгоднее будет продать твоих близких сайгельцам, чем требовать выкуп. Они хотели причинить нам как можно больше боли.        — Почему же они тогда не продали Мадиву? — пытался найти хоть какую-нибудь спасительную ниточку Пьер.        — Абени согласилась отдать свою жизнь ради любимого.       Бохлейн вернул ем деньги, которые так и не пригодились. Пьер обнимал детей, до которых ещё не доходило, что они больше никогда не увидят маму, папу, старших брата и сестру. Надежда была потеряна. Соплеменники по очереди подходили к рыдающему Пьеру и скорбели вместе с ним.        — Прости нас, Уэйт, — сказал грустный Ненмарди. — Мне очень жаль твоих друзей, даже Экене.       Ненмарди говорил искреннее. Казалось, сейчас он раскаивался в душе за всё своё безобразное отношение к Экене. Многие плакали. Токи же рыдала. В толпе только и слышалось:        — Несчастные сиротки. Что же детей ждёт теперь? Бедные Ноуза, Тейю, Мейкна и Экене. И никто теперь им не поможет.        — Они ещё живы! — вдруг закричал Пьер.       Они живы! А это самое главное! Надежда сама вернулась в Пьера. Ещё не поздно.        — Я спасу их!        — Как ты их спасёшь? — спросила Токи. — Их спасти мог только твой отец, но он уплыл несколько дней назад. Как их ты найдёшь? К сайгельцам через землю гаапи тебе не пробраться. А ты ещё ребёнок, тебе не удастся никого уговорить из капитанов кораблей, чтобы отправились они по воде к сайгельцам.       Пьер призадумался. Вопрос был не из лёгких. Самое простое — отправится к сайгельцам, но Пьер не имел для этого возможностей. Ждать отца — слишком долго, одно письмо будет идти полтора месяца. А когда Шарль получит письмо? Когда он доберётся до штатов? Когда он отыщет Экене и его семью?        — Придётся ехать одному, — ответил Пьер. — Их скорее всего привезут в Новый Орлеан, куда привезли Чунга. До Орлеана есть один путь — через Бразилию. Ввоз рабов запрещён на территорию США, поэтому кораблю придётся плыть около двух месяцев, чтобы не попасться. Думаю, я успею вовремя прибыть в Новый Орлеан. А там, Шарль говорил, у него есть друзья, которые выкупят моих друзей. Корабль в Бразилию отходит сегодня вечером, мне нужно не опоздать.        — Я поеду с тобой, брат! — воскликнула Марани.        — Нет, — обнял сестру Пьер. — На этот раз ты остаёшься в Тинуваку. Пожалуйста, — обратился он к Бохлейну и Шониириде, — позаботьтесь о детях.       Пьер поспешно собрал все свои вещи, деньги Шарля и написал отцу письмо, где подробно объяснил всё. Пока до Шарля дойдёт письмо, он уже будет возле Орлеана, отец сможет только приехать и забрать его с друзьями. Пьер поцеловал на прощание всех детей и сказал:        — Я обещаю вам перед всем Тинуваку, что спасу ваших маму, папу, сестру и брата.       Пьер во весь галоп мчался в Нолошо, не жалея бедную выдохшуюся лошадь и просил про себя родных.       «Друзья мои, не отчаивайтесь, я вас обязательно спасу, чего бы мне это не стоило! Мейкна, дорогая, не сдавайся и верь, что я приду за тобой! Экене, брат милый, знай, я верну тебе свободу, только держись и не натвори глупостей! Умоляю, не натвори глупостей!»