***
Юма, конечно, была огорчена, что поставки опиума снизились в два раза из-за диверсий Золотого Пути, но её не могло не радовать одно. Ей впервые за несколько лет нескучно. Конечно, командовать армией замечательно, но то ещё занятие, если честно. Но, когда на доске появляется новая фигура, всегда интересно, кем она будет? Пешкой или королевой? Кофе было горьковатым, но отлично помогало взбодриться. В Кирате больше не выращивают чай или кофе. Только опиум и мак. И больше ничего. Она позаботились об этом. Утро было прохладным, почти что морозным. Снег как всегда покрывал верхушки Гималаев, но сегодня холоднее, чем обычно. Надев темно-синий шерстяной свитер и типичную полевую форму генерала, она решила проехать к местному аванпосту и узнать, как обстоит обстановка и, возможно, заскочить на арену Шанат. Но не к Нур, а к кое-кому другому. Пэйган был прав. Она чем-то зацепила азиатку. Может, гордостью в ещё детских глазах или только распускающейся красотой? Юма признавала, что даже под слоем грязи и запёкшейся крови девочка была красива. Большинство кираток смуглые, темноглазые с некрасивыми и большими лицами, но Амита была слишком красива. Полные губы, ровные черты лица, золотисто-зелёные глаза и густые волосы цвета темного шоколада. И что она забыла в Золотом Пути? Она непременно это узнает лично. Завершив обход аванпостов, Юма узнала, что силы Золотого Пути истощены, и им потребуется много времени для восстановления. Конечно, у них достаточно сил, чтобы заставить их "засыхать на корню" но это было бы слишком скучно и неинтересно. Арена Шанат встречала своих зрителей смрадом и благовониями. Специфический запах, который пропитывает тебя изнутри. Выслушав отстраненный отчет Нур о делах с наркотиками, она пошла к камерам. Охранник отдал честь, на что Юма лишь коротко кивнула. Подойдя к последней камере, где находилась Амита, она ужаснулась. Конечно, Лау могла вырезать целые деревни, знала множество пыток, но почему-то натёртые от цепей руки девочки ранили её больше. Камера была в ужасном состоянии. Юмы не было всего два дня после праздника, а они даже не удосужились дать девочке хотя бы что-то согреться. Видно, она спала. Она выглядела моложе своих пятнадцати лет. Совсем ещё ребенок. – Подойди сюда, – тихо сказала Юма, и охранник незамедлительно подчинился. – Да, мэм. Юма взяла стул и присела. – Когда она в последний раз ела здесь? – поинтересовалась азиатка, доставая пачку сигарет. Курение до добра не доведёт, так же, как и алкоголь, но она не могла с этим ничего поделать. Закурив, она наблюдала за тем, как охранник покрывается пятнами. – Вы не говорили, что ей нужна... еда, – неуверенно проблеял охранник. Выпустив дым из легких, Юма насмешливо спросила: – Неужели так неочевидно, что ей нужна еда? Мне она нужна живой, но не истощённой и умирающей от голода. Солдат кивнул. – Я понял вас. Разрешите? – спросил он, и Юма кивнула. Как хорошо, что он хотя бы немного соображает своими обезьяньими мозгами. Не прошло и десяти минут, как в руках солдата был не автомат, а два яблока. Сочных и красных. – Отлично. Дай мне их и можешь идти, – затушив сигарету, она взяла два плода. Киратец покинул их. Наконец-то. Лау уже знала, какую политику будет вести с этой девочкой. Кнут и пряник. Это ведь так легко. Никто не кусает руку, которая кормит. Присев на корточки, Юма наблюдала, как во сне у девочки немного подрагивают губы. Интересно, что ей снится? – Доброе утро, – с легкой улыбкой сказала азиатка. Видно, что просыпается Амита с трудом. Она добавила: – У меня кое-что есть для тебя. Подросток приоткрыл глаза, в них промелькнуло узнавание, которое сменилось гневом. – Пришла, что бы позлорадствовать надо мной, сука? – жестко поинтересовалась Амита, на это девушка только усмехнулась, обнажив идеально белые зубы. От этой улыбки у Амиты дрогнуло внутри, но девочка не показала этого – Ну почему ты всегда такая злая? Я только принесла тебе поесть. Знаешь, мне нравится, когда мои пленники сыты. Так легче работать, – говорила Лау и наблюдала за реакцией Амиты. Девочка сомневалась в правдивости слов генерала. Но Юма знала, как склонить людей к сотрудничеству, и этот случай не был исключением. Она с наслаждением надкусила сочное яблоко, при этом смотря на девочку. Щёки второй непростительно заалели. – Хочется? – спросила генерал, на что получила утвердительный кивок. – Так подойди. Второй укус яблока казался ещё слаще, когда полные голода глаза Амиты задержались на ней. Цепи на руках слишком тяжелы, чтобы стоять с ними, и девочке пришлось подползти к самым прутьям. Юма просунула руку с надкусанным яблоком через них. Она видела, что руки Амиты покрыты ранами. – Ешь, – приказала Юма, и девочка подчинилась. С ненавистью на лице, но подчинилась. Это было приятно. Когда от первого яблока остался скудный огрызок, она, глядя на второе яблоко, спросила: – Неужели было так трудно быть хорошей девочкой? Амита не ответила. – Если хочешь ещё, то тебе надо постараться, чтобы его заслужить, – продолжала Лау. – Что ты хочешь от меня? – устало спросила Амита. Самодовольная ухмылка на лице девушки появилась незамедлительно. – Для начала расскажи, сколько вас? Как вы вооружены, что вы знаете? Амита хоть была ещё голодна, но выдавать тайны за подачки просто не могла. – Катись к чёрту, – бросила она в лицо Юме. Этот ответ не удивил Генерала. "С характером", – подумала Юма и усмехнулась. – Ну, я ожидала этого. Маленькая революционерка, – при последних словах Амита ещё больше покраснела. Может быть, проучить её? Но не хочется делать это так рано. Ещё рано. Но другого выбора у Лау просто-напросто не оставалось. Выбросив яблоко, она поднялась во весь рост. – Ключи мне, – сказала Юма как можно безразличнее. Охранник подчинился беспрекословно, впрочем, как и всегда. Хамить Генералу Лау было сродни самоубийству. Взяв ключи, она открыла камеру. Амита постаралась как можно сильнее вжаться в стену. Юма чувствовала себя охотником, который загнал свою жертву. Весь мир Амиты сузился до этой камеры. Только они двое. Девочка не знала, что с ней хочет сделать Генерал, и ей как-то не хотелось это узнать. Амита не боялась пыток или избиений. Она была готова к ним. Девочка только ухмыльнулась. Со стороны, наверное, выглядит жалко. В грязи, царапины на лице и руках, наверное, всё это выглядит жутко, но ей было сейчас плевать на свой внешний вид. – Делай, что хочешь. Мне наплевать. Жалкая подстилка Пэйгана, – она не знала, какой реакции хочет добиться этими словами. Разозлить, заставить слететь с катушек? Но на выпад девочки, Юма только хмыкнула. – Как смело, – сказала она, – но и безрассудно. Обычно за такие вещи в Дургеше так легко не отделываются, но у меня сегодня хорошее настроение, что крайне редко бывает в этой дыре, – она обвела руками камеру. Амита знала о Дургеше не понаслышке, ибо оттуда ещё никто не сбегал. По крайне мере живым. Холодок страха пробежал по телу подростка. Генерал усмехнулась. Её слова попали в цель. Играть на страхе очень легко. Она подошла ещё ближе к девочке. – Просто убей меня, и закончим это, – просила Амита, на это Лау лишь покачала головой. – Почему ты так хочешь умереть? Думаешь, я буду тебя пытать? Конечно, это бы могло развязать тебе язык, но это слишком скучно. У меня есть предложение, – реакция не заставила себя ждать: Амита стала внимательно слушать. – Я отпущу тебя, и у тебя будет фора в десять минут, если успеешь уйти, если же нет, то вон те маленькие ребята полакомятся тобой, – кивок в сторону питбулей. Настоящие боевые собаки. Но шанс есть шанс, и Амита хотела попытать его, но прежде спросила: – С чего такая щедрость? Усмешка Лау порядком уже надоела ей, и Амита поклялась, что сотрёт её с лица этой суки, но не сегодня. – Мне просто интересно. От гончих ещё никто не уходил, но, возможно, у тебя получится, и когда-нибудь мы ещё встретимся, дорогая Амита, – рука у Лау прохладная и совсем не грубая, как думала Амита, когда она проводит ей по щеке, вытирая большим пальцем кровь из разбитой скулы. Неужели руки убийцы могут быть такими нежными? Возможно, сегодня она выживет или станет кормом для собак. Кто знает, кто знает? Нишант * – (инд.) рассвет.Глава третья.
24 марта 2015 г. в 19:38
Просыпаться под крики животных и людей, стало чем-то обыденным и нормальным для Амиты. Неважно утро, день или вечер – Арена Шанат щедро одаривала своих зрителей галлонами крови.
Чаще всего человеческой крови.
Руки и ноги затекли. Цепь на руках натёрла кожу до крови, и холодный металл мерзко лип к ранкам на запястье. Как же хотелось есть. Неважно, что. Увы, армия короля не расщедрилась даже на элементарную пищу для девочки. Уже второй день она ничего не ест. В горле стоит ком. Амита была уверена, что если она даже съест что-нибудь, то её вывернет. Солнечные лучи неприятно слепили глаза. Даже солнца не хватало, чтобы подросток мог хотя бы немного согреться.
После разговора с генералом Амита очень долго думала об её словах.
"Не разочаруй меня, Амита. Это не самый лучший вариант, дорогая. Не лучший для нас обеих". Что же стоит за этими словами?
Амите было страшно только на арене.
"Убивать всегда страшно", – сказал однажды старый крестьянин с добрым лицом. Она тогда отмахнулась от него, как от надоедливой мухи, но сейчас она познала всю горечь его слов. Как же хочется домой. В Банапур. Плечи девушки дрогнули. Она зашлась в немом рыдании. Это было неудивительно. В свои пятнадцать лет она прошла через то, что люди проходят всю жизнь.
"Почему жизнь так несправедлива?" – спрашивала про себя много раз Амита, когда стояла у погребального костра, в котором лежали бледные тела её единственной семьи. Дяди и тетя Амиты всегда были доброжелательны. Дядя Нишант* всегда верил, что с рассветом Боги более благосклонны, чем на закате. Ибо новый день всегда дарит новую надежду. Амита тогда хмыкнула совпадению. Нишанта и её тетю Савитри сожгли на рассвете. Она до сих пор помнила, как оранжевое пламя лизало их тела. Не лучшее зрелище для ребенка тринадцати лет. Но дети в Кирате взрослеют быстрее, чем где бы то ни было. Амита гадала, когда же закончится это ад. Но она не знала, что всё только начинается.
Девочка забылась в беспокойной дрёме.