Алфавит One Piece

      За стеной что-то с грохотом упало. Кто-то коротко заголосил, проклиная всё на свете, включая командование, но тут же заткнулся. В общежитии кадетов Военно-морской Академии Нагасаки никогда не было спокойно. Три года строжайшего казарменного режима, перед переводом в более человеческие условия давали о себе знать, провоцируя даже самых дисциплинированных и выдержанных на далеко не самые дальновидные поступки. Вот и опять, судя по звукам, назревала, как минимум, потасовка. Ташиги, только вернувшаяся из душа в комнату, поморщилась, щурясь и шаря в поисках очков. Она откровенно не понимала, зачем устраивать эти никому не нужные разборки именно на женской половине общежития, в которой только недавно прошёл капитальный ремонт. Конечно, дежурные заглядывали сюда редко, надеясь на благоразумие прекрасной половины личного состава, но иметь начальные зачатки совести всё-таки следовало!       Курсантка поправила полотенце, туже затягивая нехитрый узел на груди. Пальцы с короткими обкусанными ногтями скребли по столу в поисках алой оправы, иногда натыкаясь на многочисленные учебники и тут же неуклюже смахивая их на пол. От безысходности хотелось чуть ли не разреветься. Получать лишние доказательства своей беспомощности и зависимости от двух маленьких кусочков стекла было невыносимо. Для этого было достаточно ежедневных подколов и шуток других курсантов и некоторых командиров.       Шум за стеной набирал обороты: звуки ударов стали отчётливее, матерные конструкции - изощрённее, стоны боли – жалобнее. Ташиги закусила нижнюю губу, сдерживаясь, чтобы вслух не воспроизвести особо сочные конструкции. Клетушка пять на семь, гордо именуемая комнатой, никак не желала расставаться со спрятанным трофеем.       Звуки резко смолкли       - Шухер! – дикий вопль срезонировал от стен общежития, почти тут же растворяясь в топоте убегающих. Получать заслуженное наказание не хотелось никому, а учитывая характер капитана Хины, которая временно выполняла роль коменданта, предположительное «порицание» могло быть настолько унизительно-изощренным, что виновнику оставалось с позором покинуть Академию – фантазию Чёрной клетки знали не понаслышке.       - Так вам и надо, - пробурчала девушка, роняя на пол будильник. Тут же дверь с треском распахнулась, буквально выдираемая из застонавшего от такого бесцеремонного обращения дверного проёма. В комнатушку ввалился немного запыхавшийся парень, уставившийся по полуголую брюнетку ошарашенным взглядом.       - Что за…?       - Ророноа! Ты совсем сошел с ума со своим топографическим кретинизм… м… м… - жесткая широкая ладонь легла на губы, довольно жёстко затыкая рот и не пропуская никаких членораздельных звуков, кроме мычания. Пнув ногой приоткрытую дверь, которая обреченно взвизгнув на расшатанных петлях закрылась, парень отступил на шаг, потрясая укушенной ладонью.       - Ты чего кусаешься, бешеная?       - Я бешеная? По крайней мере, я не вламываюсь в чужие комнаты! – глаза подслеповато прищурились, пытаясь просверлить негодяя, который одним фактом своего существования выводил из себя.       - Откуда я знал, что эта комната чужая? – зеленоволосый поморщился, проведя рукой по рассечённой скуле, неприятно саднящей и кровоточащей. - Стоит больше тренироваться, чтобы не пропускать такие глупые удары…       Не успела девушка толком набрать в лёгкие воздуха для нового выражения своего праведного возмущения, как в коридоре раздался голос капитана, прекрасно слышимый из неплотно закрытой двери.       - Хина недовольна! Немедленно найти мне зачинщиков!       - Но капитан…       - Проверить комнаты. Всех проходимцев с побоями ко мне. Додумались, устроить беспорядки накануне приезда вице-адмирала!       Перечить не было ни смысла ни возможностей. Подчинённые, которые в другой день, свободный от вахты, сами были бы не прочь размяться, с неудовольствием начали долбить в ближайшие комнаты. Из некоторых сами выглядывали любопытные курсанты.       - Чёрт, - Ророноа метнулся к окну. Комната была на первом этаже, но стальные решетки перекрывали дорогу к свободе. А излюбленных катан с собой не было… Взгляд остановился на возмущенной хозяйке комнаты.       - Потом рассчитаемся.       - Что? – только и успела пискнуть Ташиги, как сильные руки чуть приподняли её и уронили на кровать, а сверху навис Зоро, успевший содрать с себя рубашку, полетевшую в дальний угол.       Полотенце распахнулось, бесполезной тряпкой упав на пол. Девушка густо покраснела и упёрлась ладонями в широкую грудь, перечёркнутую старым глубоким шрамом, стараясь оттолкнуть парня.       - Т-т-ты… - пнуть никакой возможности не было. Прикосновение форменных брюк были непривычны чувствительной коже бедер, а довольная ухмылочка раздражала. – Отпусти немедленно! Я тебя…       Поток угроз был прерван жестковатыми губами, чуть солёными от влажного морского ветра, целый день беснующегося в городе.       Дверь распахнулась, переживая очередной за сегодняшний вечер пинок. Потерявшая терпение капитан, раздражённая неповоротливостью своих подчинённых замерла на пороге, оценивая пикантную картину.       Увлёкшаяся парочка не обращала на вполне ожидаемого зрителя никакого внимания.       Чёрная клетка перекинула тонкую сигарету из одного угла рта в другой, хмыкнула и… захлопнула дверь за своей спиной. Пусть она и представитель высшего командного состава, но так же женщина, за душой которой, в её бытность курсанткой, были ещё и не такие… шалости.       Как только шаги коменданта стихли в конце коридора, ошарашенная происходящим, брюнетка всё-таки вывернулась из-под увлёкшегося Зоро, чьи руки уже плавно перемещались в более приятные для прикосновений места, и сильно ударила его коленом.       - Пошёл прочь отсюда! – тонкая ручка нашарила обмотку стоящей рядом с кроватью катаны и обнажённое лезвие уперлось в грудину успевшему встать на одно колено парню.       - Спасибо за помощь, - зелёные глаза блеснули искрами веселья, находя открывшееся зрелище весьма привлекательным, - и за…       Ташиги, проследив направление взгляда, придушенно пискнула и завернулась в покрывало, роняя клинок и краснея ещё гуще.       Зоро, схватив рубашку, буквально выбежал из комнаты, сопровождаемый отборным солдатским лексиконом, который приличной девушке знать было не положено.