Система Фантом

— Ты провалил миссию, — Мадара скалился, как разозленный хищник, обнажая ряд белых зубов. — Я знаю, — Итачи равнодушно пожал плечами. Ему было все равно. Мадара от этого злился только сильнее. Мужчина подскочил со своего кожаного удобного кресла, офисная мебель от такого порыва крутанулась и с глухим стуком ударилась подлокотником о стол, а Мадара в одно мгновение настиг подопечного, наматывая на кулак его длинные мягкие волосы, собранные в аккуратный хвост, дергая в сторону. Итачи позволил ему это, как позволял всегда, откинув голову вслед за натянувшимися волосами. — Знаешь? — шипит ему в лицо рассерженный мужчина, взбешенный спокойствием оппонента сильнее, чем прежде. — Торги вот-вот закончатся, а чертов Намикадзе все еще мешается на моем пути. Ты должен был это предотвратить! Что сложного — посидеть полторы недели с сопливым подростком? — Голос Мадары становился громче от слова к слову, и иногда уходил на высокие ноты. Итачи очень хотелось поморщиться, но он предпочитал сохранять все то же отрешенное лицо, не желая демонстрировать эмоции. Итачи молчит, потому что ему нечего отвечать и он не хочет этого делать. Ему все равно. — Я тоже кое-что знаю, сученыш, — Мужчина дергает племянника за ворот темно-синей рубашки двумя руками, выпустив хвост волос из хватки, с яростью отрывая верхние пуговицы в попытке обнажить покрытую темными пятнами светлую кожу. После Шисуи осталось всего пара следов, но в самых видных местах. Итачи не стал прятать их, зная, что это бесполезно. Рано или поздно Мадара узнал бы об этом, так есть ли смысл? — Я тебя не узнаю, котенок, — мужчина неожиданно перешел на шепот, растеряв весь свой гнев и злость, словно внутри него щелкнул переключатель. Его длинные худые пальцы с грубой шершавой кожей терзали воротничок рубашки, поглаживая ткань, задумчивый взгляд уперся в следы чужих зубов на ключице. Итачи точно не знал, что опаснее — истеричный Мадара или вот такой, притихший и прокручивающий у себя в голове свои безумные мысли одну за одной, накручивая нервы. Свои и чужие. Пальцы перемещаются с воротничка на подбородок юноши, сжимая почти до синяков, взгляд тоже перекочевывает на лицо подопечного, упирается в чужие глаза. Младший почти физически ощущает, как его душу препарируют этим самым взглядом, но не позволяет себе вздрогнуть. Конечно, лучше всего было бы дать Мадаре то, чего он хочет, усыпить его бдительность своей покорностью, не нарываясь на дополнительные неприятности. Не бросать вызов. — Ты же гений, провалить такую важную миссию — разве не стыдно? — серьезный тон сменяется на приторно-сладкий. Мадара играется. — Но у всяких бывают неудачи, и я даже мог бы простить тебе это… Но ты же совершенно пренебрег моим указом. — Он сжимает пальцы сильнее, младший не выдерживает, болезненно кривясь. — И кроме этого, маленькая шлюшка, ты мне изменил. Юноша едва успевает сдержать рвущееся на волю насмешливое фырканье. Итачи знает, что мужчина привык считать все вокруг себя своей собственностью и распоряжаться по своему усмотрению, ревниво относясь к любым нарушениям прав собственности, и уже смирился с подобным отношением. Хотя и не согласен с подобной монополией на собственную жизнь, но спорить с Мадарой — самоубийство. Даже если так, то петтинг в машине даже сложно назвать полноценной изменой. Шисуи не тронул его, хотя мог бы и Итачи не отказал бы ему. Лишь обозначил свой интерес. Как многие до него. Не все, конечно, заходили так далеко, но все же. Мадара чует серьезного соперника? Правильно чует. — Думаю, Шисуи уже многое тебе объяснил, правда? — младший напрягается, понимая, что старший знает больше, чем хотелось бы. Мужчина, наконец добившись эмоционального отклика на свои слова, довольно ухмыляется. — Знаешь, Саске достаточно смышленый мальчик… Конечно, он сильно уступает всем имеющимся в системе фантомам, но его еще можно воспитать… Привести его в систему труда не составит, — Мадара говорил неспешно, поглаживая младшего по щеке свободной рукой, другой все еще удерживая его подбородок. Глаза не переставая сверлили юношу, ловя каждый отблеск на его лице. Итачи рвано выдохнул сквозь приоткрывшиеся губы, опуская взгляд. Признавая поражение. — Саске бесполезный ребенок. Тебе не будет от него никакого толку. — Саске очень импульсивен. И достаточно глуп, чтобы слепо идти на поводу у своих эмоций. Такие незатейливые детали, как он, тоже могут исправно работать, если ими умело руководить, — старший приближает свое лицо вплотную к лицу парня, точно выдыхая прямо ему в губы: — А я умею руководить. И тут же накрывает мягкие сухие губы младшего своими, проталкивая язык во влажный рот. Итачи сдается, впуская его глубже, осторожно поглаживая кончиком своего языка. Рука исчезает с подбородка, не мешая более двигаться, ложится на талию. Младший не проявляет инициативы, терпеливо и меланхолично позволяя грубо целовать себя, выражая покорность. Покорность эта впрочем, присутствует только внешне, внутри юноша полон презрения к человеку перед собой. Это — только временное отступление. Пока Мадара — хозяин ситуации, но ничто не длится вечность. Мужчина отстраняется, слизнув с губ чужой привкус. Улыбается предвкушающе. — Могу только предполагать, что там наплел тебе этот выродок Шисуи, но что бы вы не задумали — у вас ничего не выйдет. — Легко шлепнув племянника по ягодицам, мужчина торжествующе смеется и наконец отходит обратно к своему рабочему столу. Размещается с комфортом, плеснув в неизменный бокал неизменное вино. С улыбкой манит младшего пальцем, призывая приблизиться. Итачи нехотя сдвигается с места, останавливается у стола. Повинуясь жестам все той же руки, склоняется к протянутому бокалу, прижимаясь губами к прохладному прозрачному стеклу, позволяя напоить себя терпким ароматным напитком. Пить вот так, из чужих рук, крайне неудобно, часть красной жидкости проливается мимо, стекая дорожкой по подбородку, пачкая каплями рубашку и лакированную поверхность стола. Мадара приказывает ему взглядом. Парню остается склониться к столу и собрать потерянные капли языком. Это почти унизительно, если бы не было выверенным до автомата действием. За долгие годы Итачи привык к шальной фантазии своего родственника и научился не воспринимать большую часть всерьез. Алкоголь немного горчит и жжет слизистую. Парень сглатывает на автомате, пытаясь прогнать непрошеную сухость, замирая под хитрым и одновременно довольным взглядом мужчины. — Что ты подмешал в вино? — Голос неожиданно хрипнет, вынуждая ограничиться короткой фразой. Мир перед глазами медленно, но верно, начинает плыть, а в комнате становится до неприличия жарко. Или этот жар не от комнатного воздуха? Мадара только хитро ухмыляется, долив в бокал еще вина, играясь с кроваво-алой жидкостью, заставляя ее кружить в водовороте покачиванием кисти. Когда тело становится вялым, и лишь в паху тугой пружиной оседает болезненное напряжение, Итачи понимает все сам. — Правда, ты же не думал, что я забуду о наказании? Младшему Учихе хочется размазать эту ухмылку на тонких губах хорошим ударом кулака. Но руки дрожат, а колени подкашиваются. Он тяжело опирается о край стола, стараясь удержаться на ватных ногах, хрипло громко дыша через стиснутые зубы, логично предполагая, что дражайший старший фантом переборщил с концентрацией. Наверняка специально. Мадара двигается бесшумно. Оказывается за спиной длинноволосого прежде, чем тот успевает заставить непослушное тело среагировать на опасность. Мадара толкает его в лопатки, заставляет накрениться корпусом над столом, ногой расставляет ступни по ширине плеч, прижимаясь пахом к обтянутым брюками бедрам. Пальцы мужчины ловко расстегивают пряжку ремня племянника, ныряют под резинку нижнего белья. Итачи кажется, что его зубы вот-вот раскрошатся от такого давления, но лучше так, чем он позволит себе позорно застонать. Мозги вместе с самообладанием плавятся под действием наркотика, и дыхание непроизвольно перехватывает. Вдох застревает в горле, которое тут же начинает неприятно першить, когда мужчина проникает в него рваными движениями, вплотную прижимаясь пахом к ягодицам младшего. Дальше — смутно. Сколько это длилось, юноша не знает. В голове уплотняется туман, вместо мыслей вспышки раскаленных нервов, сигнализирующих непонятно куда, но точно не в отключившийся мозг, о перегрузке. Жарко, душно. Возбуждение до болезненных судорог сковывает мышцы. Пальцы сжимают на инстинкте самосохранения края стола в попытке зафиксировать положение тела, короткие ногти скребут лакированное дерево мебели. Той абсолютно все равно. Равно как и Мадаре, методично двигавшемуся в чужом теле на автомате, механически вгоняя возбужденную плоть в тугой жар нутра подопечного. Расфокусированный взгляд старшего Фантома меланхолично скользил по чужим следам на бледной коже, виднеющимися под воротом так и не снятой рубашки. Итачи негромко стонал, уткнувшись лбом в поверхность стола, напрягал руки и спину, но совершенно не предпринимал попыток коснуться себя. То ли от того, что едва мог соображать, то ли от того, что не позволяла дрессировка. На последнее предположение Мадара усмехнулся, прокрутив эту интересную мысль в голове еще пару раз, самодовольно наслаждаясь ее привлекательностью. Погладил раскрытой ладонью обнаженное бедро, опустился торсом сверху, прижимаясь грудью к разгоряченной спине племянника. Отодвигает ворот злополучной рубашки, еще раз осматривая чужие следы. Замедляет фрикции и прижимается губами к темными отметинам, впиваясь со всей ожесточенностью в кожу младшего зубами. Втягивает в рот, снова прикусывает. Перекрывает посторонние метки своими. Делать это в некоторой степени противно, и одновременно приятно, потому что яркие укусы и засосы больше не напоминают о чужом. Они его, собственные, как и сгорающий в агонии удовольствия племянник. Мужчина проходится языком по алым отметинам и отодвигает на одну сторону длинные шелковистые волосы юноши, открывая для себя больше пространства на его шее и край уха, которое тут же прихватывает резцами. — В следующий раз, — он шепчет тихо, но в самую ушную раковину, горячо опаляя дыханием, — в следующий раз, мразь, я срежу чужие следы тупым ножом вместе с твоей кожей и скормлю твоему мелкому выродку Саске. И если думаешь, что сможешь играть против Системы, то ты глубоко ошибаешься. Потому что твое место — в Системе. Подо мной, сука, а будешь много выебываться — то я просто заменю тебя и тебе мой выбор не понравится. — мужчина замолк, хотя хотелось сказать еще многое. Слишком многое. Остановился он только потому, что говорить все это в пустоту было не самым увлекательными занятием, а Итачи был не в том состоянии, чтобы поддерживать подобные беседы. Младший в ответ на речь, полную угроз, только хмурился и закусывал губы, тщетно пытаясь сквозь шум в голове ухватиться за смысл чужих слов, но все мысли глохли под натиском тактильных ощущений, которых стало больше после того, как Мадара расщедрился на скромные ласки и внимание. Мужчина, лишенный возможности выплеснуть негодование словами, снова приподнялся, возобновляя движения в теле племянника, значительно ускоряясь. Затягивать процесс Старший Фантом не стал, и в последний раз прижавшись пахом к бедрам младшего, выплеснул сперму глубоко в нутро, задержавшись в этом положении до тех пор, пока оргазм не отпустил его. А отстранившись, потерял интерес к своей жертве, отступая в сторону и оправляя на себе одежду. Итачи был по-прежнему возбужден и одурманен, ноги его таки подогнулись, и он осел на ковер, едва слышно протяжно застонав от разочарования. Вернувшийся за стол Фантом не проявлял интереса к его участи, и парень, пару мгновений испытывая неловкость, коснулся себя ладонью. Благо, Мадара не видел его из-за стола, боком к которому юноша и привалился, прикрывая глаза и резкими быстрыми движениями доводя себя до разрядки, которая, впрочем, принесла не много облегчения, ибо наркотик все еще действовал и заставлял тело снова испытывать напряжение. Мужчина, вслушиваясь в тяжелое сиплое дыхание племянника, с усмешкой выудил из внутреннего кармана пиджака портсигар и закурил, звучно щелкнув зажигалкой. Выдохнув дым от первой затяжки, он самодовольно изогнул уголок губ и наигранно спокойно обронил: — Можешь быть свободен. Итачи выдохнул воздух сквозь крепко сжатые зубы, зажмурился на пару мгновений и постарался вернуть себе хотя бы немного контроля над собственным телом, которое по-прежнему продолжало гореть от возбуждения и мелко подрагивать от неудовлетворенности. Двигаясь медленно и немного рвано, юноша подтянул штаны обратно на бедра, кое-как застегнув их, поднялся на ноги, опираясь руками на все тот же стол. Не оглядываясь, чтобы не встречаться с насмешливым взглядом старшего, осторожно двинулся к выходу из кабинета, затрачивая огромные усилия на то, чтобы держаться ровно и прямо. Только шагнув за дверь, парень позволил себе болезненно выдохнуть и привалиться плечом к стене, сползая по ней на пол. Прикрыв глаза, Итачи сглотнул вязкую слюну и задышал глубже, в этой короткой передышке пытаясь набраться сил для нового перехода и совершенно не замечая тот миг, когда сознание оставляет его. — Сукин сын, — негромко раздалось в пространстве минутою позже, и это не последнее ругательство, слетающее с губ высокого мужчины, только что объявившегося в коридоре и не мало удивленного увиденной картиной. Однако он быстро осаждает себя и замолкает, приближаясь к юноше настолько тихо, на сколько вообще способен и осторожно поднимая его на руки. Удержавшись от соблазна пнуть со всей дури по лакированной двери в кабинет Фантома, опасаясь разбудить такой вспышкой эмоций свою ношу, мужчина только снова едва слышно рычит себе под нос ругательства и вместе с младшим Учихой направляется прочь. ~~~ Итачи не знает, сколько он спал и как снова оказался в своей комнате, потому что последнее, что зафиксировала его память, это темная дверь в кабинет Фантома и прохладная стена под боком. Но просыпаться в кровати определенно приятнее, чем на полу коридора, а голова и без того гудела, поэтому все вопросы и подозрения парень решил оставить на потом. Осторожно выбравшись из-под одеяла, парень с легким удивлением осознал, что почти не испытывает в теле дискомфорта после минувшего вечера в компании Мадары. Хорошая новость. Выбрав в шкафу одежду попроще, ограничившись джинсами и темной футболкой, Учиха вышел из комнаты и направился в сторону кухни, первоочередно решив заняться проснувшимся чувством голода, а после уже разбираться с остальными делами. На кухне обнаружился кукольник, неспешно ковыряющийся ложкой в пластиковом стаканчике из-под йогурта. Клубничного, — зачем-то отметил про себя Итачи, коротко кивнув коллеге головой в знак приветствия и выудив из шкафчика банку с растворимым кофе. Сасори ответил ему тем же, окинув меланхоличным взглядом, и продолжил постукивать ложечкой о края стакана, собирая остатки белой густой субстанции. В помещении царило молчание, разбавляемое бытовым шумом, производимым по большей части Учихой, собиравшим себе завтрак в виде бутербродов. Акасуна игнорировал происходящее до тех пор, пока не щелкнул выключатель на вскипевшем чайнике. Отставив уже полностью пустой стакан в сторону и уложив поверх него ложку, он обернулся к брюнету, заливающему в кружке кофейный порошок и негромко, но достаточно настойчиво окликнул его: — Что ты вчера принял? — голос его сложно было назвать заинтересованным, но где-то на самых глухих тонах определенно проскакивало напряжение, поэтому Итачи счел не разумным строить дурака и игнорировать вопрос. Пожав плечами и не отвлекаясь от своего занятия, по-прежнему стоя спиной к собеседнику, он коротко и безразлично обронил: — Не знаю. Кукольник замолчал и задумчиво пожевал губу, скрестив руки на груди и подобрав под себя ноги. Устроившийся за столом через пару стульев от него Учиха сделал вид, что не видел этого и молчаливо принялся за завтрак. Молчание длилось не долго и через пару минут Сасори заговорил снова: — Чтобы это ни было, оно достаточно сильное. Мне вообще-то все равно, но твой мудак-напарник разбудил меня вчера ночью и сообщил, что у него не выходит сбить жар обычными средствами. Да и вообще, знаешь ли, в правилах организации… — Я знаю, — оборвал его брюнет, все с тем же безразличием и не отрываясь от еды. В организации действительно были под запретом наркотики, несмотря на то, что среди членов числится наркобарон. Однако все, кроме легкой травки, не поощрялось, равно как и убийства своих же, потому что проблемы с помешанными наркоманами не нужны никому. Даже Хидан старался воздерживаться от употребления дури, хотя некоторое время практиковал подобное. Оставался лишь вопрос что же такого подмешал ему Фантом, что это вдруг обеспокоило их химика. Выжидательный взгляд Сасори намекал, что разговор на этом не окончен, и Итачи пришлось оторваться от своих размышлений и бутербродов, чтобы посмотреть на собеседника. Вряд ли того действительно волновал вопрос того, что Учиха может оказаться под зависимостью. Значит интересовало что-то другое. — Я благодарен тебе за помощь, — проговорил брюнет, внимательно наблюдая за реакцией собеседника и попутно отмечая, как прохладное выражение его лица становится чуть более самодовольным. — Сочтемся потом, — Акасуна хмыкнул и поднялся на ноги, получив свою дозу похвалы и на этом угомонившись. Взяв стаканчик из-под йогурта, кукольник прицельно запустил его в ведро для мусора, ложечку же аккуратно отмыл и убрал на место, после чего покинул кухню. Учиха же получил возможность спокойно доесть свой завтрак. Много времени на это не ушло, и прибрав за собой посуду он неожиданно осознал, что заняться ему по большей части нечем. От Лидера не поступало указов о миссиях, обыденных дел после так называемой «смерти» у него и вовсе не было, да и просто прогулки были не поощряемы, ведь появление в людных местах всегда влекли за собой риск быть раскрытым. Копать сейчас под фантомов тоже было не безопасно — Мадаре нужно время остыть и отвлечься, пока его игры в воспитание не переросли во что-то смертельное. Нет ничего, что могло бы помешать в следующий раз использовать нечто более весомое, чем слабый наркотик. В груди невольно вспыхивало негодование — да как он вообще мог дать ему подобную дрянь? Но вспоминая о том, что Мадара — это Мадара, все вопросы этических норм отпадали сами собой. Моральный ублюдок. Не придумав ничего лучше, Итачи отправился обратно в комнату, где сначала принял душ, а после подгрузил пару книг на ноутбук, решив разнообразить свой досуг тихим и мирным занятием. Открыв первую страницу, юноша подстроил яркость и шрифт в наиболее удобные параметры, чтобы не напрягать и без того слабые глаза такой мелочью. С первой же строчки сбил резкий звук мобильного. С легким раздражением потянувшись к технике, Учиха обнаружил сообщение от Лидера. Вот и провел приятно досуг.