Система Фантом

— Надеюсь, ты оценил мой подарок по достоинству, — Мадара самодовольно улыбается и крутит чертовым бокалом в ладони, заставляя алую жидкость плескаться о стеклянные стенки. Итачи видел это тысячи раз. Но в этот раз зацикливает внимание на жидкости внутри. Вернее, на том, пьет ли ее сам мужчина. В памяти всплывает их последний разговор, когда ублюдок опоил его наркотиком. Мадара, очевидно, заметив его взгляд и расценив тот правильно, посмеивается и прикладывается к прозрачному стеклу, делая пару глотков. Смакует вино на языке, весело развязно улыбаясь. — Прекрасный вкус. Хочешь попробовать? — будничным тоном предлагает он. — Твой подарок? — возвращается Итачи к затронутой минутой ранее теме. — Точно, — Мадара кивает, делает еще один глоток, Итачи следит взглядом за тем, как двигается его кадык, пока тот пьет. — Обито ведь говорил с тобой? Я решил, что раз тебе так сильно хочется знать больше о Системе, то почему бы и нет? — он все еще улыбался, но глаза блестели холодно. — Ты теперь один из Фантомов. Нравится тебе это или нет — но ты часть этой игры. Итачи пожимает плечами. Ему нечего ответить. Нечего возразить. — Зачем тебе Хатаке? — Ревнуешь? — Мадара весело прищуривается, отставляет бокал в сторону и немного отодвигается от стола вместе с креслом. Требовательно похлопывает себя по бедру. Итачи совершенно не хочет потакать его желаниям. Не хочет чувствовать на себе его руки, прикосновения, взгляд. Но его желания мало что решают, по крайней мере здесь и сейчас. Он поднимается со своего места, неторопливо огибает стол, оттягивая момент, но все же подступает вплотную к мужчине. Седлает его бедра, оставляя между ними несколько сантиметров. Мадара укладывает ладонь на его поясницу, надавливает, заставляет придвинуться вплотную. Коротко ерзает в кресле, потираясь пахом о промежность. Итачи смеживает веки на мгновение-другое, длинно выдыхает и снова смотрит в чужие глаза. — На самом деле мне никакого дела до этой случайной погрешности, — мужчина морщится, неприязненного, словно вынужден говорить о чем-то раздражающем, — но это будет забавно и здорово разозлит Данзо, если его щеночка удастся переучить. — Какаши ненавидит Акацуки. — Поэтому с ним разговаривает Обито, — улыбка становится предвкушающей, отдает толикой таинственности. Как если бы Мадара знал секрет, очень интересный и полезный, но делиться им считал лишним. Впрочем, так оно и было. Обито сам обмолвился, что у них с Хатаке есть общее прошлое. Узнать большего не удалось, однако, Итачи подозревал, что связь была крепкой. Иначе бы Мадара не делал на нее такие ставки. — Если у Обито ничего не получится — что ж, просто выбьем столько информации о Корне, сколько сможем. Итачи остро чувствовал — Мадара что-то недоговаривает. Но что именно — понять пока никак не получалось. Не хватало сведений. Мужчина, тем временем, долго сидеть спокойно не собирался. Придержав племянника под спину, он наклонился вперед, потянувшись обратно к столу, завозившись там. Итачи было не удобно в таком положении, еще неудобнее было оборачиваться, чтобы посмотреть, чем занят Старший Фантом. Поэтому он только приобнял одной рукой его за плечи, создавая себе дополнительную точку опоры, терпеливо ожидая, когда тот вернутся в предыдущее положение. Долго возиться Мадара не стал, вскоре снова откинувшись на спинку кресла. Теперь юноша мог видеть — тот тянулся за бокалом, долив в него до середины. — Я хочу поговорить с Хатаке сам, — произносит младший, все это время обдумывавший эту идею, в итоге все же сочтя ее разумной. Мадара смотрит на него с легкой насмешкой, терпеливо ждет пояснения. Вопрос читается на его лице, Итачи решает не тянуть: — он был заинтересован во мне в прошлом. Возможно, часть этого интереса еще жива, и ее можно использовать. — Заинтересован в тебе — в каком плане? — голос мужчины пропитан иронией. Юноша сомневается пару мгновений, глубоко в душе, пряча все сомнения под маской безразличия. Потом склоняется к чужому лицу, прижимаясь губами к губам, втягивая собеседника в неторопливый глубокий поцелуй. Мадара не перечит, охотно отвечая на ласку, увлекаясь ей и растягивая до тех пор, пока не кончится кислород в легких. — В этом, — Итачи внимательно следит за лицом партнера, ожидая чего угодно: от злости до веселья. И мужчина действительно злится. Что-то мелькает в его темных глазах, яростное и неприязненное. Мелькает и быстро пропадает. Теперь в них плещется интерес. — Хорошо, — неожиданно покладисто соглашается он. Настолько быстро, что это кажется подозрительным. И снова протягивает ему бокал. Итачи переводит взгляд с бокала на лицо мужчины, не торопясь пить. Тот, не удивленный такой реакцией, только пожимает плечами и подносит сосуд к своим губам, делая внушительный глоток. Рука с поясницы перемещается на затылок, прихватывая длинные волосы у корней, и ощутимо надавливает. Мадара снова делает глоток, и сразу же прижимается ртом к губам подопечного. Итачи прикрывает глаза, раскрывая губы, позволяя жидкости скользнуть внутрь, успокоенный демонстрацией и смирившись с чужим навязчивым желанием опоить его. Они делят вкус вина на двоих, пока Мадара не отстраняется и не прикусывает нижнюю губу юноши почти до крови, самодовольно усмехаясь. — Надеюсь, что вы с Какаши не будете слишком увлекаться, иначе я начну ревновать… — слова смешивались с тихим развязным мурлыканьем, пока мужчина был занят тем, что опускал опустевший бокал на пол, подле ножки кресла. Освободив руку, он тут же уложил ее на бедро партнера. Провел выше, ощутимо надавливая, пока не подобрался к поясу брюк. — Расстегни, — жарким шепотом, не предполагая возражений. Итачи опустил обе руки к замку, пальцы вздрогнули, но с пуговицей и ширинкой расправился без заминки. В конце концов, он терпел это столько раз, потерпит и сейчас. Очередная ссора с мужчиной только помешает его планам. Мадара скользнул ладонью под ткань брюк и белья, сжал пальцы на ягодице и увел прикосновение в ложбинку между, ощутимо надавливая на дрогнувшие мышцы. Вторая рука по-прежнему держала волосы у корней, и сейчас настойчиво потянула за них назад, заставляя выгнуться в пояснице, крепче прижаться торсом, но запрокинуть голову. Итачи оперся на плечи мужчины, рвано выдыхая, когда почувствовал, как оба пальца одновременно проталкивается внутрь, преодолевая сопротивление напряженных мышц, ощутимо надавливая. Мадара не озаботился смазкой, от чего проникновение стало только более неприятным и раздражающим. Пальцы двигались, выходя до второй фаланги и вталкиваясь до упора, резко, грубо, требовательно. Юноша концентрировался на дыхании, контролируя каждый вдох и выдох, стараясь дышать полной грудью, что было затруднительно в таком положении. — Хороший мальчик, — глухо прошептал Мадара, довольно скалясь, делая движения еще более резкими и неосторожными, заставляя подопечного испытывать массу неприятных ощущений. Он растянул эту пытку на минуту с лишним, удовлетворяя свою склонность к садизму, наблюдая за тем, как младший мелко подрагивает и с усилием дышит, и только потом отстранился. Убрал руку от волос и бедер. Легко подтолкнул юношу в плечи, указывая встать, и, когда тот подчинился, поднимаясь на непослушных ногах, встал следом. Толкнул того снова, в этот раз вынуждая отступить к столу, ловко подсадил его на край, устраиваясь между разведенных в стороны ног. Огладил одну из них от бедра до колена и обратно. Итачи нутром чуял неладное, но не мог определить точно, откуда ждать угрозы. Действия Мадары не отличались от того, как он вел себя обычно. И все же что-то было не так. То ли в его движениях, то ли в его взгляде. Мужчина снова надавил ему на плечи, вынуждая опуститься спиной на стол. Потом сам приподнял ему бедра, стянув одним движением ткань брюк и белья до колен, потянул дальше, стягивая вовсе. Потом потянул вверх ткань кофты, задирая ее почти до горла, оставляя так. Игриво ущипнул за сосок, весело улыбнувшись, окинул взглядом представший перед ним вид. Итачи ощущал себя неживым объектом, которому просто придают нужную форму, но молча терпел. Он не был возбужден, и не горел желанием изображать страсть. Вообще предпочел бы сейчас оказаться где-нибудь подальше. Но приходилось быть здесь. Приглушенно дыша, он внимательно следил за чужими действиями, привыкая к холоду столешницы под спиной. Мадара потянул его под колено, забрасывая одну ногу себе на плечо, неожиданно крепко сжал пальцами, крепко фиксируя на месте. И как-то отвратно-пакостно улыбнулся. Итачи нахмурился, привстав на локте, но не успел даже возразить. Что-то прохладное, гладкое и влажное протиснулось в колечко мышц, скользнуло глубже и, неожиданно, пролилось обжигающей слизистую жидкостью. Рот сам собой приоткрылся, стон вышел одновременно возмущенным и удивленным, пока взгляд метнулся по пространству вокруг, пытаясь зацепиться за стоявшую вот только что неподалеку бутылку вина. Которой рядом больше не было. — Ублюдок, — смятенно выдохнул Итачи, дернувшись, пытаясь соскочить с горлышка и отстраниться от Мадары. Тот только рассмеялся и крепче сжал пальцы, придерживая на месте, вталкивая бутылку еще чуть глубже. — Ну-ну, мой хороший. Мне не интересно, когда ты так угрюмо хмуришься. Расслабься, — все еще посмеиваясь, он склонился немного вперед, нависая над партнером. Потянул бутылку наружу и, почти вынув, втолкнул обратно до места, где горлышко расширялось. — Лучше не зли меня, — предупредил мужчина, поблескивая глазами, в которых явственно читалась угроза, — Иначе насажу на эту стекляшку до основания и оставлю так. Итачи не был уверен, что сможет принять в себя нечто подобных размеров, и проверять подобное совершенно не хотел, потому только стиснул зубы и сверкнул глазами в ответ, откидываясь обратно на стол. — Руки за голову, — полутоном скомандовал Мадара, облизнув подсохшие губы, однозначно довольный зрелищем. Итачи завел руки вверх, цепляясь пальцами за край стола, глубоко и часто вдыхая, от чего грудная клетка ходила ходуном. Не в силах выносить унижение, он отвел взгляд в сторону, не рискуя закрывать глаза вовсе. Горлышко нагрелось, двигаясь внутри, как и поверхность стола, на которой он лежал. Вина в бутылке оставалось немного, и, очевидно, так оно усваивалось быстрее, потому как Итачи неожиданно ощутил, что алкоголь расслабляет мышцы и туманит разум. Кроме того, жидкость смягчила трение, когда Мадаре надоело играться и он заменил стекло своим членом, входя одним слитным движением. Юноша рвано выдохнул, сжав пальцы до судороги, привыкая. Старший легко нашел нужный угол, намеренно задевая простату, не оставляя попыток добиться от партнера отклика. Ладонь обвила полувставший член, лаская твердо и быстро, оттягивая крайнюю плоть, надавливая пальцем на контур обозначившейся головки и щель уретры. Оставаться равнодушным к подобной настойчивости было невозможно, и Итачи сдался, хрипло простонав и выгнув поясницу. Заметив, что его подопечный больше не так безучастен, как в самом начале, Мадара самодовольно усмехнулся, убирая ладонь от возбужденной плоти, укладывая ту на бедро, придерживая. Итачи не знал, как долго это длилось, алкоголь совсем спутал мысли и размыл реальность. Ему казалось — прошло не меньше часа, и в то же время мысль выглядела абсурдной. Мадара двигался грубо, яростно, с силой вталкиваясь внутрь и резко отстраняясь, наращивая ритм. Он сбивчиво дышал, нависая сверху, жадно глядя на тело под собой, сжимая пальцы на теле юноши до синяков. Итачи ужасно хотелось обхватить свой требующий внимания член и довести себя, наконец, до разрядки, сбросить это томительное напряжение в паху, но он продолжал держать руки над головой, сцепив зубы и дыша через раз. Когда движения мужчины стали рваными и неравномерными, Итачи ощутил, что одна из рук легла на его горло. Сжала, перекрывая ток кислороду, придавила к столу, вдавила ногти в кожу. Вскинувшись, он дернулся, схватившись пальцами за чужое запястье, пытаясь отстранить. Мадара сделал еще несколько сильных резких толчков и вжался в него, кончая глубоко внутрь, в тот же миг убирая ладонь с шеи. — Кончай, — низко и хрипло бросил он. Итачи глотнул воздуха ртом, коротко вскрикнул, ощутив пальцы на члене, и, изогнув спину, замер в оргазменных судорогах, изливаясь себе на живот. Мадара еще какое-то время оставался внутри, восстанавливая дыхание и поглаживая ослабленное тело партнера. Потом отстранился, оправил брюки и рухнул в кресло. Тут же в его руках возникла сигара и зажигалка, а через мгновение он высек искру и затянулся дымом. Итачи с трудом сел, подрагивая от ставшего враз холодного воздуха и усталости в мышцах. Оперся ладонями по бокам от себя в поверхность стола, смаргивая пелену с глаз, приходя в сознание. — Можешь идти. — усмехаясь, обронил мужчина, с прищуром наблюдая за ним. Итачи коротко нахмурился, но заставил себя двигаться. Оделся, не глядя в сторону партнера, пригладил волосы и на с трудом гнущихся ногах выбрался за дверь. В этот раз он добрался до своей комнаты сам. ~*~*~*~ Какаши выглядел намного лучше по сравнению с тем разом, когда Итачи видел его в последний раз. По крайней мере мужчину точно перевязали и умыли. Гематомы бледнели, царапины затягивались, на бинтах не было видно следов крови. Его даже переодели: вместо потрепанной формы АНБУ на нем были темные просторные штаны и футболка без принтов. И помещение сменилось. Впрочем, судя по тяжелому взгляду, которым его встретил пленник, продвинуться в плане уговоров и смены сторон удалось не так уж далеко. И он все еще был скован: одно из запястий было обернуто металлическим наручем, цепь от которого уходила до крепления в стене. Возможно, только это помешало ему встретить Учиху крепким ударом в лицо.  — Нам нужно поговорить, — спокойно произносит Итачи, мимолетно изучая Хатаке и обстановку взглядом. — Мне не интересно, — грубо обрывает его Какаши, напряженно замерев на месте. — Я так не думаю, — легко парирует Учиха. Он останавливается так, чтобы Хатаке не мог достать его в случае всплеска агрессии или жажды мести. Расставляет ноги на ширину плеч, складывает руки за спиной в замок, и смотрит прохладно-отстранено. Какаши не отвечает, только продолжает сверлить взглядом. — Я могу вывести тебя отсюда, — говорит Итачи, и чужой взгляд меняется. На одно мгновение в нем проскакивает удивление, надежда, но все это быстро гаснет. Не доверяет. Итачи тоже не стал бы доверять. Особенно кому-то, кто уже однажды предал, обрек на подобную участь. Но именно сейчас ему очень нужно, чтобы Какаши доверял, потому что без этого ничего не выйдет. Учиха глубоко вдыхает и подходит ближе. Убирает руки из-за спины, держа их так, чтобы собеседник видел, что они пусты. Какаши отступает на пару шагов, очевидно, решив, что Итачи собирается напасть или ударить, но брюнет двигался медленно и неторопливо, пытаясь убедить в обратном. — Перспективы не слишком впечатляющие. Либо ты сдаешься и остаешься в Акацуки, либо тебя пускают в расход. Если ты не заинтересован в клятвах верности Мадаре, то терять тебе нечего. — Итачи все еще спокоен, он не пытается угрожать, просто перечисляет факты, достаточно очевидные. Какаши тоже кажется спокойным внешне, но глаза выдают его. Он делает вид, что ему безразлично то, о чем говорит Итачи. Пожимает плечами, цепь коротко звенит в ответ на движения. — Чего ты хочешь? — наконец, спрашивает он, хмуро глядя на брюнета. Учиха молчит несколько секунд, обдумывая свой ответ. Обдумывая, насколько он сам может доверять собеседнику. Они оба в схожем положении, с небольшой разницей в том, что на Итачи нет цепей. Материальных, по крайней мере. Но надолго ли? — Я хочу сломать Систему. Какаши не выглядит удивленным. Буравит Учиху внимательным взглядом, словно ожидая, что тот вот-вот изменит своему ответу, но Итачи не собирается этого делать. Он давно размышлял об этом. С той встречи с Шисуи, когда начал понимать, что такое Система и насколько она беспринципна и опасна. Но все ждал чего-то. То ли подходящего момента, то ли укрепления своей решимости. Теперь он начинал сознавать — если не выберется из сетей сейчас, уже не сможет сделать этого. Мадара больше не доверял ему, несмотря на то, что пытался доказать обратное, посвятив в часть истории, снисходительно отвечая на большинство просьб младшего Учихи. Но Итачи больше не получал полевых работ, не выходил из Логова, и имел сомнительную радость частых встреч со Старшим Фантомом. Если раньше они виделись от силы раз в пару месяцев, а может и реже, то теперь Итачи отчитывался ему за каждое выполненное задание и просто находился рядом, когда Мадара того желал. Сложно было сказать, что у старого лиса на уме, но это однозначно не нравилось Итачи. — Ладно, — соглашается Хатаке, все так же безразлично, как если бы они обсуждали планы на выходные. — Терять мне и впрямь больше нечего. Учиха коротко кивает, соглашаясь с его словами. — Тогда подыграй Обито. Пусть думают, что тебя можно переманить. Это выиграет нам время. Я подготовлю все необходимое для отхода. — Но какой с этого прок тебе? — В одиночку мне не справиться, — Учиха отводит взгляд на мгновение. Это звучит почти как просьба о помощи, и от того немного неловко. Он вообще не привык просить о помощи, любого характера, и тем страннее было обращаться с этим к кому-то, кто при любом другом раскладе без раздумий пустил бы в него пулю. — Вдвоем, знаешь ли, тоже все не так просто. — Я рассчитываю на прибавление в команде. — Шисуи, — Какаши как-то слишком понятливо усмехается, и взгляд его делается насмешливым. Итачи коротко хмурится, но никак не комментирует. Очевидно, Шисуи говорил с Какаши. О Системе, о ее роли в общей картине мира и происходящих событиях. Иначе сложно было объяснить, почему идея развалить ее пришлась Хатаке так по душе. В том, что тот не играет и согласился только ради шанса освободиться из плена, Учиха уверен. Иначе Какаши согласился бы изначально, не интересуясь о причинах подобного предложения. Теперь, когда у Итачи появился союзник, или его подобие, можно было переходить к действиям. Учиха мог бы, конечно, действительно провернуть свой побег из организации и от Мадары в одиночку. Так было даже проще — не пришлось бы продумывать, как освободить и вывести Хатаке из Логова. Однако тот пригодится после. Вне Акацуки у Итачи нет связей, по крайней мере пока он числится умершим для всего остального мира. Какаши же, условно, все еще будет числиться в Корне, а значит, сможет вернуться и предупредить Шисуи. Все остальное зависело от лояльности Хатаке, выяснять которую они будут после того, как выберутся. А пока у Итачи было много дел. Для начала было бы неплохо раздобыть экипировку и оружие. Форма АНБУ все еще была при нем, а вот пистолет пришлось сдать. Вероятно, по указу все того же Старшего Фантома. Учиха не спрашивал, когда Пейн потребовал оставить огнестрел ему. Но раньше таких приказов никогда не было, и членов Акацуки, как и их Лидеру, не было никакого дела до того, где каждый из них хранит оружие и что делает с ним в свободное время. Тем страннее было получить подобный приказ. И тем проще было осознать, из чьих уст подобное «пожелание» исходило на самом деле. Теперь Итачи нужно было вернуть себе пистолет и заодно достать оружие для Хатаке. И, вероятно, найти для того более подходящую для побега одежду. Все это можно было раздобыть на складе, который находился здесь же, в Логове, где-то в удаленном от основного блока корпусе. Месте, ревниво охраняющимся их дилером. Какузу был единственным, кто владел ключами от складских помещений, даже Лидер не мог без согласования с ним распорядиться имуществом, припрятанном в дальних комнатах. Какузу оправдывал это важностью ведения учета и тем, что халатное отношение к подобному влияло на общий бюджет организации. Никто не знал, было ли это правдой, или тому просто нравилась власть, которую он чувствовал, распоряжаясь имуществом. Учиха точно знал, что дилер не отдаст ключи добровольно. Посвящать того в дело было опасно: помощи от него дождаться едва ли выйдет, зато сдать заговорщика Лидеру тот будет только рад. Стащить ключи и вскрыть замки самостоятельно звучало одинаково плохо. Во-первых, Итачи не был мастером взлома, во-вторых, мастером-ловкачем он не был тоже. Какузу наверняка держал ключи при себе, и стащить их самостоятельно не выйдет. Стоило проверить его комнату, конечно, на всякий случай, но большой надежды Учиха на это не возлагал. Дверь в комнату оказалась тоже заперта. Можно попытаться взломать замок, но даже если у него получится, это выдаст его. Нужно было искать другие варианты. Уже отходя от комнаты дилера и направляясь в основную гостиную, Итачи столкнулся с «вариантом» нос к носу за очередным поворотом коридора. Хидан пару раз удивленно хлопнул белесыми ресницами, шагнул на автомате в бок, и только потом оскалился широкой хищной улыбкой. — Ну нихуя ж себе какая встреча! Учиха замер на месте, впившись в альбиноса взглядом, просчитывая все за и против. Потом глухо хмыкнул и скрестил руки на груди. — Ты мне нужен. — Охуеть, — Мацураси повторил его жест с руками, ухмыльнувшись еще шире. — На кой хрен? — Хочу, чтобы ты стащил ключи у Какузу.