Система Фантом

Учиха не любил те пары, где требовалось проявление эмоций. Не любил выражать свое мнение в ответах на глупые вопросы, имеющие субъективный характер, потому, что после этого всегда следовали споры. Он не любил споры. Было всего лишь две границы: он прав или он не прав, на утверждение любого положения требовалось не больше минуты. После взвешивания всех фактов и аргументов, место сомнениям редко оставалось. Но если бы эти чертовы споры проходили так просто — все было бы замечательно. Больше всего Учиха ненавидел доказывать тупым кретинам что-то. Когда люди, выслушав все аргументы, все равно продолжают настаивать на своем, приводя какую-нибудь бессмыслицу в пример, Итачи чувствовал нескончаемое презрение к этим жалким особям рода человеческого. Поэтому он не любил неточные науки. Такие, как психология. Пара в очередной раз переросла в балаган, каждый считал нужным высказать именно свое мнение, не интересуясь более ничьим другим, и преподавать поощрял это, устроив что-то вроде переклички. Учиха с легкой паникой ожидал, когда настанет его очередь. Он не хотел отвечать на вопрос, не имеющий смысла, но и опасался, что отказ повлияет на его успеваемость. Он должен оставаться идеальным. Во всем. — Итачи? — Пожилая женщина, лет восьмидесяти, со смешным пучком седых волос на макушке, сгорбленной спиной и обвисшей грудью, четко проступавшей сквозь вязанную тонкую кофточку, уперлась в него взглядом маленьких глаз, сверкающих из-под густых светлых бровей, и добродушно обнажила покривившиеся зубы в улыбке. Почему ее все еще держат в таком приличном заведении? — с тоской подумал парень, сам себе покачав головой, тихо вздохнув. — Могут ли культурные люди выжить в современном обществе? — повторила она вопрос, хотя парень и так прекрасно помнил о чем речь. — Да. — Брюнет замолк, указывая на то, что продолжать не собирается. Но отвязываться от него так просто не собирались. — Поясни, пожалуйста, свое мнение… — преподавательница явно была недовольна тем, что ей приходится вытягивать слова из студента едва ли не клещами, но все еще сохраняла на лице миролюбивую улыбку. Словно перед ней были первокурсники, которые постоянно нуждаются в поддержке или что-то в этом роде. — Термин «культурные» может подразумевать несколько явлений, таких как обращение к какой-либо культуре, к примеру, Японской; как уровень развитости культурных ценностей в самом индивидууме и так далее. И в том и в другом случае «культурность» не может помешать человеку привести свое состояние в обществе к стабильному состоянию… — Все культурщики — такие же мямли, как ты, Итачи? — Раздалось с парты, стоявшей на соседнем ряду, на два метра впереди его собственной. Юноша в мятой футболке взъерошил свои каштановые волосы и обнажил ровные зубы в улыбке. Итачи характеризовал бы эту улыбку хищной, от такой, обычно, девушки приходили в восторг и стелились перед Дон Жуаном. Но Учиха не девушка и ему все равно на подобные проявления эмоций. — Я не слова не понял из твоего бреда! Итачи скрипнул зубами. Одногруппники тихо подхихикивали, явно поощряя выходку этого хама. Он должен сделать вид, что не заметил, должен игнорировать провокацию, но не может. У него тоже есть гордость. — Возможно, это указывает, как раз, на твой низкий уровень культуры, проявляющийся в низкой успеваемости и неприемлемом поведении? — Ты меня только что унизил? — неожиданно ядовито зашипел парень, злобно прищурившись. Итачи не удержался от подколки: — Я удивлен, что ты это понял. Возможно, все не так плохо. Парень, поражая Учиху своей несдержанностью все больше и больше, сорвался с места с явным намерением врезать брюнету. Учиха мгновенно увернулся от предстоящего удара, но его так и не последовало. Парня скрутили одногруппники, оттащив подальше. — Не слушай ты эту гламурную сучку, нашел на кого злиться, — бормотал его дружок, крепко удерживая зачинщика от активных действий, зная, что добром это не кончится. Гламурную сучку? … — Итачи даже не смог обидеться — слишком сильно было его удивление, когда он услышал такую странную характеристику своей личности. Гламурные сучки, в его представлении — это девушки, обряженные вызывающе и дерзко, привыкшие сорить деньгами по поводу и без, абсолютно лишенные чувства собственного достоинства и зачатков мозга. Говорить о других в подобном тоне — не вежливо, но он ведь и не говорит? Просто думает. Сравнение поразило его своей абсурдностью, но он удержался от дальнейших комментариев, молча сев за свою парту, делая вид, будто ничего и не было. Как всегда. Вечером он привычно направился на тренировочную площадку, решив занять свободное время с пользой. Атлет высоких стандартов из него не выйдет, но надежду терять никогда не поздно. На самом деле Учиха не стремился к горе мускул на каждой части тела в отдельности, его и так устраивал вид в зеркале, но себя надо поддерживать в форме. До площадки он не дошел. На улице уже темнело, солнце грозилось вот-вот укатиться за горизонт, окрашивая край неба кровавыми всполохами, выглядевшими почти зловеще. Большую часть земли уже укутало полумраком, появился прохладный ветерок, и так же толпа шумных людей во внутренней части парка. Знакомых таких. Итачи приметил их сразу, они четко выделялись на фоне почерневшей в сумраке листвы, в своих спортивных костюмчиках со светоотражающими вставками. Их было всего трое, те самые, которых он задрал сегодня днем на парах. Брюнет в очередной раз тяжело вздохнул, поражаясь человеческой глупости. Если караулишь кого-то — надо одеваться соответственно, а не сверкать в закатных лучах нашивками, как клубный хрустальный шар. Он мог обогнуть их. Но не стал. Если проблему не решить сразу — потом она может принести еще больше неудобств. Поэтому Учиха направился к незадачливой группке мстителей, держась намеренно безразлично и холодно. Его белый спортивный костюм ярким пятном выделялся в общей обстановке, поэтому его заметили довольно быстро и двинулись в его сторону. Первым разговор начал тот самый недалекий представитель человеческого рода в помятой футболке и взъерошенными каштановыми волосами. Кажется, его звали Марк. Имя явно чужеродное этой стране, зато легко запоминающееся. Два его дружка — те, что оттаскивали его утром, шли следом. Их Учиха уже не мог вспомнить. Их специальность довольно не простая, состав группы поменялся не раз с их первого года совместного существования, но так или иначе, Итачи редко обращал внимание на подобный сорт людей. Они были ему не интересны. Поэтому и трудиться, запоминая их, он не считал нужным. — Смотрите, кто идет…. — Пропел лилейным голоском Марк, пошло ухмыляясь. — Сложно не увидеть, ведь я, в отличие от вас, не прячусь. — Учиха прищурился. Скорее выражая свое недовольство ситуацией, чем испытывая дискомфорт в видении. — Смотрите, как гламурная сучка запела. — Подхватил тон Марка второй. Третий оказался слишком туп, потому вместо полагавшейся ему «пафосной» реплики он просто отвратительно заржал. — Может, решим это по-взрослому? — Снова Марк, в этот раз он картинно разминал кулаки, явно пытаясь внушить Учиха страх. Итачи был ниже его на пол головы. И уже в плечах. — Я не вижу здесь взрослых. — Резонно заметил брюнет, покачав головой. — «По-взрослому» означает осознание последствий тех или иных решений, ответственность за свои действия, и, прежде всего, взвешенный объективный подход, основанный…. — Заткнись!!! — Марк замахнулся от плеча, метясь Учихе в лицо, стремясь прервать поток информации, извергаемой брюнетом, но Итачи ушел от его удара, проскользнув под рукой, заходя сбоку и не делая попыток ударить в ответ, продолжая, как на зло, свою лекцию: — . на рациональном суждении. Для тебя ситуация так или иначе является проигрышной, потому как даже если тебе удастся одолеть меня, это не скажется на… Заходить Марку за бок — было ошибкой. Итачи забыл, что по бокам от него стоят жалкие прихвостни, один из который тут же попытался повторить фокус самого Марка, только в этот раз замахиваясь снизу, метясь явно в челюсть. Учиха трагично вздохнул, думая о том, что ошибся, покупая белый спортивный костюм — белое в этом деле вообще не уместно, слишком быстро пачкается. Итачи ушел вниз с разворотом, резко присев на одну ногу, опираясь ладонями на асфальт дорожки, другой подсекая парня под колени. К его несчастью, тот начал заваливаться именно на него, пришлось лечь на землю полностью и откатить в сторону, извалявшись в пыли. — На твоем умственном развитии. Гораздо рациональнее было бы превзойти меня в озвученной области, повысив свою успеваемость. Парень, свалившийся рожей в объятья похолодевшего асфальта, громко выматерился, озвучивая все, что он думает о нравоучениях Учихи. Остальная парочка застыла, явно напрягая зачатки мозга в попытке построить тактику боя, поняв, что просто грубая сила не прокатит, слишком юркий и верткий партнер попался. Итачи стоял чуть в стороне, наконец замолкнув, ожидая что же они решат. В итоге хулиганами было принято вполне действенное решение — атаковать гурьбой. Учиха был оттеснен к стенам общежития, располагавшегося на одной территории с университетом, и зажат с трех сторон. Херня. — Логично умозаключил брюнет, тут же отругав себя за грубый лексикон. Против троих, зажатый в узком пространстве, он вряд ли может эффективно драться. Его преимущество — ловкость и скорость, но сейчас они были бесполезны. Все, что он может — выиграть минуту, уворачиваясь от ударов. — Эй, уебки, схуяли вы тут, блять, забыли? Голос был знаком Итачи. Но от этого лучше не становилось. — Это кто там такой охуевший? — Сразу же отвлекся Марк, за что тут же получил в челюсть. Пошатнувшись, парень устоял на своем месте и успел схватить мелькнувшего в образовавшийся «проем» брюнета за предплечье, с силой сжать и отбросить на землю. Учиха проехался на спине несколько сантиметров по асфальту, чувствуя, как сдирается о ребристую поверхность ткань спортивной куртки и даже часть футболки, защищая собой кожу его спины. Он тихо выдохнул сквозь зубы и медленно поднялся, перевернувшись на бок, опираясь руками о землю. — Это я охуевший? Это ты охуевший, отвечаю, сука! Ты, блять, умом тронулся? Попизди мне тут… — тьма выпустила из своих объятий довольного старшекурсника, ровесника нападавшим, обнаженного по пояс, в одних пижамных штанах и явно без нижнего белья под ними. Белоснежные волосы были плотно прилизанны назад, и розоватые глаза зловеще сверкали в сумраке, не предвещая компании ничего хорошего. — Я, блять, спать собрался, а вы, пиздюки, разорались тут, как бесхуевые коты! — Время детское, потерпишь. — Отозвался прихвост Марка, предусмотрительно держа Учиху в поле бокового зрения, на случай, если тот решится повторить с ним тот же фокус, что и с Марком. Однако сейчас им нужно было следить не только за зажатым в ловушку брюнетом. Альбинос не долго думал, прежде чем размахнуться и с разбега врезать обидчику в живот коленом, добавляя локтем по спине. Итачи не стал ждать, пока его спасут, как принцессу из башни, и нагло пнул замешкавшего второго пацана из свиты Марка прямо между ног. Тот, как ожидалось, тоненько засипел, сам сгибаясь пополам, сжимая руками самое ценное. Брюнет, воспользовавшись шансом, оперся на его плечи и перескочил через него, как через турник, оказываясь вне оцепления, тут же разворачиваясь в сторону опешившего Марка. В прочем, он не успел. Хидан добрался до него первым, в наглую схватив за отросшие каштановые волосы, с силой потянув к асфальту. Как только Марк поздоровался с дорожкой лицом, альбинос замахнулся второй рукой, чтобы добить. Итачи видел, как напряглись мускулы на его руках и груди, знал, с какой амплитудой тот ударит, и поспешил схватить его за запястье и дернуть вверх. Хидан замер, опешив от такой наглости, и посмотрел прищуренными розовыми глазами прямо в черные омуты глаз Учихи, присевшего перед ним, опирающегося острым коленом на плечо лежащего рожей в землю Марка, не позволяя тому пока встать. Они смотрели друг другу в глаза почти полминуты, Хидан скалился, как дикий зверь, у которого забирают его добычу, напрягал руку в стальной хватке, и даже тихо недовольно рычал. Итачи оставался спокоен, не давая ему сдвинуться с места до тех пор, пока блондин не успокоится, не отводя взгляда, призывая подчиниться, отступить, сдаться ему. Хидан постепенно расслабил свои стальные мышцы, успокаиваясь. Он поднялся первым, скидывая ладони брюнета со своего запястья небрежным жестом. Притихшие хулиганы все это время молча наблюдали за ними, не смея шевельнуться. Учиха встал следом, оправляя на себе безвозвратно испорченную одежду. Марк, почуяв свободу, приподнялся на локтях, оборачиваясь к парочке противников, гневно сверля обоих взглядом, глотая льющуюся из разбитого и сломанного носа кровь. — Какого хуя ты лезешь? — прошипел он, сплевывая на землю, не стремясь, однако, сесть нормально. Хидан пошло ухмыльнулся и коварно посмотрел на Учиху. — А хули нет? За такую сучку не грех и влезть… Альбинос словил слабый удар в солнечное сплетение, чуть согнувшись от неожиданности, а Учиха, посчитав себя отомщенным, направился прочь, думая о том, что тренировка ему уже не понадобиться. Кто-то из хулиганов понимающе хмыкнул. ~*~*~*~ Чертов телефон звенит противной мелодией без конца, раздражая и без того натянутые нервы. Итачи морщится, но не может сдвинуться с места — он слишком устал, слишком измотан. Ощущения такие, словно его переехал пассажирский вагон или вывернули на изнанку — все мышцы отвратительно болят и категорически отказываются напрягаться. Он пробует шевельнуться и накрыть голову подушкой, чтобы хоть как-то заглушить противный настойчивый перезвон техники, но левое плечо простреливает жуткой болью. Ах да, его же вчера и впрямь прострелили. Рядом прогибается матрас, шевелится чье-то тело, раздаются грубые маты. Весьма простенькие и относительно редкие — не Хидан. Учиха все же переворачивается на спину, мутным взглядом заспанных глаз наблюдая за обнаженным Дейдарой, ссутулившимся от морозного воздуха в комнатке. Блондин тянется к его, Итачи, телефону, и без зазрения совести отвечает на звонок, поднося аппарат к уху, приветствуя настойчивого собеседника не самым радужным голосом: — Какого хуя ты, блять, звонишь в такую рань? — Дей… — Брюнет тихо хрипит и кивком головы указывает на телефон. Блондин корчит недовольную рожу, но включает громкую связь. Итачи выхватывает уже середину фразы, но сразу узнает голос младшего брата. Взволнованный голос. В груди странным образом теплеет. — … когда хочу. Ты, блять, еще кто? — Раздается недовольное шипение. Саске не любит повышать голос, Саске любит шипеть, как маленькая змейка. Иногда рычать. Очаровательная маленькая зверюшка, скалящая молочные зубки. — Друг, блять. — Спокойно отвечает Дейдара, многозначно хмыкнув. Он садится на край кровати полубоком, чтобы иметь возможности видеть лицо Итачи, накидывает край одеяла на обнаженные бедра, и ведет себя так, словно отвечать на звонки ревнивых младших братьев — привычная работа. Учиха не любит, когда трогают его личные вещи, в том числе телефон, но сейчас не протестует. Он не смотрит на нагловатого блондина, и так зная, что тот выглядит чересчур ехидным. Он смотрит в грязный потолок, узнавая в нем штаб-квартиру организации. Брюнет в упор не помнит, как оказался здесь. Не помнит, почему он в одной кровати с обнаженным блондином. Помнит только, что простая миссия под названием «устранить заносчивого бизнесмена» обернулась катастрофой. Их ждали. И хоть он был максимально осторожен, чертова охрана мужчины умудрилась подстрелить ему левое плечо. Кажется, его напарнику Кисаме тоже перепало, но это он помнит уже смутно. . — Где мой брат? — Саске злится, но держит себя в руках, не отвлекаясь от основной темы разговора. Итачи чудится в его голосе ревность, но он отгоняет от себя эти странные мысли. — Спит. — Так разбуди его. — Не хочу. — Слушай, ты…. — Нет, это ты слушай. — Дейдара заводится. Дейдара не любит, когда ему указывают. — Он вчера ОЧЕНЬ устал. И ты, маленькая неблагодарная дрянь, будешь терпеть до тех пор, пока он выспится, и мне нас… — Дейдара… — Итачи снова хрипит. Говорить больно, ему очень хочется пить и спать, но все это потом. Он благодарен блондину за заботу, даже больше, чем тот может себе представить, но брат не стал бы звонить просто так. Пока он это не получит, не отвяжется, так что проще ответить самому. Блондин хмурится, но передает телефон Учихе. Итачи берет его свободной рукой, отключает громкую связь и только после этого прикладывает корпус к уху, стараясь говорить как можно более естественно: — Да? — Где ты шляешься? — Брат сбавляет обороты и внезапно перестает рычать и шипеть. Итачи против воли улыбается уголком губ. — Я у друга. — Это я заметил. Ты забыл, какой сегодня день? — Саске, если у тебя нет под рукой календаря… — Учиха замолкает, ощущая, как чертова улыбка расползается по лицу все шире и шире. Мелкий рассержено сопит. — Это было обязательно выяснять в такую рань? — Итачи понятия не имеет сколько сейчас времени, но если Дейдара сказал — рань, значит и впрямь рань. Хотя, в понятии блондина это может быть и два и три часа дня. — Уже десять утра. Тебя не было на первой паре. И ночью в общежитии ты тоже не появился… — Брат переходит на забавное бормотание, словно с нежеланием оправдывая свой странный поступок. Итачи чувствует, как снова прогнулась кровать рядом с ним, боковым зрением наблюдает за улегшимся рядом блондином, повернувшегося к нему спиной, уткнувшегося лицом в подушку. Брюнет шевелит левой рукой, чуть морщась от боли, кладет ладонь блондину на поясницу и кончиками пальцев оглаживает мягкую нежную кожу. Дейдара вздрагивает и расслабляет напряженную до этого спину. — Откуда ты все это знаешь?.. — Не важно. Ты приедешь на ужин? — Тон меняется на деловой. Старший из братьев молчит, прикидывает в уме сможет ли он скрыть рану от глаз нежелательных свидетелей, сможет ли вообще выдержать целый ужин. — Нет. Я… в командировке. Меня не будет еще неделю. Я сам позвоню отцу. — Так ты у друга или в командировке? — Ехидно тянут с той стороны трубки, но Итачи не отвечает. Нет сил. Однако этот странный разговор с братом неожиданно оказывается приятным, и сонное настроение лениво светится теплыми лучами, словно маленькое солнышко внутри. Он сбрасывает звонок, так и не попрощавшись, заметив приоткрывшуюся дверь в комнату. В проеме сначала показывается красная взъерошенная макушка и спина в бежевом свитере, а затем гость разворачивается лицом к обитателям комнаты, с неодобрением окидывая их взглядом. Сасори напоминает подростка из-за своего низкого роста, хотя и старше их обоих на пару лет. Его кукольное личико всегда выглядит каким-то. уставшим и изможденным, как если бы он устал от этого мира, прожив в нем пару сотен лет. Светло карие глаза смотрят с легкой толикой угрозы, и Учиха убирает ладонь с поясницы встревожившегося блондина. Акасуна подходит ближе, ловким движением тонких пальцев вскрывая упаковку нового шприца, не говоря парочке ни слова. Блондин и брюнет тоже молчат. Дейдара не выдерживает первым, подскакивает с кровати и подтягивает к себе свою одежду, натягивая черные джинсы на голое тело. — Закончите — позовете, хм. — Бросает он, выскакивая за дверь. Итачи непонимающе переводит взгляд с закрывшейся двери на Сасори и обратно, но ни о чем не спрашивает. В организации за основу приняты свободные отношения, можно спать с кем хочешь, если объект, конечно, не против, но казусы встречаются разные. Учиха замечал, что блондин неравнодушен к нему, но не придавал этому особого значения. Дейдаре нравилось его тело, но не его характер, такие отношения заранее обречены на провал, поэтому Итачи предпочитал держать некую дистанцию, лишь изредка позволяя себе «поощрить» Тсукури неосторожным интимным прикосновением, тем самым подогревая интерес голубоглазого и не позволяя остыть. С Акасуной Дей вел себя странно. Излишне грубо и наигранно безразлично. Как ребенок, который боялся, что его чувства раскроют. Сасори относился к этому равнодушно. Учиха подозревал, что кукольник, как прозвали этого человека в организации за его любовь к марионеткам и механическим роботам, асексуален. Однако, это не его дело. — Лидер недоволен. — Коротко бросает Акасуна, сдвигая бинты на плече брюнета, мимолетным взглядом осматривая свежие швы на красной от воспаления коже. Чертов Какудзу, хирург с весьма сомнительной репутацией, никогда не обладал осторожностью. Шить он умел восхитительно, но делал это всем, что попадется под руку, без антисептиков и обезболивающего, так что попадаться ему под руку — себе дороже. Но другого хирурга в организации нет, поэтому приходилось терпеть. Сасори, как мастер-химик, прекрасно разбирающийся в ядах и знающий цену слову «аккуратность» не одобрял подобного. Для Учихи было странно то, что им занимается именно Акасуна. Тот хоть и специалист в своем деле, но его профиль — яды и противоядия, а не фармацевтика. В данной отрасли у них имелся другой специалист. Но Учиха был рад, что это именно Акасуна. Чертового Орочимару Итачи на дух не переносил. — Вам было велено убрать только бизнесмена, а не устраивать кровавую баню. — Отчитывал его кареглазый, набирая в шприц какую-то прозрачную жидкость из ампулы. Итачи было все равно что это. Он слишком устал. — У нас не было выхода. — Я знаю. Но прикрыть смерть одного ублюдка проще, чем дюжины. Информация просочилась в прессу. Итачи поморщился, когда игла вошла в кожу, но смолчал. Жидкость быстро убыла из прозрачного корпуса шприца, вливаясь в кровь. — Кисаме?.. — Цел твой напарник. Пара переломов — пустяки. Учиха тихо выдохнул и прикрыл глаза. Кажется, в шприце было снотворное. Сон ему действительно не помешает… Он просыпается от назойливого бурчания над ухом. Источник шума все тот же надоедливый блондин с высоким хвостиком из волос, настойчиво не желающий оставлять его в покое. В этот раз, хотя бы, одетый. — Дей… — Тихо зовет его брюнет, морщась от удушающей сухости в горле. Пить хочется ужасно, язык сводит в легкой судороге, он чувствует, как трется его шершавый кончик о небо. Блондин пару мгновений глупо хлопает голубыми глазами в обрамлении светлых ресниц, после чего все же встает со своего места, откладывает в сторону мобильный телефон, в котором рылся до этого, и тянется к стоящему на прикроватной тумбе графину и стакану. Учиха с недовольством замечает, что телефон принадлежит ему. Блондин матерится, расплескав часть жидкости мимо стакана, и в итоге решает пойти более «простым» путем — напоить без стакана. Приставляет узкое горлышко графина к обветренным потрескавшимся губам и слегка наклоняет, глядя на Учиху сверху вниз. Итачи захлебывается первым же неосторожным глотком и начинает кашлять. Тсукури приходится экстренно убрать горлышко подальше от его губ и помочь приподняться. Через минуту, когда кашель проходит, он снова дает Итачи напиться, в этот раз аккуратнее. Брюнет пьет осторожными мелкими глотками, стукаясь зубами о стеклянное горлышко, изредка пробегаясь по его краю языком, собирая мелкие капли. Дейдара следит за ним мутным взглядом, забавно склонив голову на бок, словно любопытная птичка. Графин он убирает только тогда, когда Учиха сам откидывает голову назад, укладываясь обратно на подушку. Прохладная вода прокатывается вниз по пищеводу, заставляя взбодриться. Брюнет и впрямь чувствует себя лучше, пробует шевельнуть раненной рукой, морщится от тянущей ноющей боли в швах, тихо охает от резкой, прострелившей все плечо, судороги. Напрягает пресс и садится на кровати, разминая здоровое плечо легким движением. Сонливость пропала вовсе, тяжесть ушла из мышц и он чувствует себя вполне здоровым. — Сколько я спал? — Итачи поворачивает голову в сторону навязчивого блондина, протягивая к нему здоровую руку с раскрытой ладонью вверх. Тот понимает сразу и нехотя отдает ему телефон. Брюнет проверяет последние запущенные программы, с недовольством отмечая, что шарились в его номерной книге и сообщениях. Еще пара игр и выход в сеть. Отлично. — Полдня, хм. На улице уже вечереет, ага. — И давно ты тут? — С ночи. Итачи молчит, но не сводит с собеседника пристального взгляда, намекая что он ждет пояснений. На самом деле ему безразлично, что делал блондин в его кровати, но он надеется услышать какие-нибудь подробности произошедшего, потому как сам прошедшие сутки помнит с трудом. Дейдара чешет накрашенными ноготками грудь под футболкой, как раз то место, где у него странного вида татуировка, задумчиво щурит голубые глаза, подняв взгляд куда-то в потолок, словно прикидывая с чего бы начать. Учиха не торопит его, только подтягивает одеяло выше, замерзнув. Наконец блондин выдает какой-то странный звук, смутно похожий на симбиоз междометия и мата, и нехотя начинает говорить. — Да я особо не в курсе, хм. Знаю только, что с твоего номера пришло пустое сообщение. Лидер-сама отправил Какузу и Хидана проверить что да как, они же притащили вас назад в логово, хм. Ну а дальше ничего интересного — заштопали и разложили по кроваткам, ага. У тебя температура была, дрожал весь, ну я и остался, ага. Об человека греться все же приятнее и действеннее, чем об одеяло. Брюнет нахмурился. Более-менее хорошо он помнил только то, что он и напарник наткнулись возле особняка на засаду. Двенадцать человек, разодетых кто как. Никаких там черных смокингов и прочей дребедени из фильмов-боевиков. Итачи не рассматривал их, не до того было. Но один из них все же зацепил взгляд. Чем — брюнет в упор не помнит. Что-то важное мелькнуло тогда перед глазами, необычное, но сейчас он, как не силился, вспомнить не мог. — А Какудзу не видел чего-нибудь… Чего-нибудь, что не вписывалось бы в общую обстановку? — хрипло поинтересовался Итачи, вынырнув из своих мыслей. Блондин безразлично пожал плечами. — Спроси его сам, хм. — Хорошо. Учиха откинул одеяло и осмотрелся в поисках какой-нибудь одежды. Под взгляд попался шкаф. Недолго думая, Учиха направился к нему. Чья это комната и чей шкаф он понятия не имел, но сейчас это значения не имело. Почему-то тот человек, один из дюжины, казался ему важным. — Эй-эй, куда намылился, хм? — Вопреки раздраженному тону, Тсукури не попытался ни подняться, ни остановить брюнета, не сдвинувшись с кресла, по-прежнему вальяжно восседая в нем. — Спросить Какудзу. — Это так срочно, хм? — Да. — Не доползешь ведь. Ты вчера крови не мало потерял, я видел, ага. Для переливания, конечно, не нашли, так что лежал бы ты да генерировал всякие лейкоциты и прочую дрянь, хм. Блондин важно вздернул нос, гордясь собой и своими познаниями, но был проигнорирован, а потому быстро бросил строить важный вид. Итачи в это время добрался до шкафа и открыл его, окидывая взглядом отнюдь не богатое содержание. Всего несколько футболок, пара джинсов и одна серая толстовка на случай отключения отопления. Одежда была его. Значит комнатка тоже его. Хоть что-то. Нагнувшись за лежащими внизу джинсами, нисколько не волнуясь о том, что взгляд Тсукури сейчас направлен прямо на его обнаженные ягодицы, Учиха едва успел ухватиться тонкими пальцами за дверцу мебели. Голова закружилась так круто и так внезапно, что он не сразу понял, почему мир пляшет. Замерев в полусогнутом положении, брюнет медленно дышал сквозь зубы, не мигая, уставившись перед собой, дожидаясь, когда карусель реальности перестанет вертеться вокруг него. Дейдара почти вальяжно подошел к нему со спины, явно не торопясь на помощь, и хлопнул по левой ягодице. Брюнет вздрогнул, но смолчал. Не до того. Самодовольная речь Тсукури доносилась словно сквозь толстый слой ваты, приглушенно и расплывчато. — Я же тебе говорил, хм? Ты становишься таким милым и беспомощным, когда ты ранен, ага. Прям как маленький щеночек, ага. Хоть на цепочку сади. Хочешь посидеть на моей цепочке, хм? Я буду тебя кормить и уха… Учиха плюнул на пляшущий чечетку мир, плюнул на боль в ране. Он ловким движением перехватил ползущую по его пояснице ладонь, разгибаясь и дергая зазевавшегося блондина на себя. Завести расслабленную руку за спину, подставить подножку и повалить на чертов пыльный пол, усаживаясь сверху, хватая за светлые патлы, утыкая носом в холодный бетон. Тсукури слабо вскрикивает и силится подняться, но бесполезно, Итачи держит крепко. В глазах темнеет, Учиха жмурится и пару раз моргает, но тьма стоит плотная. Тело дрожит от перенапряжения, больное плечо взрывается фейверком ощущений, но он терпит, стиснув зубы. Если он ранен, это не значит, что его можно списывать со счетов. Он склоняется к блондину наугад, стараясь не промахнуться и не воткнуться носом куда-нибудь не туда. Находит губами раковину его ушка, и тут же сильно кусает, заставляя лежащего под собой парня крупно вздрогнуть и дернуться. — Боюсь, твоя цепочка вряд ли сможет меня удержать… — Ладно, ладно, хм! — Тут же сдается блондин, расслабляя мышцы в качестве демонстрации своего смирения и покорности. Учиха медленно отпускает его и встает, по памяти делая шаги в сторону кровати. Повалившись на жесткий матрас, он тут же закрывает глаза, понимая что от них и так не много проку. Усталость накатывает ужасающей волной, и брюнет тут же отрубается, забыв про всяких назойливых блондинов, про Какудзу и про весь мир в целом. ~*~*~*~ Какудзу — странный человек. Хирург, продавший душу Дьяволу за деньги. С ним было сложно найти общий язык, потому что его не интересовало что-то кроме денег, с ним было невозможно договориться, потому что он был упертым и жадным. Но Итачи Анимиру уважал, если не сказать любил. Итачи мог вскрыть любой банк, а значит, властвовал над деньгами. Не малыми деньгами. То, что этих денег сам Итачи никогда не видел, не держал в руках и вообще не являлся их владельцем, мужчину не волновало. Учиха — ключ ко всем замкам, за которыми богатство, а значит едва ли не святой. Однако это обожание почти никак не отражалось на манере общения. Просто Учихе можно было позволить чуть больше, чем остальным. Например, вламываться в комнату в чертову рань. Поэтому, когда юноша тихо коротко постучал в дверь его комнаты, мужчина тут же пропустил его внутрь без каких-либо вопросов. Держался он, в прочем, так же как и всегда — холодно и отчасти безразлично. Он бы держался еще и более надменно, если бы имел над юношей хоть какую-нибудь власть. Но Учиха, как и сам Анимиру, подчинялся только Лидеру. — Какудзу, я пришел поговорить о той ночи… — Осторожно начал парень, окидывая хмурым взглядом комнату, прикидывая, можно ли здесь на что-нибудь присесть и стоит ли это делать вообще. — Что именно ты хочешь узнать? — мужчина указывает ему рукой на стул у письменного стола, и Учиха принимает предложение. — Один из охранников бизнесмена показался мне… необычным. Он был обучен лучше остальных, и его одежда… Выглядела странно. Ты заметил что-нибудь похожее, когда разбирался с трупами? — Итачи чувствовал себя смущенно. Все, что у него есть — встревоженная интуиция, мутное воспоминание и сплошные догадки. Его слова напоминают детский лепет. Какудзу слушает внимательно, хмурясь и отводя взгляд. Его широкое лицо с массивной челюстью, исчерченное шрамами, в прошлом, возможно, было привлекательным, но теперь вызывает у слабонервных только икоту и приступ ужаса. Итачи не слабонервный, и потому спокойно смотрит в неожиданно ярко-зеленые глаза с застывшим зрачком, дожидаясь ответа. — Возможно. У одного было что-то вроде клейма на плече. Это показалось мне забавным. Выжженный узор, подкрашенный с помощью тату. И на шее была подвеска, стилизованная под голову быка. Это тоже показалось мне забавным. Обычно всякие охранники не носят подобную чушь. Шрам. Шрама юноша не видел, или не помнил, но это было уже интересно и необычно. Кажется, он не ошибся, решив заглянуть к Анимиру. От его напарника, легкомысленного Хидана, вряд ли стоило ожидать помощи в таком деле. В светловолосой голове не держалось вообще ничего, кроме необычных обрядов и тяги к насилию. Какудзу –другой. Мелочный, внимательный, скрупулезный. То, что нужно. Учиха раскрывает рот, чтобы попросить показать ему этот знак, отвести к трупу или узнать о подвеске, но его прерывают. Дверь бесцеремонно распахивается, в проеме оказывается женская фигурка, увенчанная копной синих волос. Конан была единственной девушкой на всю организацию, правой и левой рукой Лидера, и почти всегда находилась подле Нагато. Присутствующие в комнате тут же заинтересовались столь странным гостем, замолкнув. Анимиру недовольно сложил руки на груди, Итачи выпрямился на стуле, и оба ждали, когда несчастная отдышится после бега. Обычно спокойной помощнице Лидера не присуще такое странное поведение. — Итачи! — наконец выдает девушка чуть испуганно, тут же хватая пухлыми губками воздух. Помада на ее губах отсвечивает в неровном свете комнаты, пирсинг под нижней губой блестит и привлекает внимание, и Учиха ловит себя на мысли, что это вполне красиво. Мысль кажется неправильной в общей ситуации, и он тут же забывает о ней, дожидаясь продолжения начатого предложения. Хаюми хмурится, злится на себя и расторопных мужчин, но находит в себе силы выдать более-менее спокойно: — Наша база данных… наши счета! Кто-то… Дальше Учиха уже не слушает, срывается с места, плюнув на то, что только вчера встал с кровати. Мир от резких движений в который раз бросается в пляс, но брюнет безошибочно находит в этом хороводе коридоров нужный, пару раз налетев на углы на поворотах. Его комната достаточно далеко от комнаты Какудзу, но он преодолевает это расстояние довольно быстро, почти с закрытыми глазами. Дальше все по отработанной схеме: найти ноутбук, подключиться к локальной сети, войти в систему. Краем глаза отметить, что никаких посторонних блондинов здесь уже нет. Ночью он точно помнил, что чувствовал тепло Дейдары под боком. Картина тоже привычная: черный экран исполнителя, по которому ползут белые цифры, где-то проскакивают буквы, матрица складывается в различные комбинации, утолщаясь или истощаясь в зависимости от задач. Учиха недовольно фыркает. Еще никогда никто не пытался так нагло вскрыть его виртуальные щиты. Пару раз их уже пытались обнаружить подобным образом, но Итачи тут не просто так просиживает дни и ночи, чтобы каждый желающий мог подкапаться. Однако чужеродная программа, Итачи был уверен, что это просто вирус или что-то вроде того, уверенно ломала все защитные коды, подбираясь все ближе к данным организации. Не желая мириться с таким вопиющим нахальством, Учиха решил ликвидировать ее лично. Пальцы легко порхали по истертой клавиатуре, где едва ли проступали контуры букв. Парень помнил их положение наизусть, и сейчас не отвлекался на разглядывание неясных символов, жалких и поблекших. Подушечки пальцев касались гладких клавиш с легким нажимом, пробегались по всей строке и соскакивали на соседнюю. Печатать приходилось быстро, дабы поспеть за изменяющихся шифром, но это не вызывало ни раздражения, ни паники. Брюнет испытывал легкую эйфорию от того, что вынужден состязаться с весьма умелой программой. Он был уверен, что еще пол минуты — и злосчастный вирус будет ликвидирован, а он в очередной раз докажет себе и окружающим, что хакера лучше него нет. Однако набор кодов упорно не желал сдаваться, просто не реагируя на все попытки Учихи остановить его. В комнату, как на зло, уже явились Лидер с его подручной, а так же еще несколько членов организации. Были ли они всерьез взволнованны известием, что на их систему совершили нападение, или просто изображали бурную деятельность и соучастие, Итачи не знал и ему было все равно. Остановившийся за спиной Нагато, через плечо заглядывающий в экран ноутбука, нисколько не добавлял оптимизма, а только больше нервировал юного гения. Замершая чуть сбоку Конан злила своим странным прерывистым дыханием, расположившийся по левую руку Тсукури, упорно пытающийся что-то понять или сделать вид, что понимается, раздражал. Даже тихий Сасори, устроившийся чуть поодаль со своим вечно равнодушным видом нисколько не добавлял равновесия. И застывший в проеме Какудзу, наверняка обеспокоенный тем, что на священные счета организации кто-то покушается, только сильней беспокоил, отвлекая от дела. К счастью, вся компания молчала, не пытаясь докопаться до хакера, лишь молча и несколько лениво наблюдала за тем, как парень стучит по клавишам клавиатуры, всматриваясь в экран с прищуром. Итачи нервничал. Чужеродная программа не желала сдаваться, ускользала от блоков и вирусов, пробивала щиты в самых их слабых местах. Компьютер так не может. Никто не может. Только он сам. Это его программы, его коды и алгоритмы, и только он знает где у них слабое место, куда метить и как обходить. Конечно, всегда есть вероятность сломать, разрушить, но не так быстро! Чертов вирус точно знал, что делает. Знал. Откуда? По спине прокатилась легкая дрожь. Откуда это кто-то или что-то знает столько? Но хуже всего было то, что сам Учиха не знал ничего. Он перепробовал уже множество вариантов, которые давно бы сбили, уничтожили, переписали враждебную программу, но ничего не сработало. Парень убрал руки с клавиатуры, молча глядя на то, как ползут единички и нолики по черному экрану, как вспыхивают тут и там разные буквы, как меняется чертова матрица. Неужели он переоценил себя? Черт возьми, он вскрыл столько систем, от простенького банка до правительственных секретных объектов, и бессилен перед вирусом? Кто или что писало эту программу? — Уже все? Круто, хм…. — Протянул сидящий рядом Дейдара, важно покачав головой. Итачи не обращал на него внимания, напряженно-пустым взглядом следил за экраном, отсчитывал количество разрушенных паролей и щитов, прикидывал сколько секунд осталось до того момента, как вся их база рухнет и утечет черт пойми куда. — Итачи? — Позвал его Нагато, тронув за узкое плечо, но юноша не ответил. Он напряженно ждал конца. Если не случится чудо, то противник получит все: от их личностей, включая подробное досье на каждого, до записей об операциях и реквизитах. Оперируя подобной информацией, организацию Акацуки можно накрыть за сутки. Целиком. Медным тазом. Брюнет иногда думал о том, что их деяниям придет конец. Невозможно вечно прятаться от вездесущего закона. Акацуки — слишком видная организация, слишком известная и довольно опасная, чтобы ее игнорировать. За ними охотятся не один год, но облавы всегда удавалось избежать. Различными способами: иногда подкупом, иногда уничтожением преследователей, иногда простыми угрозами. Иногда он думал о том, что ждет его за работу в этом месте. Тюрьма? Смертная казнь? Вариантов не много, но все они неприятные. Жалел ли он о том, что сделал? Нет, наверное нет. Это был его выбор, осмысленный и здравый. И он никогда не думал о том, что было бы, отклони он однажды странное предложение Фантома. Внезапный поток размышлений прерывает писк ноутбука. Учиха смаргивает пелену с глаз, поражаясь сам себе — что за странные мысли бродят в его голове? И где он успел нахвататься этих ностальгических мотивов? Тряхнув головой, возвращая себе кристальную ясность ума, он меланхолично взглянул на экран ноутбука. Его последний блок, поставленный не так давно, устоял. Или его просто оставили в качестве насмешки, чтобы потом вернуться и добить. Как знать. Так или иначе — противники не добрались до того, что искали. Или не искали. Он отрывает взгляд от монитора и оборачивается к Нагато, замершего в напряженном ожидании. Пожимает безразлично плечом, указывая, что волноваться не о чем. — Все в норме. — Отвечает он остальным, и сразу чувствует, что дышать стало легче. Напряжение из воздуха испаряется так же внезапно, как и появилось. Он смотрит на окружающих себя людей, и думает о том, что слишком поспешил с выводом. Так просто Акацуки не сдадутся.