Система Фантом

— Итачи, я горжусь тобой. Я всегда знал, что ты не обычный парень, а очень даже способный. Но я немного огорчен тем, что ты не посоветовался со мной. Итачи покорно склоняет голову, нисколько не тронутый похвалой, слетевшей с этих лживых тонких губ. Мужчина перед ним прикладывается к пузатому бокалу с дорогим вином, делает пару глотков, катает ярко-красную жидкость на языке и облизывается, подобно огромному коту. Он выглядит расслабленным и довольным, но Итачи видит, что на дне этих черных глаз плещется что-то опасное. — Сядь. Ему указывают на шикарное кресло с высокой спинкой, обитое узорчатой мягкой тканью, удерживающее свой вес на изогнутых резных ножках с мелкой гравировкой. Парень не брезгует предложением, скользящими шагами подходит к предмету мебели, осторожно опускается на мягкую перину сиденья. Учиха Мадара следит за каждым его движением, задумчиво вертит в пальцах все тот же бокал, но уже пустой. — Покажи. — Грубо бросает он и кивает острым подбородком на плечо юноши. Парень без вопросов стягивает с себя черный свитер, обнажая недавно заклейменное предплечье, сейчас перевязанное бинтами с антисептиком и обезболивающим. Какаши, так звали то пугало, пришедшее на первую встречу, говорил, что они не тираны. Итачи так не показалось. Выжигать чертов узор раскаленным металлом, потом смазывать серной кислотой для большего эффекта, а следом делать контур в виде тату — просто жуткое зверство. Учиха тогда держался на одной силе воли, но все равно отрубился задолго до того, как жуткая процедура была закончена. Теперь этот след ничем не сведешь, он будет преследовать его вечно. Испытания оказались банальнейшими. Всего-то решить пару каких-то задачек и тест на физическую подготовку. Он оказался намного интереснее, чем простая борьба, коим этот тест и казался. На деле оказалось, что нужно было всего-то забрать один из колокольчиков, висящих у Какаши на поясе. Хатаке оказался довольно хитер, пришлось повозиться и подумать, но в итоге Итачи оказался ловчее. В тот же день, что и испытания, устроили посвящение. Теперь ему дали неделю, чтобы придти в норму, и обещали по ее окончанию посвятить во все тайны организации. Мадара оказался перед ним в одно мгновение, остановившись между разведенных колен юноши, склоняясь к его плечу. Провел пальцами по кромке бинта, нависая мрачной тенью надо парнем. Итачи отвернул лицо в сторону, спасаясь от длинных жестких волос мужчины, скатившихся с его спины и теперь норовивших забиться в нос, рот, колющие глаза. Мадара легко коснулся ногтями забинтованной части руки и неожиданно надавил прямо на шрам, заставляя парня напрячься и тихо зашипеть от боли. Он хаотично водил ногтями по бинтам, словно прощупывая под ними следы от ран, и узор кровью проступал сквозь бинты, начиная болеть с новой силой. Не в силах держаться, Итачи жалобно всхлипнул и закусил ладонь свободной руки. Мадара тут же отвлекся от своего действия, метнувшись взглядом к искривленному болью молодому лицу. Тут же убрав руку от бинтов, он мягко погладил юношу по изгибу шеи, поднимаясь испачканными в пятнышках крови пальцами к лицу, касаясь мягких податливых губ. Итачи сморгнул непрошенные слезы и поднял взгляд на своего мучителя. — Моему котенку больно? — шепчет мужчина, склоняясь к лицу своего племянника, прихватывая его губы своими, делясь вкусом алкоголя. Парень не спорит, только приоткрывает рот навстречу требовательному острому шершавому языку, который тут же ныряет внутрь, щекоча самым кончиком небо, отвлекая от боли в плече. Итачи закрывает глаза и отдается на волю своему мучителю, лениво принимая редкие ласки. Мадара гладит его по волосам, пощипывает напрягшиеся от прохлады соски, ласкает упругий живот легкими прикосновениями. Длится это не долго, скоро ему надоедает и он отстраняется, перемещая ладони себе на пах, поглаживая свой привставший член сквозь ткань черных, в вертикальную строгую полоску, брюк. Парень приоткрывает глаза, настороженно следит за его действиями, не теряя бдительности. Мужчина расстегивает черный кожаный ремень, ширинку и вытаскивает наружу свой половой орган, растирая наливающуюся кровью головку в собственных тонких острых пальцах. Взглядом указывает юноше, и тот нехотя отрывается от мягкой спинки кресла, склоняется над полувставшим членом и раскрывает губы. Мадара не спешит впихнуть плоть в горячий рот, медленно проводит головкой по губам парня, задевает щеку, оставляя на ней капельку полупрозрачной жидкости. После этого он толкается внутрь, придерживая Итачи за волосы. Юноша плотно обхватывает чужую плоть губами, гладит языком, обрисовывает самым кончиком проступающие венки. Мадара довольно тихо протяжно стонет и проталкивается глубже. Итачи давится. Он привык к подобному и одновременно не привык. В моральном плане он давно смирился с тем, что Мадара получает то, что хочет. А хочет он Итачи. Но, к счастью, хочет он этого не часто, а потому ни о каких привычках и пропавших рефлексах речи не идет. Тело быстро забывает о прикосновениях Мадары, и каждый раз — как в первый раз. Тем более, что больше никто не смеет прикасаться к Итачи в подобном тоне. У кого-то не хватает сил справиться с ним, как, например, Дейдаре, кто-то знает о том, что юный гений принадлежит Фантому и не смеет посягать на чужое. Мужчина вынимает свой член, медленно надрачивает его, позволяя Итачи сглотнуть и втянуть в легкие немного воздуха, после всего снова толкается в горячую гортань, крепко удерживая парня за волосы и челюсть. — Давай же, котенок, сделай папочке приятно. — Хрипящим голосом тянет Фантом, поддаваясь бедрами вперед, стремясь войти до конца. Итачи обреченно всхлипывает и пробует сделать глотательные движения. Мышцы горла сжимаются на члене, оглаживают его коротким спазмом, и парень, не желая испытывать терпение своего любовника, сам насаживается до конца, повторяя свои махинации. Утыкаясь носом в поросль черных кудряшек, снова сглатывает и морщится, начиная мучительный путь назад. Выпускает плоть изо рта, чтобы сглотнуть нормально, обдавая головку горячим дыханием, и вновь заглатывает, снова до конца. Мадара не торопит его и не пытается применить силу, лишь лениво гладит по волосам, распутав извечный хвост, и шумно дышит над макушкой. Спустя несколько долгих минут, Итачи приноравливается, и позволяет себе увеличить ритм и чаще брать до конца. Мужчина поддается бедрами навстречу, иногда проезжается головкой по внутренней стороне щеки или утыкается прямо в язык, требуя поласкать уретру. Парень не отказывает ему ни в чем, зная, что лучше перетерпеть, чем противиться. Вскоре Мадаре надоедают оральные игры и он отстраняется. Итачи ловит его прищуренный взгляд и тихо вздыхает, поднимается на ноги и разворачивается к мужчине спиной, принимаясь за застежки на собственных джинсах. Те легко соскальзывают на пол, ложатся кучкой тряпья у ступней. Следом скатываются боксеры, и только после этого парень переступает через тряпки, окончательно освобождаясь от одежды. Мужчина толкает его раскрытой ладонью в спину, заставляет улечься грудью на спинку кресла и встать коленками на подлокотники, и только после этого пристраивается у бедер, приставляя еще влажную от слюны головку к сфинктеру. Итачи размеренно дышит, глубоко и медленно вдыхая, закрывая глаза и пытаясь максимально расслабиться. — Мой котенок скучал по папочке? — Шепчет Мадара, склоняясь к его уху, прижимаясь укутанным в рубашку торсом к обнаженной спине, на пробу пытаясь пробиться в горячее нутро возбужденной плотью. Парень тихо болезненно стонет, утыкается лицом в согнутую в локте руку. — Терпи. — Приказывает Фантом, расправляясь и упрямо пробуя снова. Мышцы поддаются с неохотой, пропускают сначала головку члена, плотно обхватывая собой нежную плоть. Итачи кусает губы, прогибается в пояснице и ерзает на шатких подлокотниках. Чертово дыхание сбивается, грудную клетку словно сжимают стальные обручи, мешающие дышать нормально. Мужчина не обращает внимание на жалкую попытку отстраниться, крепко держит парня за бедра и медленно входит на всю длинну, замирая на пару мгновений и запрокидывая назад голову. — Хороший мальчик, верный котенок… — хрипло сипит он, поглаживая любовника по пояснице, лаская пальцами впадинку между ягодицами, проводя ладонью по боку. Итачи тянется к собственному члену, по-прежнему не возбужденному, и смыкает на нем кольцо пальцев, осторожно водя по нежной коже кулаком, пытаясь вынести из процесса хоть немного удовольствия. Мужчина не останавливает его, отвешивает шлепок по ягодице и тянется к левому соску, чтобы оцарапать его и выкрутить. Он начинает медленно двигаться, по-прежнему придерживая парня за бедра. Итачи тихо стонет, вздрагивая от прикосновений к своей груди, оттягивая подушечкой крайнюю плоть. Член оживает, наливается кровью и упирается в живот, когда Мадара внезапно задевает внутри него комок нервов. Младший сладко выдыхает, наконец расслабляется и на время перестает дрочить, опасаясь кончить раньше любовника. Мужчина толкается внутрь грубо и резко, не меняя угла, каждый раз проходясь по простате, срывая с приоткрытых губ юноши тихие стоны. Снова склоняется к нему, прижимая к своей груди узкую спину, кусает в изгиб шеи, снова и снова, оставляя быстро краснеющие следы, ласкает языком мочку уха. Разворачивает пальцами за подбородок к себе и впивается в губы, проталкивая свой язык глубоко внутрь. Поцелуй длится всего несколько секунд, мужчина тут же отстраняется и заменяет свой язык пальцами, засовывая их до самой гортани, нажимая на язык любовника. Итачи снова давится, но это быстро проходит. Смыкает губы на пальцах, старательно сосет и заглатывает, не забывая поддаваться бедрами навстречу грубым толчкам. Из-за прижатого языка неудобно сглатывать, и слюна тонкой струйкой стекает от уголка губ к подбородку, тянущимися капельками падая на цветную обивку кресла. Мадара ускоряется, вцепляясь ногтями в бедро юноши, с силой входит в уже подрастянутое отверстие, по-прежнему тараня бугорок простаты. Его движения становятся рваными, быстрыми и неосторожными, пальцы проскальзывают в горло, нервно гладят изнутри, царапая ногтями слизистую. Итачи замирает, крепко держась пальцами за спинку, мелко вздрагивая от частых вспышек кружащего голову удовольствия. Волна оргазма накатывает неожиданно, смывая все посторонние мысли из головы. Итачи пытается стонать, но мешают чертовы пальцы, прижимается к Мадаре спиной и кончает прямо на обивку несчастного кресла, пару раз скользнув пальцами по собственному члену. Мужчина замирает, наслаждается пульсирующими внутри юноши мышцами, потом снова начинается двигаться, тяжело и с натугой. Он двигается еще несколько минут, удерживая обмякшее тело парня под живот, и кончает глубоко внутрь, окатывая горячей струей семени натертые мышцы. Гладит напоследок округлую ягодицу и медленно выходит, тяжело дыша и хрипло нахваливая своего «котенка». Итачи падает в кресло, лишившись поддержки, сломанной куклой, прерывисто дышит и часто сглатывает. Холод и сонливость накатывают совершенно неожиданно, но он находит в себе силы открыть глаза и проследить взглядом за Фантомом. Тот уже привел себя в порядок и вернулся за свой рабочий стол, налил себе в бокал еще вина, устроился на стуле. Мадара, заметив его взгляд, хитро улыбается и в упор смотрит в глаза, склоняя голову на бок. Он пьет вино, не отводя взгляд от своего любовника, и молчит, просто наблюдая за тем, как веки паренька смыкаются, дыхание выравнивается, а мышцы медленно расслабляются. Он еще какое-то время наблюдает за спящим юношей, а потом нажимает на кнопку стоящего на столе телефона. Раздается противный звук соединения, но Итачи не просыпается. Спустя несколько долгих мгновений из аппарата наконец доносится суровый низкий мужской голос: — Да? — Забери его. Мадара тут же сбрасывает вызов и возвращается взглядом к своему «котенку», изучает глазами его расслабленное лицо, приоткрытые губы и длинные ресницы. Дверь в кабинет приоткрывается впуская внутрь высокого широкоплечего мужчину со странным синеватым оттенком кожи. Фантом смотрит теперь на него, спокойно встречает злобный взгляд маленьких светло-серых глаз, окруженных пушистыми короткими ресницами, игнорирует злобный оскал острых акульих зубов и лишь кивает головой в сторону кресла. Мужчина, не говоря ни слова, подходит к Итачи, поднимает его на руки и, бросив на последок еще один злобный взгляд на Фантома, выходит. Мадара заливается хохотом и добродушно щурится. ~*~*~*~ Итачи не спешил подниматься с кровати, лениво развалившись на относительно мягком матрасе. Растянутая задница горела, плечо по-прежнему ныло и жгло, а в голове тараканы плясали чечетку. Если с первым и вторым было все ясно, то третье вызывало вопросы. Обведя комнату взглядом, насколько позволяло положение лежа на спине, брюнет тихо вздохнул и аккуратно шевельнулся. Тело тут же отозвалось мало приятными ощущениями. Кое-как сев на кровати, Итачи осмотрелся по сторонам, ища свою одежду. Гадая как он оказался у себя в комнате. Последнее, что он помнил — это пристальный взгляд Мадары и мягкое кресло с мокрым пятном от собственной спермы под боком. Вряд ли Фантом решился бы тащить его по коридорам Логова. Для всего мира Учиха Мадара был мертв вот уже несколько лет, и даже могилка на кладбище имелась. Хитрый ход, чтобы без проблем уйти от всех своих преследователей, законных и не очень, долгов и прочего. Теперь Фантом, как тот называет сам себя, управляет самой известной в мире преступности и не только организацией, и поживает себе в удовольствие. Никакой мистики, один холодный просчет старого хитрого лиса. По подсчетам Итачи, Мадаре уже должно было перевалить за сорок, но на вид и на сексуальную активность ему можно было дать не больше тридцати. Сам Мадара зовет себя «дядей» Итачи. Насколько это правда, юноша не знает и не хочет знать. О Фантоме, вернее о его вполне живой личности, знали лишь несколько людей: сам Итачи, конечно же Нагато и Конан, Обито, появляющийся в самой организации крайне редко, потому как работает с Фантомом на прямую и подчиняется только ему. Больше о живом призраке никто не должен знать. Кто же из них притащил его сюда? Выбравшись из кровати, на ватных ногах парень добрался до шкафа, надев серую мягкую футболку и черные джинсы, не особо обращая внимания на свой внешний вид. Внимание привлек мигающий экран телефона, лежащего на прикроватной тумбе. Итачи нахмурился, ловким движением рук собрал рассыпавшиеся по плечам волосы в кривой низкий хвост, решив причесать их чуть позже, и взял мобильник в руки. «Жду тебя в штабе. Какаши » — Откуда у этого пугала мой номер? Проверив время получения сообщения, Учиха трагично вздохнул: оно пришло почти четыре часа назад, когда он спал. Но, судя по тому, что других сообщений до сих пор не было, его все еще ждут. Вот только… — А где этот штаб? — озвучил парень свои мысли в слух, все еще рассматривая буквы на экране, словно те были магическими и вот-вот должны сложиться в карту. Первая встреча с Какаши была в пресловутом полицейском участке, вторая — на тренировочном полигоне местного военного отделения, а ужасающее посвящение и вовсе в отделении больницы. Не слабый размах для тайной организации, созданной недавно, если исходить из слов Хатаке. Абсолютно очевидно, что их поддерживают влиятельные люди, иначе откуда такие ресурсы? — Так, посмотрим… Полиция, военные, врачи. — Учиха осторожно присел на край кровати, так и не отводя взгляд от сообщения. — Дело явно не в порядке. Тогда, в значении. Три подразделения, охраняющих жизнь обычного человека. Что еще нужно? Лидер, управляющий системой, и, конечно же, материальные блага. Штаб не может быть в банке — это глупо. Остается одно из зданий политического назначе… — Разговариваешь сам с собой? — бесцеремонно прерывают его размышления. Итачи вскидывает на незваного гостя недовольный взгляд. — Кисаме, у нормальных людей принято стучатся. — Холодно замечает Учиха, откладывая, наконец, в сторону мобильник, выпрямляясь на кровати. Почему-то рядом с этим человеком ему всегда хочется быть холоднее, чем он есть на самом деле, серьезнее и высокомернее. Возможно из-за того, что брюнет как-то пытается компенсировать разницу в физическом плане. Чертов Хошикаге напоминает собой гору мышц, высокий и крупный, со вздувшимися венками на синевато-бледной коже и огромными округлыми мускулами. Его квадратная челюсть с острыми акульими зубами, маленькие глаза и торчащие жесткие каштановые волосы любого вгоняют в ступор. Обычно таких, как он, с первого взгляда именуют монстрами, от таких убегают с криками о помощи. — Итачи-сан, так разве ж мы похожи на нормальных? — чертова акулья улыбка выглядит весьма кровожадно. — Мог бы хотя бы притвориться, что тебе стыдно. — Беззаботно выдыхает парень, досадливо покачав головой. Чертов Кисаме, такой противоречивый. Из-за своей внешности он всегда одинок, даже шлюхи, с которыми он постоянно проводит большую часть своего времени, с большой неохотой смотрят на него. И из-за этого он так жесток. Даже если кто-то настроен к нему вполне миролюбиво, Хошикаге ждет подвоха и ножа в спину. Хочет быть в обществе и боится его одновременно. Замкнутый круг. Итачи почти все равно, что за человек — этот Хошикаге. Итачи знает, что при нем нельзя проявлять слабость, как перед собакой страх, иначе набросится, порвет и растерзает, поэтому всегда держится в его обществе отстраненно и холодно. Но иногда Учиха позволяет себе немного расслабиться и отпустить ничего не значащий комментарий, потому что Кисаме не собака, а человек, и ему тоже нужно нормальное общение. Итачи все равно, как он выглядит, Итачи волнует только то, насколько это может быть полезно или опасно. — Лидер хотел вас видеть, вот я и пришел. — Кисаме разводит руками в сторону, как бы говоря «ничего не поделаешь». — Хорошо, я понял. Сейчас приду. Сначала — к Лидеру, потом — в АНБУ, — решает Учиха, неловко поднимаясь с кровати, проводя несколько нервным жестом по своим растрепанным от сна волосам, осматриваясь в поисках расчески. Напарник молчит все это время, стоит, опершись плечом о косяк входной двери, распахнутой настежь, поигрывая мышцами рук. Проходит несколько тягостных минут, Итачи успевает привести свои волосы в порядок, и мужчина не выдерживает: — Как Вы себя чувствуете? Он всегда обращался к Итачи на «вы», усвоив, что разница в возрасте и мышечной массе решает не многое. В их паре тактиком, стратегом и мозгом был именно Учиха, Хошикаге же оставалось лишь использовать грубую силу, не задумываясь над чем-либо. Учиха всегда все просчитывает, на него можно положиться в любом случае. Сам Кисаме так не мог. Стоило ему потерять хрупкого по его меркам брюнета из виду или остаться без указаний, как сразу же начиналась паника и он впадал в смятение. Да и вообще, что он может? Только ломать окружающим кости руками, и только-то. На перечисление талантов пацана уйдет больше нескольких минут. Чертов Учиха. Идеальный во всем, самодостаточный и высокомерный. С таким спорить сложно. Проще смириться и подчиниться. Но иногда Хошикаге казалось, что тот взваливает на свои узкие плечи слишком много. Но только иногда. Итачи молчит, обдумывает вопрос. Молчанье затягивается. — Нам пора. — Наконец выдает он и направляется к двери, стараясь ступать аккуратнее и ровнее. — Вам. — Ммм? — Лидер хочет видеть только Вас. Учиха кивает. Значит, он ошибся и это не очередная миссия. Нагато хочет, чтобы он вскрыл еще один банк? Может, добрался до чьей-нибудь базы данных? Итачи проходит мимо напарника, чувствует на себе взгляд его маленьких серых глаз, но не оглядывается. У него сегодня слишком много дел, чтобы разбираться в странных взглядах напарника. Коридоры Логова вьются загадочным лабиринтом, пугают своим полумраком и зашарпанными стенами, давят на сознание отсутствием окон. Один поворот, два, три и он у нужной двери. Вопреки недавним лекциям напарнику, сам Учиха не стучит и открывает дверь без разрешения. Его звали, а значит ждут. Нагато выглядит спокойным, даже чересчур. Сидит за своим широким рабочим столом из светлого дерева, удобно расположившись на стуле в тон. На столе царит идеальный порядок, все важные бумаги аккуратно отсортированы по размеру и значению, сложены в стопки, располагающиеся у самых краев. Рядом с мужчиной стоит вездесущая Конан, прямая и собранная, и даже немного нервная. — Присаживайся. — Сразу переходит к делу Узумаки, указывая рукой на стул перед собой. Учиха не брезгует предложением, осторожно садится на жесткий деревянный стул, выпрямляется и складывает руки на коленях. — У нас для тебя указания от Фантома. — Вся компания ощутимо напрягается при упоминании этого имени, но никто не делает на этом акцент. — Это насчет тебя и твоего вступления в АНБУ. Итачи молча слушает, гадая что придумал этот старый хитрый лис. Судя по лицам собеседников — ничего хорошего. — Фантом считает, что шпион в АНБУ — это хорошо, и одобряет твое решение, хотя оно не было согласованно ни с организацией, ни с ним. Как будто я сомневался в этом, — проносится в мыслях. — И чтобы АНБУ стали больше тебе доверять, было решено…. — Нагато замолкает на пару мгновений, задумчиво щурится и бросает быстрый взгляд на молчаливую Конан. — Было решено принести одного из членов Акацуки в жертву. — Вы хотите, чтобы я натравил АНБУ на одного из наших? — Именно. — Кто это будет? — Орочимару. — Он в курсе? — Конечно, нет. — А если меня заподозрят? — Это уже твои проблемы. Итачи тихо вздыхает. Старого змея он не любил, но это попахивает как-то плесневелой подлостью. — На днях ты получишь все подробности о миссии, на которую Орочимару будет отправлен ровно через месяц. Что с этим делать дальше — решать тебе. — Нет. Нагато удивленно распахивает глаза, не ожидав отказа. Он отвлекается на мгновение от своих планов и задумок, окидывая сидящего перед ним юношу настороженным взглядом. Итачи знает, что отказывает не только Нагато, но и Мадаре, что чревато последствиями, но ничего не может поделать. — Объяснись. — Почти стальным голосом требует Лидер, сцепляя пальцы рук, укладывая руки на стол. Учиха пожимает плечами: — Это не разумно. Если я спустя какой-то месяц приведу АНБУ прямо на след того же Орочимару, они точно заметят, что что-то не так. Месяц — мало. И, я думаю, лучше начать с какой-нибудь мелочи. Мелких шестерок, поставщиков или даже чиновников. А уже потом можно сдать им Орочимару. — Убить. — Что? — Итачи склоняет голову на бок, ожидая пояснений. — Убить. Этот гад слишком ненадежный, чтобы отправлять его в руки врагов. Ты подстроишь операцию, на которой АНБУ убьют его. — А как же первое правило организации: нельзя убивать других ее членов? — На тебя оно больше не распространяется. Однако… — Нагато делает короткую паузу, — ты будешь выдавать им только тех, кого я разрешу. Никакой самодеятельности. — А что с моим… — Я передам все Фантому. Думаю, твои доводы логичны, план действий стоит пересмотреть. Теперь — иди. Итачи пожимает плечами, поднимается на ноги и выходит прочь. Значит, теперь он что-то вроде карателя, где АНБУ — лишь оружие в его руках? Подобная высокая должность нисколько не льстит ему. Он вообще не любит насилие, предпочитая оставаться вдали от основных битв, планируя и анализируя, но не ввязываясь. Да и к тому же, сказать проще, чем сделать. Эти АНБУ вряд ли так просты, как кажутся на первый взгляд. Учиха понимает, что влип. Крупно влип. Он ввязался в то, что, возможно, ему не по силам. Такой крупный обман, такое серьезное дело, один неверный шаг — и он со всей организацией окажется в тюрьме, или будет убит своими же, если вдруг случайно выдаст их чем-нибудь. А где-то на горизонте все еще оставалась обычная жизнь, занятия в университете, обеды с семьей. Забота о младшем брате. ~*~*~*~ — Я думал, ты будешь в администрации. — Я тоже так думал. Итачи пожал плечами. Он действительно думал о том, чтобы отправиться в администрацию, решив, что там один из «штабов» АНБУ. Потом передумал. Это было глупой затеей, ведь даже если он туда приедет, он не знает что дальше. Вряд ли ему первый же встречный скажет что-нибудь вроде «пройдите пять метров прямо, поверните налево, и увидите нужную дверь». Даже если у АНБУ и есть штаб в администрации, то наверняка туда не так просто попасть. А демонстрировать знак на плече каждому встречному с вопросом «вы не видели тут таких же контуженных?» не прилично. Так что он выбрал наиболее удобный для себя вариант: пришел в полицию. Здесь он уже был, видел, куда вел его отец, и хоть немного знаком с персоналом. Как оказалось, это было верным решением. Какаши ждал его в том же кабинете, где они встретились впервые. -Какие у тебя были еще варианты? — Храм. — Логично. — Мужчина довольно хмыкает в маску на лице, откидывая на спинку стального стула. Одет он так же, как и в прошлый раз, не изменилось ровным счетом ничего в его внешнем виде, Итачи готов был поклясться, что ни одна волосинка в этой странной прическе не сдвинулась с места.  — Однако… — снова начал говорить мужчина, в который раз отвлекая парня от рассматривания его внешнего вида, — однако, ни одно из этих мест не является нашим штабом в полном смысле. — Логично. — Передразнивает его Учиха, точно так же скрещивая руки на груди, однако ни на его губах, ни в глазах нет и тени улыбки. — Все эти места — слишком людные, наполненные ненужными свидетелями. Штаб же должен принадлежать вам и только вам. — Нам. — Тут же поправляет его Хатаке. Итачи тут же кивает, соглашаясь со своей ошибкой. Он все еще не привык считать себя частью этой странной организации, да он и не часть ее. Лишний винтик, направленный на разрушение отлаженной машины изнутри. — Тогда почему в сообщении значилось «в штабе»? — Итачи чувствует себя невероятно напряженным в компании этого человека. Блондин расслаблен и спокоен, даже слишком, но Итачи замечает его настороженные взгляды, замечает, как иногда напрягаются мышцы на плечах и груди. Значит, по-прежнему не доверяет. И вряд ли будет доверять. Хатаке хочет казаться миролюбивым, приветливым, и явно переступает через себя. Кажется, это не его амплуа. — Хотел тебя немного запутать. — Пожимает плечами, чешет затылок, но смотрит пристально. Итачи опасается сделать неверный шаг, а потому несколько тянет с ответом на эту странную провокацию. — Как долго вы планируете держать меня на расстоянии? — Наконец, спрашивает он, недобро прищуриваясь. Все эти шутки, тайны да танцы вокруг уже поднадоели ему. — На расстоянии от чего? — мужчина удивленно хлопает глазами, его темные ресницы отбрасывают причудливые тени на полоску кожи, виднеющуюся из-под ткани маски, но весь этот цирк не интересует Учиху. — От вас. От АНБУ. Я прошел испытания, получил метку, но пока не видел ни штаба, ни других участников этой безумно секретной организации. АНБУ ведь не может состоять только из одного тебя, верно? — Почему нет? — Какаши хитро ухмыляется, и Учиха с трудом сдерживает желание заехать по этой наглой морде кулаком. — Стоит ли результат затраченных на него сил? -Что? — Хатаке не сразу вникает во фразу, не уловив перемены темы, перестав глупо щурится и сразу же нахмурившись. Итачи почти злобно усмехается и повторяет свой вопрос. — О чем ты? — Не зря ли я трачу на вас время? Что если вы просто кучка неудачников, которая паразитирует на полиции и деньгах из казны? Я надеялся на что-то интересное, что-то стоящее внимания, но пока вижу перед собой только клоуна с его дурацкими загадками. Уж не по тому ли ты не хочешь подпускать меня к вашей организации, что она ничего не стоит, и вы боитесь, что об этом кто-то узнает? — В какой-то мере Итачи действительно зол на то, что с ним играют, но сейчас все, чего он хочет, это вытрясти какое-нибудь признание. — А может быть, мы не хотим подпускать тебя потому, что ты слишком уж хочешь попасть туда? — Какаши не выглядит злым или рассерженным. Он по-прежнему спокоен. Слишком спокоен. Это нервирует Учиху еще больше, но он и не думает показывать кому-то свои эмоции. Сейчас они будут только мешать. Он отыграется потом, когда будет водить этого придурка за нос. Если, конечно, все получится. — Скажу честно, у нас насчет тебя большие сомнения. Не так давно один из наших людей был убит. И хоть его тело бесследно пропало, что не дает нам повода утвердиться в его смерти, я точно знаю, что его нет в живых. Через месяц появляешься ты и спрашиваешь про АНБУ, тогда как раньше подобного не происходило. Обычно мы сначала проверяли человека, долго за ним наблюдали, и только после этого — делали предложение. Никто не приходил к нам сам. Странно, не так ли? — Мужчина опирается на стол перед собой руками, поддается вперед и нависает над сидящим по другую сторону Учихой, закрывая собой одинокую лампочку на потолке. — Так или иначе, на моем плече тот же знак, что и у тебя. Это ведь не простой фарс, верно? — Учиха неожиданно хватает мужчину за воротник белого бронежилета, дергает вниз, заставляя нагнуться еще ниже, почти соприкасаясь с ним носами. Тот дергается в обратную сторону, но оставляет попытки отстраниться, когда понимает, что держат его достаточно крепко. — Ты даже не будешь ничего отрицать? Да, я решил, что человек с твоим интеллектом может быть нам весьма полезен. И что если ты будешь под нашим постоянным присмотром — тоже не плохо. — Хатаке пожимает плечами и усмехается. Итачи чувствует, как чужое дыхание просачивается сквозь тряпичную маску на лице мужчины, касается его губ, слышит легкую хрипотцу в голосе и видит сосредоточенный взгляд темных глаз. Он мог бы сдернуть эту чертову маску в мгновение ока, но у него не возникает никакого желания сделать это. Ему все равно, что под ней. Какаши не интересует его в принципе, его интересует то, что знает этот блондин, и только то. — Отрицание делу не поможет. Если вы уже решили, что это как-то связанно со мной, то мои слова не имеют никакого веса. — Парень, наконец, отпускает бронежилет и чуть отталкивает мужчину, упершись ладонью ему в грудь. — Хоть я и в корне с вами не согласен. Если вам нужен мой интеллект только для того, чтобы разгадывать глупые загадки — я сожалею о вашей глупости. Тебе придется выбрать: доверяешь ты мне или нет. Иначе мы не сдвинемся с мертвой точки. Какаши разгибается, ведет плечами и усаживается обратно, взъерошивая свои и без того стоящие торчком волосы. Кажется, последний довод несколько подбил его уверенность в себе и своих действиях. Наверняка он и сам понимает, что чем дольше водит Учиху за нос, тем больше проблем. Итачи почти уверен, что сейчас седоволосого раздирают сомнения, мешающие здраво смотреть на ситуацию. А еще Итачи почти уверен, что дела у АНБУ идут хреново. Иначе бы они не цеплялись так сильно за столь сомнительных людей, как он сам. Он нужен им, и это хорошо, значит, так просто они от него не откажутся. Они не доверяют ему — это плохо, значит, задача усложняется в несколько раз. — Да, ты прав. Мои действия были глупыми. — Наконец сдается мужчина, тяжело выдыхая, глядя куда-то в стену. Итачи удерживается от самодовольного хмыканья: кто-то не любит признавать свои ошибки. Может быть, потом он сможет сыграть на этой слабой стороне его чудного знакомого. — Но и ты должен меня понять. — Учиха почти готов закатить раздраженно глаза. Опять та же песенка? — Так же, как и ты. Я студент пятого курса, к тому же работаю. Сам понимаешь, подобные «пустые» вызовы напрягают меня. — Итачи тоже пытается показать толику дружелюбия, но, кажется, выходит скверно. Мужчина понимающе качает головой. — Прости, об этом я и забыл. — Седоволосый снова улыбается, как ни в чем не бывало, и так же беззаботно чешет затылок пятерней. — Если ты не против, сегодня я хотел бы познакомить тебя с остальными и показать место сбора. — Если ты действительно этого хочешь. На миг повисает неловкая тишина, Хатаке понимает, что эта фраза — не любезность. После того, что он сделает, дороги назад уже не будет. Итачи терпеливо ждет его решения, ни на чем не настаивает и выглядит вообще так, словно пришел сюда обсудить высокое искусство. Взгляд черных глаз наигранно безразличный, лицо спокойное. Слишком. У меня паранойя… — проносится в седовласой голове, и Хатаке уверенно поднимается на ноги. — Идем. Итачи поднимается следом, ленивым движением придвигая стул обратно к столику, и только после этого разворачиваясь к выходу и направляясь вслед за Какаши. На улице уже темнеет, багровый закат лижет горизонт, кусает кромки деревьев и медленно растворяется в неизвестности. Фонари у дорог и зданий горят уже пару часов, освещая своим бледноватым светом улочки, поочередно вспыхивают окна в многочисленных зданиях. На улице холодно — ноябрь, как-никак. Но снега по-прежнему нет, даже листва еще зеленая, как и трава. Итачи заворачивается в серую толстовку и с легкой завистью смотрит на спутника. Тот и не думал надеть что-нибудь сверху, так и разгуливается по прохладному осеннему воздуху в майке да бронежилете. Разве что кожа покрывается мелкими мурашками и прозрачные волоски встают дыбом. Машина рядом, на парковке перед зданием, потому долго мерзнуть обоим не приходится. После недолгого диалога решают использовать автомобиль Какаши, свой Итачи оставляет на местной стоянке, зная, что с ней все равно ничего не случится. Брюнет возится на пассажирском сидении, пытаясь в полумраке салона найти ремень безопасности. Хатаке зажигает небольшую лампочку в потолке салона, получает в ответ тихое «спасибо» и с усмешкой заводит мотор. Машина прогревается, из кондиционера дует теплый воздух, и хладнокровный Учиха перестает ерзать. Он косится в сторону мужчины, задумчиво его осматривает и снова отводит взгляд, едва заслышав короткий смешок. — Я так сильно тебе нравлюсь? — наконец, нарушает воцарившуюся тишину Хатаке, плавно нажимая на педаль газа. — Мне просто интересно. Ты все время говоришь о таинственности и секретности, но сам разгуливаешь в чем-то подобном на улице. Столь странный наряд привлечет внимание любого. И выглядит он в любой обстановке неуместно. — Брюнет отворачивается к окну, изредка посматривая на отражение мужчины в стекле, блеклое и призрачное. Фантомное. — Ааа, я об этом даже не задумывался! — Какаши снова тянется к затылку, неловко смеется и хитро щурится, не забывая смотреть на дорогу. Итачи в ответ тихо красноречиво фыркает и затихает.