Система Фантом

— Сасу-тян… — Утробно бормочет младший Намикадзе, едва ли не урча, как маленький довольный зверек. — Наруто-кун… — В тон ему отзывается младший из Учих, издавая низкий протяжный стон. Итачи изучает взглядом потолок. Где он так конкретно прокололся? Через две недели, с боем, Итачи удалось выбраться из больницы. Просиживать в этой белой, как в психушке, палате не было ни сил, ни желания. Уверив докторов, что есть кому позаботиться о нем, и пообещав раз в неделю бывать на осмотрах, Учиха перебрался в присмотренную давно квартирку. Он собирался въехать сюда раньше, сразу после института, но так сложилось, что он почти все свое время находился в штабе АНБУ, а потому личная квартира оказалось бесполезной вещью. Учитывая весьма неприятные планы на будущее, Итачи решил и вовсе отказаться от этой идеи. После подставной смерти он, скорей всего, осядет в Логове. Однако, в связи с договором с Минато Намикадзе, пришлось экстренно присматривать какую-нибудь жилплощадь. Узнав о том, что квартирка все еще пустует, Учиха сразу же предложил ее. Минато одобрил. Уютная двушка находилась близко к университету, а значит и Наруто удобно, и Итачи. Намикадзе заплатил почти половину стоимости жилплощади, Учиха не стал спорить, хотя вполне мог позволить себе платить самому. Благодаря работе на Акацуки, проблем с деньгами брюнет не испытывал. Но Минато об этом знать вовсе не обязательно. Когда Итачи впервые появился на пороге своей квартиры, то обнаружил, что ее успели немного обжить. В прихожей его встречали сразу двое. Веселый добродушный блондин улыбался во все тридцать два зуба, безостановочно напрашивался помочь хоть в чем-нибудь, в то время как хмурый брюнет просто молча и несколько неосторожно, словно смущаясь своих действий, помогал Итачи избавиться от куртки. Позже, когда вся компания расселась на кухне, чтобы попить горячего чая и чем-нибудь перекусить, Саске просил разрешения у старшего брата, чтобы остаться жить в этой квартирке вместе с ним и своим другом. Старший не возвражал и даже был рад такому повороту событий: теперь он сможет каждый день видеть любимого брата. Но он и понятия не имел, чем все это обернется. Студенты уверили его, что они отлично смогут ужиться в одной комнате, в то время как Итачи может располагаться во второй с полным комфортом, парень не спорил, решив, что так ему будет удобнее работать. По утрам он готовил им завтрак, провожая обоих на учебу, не упуская случая потискать братишку, вечерами встречал горячим ужином. Несмотря на такую странную жизнь, больше напоминавшую быт домохозяйки, старший Учиха был счастлив. А потом произошло одно небольшое событие, выбившее Итачи из привычной колеи. Из-за препаратов и обезболивающих его часто клонило в сон, здоровый крепкий сон, сквозь который он ничего не слышал. В этот раз он не спал, просто прилег на кровать, позволяя ноющим уставшим мышцам немного расслабиться, и прикрыл саднящие от многочасового взгляда в монитор глаза. Именно в этот момент дверь в его комнату тихонько приоткрылась, послышались осторожные шаги. Он уже собирался поинтересоваться, что нужно незваным гостям в его комнате, как его прервали: — Кажется, спит. — Донеслось заговорщицким шепотом откуда-то сбоку. — Кажется, или спит? — Так же тихо, с толикой возражения. — Да точно-точно. — Уверенно вещал первый голос. — Тогда ладно. — Сдался второй. Снова шаги, теперь — удаляющиеся, скрип закрываемой двери и густая тишина. Итачи заинтересованно приоткрывает глаза, гадая, что задумали эти двое. Поддавшись несвойственному ему интересу, парень осторожно приподнялся на кровати, медленно сел и прислушался. Стены в квартире, к великому сожалению, были тонкие, и запросто можно было услышать разговор в соседней комнате даже при закрытых дверях. Нестройный топот ног возвестил о том, что оба юноши вернулись в свою комнату, коротко хлопнув дверью напоследок. Учиха, мысленно ругая себя за дурашливое поведение, все же поднялся с места и подошел к разделяющей комнаты стене ближе, присаживаясь прямо на пол, упираясь спиной в стену и откидывая на нее голову. Бежевые обои чуть шуршали под прикосновениями, но подлому подслушиванию не мешали. — Чертов Итачи с его чертовым отличным слухом и шестым чувством. И как он еще не догадался? — обиженно бормотали из-за стены голосом Саске. — Может, проще сказать ему? — весело предложил Наруто, судя по голосу — лукаво улыбаясь. — Нет! — тут же зловеще зашипел в ответ Саске. Итачи прикрыл глаза, все равно от них нет толку, представляя у себя в сознании очаровательного младшего брата, со взъерошенными черными волосами, словно шерсть на загривке у разозленного зверька, хмурящегося и чуть скалящего ровные белые зубки. — Мне кажется, мы только хуже молчанием делаем… — Заткнись и давай быстрее, пока он не проснулся. Итачи напряг свой слух сильнее, пытаясь понять, чем же они там таким тайным занимаются. Но по ту сторону были только шорох тканей и частые вздохи обоих парней. Через пару мгновений ко всему этому добавились еще странные мокрые звуки. — Нарууу… — томно выдохнул Саске, от чего-то жалобно всхлипнув и внезапно зашедшись долгим протяжным стоном. Итачи почувствовал, что краснеет. Как бы он не пытался понять, что же такое там происходит, в голову лезли только пошлые мысли. Собравшись с духом и решив, что он посмотрит только одним глазком, чтобы развеяться свои дурацкие предположения раз и на всегда, брюнет осторожно поднялся на ноги и направился к двери, мягко ступая. Дверь в комнате парней находилась совсем рядом. Не имея возможности стоять согнувшись из-за болящих шрамов и странной усталости в теле, Учиха снова был вынужден присесть, чтобы иметь возможность видеть происходящее в комнате через замочную скважину дверного замка. На сей раз краска и вовсе отлила от его лица, потому как пошлые мысли отнюдь не развеялись, а только подкрепились живыми образами. Оба парня расположились на одной из двух кроватей, которая отлично просматривалась в скважину. Оба были без одежды, старший Учиха мог без всяких препятствий созерцать обнаженный поджарый зад Намикадзе, приподнятый над кроватью. Брата Итачи видел лишь мельком, удостоенный возможностью наблюдать только за его лицом, выглядывающим из-за широкого плеча загорелого Наруто. И пора бы уже отвернуться и вернуться в комнату, но Итачи не мог. Он не испытывал того запрещенного удовольствия, каким балуются подростки, мельком увидев обнаженное тело. Его удерживал спортивный интерес: кто будет снизу? Наруто нависал над младшим Учихой, опираясь на руку возле его головы, касался поцелуями-укусами бледной кожи, окатывая краснеющие следы горячим дыханием, иногда захватывал в плен губы Саске, напористо лаская их своими, заставляя приоткрывать рот и углублять поцелуи. Спускался ниже, касался свободной рукой торчащих горошин-сосков, бледно-розоватого цвета, сжимая и массируя их в пальцах, вырывая из уст брюнета горячие стоны. Саске напрягался, прогибаясь в пояснице, подкидывал бедра вверх в слабой попытке потереться ими о партнера, разъярено рычал и тянул блондина к себе за волосы, чтобы в этот раз целовать самому, целовать грубо и глубоко, до потери пульса. Итачи шумно сглотнул, чувствуя, что кровь устремилась к паху. Раньше его особо не возбуждали голые тела, да и сам процесс секса казался весьма рутинным действом. Несколько болезненным и аморальным. Но, кажется, парочка на кровати так вовсе не думала. Саске страдальчески хмурился, прижимаясь грудью к горячему даже на вид торсу партнера, тихо постанывал сквозь поцелуй от ощущения чужих рук на своих бедрах и всячески стремился усилить соприкосновения. Наруто в ответ добродушно, но как-то коварно улыбался, периодически мешая попыткам Учихи прикоснуться к своему или его члену. Перевернувшись на бок, Намикадзе разворачивает младшего Учиху к себе спиной, впивается в его плечо яростным укусом, почти наваливаясь на него сверху. Потом внезапно отстраняется, тянется к прикроватной тумбе, прижимая слабо дышащего к себе Учиху за плечи. Точными движениями находит в шкафчике заветный тюбик, зубами откручивает крышку с него. Нет, не может мой брат быть снизу. — Почти раздосадовано думает Итачи, напрочь забыв о всяких приличиях. Когда Намикадзе вталкивает тюбик в дрожащие пальцы млеющего от тепла и возбуждения Саске, Итачи почти победно ухмыляется. До тех пор, пока не услышит низким хриплым шепотом: — Растяни себя для меня, грязная шлюшка… Челюсть старшего из братьев Учиха почти готова поздороваться с полом, когда Саске судорожно кивает, выдавливает немного голубоватой вязкой жижи себе на пальцы и сгибает ногу в колене, заводя руку за спину. Вталкивает сразу два, неловко шевелит рукой, очевидно, привыкая к странным ощущениям, постепенно все смелее и смелее вторгаясь в собственное тело. — Стони. — Горячим шепотом приказывает ему блондин, прикусывая край округлого ушка, чуть оттягивая его на себя, но тут же отпуская и принимаясь по-животному вылизывая шею младшего Учихи. — Нет, он услышит, — слабо возражает Саске, хмурясь и оборачиваясь к партнеру. — А так? — усмехается тот, накрывая губы брюнета своими, отвешивая смачный шлепок по упругой учиховской заднице, от которого вздрагивает пристроившийся за дверью Итачи. Так, я выяснил что хотел, пора возвращаться. — Напоминает он себе, но вопреки праведным мыслям, с места не двигается, и даже взгляда не отводит. Наруто убирает мешающую ему руку Саске, приставляя головку члена к подрастянутому колечку мышц, тремя сильными рывками входя до упора, зажимая Саске рот ладонью. Тот громко мычит в своеобразный кляп, жмурится и рвано втягивает с силой воздух в легкие. Итачи чувствует, как по его телу прокатывается легкая дрожь удовольствия. Намикадзе замирает на пару мгновений, а потом принимается методично втрахивать младшего Учиху в матрас, навалившись на парня сверху, с силой вгоняя свой член внутрь учиховской задницы, периодически переходя на очень быстрые и короткие толчки, заставляя любовника заходится всхлипами и обрывающимися стонами. Итачи чувствует себя виноватым в доставленном им неудобстве. Ему так и хочется открыть дверь и громким, намеренно безразличным, голосом заявить «трахайтесь на здоровье, стоните, не стесняйтесь». Однако, понимая остатками здравого смысла, что это будет уже совсем неправильно, он просто поднимается на ноги и возвращается в свою комнату, пока его не уличили в вуаеризме. Выбор брата кажется ему весьма неожиданным, но вмешиваться Итачи не собирается — в конце концов, это жизнь Саске, он волен делать с ней все, что хочет. Устроившись на своей кровати, он закрывает глаза и откидывается на подушку, делая пару глубоких вздохов, пытаясь успокоить разгоряченное жарким зрелищем тело. Где-то за стеной оба парня стонут в прижатые к губам ладони, поддаются друг другу бедрами на встречу, от чего по квартире разлетаются звуки смачных влажных шлепков плоть о плоть, и спустя какое-то время с жалким скулежом, очевидно, кончают кто куда: Наруто, наверняка, глубоко внутрь младшего Учихи, а Саске на смятую влажную простынь. Спустя ровно двадцать минут дверь в его комнату снова открывается, и Итачи усердно делает вид, что все это время он спал. — Вух, пронесло. — Шепчет довольный Наруто, шлепая босыми ногами по деревянному полу. — Да уж. — Соглашается Саске, подходя совсем близко к кровати брата, оглаживая кончиками пальцев его плечо. Тихо хмыкнув, он вместе с Намикадзе направляется прочь, что-то злобно шипя про засосы и водолазки. Дверь закрывается за двумя незадачливыми любовниками, и Итачи не сдерживает чертовой ухмылки, расползающейся по губам. ~*~*~*~ Итачи против воли сравнивает старшего Намикадзе с младшим. Заняться все равно не чем. Он был несколько удивлен, обнаружив Минато на пороге их квартиры. Тот виновато улыбался, что-то твердя о нежелании нарушать личное пространство парней, потом оправдывался желанием увидеть сына. Поправлял на себе черное мягкое пальто, постоянно одергивал его высокий ворот и часто мотал головой — стряхивал с желтоватых волос первый снег. От него пахло морозом и улицей, его щеки слегка розовели после холодного воздуха, а ярко-голубые глаза непривычно блестели. — Он на учебе. — Остужает его пыл холодным голосом брюнет, но отступает в сторону, позволяя нежданному гостю войти. — Ой. — Минато тут же растерял весь свой пыл, однако порог переступил и снял с себя чуть влажное от растаявших снежинок пальто. — Через два часа вернется. — Отвечает Учиха на незаданный вопрос, закрывает дверь и направляется на кухню, не дожидаясь, когда мужчина последует за ним. Минато наступает на пятки своих туфель, стягивая их без помощи руки, отряхивает строгие брюки похлопыванием чуть выше колена, осматривается по сторонам. — Как дела, Итачи-кун? — пробует завести разговор блондин. Учиха не сразу понимает, чего от него хотят, расценивая вопрос по-своему: — Все доклады я отсылаю… — Нет, нет, я не об этом, — блондин махает руками, призывая закрыть эту серьезную тему. — В смысле, как живется? Как твое здоровье? Парень изучает его долгим молчаливым взглядом, потом продолжает свой путь до кухни, намереваясь налить гостю чай, раз уж он пришел. — Нормально. — Наконец, удостаивает он собеседника безразличным ответом, разливая горячий чай по двум белым фарфоровым чашкам. Минато расстегивает верхнюю пуговицу белой рубашки, следуя на голос, останавливается в проеме, облокачивается плечом на дверной проем. Наблюдает. — Надеюсь, Наруто не доставляет хлопот? — Беззаботно интересуется он, и Итачи невольно вспоминает недавний инцидент с подглядыванием за подростками. Рука, потянувшаяся к графину с холодной кипяченой водой, дрогнула. — Итачи-кун, все хорошо? — заметивший это мужчина тут же отлипает от косяка, подходит вплотную, обеспокоенно заглядывает в черные бездонные глаза. — Да. — На автомате отвечает брюнет, все же уцепившись пальцами за узкое горлышко, разливая необходимое количество прозрачной жидкости по кружкам. Думая о том, что чертов Намикадзе теплый, мягкий, и, возможно, похож повадками на сына. Хана, — понимает Итачи, на автомате продолжая накрывать на стол, доставая сладости из шкафчика. — Спермотоксикоз, не иначе. — Ужасается он своим дурным мыслям, на мгновение забыв, что он собирался сделать. Мужчина подходит сзади, совершенно неожиданно приобнимает парня за плечи, легко сжимая. — По-моему, ты врешь. — Тянет он с хитрой усмешкой, и Итачи кажется, что он видит дурной сон, доподглядывавшись за сладкой парочкой по соседству. — Не нужно стесняться просить о помощи. — Наставительным тоном продолжает блондин, мягкими поглаживаниями разминая каменные плечи Учихи, а тот невольно думает о том, что вчера почти таким же тоном Наруто называл его брата «шлюшкой». Итачи думает о том, что это не нормально — хотеть своего врага только потому, что Саске вчера так сладко постанывал под его сыном. Минато угрожал ему братом, Минато глава АНБУ, которых следует уничтожить как можно скорей, Минато прекрасно пахнет… Парень хмурит брови, думая о том, что последний из трех пунктов лишний. Его организм ослаблен болезнью, а значит, не должен растрачивать энергию на глупое вожделение, а разум никогда не отличался склонностью к подобному, так в чем дело? Точно не в каких-то чувствах. — Пожалуйста, отпустите. — Просит он стальным голосом, собирая остатки самообладания. Нельзя. Это просто глупые желания, которые можно переждать. — Я не сделаю тебе ничего… — Пожалуйста, отпустите. — Повторяет как заведенный Учиха, поведя плечами в попытке сбросить чужие ладони. — Успокойся. — Беззлобно просит его Намикадзе, разворачивая к себе лицом, пытаясь заглянуть за стену отчуждения и увидеть что-нибудь кроме безразличия. Опускает руки с плеч на талию, легко поглаживая сквозь ткань мягкой серой просторной футболки. Итачи меняется в лице, бледнеет, терпит сквозь стиснутые зубы. Минато касается его так, словно имеет на это право, словно его безграничная доброта позволяет ему касаться подушечками пальцев проступающих сквозь мягкую серую футболку тазобедренных косточек, оглаживать пояс синих джинс. Итачи смотрит в упор, не отводя и не пряча взгляд, и молчит. Молчит, оправдываясь тем, что ему просто интересно. Намикадзе, осмелев, осторожно приподнимает край футболки, просовывая под нее ладонь, все так же, одними подушечками исследуя покрытый шрамами живот. Гладит полоску шрама, с которого не так давно сняли швы, обеспокоенно смотрит в холодные омуты напротив. — Больно? — Да. — Ровным голосом отвечает парень, не видя смысла лгать. Чужие прикосновения к ранам и впрямь приносят малоприятные ощущения, но внезапная тихая ноющая боль отрезвляет, отвлекает от дурных мыслей. Итачи думает о том, почему мужчина ведет себя так. Почему вдруг решил, что может и должен прикасаться к внешне невозмутимому Учихе. Это кажется странным. Намикадзе не похож на любителя коротких отношений, хотя, если вспомнить рассказ Дейдары о многочисленных несчастных женщинах бизнесмена, то в голову закрадываются странные предположения. Блондин склоняется к его шее, трепетно убирая черный хвост на другое плечо, и прикасается губами к мягкой бледной коже. Итачи отстраняется, смотрит в его глаза, отмечая в них странную смесь удивления и вины. Минато снова улыбается, тянется ладонью к черным мягким волосам, впутывает в них пальцы и немного тянет вниз, пропуская крупные прядки меж пальцев, распутывая низкий хвост. — Прости, я не должен был… Мне просто показалось, что ты очень одинок… — Оправдывается он полушепотом, растягивая на губах отвратительно добрую улыбку. В голове Учихи все встает на свои места. Чертов манипулятор. — Простите, Вы не в моем вкусе. — Отрезает Учиха, вежливо отталкивая широкую ладонь прочь от своих волос. — Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне снова. Не думаю, что Наруто-куну будет приятно узнать о том, что его отец пытается соблазнить старшего брата его друга. Минато бледнеет, отдергивает от парня ладонь и хмурится. Неприятно, когда кто-то пытается играть в твои же игры. Итачи противна мысль о том, что его хотели приручить, как глупого зверька, поманив на ласку и добродушный голос. На жалость. Самое омерзительно чувство, которое можно испытывать к кому-либо, низкое и пустое, а главное — давящее на обоих: жалеющего и вызывающего жалость.  — Минато-сан, вы не думали о том, что иногда нужно доверять людям? — Что? — Мужчина хмурится сильнее, скрещивая руки на груди, незаметно для себя делая шаг назад. Итачи остается на месте, прямой как струна, но спокойный. Внезапный поток чувств схлынул, оставляя после себя привычную пустоту и ясность, приятную всем своим естеством, понятную и родную. — Я думаю, ваши проблемы с партнерами заключаются именно в желании постоянного контроля над окружающим вас пространством… Итачи собирается сказать что-то еще, но его прерывает щелчок двери. В прихожей раздается радостный голос Наруто, вещающий что-то про прекрасную погоду, недовольное хмыканье Саске, несогласного с любовником, а потом весь этот шум сменяется забавным усердным пыхтение — парни пытаются развернуться в довольно узком пространстве, не желая уступать друг дружке и сантиметра. — Иногда просто нужно быть сторонним наблюдателем. — Тихо произносит Итачи и проходит мимо растерянного мужчины, направляясь в свою комнату. Присутствовать на семейной беседе нет никакого желания. Проходя мимо уже разувшихся и стянувших куртки студентов, Итачи останавливается, окидывает обоих взглядом, заостряя внимание на младшем брате. Оставлять его в компании двух Намикадзе опасно и крайне нежелательно, поэтому старший манит того за собой. — Итачи? Что-то случилось? — Саске тут же перестает сверлить друга тяжелым взглядом, переключаясь на родственника, подходя ближе. Итачи не удерживается от чертовой привычки, касаясь двумя пальцами лба младшего, с удовольствием наблюдая за удивлением и легкой злостью на его лице. — Поможешь мне? — Отец?! — доносится откуда-то сбоку, удивленный Наруто уносится на кухню, оставляя двух Учих в прихожей. Саске, не долго думая, проводив друга взглядом, пожимает плечами: — Чем? Итачи разворачивается к нему спиной, направляется в собственную комнату. Студент, как зачарованный, плетется следом. Дверь комнаты закрывается за ними обоими, и Итачи впервые жалеет, что замки внутри квартиры носят исключительно декоративный характер. Сейчас очень хотелось бы запереться, чтобы никакие блондины не смели вторгаться в личное пространство со своими глупыми домогательствами. Саске проходит к кровати, присаживается на самый ее край и стягивает с себя темно-бардовую толстовку с какой-то эмблемой на груди, взъерошивает свои и без того стоящие дыбом волосы, выжидательно смотрит на старшего. Итачи замечает на нем белую футболку с каким-то ярко-желтым рисунком на весь торс, и думает о том, что это странно. Саске не носит подобных вещей. Это скорее… вещь Наруто? Подойдя к прикроватной тумбе, всем естеством ощущая на себе пристальный взгляд черных бездонных глаз, Итачи выуживает из множества склянок, коробок и тюбиков один, с разогревающей мазью. Садится рядом с братом, разворачиваясь к нему спиной, и тянет свою футболу вверх, подцепив за края. Саске удивленно фыркает, но молчит. Скинув одежду прямо на пол, Итачи оборачивается к брату и вручает ему тот самый тюбик, улыбнувшись уголком губ. — Спина болит. — Доверительно сообщает он, отворачиваясь от брата, рукой убирая волосы на плечо. — Давно? — неожиданно серьезно спрашивает младший, открутив белую маленькую крышечку с горлышка флакона, выдавливая себе на пальцы чуть ли не треть мутновато-зеленой жидкости. Старший не хочет беспокоить брата пустыми заботами, но и не хочет лгать. — Давно. — Блаженно выдыхает Итачи, когда родная теплая ладонь ложится ему между лопаток. Саске осторожен и немного смущен. Узкая спина брата под руками, вопреки ожиданиям, не холодная. Теплая, мягкая, с едва заметным рельефом расслабленных сейчас мышц. Брат жилистый, крепкий, хотя фигура его и кажется обманчиво легкой и тонкой, и какой-то весь до смешного неправильный: девчачий хвост длинных волос, пушистые изогнутые ресницы, узкие плечи с проступающим на одном из них шрамом. Откуда у Итачи этот шрам Саске не знает и чувствует, что знать не хочет. Младший ловит себя на мысли, что впервые видит брата обнаженным по пояс за много лет. Они не жили вместе до недавних событий, всегда были заняты каждый своими делами, поэтому раньше особо рассматривать старшего было некогда. И незачем. Теперь Саске видит, как много шрамов на неестественно бледной коже, замечает, как напрягаются сильные мышцы под его прикосновениями, изучает проступающие позвонки. Ощущает родное тепло. Итачи млеет под сильными руками, настолько сильно, что хочется мурлыкать, подобно кошке, разнеженной на солнцепеке. Ластится к прикосновениям, прикрывает подуставшие глаза и сдерживает себя от того, чтобы запрокинуть голову и тихо-тихо, протяжно застонать от удовольствия. Спину жжет чертова мазь, впивается горячими маленькими иглами в самое нутро, почти болезненно, и ее хочется немедленно смыть или стереть полотенцем, но Итачи терпит, комкая в пальцах свежую белую простынь, доверчиво прижимаясь к оглаживающим поясницу вдоль позвоночника ладоням. Удовольствия так много, оно такое теплое и нежное, что накрывает расслабившегося Итачи с головой, и он чувствует себя ужасно уставшим, как если бы пробежал несколько километров без передышки. Глаза против воли слипаются, взор мутнеет, но он упорно сидит и не отгоняет от себя брата, давно закончившего с втиранием мази, сейчас бездумно водящего подушечками пальцев вдоль боков, не трогая спину, чтобы не снять мазь. Саске все же замечает состояние брата, неловко копошится на своем месте, гадая что делать дальше. Встать и уйти? Остаться еще чуть-чуть? Не уверенный в своих действиях, младший осторожно заползает на кровать, прямо в серых джинсах в странный узор, опирается спиной на подушку, поставив ту у изголовья, и тянет Итачи на себя. — Что ты?.. — Вяло сопротивляется старший, с трудом подавив зевок, устремляя на брата недоверчивый взгляд. — Спи. — Улыбаясь уголком губ, просит Саске, взъерошивая идеально гладкие волосы брата. Итачи не спорит, укладывается грудью брату на живот и утыкается носом в теплое тело под собой. — Я же тяжелый… — вяло шепчет старший, опасаясь, что брату будет не удобно. — Спи, тяжелый он. — Фыркает Саске, зарываясь пальцами в густые волосы, откидывая голову на изголовье кровати. Итачи отрубается в один момент, сладко посапывая, обняв младшего за торс, и Саске какое-то время наблюдает за его хмурым даже во сне лицом, изредка вздрагивая от горячего дыхания, мурашками расходящегося по телу. А потом засыпает сам.