Цирк

Персонаж: Кристина Адлер. Время: Суббота. Одиннадцать часов вечера. Кристи шла мимо шатров, разукрашенных в яркие и праздничные цвета. Красные, зелёные, жёлтые оттенки использовались, чтобы зрители отвлекались на мишуру и не подозревали, насколько глубоки страдания артистов. Однако, здесь ощущение веселья неуместно и цинично. Гибнут существа, а людям смешно и радостно. Чужие страдания не задевают сердце. Из шапито доносилась парадная мелодия, звучащая слишком бодро для ночи. Адлер отодвинула край полотна и заглянула внутрь. На арене репетировала свой номер рыжеволосая клоунесса, выполняя нелепые действия, которые должны рассмешить зрителей. Она то кривлялась, то падала, то скакала по сцене как антилопа, но фаерщицу лицедейство не веселило, а лишь вызывало жалость к артистке. Кристи не стала бы унижаться ради людских улыбок. Её гордость и честь ни за какие деньги не продаются. Адлер не хотела идти к себе в фургон, где предстоит встреча с одиночеством, и прошмыгнула внутрь шапито. Оставшись незамеченной, села на последний ряд и взвалила ноги на спинку кресла, стоявшего впереди. Весёлая мелодия действовала успокаивающе. Адлер запрокинула голову назад, закрыла глаза и погрузилась в мысли, в очередной раз представляя, как совершает побег. Впереди целый год, чтобы набраться смелости и, наконец, избавиться от клейма. Чего только фаерщица не перепробовала за предыдущие семь лет: она и йодом сводила, и наносила поверх татуировку, и даже отрезала кусок кожи. Всё безрезультатно: наутро отметка возвращалась, словно ничего и не было. Директор единственный в цирке владел магией, и клеймо – результат его фокусов. Несколько месяцев назад Кристи узнала, что только смерть чёртового колдуна разрушит заклинание, а, значит, ничего не остаётся, кроме как уничтожить цирк и его создателя. Вот бы только хватило сил. – Я бы на твоём месте ушёл отсюда и побыстрее, – голос бесстыдно нарушил покой. Адлер вздрогнула. Был бы тембр не таким приятным и бархатным, она бы разозлилась. Нехотя повернув голову вправо, фаерщица увидела мужчину в чёрном фраке. Чужак. Тёмные волосы, слегка покрывшиеся сединой, идеально подстрижены и уложены – самовлюблён до бесконечности. Глаза серые, прищурены – неискренен и скрытен. Пухлые губы ведают о нём, как о страстной натуре, но они застыли в еле заметной ухмылке –пытается что-то утаить. На этом Адлер прервала анализ. – Почему? – она равнодушна и ничуть не смущена. Чужак часто дышит – нервничает, но причина, конечно, не в разговоре с девушкой. Он не отводит взгляда от Адлер и смотрит так, будто уже завладел её симпатией и может прямо сейчас уложить в постель. – Я знаю, что ты не любишь отвечать на вопросы, – незнакомец уходит от прямого ответа, но дыхание обретает нормальный темп. Продолжает смотреть Кристи в глаза так, словно… Он тоже анализирует! Что ж, пускай. Фаерщица не открытая книга, и если он сумеет правильно прочитать характер и мысли, то ему можно выписать медаль. – Что тебе надо? Ты ведь не из здешних. Адлер понимает, что не могла заинтересовать статного мужчину. В его распоряжении полно девушек модельной внешности – по одной на каждый день недели. Чужак не голодает, и ему ни к чему недоледи, скрывающая лицо за неряшливо подстриженными прядями. Незнакомец выглядит как персонаж, сошедший со страниц готических журналов, но его глаза не горят при виде мрачной Кристины. Возможно, если бы она не подводила глаза тёмным карандашом и не красила волосы в чёрный, то был бы шанс. – Чего только не сделаешь ради шоу. Ведь так? – мужчина снова перевёл тему. Фаерщице надоело играть в его игру. Во фразах чужака есть смысл, но Адлер не в том настроении, чтобы гадать. Она снова расслабилась и, отвернувшись от мужчины, устремила взгляд на арену. Если бы чужак хотел причинить вред, то давно бы это сделал. Но он просто смотрел на неё глазами старика. Клоунесса продолжала кривляться. Такая маленькая, ничтожная и совершенно несмешная. Она – единственная, кто пришёл в цирк по своей воле. Адлер слышала, что эта женщина раньше была замужем и растила сына, но в аварии потеряла и супруга, и ребёнка. С тех пор она всегда улыбалась, но настолько неестественно, что становилось жутко. Глаза, пропитанные горечью, выдавали истинные эмоции. Чувства не скроешь за гримом. Возле сцены кто-то стоит. Кристи может поклясться, что раньше на том месте никого не было. Она тщательно осмотрела шатёр прежде чем войти и, если бы увидела кого-то, кроме клоунессы, то обошла бы стороной. Женщина тоже заметила силуэт и, выключив музыку, подошла к нему. Адлер вглядывалась в темноту зала, но тщетно. Тень, словно родная мать, укрывала незваного посетителя. Видно только два светящихся жёлтых глаза. Обменявшись парой фраз с гостем, клоунесса подошла к стульям, на которых лежали вещи факира. Она порылась в сумке, взяла изящный кинжал и вышла на середину сцены. У Кристи по коже пробежали мурашки. Она чувствовала на себе тяжёлый взгляд женщины и хотела покинуть шатёр, но любопытство удерживало на месте. Клоунесса выполнила поклон и смахнула со щеки слезу. Затем поднесла нож к своей шее и резким движением перерезала горло. Кровь хлынула, забрызгав сидения на первых рядах. Женщина рухнула, как подбитая птица. Она ещё минуту дёргалась в конвульсиях, прежде чем мышцы расслабились, и душа оставила тело. Незваный посетитель покинул шапито. Фаерщица сидела с открытым ртом. Она привыкла видеть смерть на сцене, и её не пугала кровь. В замешательство привёл поступок женщины, лишённый логики. Ещё слишком рано умирать. Шоу только завтра. – Ты это видел? – она повернулась к чужаку, но вместо него обнаружила пустое сиденье. Кристи услышала голоса, звучащие в отдалении. Существа возвращались с бала, и Адлер выбежала из шапито, пока её не обнаружили рядом с трупом. На вопросы она действительно не любила отвечать, а их возникнет немало. Время: Воскресенье. Одиннадцать часов утра. Кристи проснулась и, щуря глаза от солнца, нехотя поднялась с кровати. Адлер сразу же подошла к окну и задёрнула шторы. Она не любила утро. При свете мир казался добрым, сказочным и фальшивым, а она, как никто другой знала, насколько жестокой бывает жизнь. Фургончик, в котором она жила последние семь лет, походил на место после урагана. Вещи хаотично разбросаны, и каждая не на своём месте. Фен и книги на полу, обувь на столе, еда рядом со шваброй и моющими средствами. Больше всего портили общий вид картонные коробки, заменяющие шкаф. Однако, одежда давно покинула их границы, и теперь возлегала на полу, на кресле и на столе. В кипе безделушек Адлер с трудом отыскала рваные джинсы, которые, как оказалось, валялись под кроватью. Чёрная кожаная куртка и вовсе пряталась за столом рядом с яблочным огрызком и пачкой чипсов. Майку не удалось отыскать, и фаерщица порадовалась, что из-за нулевого размера груди ей не нужен лифчик. Мелкие предметы гардероба в таком бардаке не найти. Ещё и милики возобновили кражи, а брали они всё, что могут унести. Как-то раз Кристина застала одного из них за попыткой свиснуть ноутбук. Но кража оказалась неудачной – объект не влез в нору. Хотя, кто бы мог подумать, что существо, рост которого около десяти сантиметров, вообще способно поднять электронного гиганта! Она натянула джинсы и прикрыла ими татуировку, которая по правой ноге тянулась от щиколотки до бедра. Это изображение – огромные языки пламени – она нанесла в шестнадцать лет, как напоминание о пожаре. Также огненная татуировка украшала живот и левую руку. Всю спину покрывал тигр, который вцепился когтями в шею и разинул пасть для укуса. Люди говорили Кристи, что она изуродовала своё тело. Девушка привыкла к подобным речам ещё со времён, когда проколола губу, а потом бровь и правую ноздрю. Природа её и так не одарила красотой. Тощее тельце как у девочки-подростка, невысокий рост и впалые щёки не покорили бы любителей плейбоя. Так что терять нечего. Накинув куртку на обнажённые плечи, фаерщица подошла к зеркалу. В отражении виднелась невыспавшаяся панда, которая, если судить по виду, пережила атомную войну, эпидемию чумы и голодомор. Проведя пальцем от нижнего века к брови, девушка размазала подводку, и получился добротный smoky eyes – лучшее открытие индустрии моды. Никаких усилий прилагать не надо: достаточно лечь спать, не смывая тени, и макияж готов. На этом сеанс наведения марафета закончился. Кристина вышла на улицу и сразу же наткнулась на шапито, возле которого толпились существа и что-то бурно обсуждали. Адлер догадалась, в чём дело, и попыталась незаметно проскользнуть мимо них. Однако, большеног, возомнивший себя главным, перегородил ей дорогу. – Ты куда вчера ушла после жребия? – его голос прозвучал грубо. – Не твоё дело. Адлер попробовала выскочить в небольшой проём между стеной и существом, но мужчина схватил за плечо и больно сжал. Манеры у него таки же плохие, как и стиль в одежде. – Клара погибла. Мы думаем, что её убили. Отвечай на вопросы или пойдёшь перед директором отчитываться. Он при разговоре брызгал слюной, и Адлер в отвращении скривилась. Большеног считался местным силачом, и на этом его достоинства заканчивались. Весь мозг ушёл в мышцы. – Я вернулась в свой фургон и легла спать. Доволен или тебе в подробностях рассказать, что я делала перед сном? Кристи не стала разыгрывать удивление, а взглянула на мужчину агрессивно и заметила, как уродец напрягся. Учитывая её репутацию, неудивительно, что большеног оробел. Наверняка решил, что фаерщица, несколько раз надругавшись, с удовольствием обратит его в пепел. – Я не хочу враждовать. Просто скажи, какой вытащила номер. – Двадцать восьмой. А что? Существо замешкалось, словно пыталось в своём крохотном мозге собрать все детали. – У Клары двадцать девятый. Ей предстояло быть палачом… Если бы она не погибла. Теперь эта роль твоя. Правила гласили, что если перед выступлением умирает палач, то его место занимает человек с предшествующим номером. Адлер в отличие от других артистов не мечтала выступить в роли убийцы. Вся слава доставалась жертве и палачу, но только второй мог насладиться ею. Однако, Кристи не нуждалась в воздыхателях. – Поздравляю! Чего только не сделаешь ради шоу? Да, Адлер? – Что? Кристи знакома эта фраза, и теперь слова обрели смысл. Неужели, существа решили, что фаерщица способна убить ради мимолётной славы? Даже обидно. – Говорю, готовься к шоу, Адлер. Большеног отошёл с дороги. Кристина проскочила мимо него и направилась к укромному дворику, который прятался за шатрами. Она приходила туда, когда хотела побыть в одиночестве – то есть, каждый день. Суматоха её угнетала, а лица артистов приелись до тошноты. Был бы здесь хоть один адекватный человек, жизнь стала бы чуть лучше. Адлер достали одержимые фанатики, готовые отдать жизнь ради шоу. Их жажда славы переходила все границы, но почему-то никто не считал это безумием. Фаерщица уселась в потёртое кресло, которое пять дней назад с трудом перетащила из фургона гимнастки во дворик. Она закурила, жалея, что в пачке осталась всего одна сигарета. Ещё вчера Кристи была вполне счастлива, а сегодня навалилась очередная напасть. Получить роль палача – худший из её кошмаров. Слишком много внимания, ответственности. Слишком много того, что она ненавидела. Её не так расстраивала гибель клоунессы, как новообретённая роль. Придётся убить несчастную жертву, и сделать это максимально красиво. Зрители не любят простые смерти, а особенно их не привлекают кишки, разбросанные по залу, и мозги, запачкавшие дорогие костюмы. Зрелищность – вот, ради чего они платили деньги. Причём, всё должно быть, как в кино. Без отвратительных подробностей. Адлер поморщилась, представив тысячи любопытных взглядов, уставленных только на неё. Кошмар! Неудивительно, что предыдущий палач покончил с собой. В проёме между шатрами мелькнула тень, и появился мужчина. Адлер не думала, что увидит чужака ещё раз после вчерашнего инцидента. Он не местный. Это можно понять и по его костюму, и по немецкому акценту. В цирк иногда заходили фанаты, желающие лично побеседовать с артистами, но этот мужчина – другой. В его глазах нет одержимости и восхищения. Только усталость. – Ты меня преследуешь? – она закинула ногу на ногу и втянула дым. – Возможно. Незнакомец облокотился о стену фургона и снова посмотрел так, словно изучает Кристину. Её начало раздражать вмешательство в мысли. При дневном свете заметно движение каждого мускула, и нет таинственного очарования, присущего ночному времени. – Зачем? – Может, ты мне нравишься. Кристина в голос рассмеялась, выпуская дым наружу. Незнакомец мог придумать отмазку получше, а не прикрывать истинные намерения таким бредом. Если она кому и нравилась, то гиперсексуальным подросткам, которым любая особь женского пола кажется привлекательной. – Ты ведь вчера знал, что произойдёт с женщиной. Ты медиум или что-то вроде того? – Что-то вроде того. – Тогда, тебе уже известно, что я не нуждаюсь в общении. – И мысли читать не надо, чтобы это понять. Ты всем своим видом показываешь, как тебе омерзительны окружающие. Попробуй быть более приветливой, и, может, тебя перестанут ненавидеть. – Проваливай, – Кристину взбесили слова чужака, но лицо не отобразило ни единой эмоции. Он ничего не знал о ней, но взялся судить и, что ещё хуже, раздавать советы. Так каждый умеет. Все попытки завести друзей тщетны, пока над фаерщицей висит проклятье. Рядом с ней небезопасно, и лучше пусть люди сторонятся, чем гибнут. – Не могу. Мне, к сожалению, нужна твоя помощь. – Какая жалость, что на сегодня я с благотворительностью завязала. Приходи завтра, а лучше – никогда. – Я тоже могу тебе помочь. Ты ведь хочешь избавиться от клейма? Я знаю один способ. Адлер не раз предлагали помощь, но в итоге оказывалось, что «добродетели» просто хотели её трахнуть. Им бы на конкурс пикаперов или на одноимённые курсы, а то такие таланты пропадают. – Где гарантии, что не врёшь? – Просто поверь. У меня нет причин тебя обманывать. Он сделал шаг по направлению к ней и одарил обворожительной улыбкой, на которую повелись бы школьницы, но не Кристи. – С верой я тоже завязала. – Ещё увидимся. Чужак ушёл, оставив у фаерщицы неприятный осадок от общения. Только преследователя ей не хватало, чтобы по праву считаться самым «везучим» человеком на планете. Мужчина вёл себя странно, и Адлер поклялась себе, что если он ещё раз появится, то она обязательно спросит имя и фамилию. Базы данных в интернете содержат информацию обо всех, кто хоть однажды засветился в сети или перед камерами журналистов, а такой видный красавчик явно не держится в тени. Адлер бросила истлевшую сигарету в банку из-под краски и пошла к своему фургону, чтобы подготовиться к вечеру. Раннее утро оказалось не таким уж ранним, как она предполагала, и до шоу осталось несколько часов. Пришло время огню опалить крылышки мотылька.