Последнее дело L

Настоящее время. Продолжение       На дне Берингова моря тихо, на дне Берингова моря спокойно. На дне Берингова моря нет призраков, вопросов и боли… Все это осталось наверху, на берегу — там на суше. Там, на суше эти вечно голодные твари снова навалятся на него, требуя свой кусок плоти, свою каплю крови, свежий клочок души — себе на прокорм. Их пасти всегда оскалены, их желтые клыки остры и всегда наготове, их тощие лапы с когтями цвета ржавчины скребут в предвкушении землю, оставляя кривые рваные борозды. Они вечно голодны. Они ждут. Но здесь и сейчас есть только водолазный костюм со шлангами: по которым подаются воздух — чтобы не задохнуться; и теплая вода — чтобы не замерзнуть. Есть здоровенная трубка насоса — она засасывает золотоносный грунт, и нужно только отваливать в сторону крупные валуны и двигаться по песчанно-каменистому дну.       Любовь лишь песок в океане…*       — Эй, шотландец, ты меня слышишь? Поднимайся.       Тишина в ответ.       — Лей, давай наверх, ты уже девятый час под водой! Майор Том, Земля вызывает! ** Ответь, чертов засранец! — говоривший явно занервничал.       Рация вывела бывшего великого детектива, а ныне простого ныряльщика на драге с интересным названием «Crazy MOP», из медитативного состояния. Неужели он действительно проторчал на дне более восьми часов? L уже собрался подниматься, как вдруг заметил под ближайшем валуном, что-то яркое и невыносимо блестящее, словно маленькое солнце в мутно-зеленой воде. Он протянул руку, достал небольшой золотой самородок, напоминающий по форме кривоватую подкову, и спрятал его в крошечный карман на бедре.       — Лей, если ты не вынырнешь сию секунду, я спускаюсь к тебе! — взорвалась криком рация.        Не ответив на вопли, L начал подъем.       На «Чокнутую швабру» он нанялся из-за ее названия. Как утверждал владелец и капитан в одном флаконе Кайл Барнс — кузен того самого Томми, что подвез L до гостиницы: «Этой самой шваброй мы вычистим со дна все золотишко и разгоним конкурентов!» При этом он слегка безумно улыбался, демонстрируя дыру на месте переднего верхнего резца.       А еще у него были каштановые волосы.       Кайл, матерясь сквозь зубы, помог бывшему детективу подняться на борт. Потом они совместными усилиями вытянули его из костюма.       — Какого фига лысого ты вообще творишь?! Если с тобой нет связи, я по правилам обязан спуститься, но по тем же самым ебитским правилам, на драге должен находиться хотя бы один человек. Дон не может оторваться от своей Мелз — связался старый хрен с молодой картошкой. А ты мне тут нервы мотаешь! — все время, пока L переодевался, «мужественный» старатель бессвязно нудел.       Третий сотрудник сей «крупной золотодобывающей корпорации» Дон действительно пребывал в трехдневном отпуске по причине своей женитьбы на старшей дочери хозяйки гостиницы, где остановился L. Кайла все это очень сильно напрягало, поэтому бывший детектив решил снизойти до своего работодателя и поскорее обрадовать его небольшой находкой.       — Посмотри, — он присел рядом с валяющейся мокрой кучей подводной амуницией, и, расстегнув карман, достал самородок и поднес его к фонарику.       Свет фонаря отразился от подковки пронзительным тонким лучом, маленький, не более двадцати граммов, кусочек золота задорно сверкал на бледной ладони L. Ветра почти не было, драга покачивалась на волнах люлькой, успокаивая двух до смерти усталых мужчин, один из которых показывал другому сияющую драгоценность. Опустившийся возле бывшего детектива на колени Кайл вдруг как-то по детски улыбнулся и взглянул на своего странного ныряльщика:       — Подкова… она принесет нам удачу, — он осторожно дотронулся до отполированной волнами поверхности. И вдруг неожиданно накрыл руку бывшего детектива своей. — Только сегодня, прошу, не возвращайся в гостиницу, шотландец.       — Как ты догадался? — ни лицом, ни голосом L даже не дрогнул.       — Рыбак рыбака видит… Сам знаешь. Ты смотрел на мои волосы. У меня не хватает переднего зуба, а ты смотришь на волосы! — Кайл чуть сжал бледное запястье. — Тебе нравится цвет? Он натуральный, достался мне от матери.       Высвободившись из слабого захвата одним неуловимым движением, бывший детектив кинул самородок на беспомощно упавшую ладонь.       — Мне больше нечего тебе дать, Кайл Барнс, — он закусил подушечку большого пальца и уставился в пустоту.       Возвращались обратно молча, L, не меняя позы, сидел на рядом с неубранным снаряжением, Кайл вел драгу к берегу.       Уже в номере бывший детектив понял, что, несмотря на усталость, заснуть ему не удастся. Звери подкрадывались со всех сторон, постукивая кривыми когтями, роняя с клыков ядовитую слюну. Имя им — вопросы без ответов. «А тебя тоже преследуют монстры, Лайт-кун?»       — Рем, я хотел бы поговорить с тобой.       Замотанная в серые бинты громадная фигура медленно повернула голову и равнодушно посмотрела на него единственным глазом с вертикальным зрачком: — Тебе нечасто хочется побеседовать, Рюдзаки.       — Зато я часто отпускаю тебя навестить Мису, хотя не понимаю, какой в этом прок? Она все равно тебя не видит и не слышит, поэтому, вряд ли вы ведете длительные содержательные беседы, — темно-серые глаза с чернильными пятнами зрачков также не выражали ни единой эмоции.       — Зато я нахожусь с ней рядом, — в мертвом голосе шинигами появился невесомый намек на нежность.       — Я не хочу с тобой пикироваться, — L сел на постели. — Я измотан, как раб галерный, но не могу заснуть. Что скажешь Рем?       — Не можешь… или боишься?..- голос снова стал равнодушным.       — Мне уже нечего бояться, ты знаешь это лучше других. Скажи лучше — кем становятся после смерти владельцы Тетради? — бывший детектив нагнулся и вытащил из-под кровати сумку.       — Кем? Ты единственный, кто задал правильный вопрос. Обычно все допытываются — куда они попадут, поскольку, согласно правилам, ни Рай, ни Ад им не светит. А если так, то ты знаешь ответ… — голос окрасился легким интересом. — Почему спрашиваешь о том, что тебе известно и молчишь о том, что действительно хочешь узнать? Ты странный, Рюдзаки.       — Спасибо, я в курсе, — L достал из сумки тетрадь и задумчиво провел по ее поверхности длинными паучьими пальцами. — Как Миса? — сменил он тему.       — В полном порядке. Знаешь, чем она так привлекает меня? В ней есть потрясающая жизненная сила. Именно по такой неукротимой энергии мы, боги смерти, тоскуем, из-за этого завидуем людям черной завистью, из-за этого порой вмешиваемся в вашу жизнь. Но где твоя жизненная сила, Рюдзаки? — в голосе послышалась, то ли угроза… то ли боль?       — Ты человек, но по сути своей ближе к нам, чем к людям.       — Ты считаешь меня человеком? Я благодарен тебе, — на лице горькая усмешка, руки продолжают вертеть тетрадь. — Я свою энергию трачу… тратил на то, чему меня учили — на разгадывание загадок, на расследования преступлений. И, видимо, черпал ее из этих же источников — замкнутый цикл. Очень удобно.       — А не хочешь разгадать главную загадку — КТО ТЫ ТАКОЙ?       Эта ночь закончилась также как и другие: свинцовый замерзший рассвет; налитый в пивную кружку, густой горячий как лава кофе; звонок от Кайла — как всегда на машине ждет у дверей; дальше — драга и спасительное морское дно.       И снова… И снова…       Он не считал дни, просто однажды заметил, что становится немного теплее.       Трижды в неделю бывший детектив открывал ноут и очень осторожно, стараясь не спалиться, искал новости об одном человеке — Ягами Лайте. Ему легко удалось вскрыть личную почту доктора Исикавы — так он узнал, что Лайт восстановился в Тодай. Однажды, просто из любопытства, он решил заглянуть в папку с забавным названием «Мои живые пациенты» и… На последней фотографии увидел свое проклятие. Его бывший — любовник? враг? стоял рядом с травматологом: коралловые губы чуть улыбаются, верхняя пуговица рубашки расстегнута, и видна ямочка между ключиц.       — Рюдзаки, зачем ты смотришь на фотографию, когда я сам здесь? — слегка насмешливый голос за спиной.       L медленно обернулся.       — Лайт-кун?!       — Почему ты удивлен? Я всегда прихожу, когда ты хочешь меня… видеть, — тонкие пальцы начинают медленно расстегивать рубашку.       Резко захлопнутый ноут летит с кровати на пол, кое-как содранная бесформенная кофта падает сверху:       — Лайт-кун, позволь…       — Конечно, Рюдзаки…       Холодные руки шарят под рубашкой, согреваясь теплом желанного тела — оно пахнет солнцем и мятой. Бледно-розовые губы встречаются с коралловыми — у них вкус жасминового чая. Долгожданный поцелуй — горячий и влажный, долгожданная встреча языков, долгожданное объятие. Холодные пальцы пробегают вдоль тонкого стерженька позвоночника вниз, вверх и снова вниз… От этих прикосновений стройное сильное тело изгибается и дрожит. А сам поцелуй длится уже дольше вечности.       — Ты, правда, здесь, Лайт-кун? …       — Я здесь, Рюдзаки…       И хочется изыканно-долго мучить ласками это призрачное существо, явившееся из зыбкого мира, то ли безумия, то ли мечты. И хочется прижимать его к себе, наслаждаясь этим жасминовым вкусом губ, этим солнечно-мятным запахом тела. Хочется вглядываться в карамельные глаза, следить, как они, сначала искрящиеся страстью, постепенно затягиваются мольбой. Хочется тягуче-плавными движениями доводить до изнеможения быстро набухающий член, чувствовать, как под пальцами начинает биться жилка, как начинает подтекать головка, и слизывать эти сладкие капли.       — Ты прекрасен, Лайт-кун!       — Иди ко мне, Рюдзаки!       И вот дивное тело опрокинуто навзничь, ноги раздвинуты резким рывком, пальцы хозяйничают в атласной глубине. И вот погружение в это жаркое нутро, оно подобно спуску на дно моря — глубина манит и затягивает. И движения то медленные, то ускоряющиеся, то снова медленные. Тела то подаются навстречу друг другу, то отталкиваются, то притягиваются вновь… И, наконец, рычание, сливающиеся с ответным стоном — финал.       «Мокрые сны» у взрослого мужика? Можешь себя поздравить, L — надо снова тащиться в душ.       Этим вечером бывший детектив, как обычно просматривал новости из Японии и вдруг…       Что?..       Это?        Такое?!       Да так, небольшой репортаж о том, что сегодня утром в Токио на таком-то перекрестке был задет машиной студент Тодай Ягами Лайт. По словам растерянного водителя, у автомобиля неожиданно отказали тормоза, и он не смог остановиться светофоре. Сам же потерпевший отделался легким испугом и порванными джинсами. Поразили слова молодой репортерши, сказанные якобы в виде напутствия молодому человеку: «Будьте осторожны, Ягами-сан, оказывается, даже в нашей законопослушной стране Вас могут подстерегать неожиданные опасности».       L все понял. Он думал, что, освободился хотя бы от Великого Детектива, но нет! Он оставил заложника, и теперь кое-кто шлет недвусмысленное послание. К ноге, и быстро! Иначе, твоего драгоценного раскатают по асфальту в тонкий блин.       Ночь, полночь — плевать. Звонок Кайлу: — Я увольняюсь! Через полчаса взъерошенный недопроснувшийся владелец драги стучит в дверь: — Какого черта, Лей?!       — Я должен уехать. Это решено. Объяснений не будет, — L посмотрел на вломившегося к нему мужчину пустым взглядом.       — Понял — не дурак, — Кайл похлопал себя по карманам. — Держи. Это на память, — и, взяв бывшего детектива за руку, сунул маленькую стеклянную баночку.       В баночке лежал похожий на подкову самородок.       — Спасибо, — отказ был бы глуп и неуместен.       Уже в дверях Кайл обернулся и, неожиданно тепло улыбнувшись, сказал:       — Это тебе на удачу — с твоим каштановым, — и, не дожидаясь ответа, вышел прочь.       L стоял посреди залитого лунным светом номера, сжимая в руке подарок. Он вернется. Вернется, чтобы получить ответы на терзавшие его вопросы. Для чего был на самом деле создан приют Вамми? Кого там воспитывали? Кто стоит за всем этим, и каковы их цели? Он отыщет правду. Надо будет — вырвет ее из глоток. Он узнает, наконец, кто же такой L Lawliet! Это станет его последним делом.       И еще. В сложившейся ситуации был один существенный плюс — ему больше не придется ежедневно полировать свой череп опасной бритвой. * * *       В штаб-квартире во Фриско неожиданно зазвонил городской телефон. Ватари, поперхнувшись от изумления пятичасовым чаем, поспешил снять трубку.       — Квилш, я звоню из автомата на городской номер, так как он давно не прослушивается. Времени у меня мало, поэтому навостри уши и помалкивай. Наша «уважаемая» А нашла способ снова взять твоего подопечного на короткий поводок, и я думаю, он сейчас в бешенстве. Лига давно превратилась в кучку зажравшихся скотов, и мне это надоело. Если L захочет разобраться с ними, я готова стать его «пятой колонной». Все. До связи, — Ева дала отбой.       Ватари медленно опустил трубку на рычаг. Ему стало страшно.