Последнее дело L

      Они добрались до Токийской штаб-квартиры только к вечеру. Детектив полностью взял на себя объяснение с полицией — для него это не составило большого труда. Никого особо не удивило, что Великий L, узнав о готовящемся покушении на ряд известных меценатов, тайно прибыл в страну с целью его предотвращения, но пострадал при этом сам. На законное замечание Ягами-старшего - мол, подозрительно, что и богатые поклонники японской культуры, и бойцы оябуна Макииси внезапно умерли от сердечного приступа:       -…вскрытие делали в авральном режиме, работало несколько бригад, но предварительные результаты везде одинаковы — причиной смерти является обширный инфаркт миокарда. Все мертвы, кроме… — заместитель начальника японской полиции заглянул в распечатку, — доктора Евы Тормес — у нее случился инсульт, на данный момент она в коме. И врачи удивляются — почему эта дама до сих пор жива. Можешь ознакомиться, — он протянул бумаги детективу.       L, пропустив мимо ушей слова заместителя начальника японской полиции, небрежно отложил документы в сторону и спросил:       — Вам удалось арестовать оябуна Макииси, Ягами-сан?       — Пока нет, но мой отдел прилагает все возможные усилия. Мы ведь только от Вас… узнали и о покушении, и о том, что в деле замешаны якудза, — Соитиро был явно сбит с толку.       — Найдете оябуна, поймете — замешана ли здесь очередная Тетрадь Смерти или нет. Я же признаю свое поражение, ведь все на кого покушались — мертвы, а разбираться, что произошло с якудза, мне неинтересно. Попробуйте также объяснить следующий факт — почему только у доктора Евы Тормес случился инсульт? — детектив крепко удерживал своим тяжелым взглядом собеседника.       — Да… и это тоже, — зам.начальника смутился еще больше. L пугал его и раньше: своим непонятным поведением; привычкой сидеть, подняв колени к подбородку; а его глаза с расширенными зрачками, напоминающие то ли черные омуты, то ли черные дыры… Хорошо, что он не собирается расследовать это дело. Хватит с него этого безумного гения!       — С Вашего разрешения, Ягами-сан, — детектив медленно поднялся, — нам еще надо забрать из больницы Ватари и Исикаву.       Он вышел в приемную и, схватив, сидящих там Лайта — за руку, а Мэтта, прижимающего к себе ноут и рюкзак — за шиворот, выволок их обоих прочь.       Когда такси остановилось перед знакомым небоскребом, Лайт взрогнул. Он пытался уговорить детектива разрешить ему вернуться в Бункё, но тот отказал наотрез. Юношу связывали с этим мрачным зданием самые противоречивые воспоминания: здесь — в личной тюрьме L — он провел более пятидесяти дней со скованными за спиной руками; здесь они расследовали дело Киры, и тонкая цепь, позвякивая, тянулась от одного запястья к другому; здесь он впервые узнал, что такое счастье; именно в этом странном месте, его душу разорвала первая настоящая боль.       Они вошли в здание.       Ватари, несмотря на полученную рану, которая к счастью оказалась несерьезной, решил лично проверить все и вся, поэтому они с Исикавой отправились прямиком в технические помещения. А детектив, Лайт и Мэтт поднялись на жилой этаж. Первым вышел Лайт. L расплывшимися зрачками смотрел ему в спину. Куда пойдет? Прямо — туда, где располагались личные апартаменты детектива, или направо — к другим спальням?       Ягами Лайт повернул направо.       Мэтт со своей поклажей направился следом за ним, но затем обернулся и вопросительно взглянул на своего босса сквозь гогглы.       — Я — в зал расследований, — двери лифта медленно закрылись. Его драгоценный не пошел в их спальню! Значит, не было щемящей нежности, не было терпкой страсти… Значит, не открывались навстречу поцелую коралловые губы… Значит, не искрились золотом, ловя взгляд, карамельные глаза…       Значит, он действительно сходит с ума.       В зале расследований детективу довольно быстро удалось оживить все системы, и, чтобы отвлечься, он начал просматривать ленты новостей, пытаясь понять, как повлияла на мировую политику и экономику смерть членов Девятки.       Отвлечься не получалось.       Бросив все, он решил подняться на крышу. * * *       В комнате оказалось на удивление чисто, впрочем, за всеми штаб-квартирами детектива следили соответствующие команды уборщиков и ремонтников. В небольшой гардеробной висели рядами безликие деловые костюмы разных размеров и стопками лежали белые и черные кофты, джинсы и белье. Обычный необходимый минимум сейчас был очень кстати — можно было, наконец, вымыться и переодеться. Выйдя из душа, Лайт решился. Он спустится в зал расследований и вызовет Рюдзаки на откровенный разговор. Теперь, когда все закончилось, настало время расставить все точки в их запутанных отношениях! Он сумел понять, что уродливое чудовище и его любимый — два разных, сосуществующих в одном теле, сознания. И теперь, когда возмездие настигло всех виновных, есть шанс, что монстр исчезнет навсегда. А детектив? Он смог разделить Киру — массового убийцу и Ягами Лайта — своего друга… своего единственного?.. Сам юноша понял простую истину — или они будут вместе, или каждый из них медленно потонет в вязком болоте одиночества!       Но как лучше поступить?        В зале, кроме Рюдзаки могут находиться Ватари или Исикава. Тогда разговор не состоится. А если подождать детектива в их спальне? Лайт быстро сменил джинсы и кофту на махровый белый халат, оглядел себя в зеркало — волосы в легком беспорядке, пояс готов вот-вот развязаться — его детективу это понравится.       Ягами Лайт открыл дверь в соседние апартаменты.       И улыбнулся.       В комнате возлюбленного юноша проторчал уже целый час. Да чем этот чудик так сильно занят?! Он, конечно, может не спать сутками, но после такого дня сморит кого угодно! От скуки Лайт взял забытый когда-то на кресле ноут детектива и, найдя соответствующую страницу, принялся за изучение интересовавшего в последнее время международного экономического права.       За окном раздался удар грома. * * *       Мэтт миновал третью и четвертую двери справа от апартаментов своего босса и вошел в пятую. Для этого у него были особые причины. Он заботливо положил на кровать пострадавший ноут, а сам плюхнулся в кресло, пристроив рядом рюкзак.       Рыжий закрыл глаза и провел по потрепанной поверхности кончиками пальцев: «Все кончено, Мелло. Все кончено на фиг и навсегда!!!»       Он открыл один из кармашков и вытащил небольшой пластиковый пакет на «молнии», в котором находилась хорошо перемолотая сушеная трава… Следом за ней были извлечены соответствующие листы бумаги. Вскоре, довольный Майл Дживас выпустил изо рта первое колечко ароматного дыма.       И тут за окном шарахнуло так, что рыжий аж поперхнулся: «Вот это гроза, ахуеть не встать!» * * *       С помощью доктора Исикавы, не отпускавшего старика под предлогом врачебного присмотра ни на минуту, Ватари быстро справился со всеми необходимыми делами, и теперь они с чувством исполненного долга поднимались на жилой этаж.       — Я действительно Вам не нужен? — голос травматолога был на удивление бодр, да и держался он крайне энергично. — Могу запросто подежурить.       — У меня есть все необходимое, — помощник детектива поднял здоровую руку и продемонстрировал полученный в больнице пакет с лекарствами. — Не стоит беспокоиться из-за простой царапины. Так, я думаю, начиная с третьей справа, все спальни свободны. Спокойной ночи доктор.       — Спокойной ночи, старина, — Исикава хлопнул изумленного Ватари по здоровому плечу. — Эх, лет двадцать так не отрывался! — и, сунув руки в карманы джинсов, удалился в указанном направлении.       Помощник детектива только хмыкнул: «Надо будет разузнать поподробнее об этом Джеймсе Исикаве».       В гардеробной достопочтенного Квилша Вамми хранилась заветная бутылка с его любимым напитком, и сегодня она была извлечена из укромного уголка вместе с рюмкой и поставлена на столик. Помощник детектива уселся в кресло — этим вечером, несмотря на предписания врачей, он был намерен увидеть как можно больше зеленых фей…       За окном неожиданно громыхнуло: «Наверное, будет гроза…» * * *       Травматолог, в крови которого до сих пор бушевал адреналин, не заметил, как оказался возле пятой по счету двери. Решив, что уж эта комната точно свободна, он вошел… и увидел Мэтта развалившего в кресле. На лице подростка играла глупая улыбка, по всей спальне плыл дивный дым…       С молниеносной скоростью преодолев расстояние от двери до кресла, доктор вырвал у рыжего косяк. Перепуганный подросток, в ожидании тяжелой затрещины закрылся руками, но Исикава глубоко затянулся, сел на подлокотник и, достав смартфон, включил Боба Марли. Очевидно, что юность лучшего травматолога МедЦентра в LА была бурной.       Через пару минут медицинское светило уже пугало мебель раскатистым смехом укуренного гризли, заглушая раскаты грома… * * *       Закатное небо над Токио было кислотно-ярким. Оно медленно, сверху вниз, меняло тона от тяжеловесного темно-пурпурного к изысканому алазориновому, отдельные участки утонченного сафлорового смешивались с грубой киноварью, а между небоскребами нагло полыхало оранжево-желтым. Такой закат всегда предвещает бурю.       L ничего не замечал. Он стоял на крыше, зрачки — смоляные озера, бледное лицо превратилось в посмертную маску. Ветер трепал черные патлы, разбивая на трое седую прядь, бесформенная белая кофта сминалась под его порывами, не в силах защитить своего хозяина. L ничего не чувствовал.       Он анализировал и делал выводы. Великий детектив осознал, что все время, пока он распутывал сложные клубки тайн, — находился по незримым куполом защиты Лиги Девяти.       Сколько раз во имя справедливости ты нарушал закон, L Lawliet?! Как часто ты пренебрегал нормами общечеловеческой морали?! И почему тебе все сходило с рук? Почему, когда тебя надо было арестовать и швырнуть за решетку, перед тобой лебезили, тебя благодарили, тобой восхищались? И платили… платили ровно один миллион долларов за каждое раскрытое дело! Так ли сильно ты отличаешься от тех, кого решил покарать?! Тех, кого ты объявил мировым злом?       Кто ты такой?!       Ты привык к вседозволенности, как к собственной коже, и теперь, когда защитный купол уничтожен, кто будет за тобой подчищать? Блестящая карьера Великого детектива L закончилась.       Что будешь делать дальше?!       Заняться преподаванием в приюте Вамми? Ты, который был абсолютно равнодушен даже к собственным преемникам — станешь учителем? Не смешно.       Тебе есть ради кого жить?!       На вечернее небо наползала угольно-серая бесформенно-чудовищная жирная туча, она пожирала остатки немыслимо яркого закатного неба медленно, неумолимо, страшно… Исчезали поглощенные ее ненасытностью полыхающие цвета: темно-пурпурный… алазориновый… киноварь, переходящая в оранжево-желтый.       Лайт… Да, ты бы мог за него зацепиться, как за соломинку — утопающий. А ты ему нужен?! Он ровен и вежлив с тобой… и все! Ты выяснил, что он заинтересовался международным правом, и значит, скорее всего, видит себя в будущем политиком. Отличная реализация амбиций Ягами-младшего! Он рано или поздно помирится с отцом, женится на Такаде — ведь это прекрасная партия! И уж постарается заделать ей хотя бы одного ребенка… Он жестко подавит свою натуру из гордости, ради карьеры и славы! А ты… если и останешься в его памяти, то размытым пятном… юношеской глупостью, чем-то постыдным и темным…       Туча, проглотившая закат, постепенно сгущалась в центре, обретая форму… Город под ней пригнулся и замер, внизу как-то потускнели огни реклам, фонари уже не пытались разогнать наползающий со всех сторон мрак, автомобили обреченно застряли в пробках, испуганно перемигиваясь фарами.       Угольно-серый монстр напрягся, сжался и выбросил кривую раскаленную добела проволоку молнии, тут же раздался рвущий барабанные перепонки взрыв. Ветер швырнул в одинокую фигуру на крыше злые ледяные струи… Концентрированная тьма постепенно принимала образ.       Где-то посреди бушующего безумия — пронзительно-настойчивый колокольный звон… Что там? … Свадьба, или может быть… Детективу вспомнился обрывок цитаты из Джона Донна: «…никогда не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».       Туча билась в небе, словно вырванное сердце гиганта, пульсирующее мертвенно-белыми прожилками молний. Ливень хлестал плетьми, обжигая кожу. The end.       Ты был прав, Кира…       L двинулся к краю. Иди! * Там колокола медный звон. Гляди! Там ждет тебя в ладье Харон. Иди! Зачем тебе слепая жизнь — она Как тень! За край дорога для тебя одна Теперь! Безумие кромсает бритвой мозг больной — Последний пир! Глоток любви, последний спор с судьбой — Твой проклят мир! Иди! За краем жизни — призрак золотой, Иди! Он был тобой,       Глаза закрой,             Там навсегда покой… Ле-       ти! **