A shadow of yesterday

   Территория перерабатывающего завода «Новая Эра» занимала внушительное количество соток, что было неудивительно, учитывая широкий профиль предприятия.    Период расцвета компании пришелся на самое начало двадцать первого века, когда жители Зелёной Планеты начали задумываться о том, каково состояние их родного ареала обитания. Организации и общественные движения в честь охраны окружающей среды плодились, как грибы после дождя, и именно это и помогло молодой компании встать на ноги.    «Новая Эра» практиковала уничтожение мусора путём прямого сожжения его в известковых печах. Этот метод, пусть и во всех смыслах затратный, экологически был самым приемлемым, именно поэтому завод получал огромные дотации от государства и расширял сферы своей деятельности, захватывая всё большие территории.    В распоряжении компании был огромный полигон, располагавшийся за городом. То тут, то там среди железных контейнеров, в которых покоился ожидавший своей очереди на сожжение хлам, высились беловатые холмики известковых печей. Эти агрегаты были огромны, громоздки и необычайно дороги в обслуживании, но они имели одно несомненное преимущество: в их камерах круглосуточно поддерживались рекордно высокие температуры, ведь сжигаемый мусор был разнороден, и простой огонь уничтожил бы далеко не всё.    Территория «Новой Эры» была огорожена обычной рабицей, натянутой между металлическими столбами. Местами были предусмотрены калитки, которые запирались на обычные висячие замки самой простой конструкции. Воров здесь не боялись: взять тут можно было разве что отходы, против чего никто бы не стал возражать, а известковые печи, огромные и неподъёмные, собственным весом были застрахованы от грабежей.    Да и кому они могли бы понадобиться?    Бездомные часто взламывали замки на калитках, огораживающих полигон, для того, чтобы покопаться в горах мусора, среди которого могли обнаружиться настоящие сокровища. Эти несчастные люди были частыми гостями на площади перерабатывающего завода, но в этот погожий вечер вовсе не они нарушили территорию «Новой Эры».    Пятеро молодых людей довольно уверенно шли по полигону, не глядя по сторонам. Двое из них, самые рослые, несли какой-то продолговатый свёрток.    Использовать известковую печь для того, чтобы избавиться от трупа, – это была почти гениальная идея, пришедшая в голову КёнСу, который, держась в авангарде всего строя, вёл друзей прямо к одной из гигантских машин.    Человеческое тело никогда не сгорает полностью, но, если постоянно держать его в условиях рекордно высоких температур, можно практически на сто процентов обратить останки в прах. Запах в данном случае не был проблемой, ведь предполагалось использовать известковую печь.    Эти агрегаты никогда не запирались на замки; лишь металлические дверцы и задвижки хранили герметичность аппарата для сжигания.    Да и от кого их было запирать? На что там можно было покуситься?    Именно так мыслили работники завода, и это сыграло на руку студентам, которым печь нужна была для довольно жутких целей.    КёнСу выбрал одну из них, стоявшую почти на самой середине полигона. Он остановился и молча указал на неё. Лу Хань коротко кивнул и, сняв куртку и обернув ей ладони, отодвинул засов и раскрыл дверцу. Крис и СеХун, державшие тело, аккуратно запихнули его внутрь, и высокий китаец, подобрав валявшийся поблизости обломок трубы, протолкнул им останки дальше. Повинуясь силе тяжести, труп соскользнул вниз, туда, где властвовал безумный жар.    Все пятеро вновь переглянулись и начали работу. Они голыми руками кидали мусор в жерло печи, не сбавляя темпа. После получаса этого аврала ЧонДэ, остановившись первым, поднял руку, делая знак остальным. Он пошёл прочь, и четверо юношей устремились за ним.    Выйдя с территории перерабатывающего завода, молодые люди быстро сели в серебристый «шевроле» и умчались прочь.    Вся операция заняла ровно сорок две минуты, и за время её не было сказано ни слова. Сработано было чисто и, как ни странно, весьма профессионально.    Что ж, страх за свою судьбу всегда был и остаётся самой действенной движущей силой. ***    ЧунМён подошёл ко входу в парк и поморщился: звуки громкой вечеринки были слышны за два квартала, а тут, вблизи, музыка била по ушам, заставляя чувствовать себя дезориентированно.     Но ничего не поделаешь: они условились встретиться здесь. То, что он пришёл раньше, – только его вина.    Студент тяжело вздохнул и потёр виски, стараясь не обращать внимания на начинавшуюся головную боль.    Ночь обещала быть долгой.    ЧунМён присел на бордюр тротуара и запустил ладони в волосы, стараясь не думать о том, что ему пришлось пережить за последние два дня. – Эй, приятель! – окликнул его проходивший мимо студент, зажавший под мышкой стеклянную бутылку с непонятным содержимым. – Расслабься! Тринадцатое число уже закончилось! Только что било полночь!    Юноша поднял голову и нервно усмехнулся. Какая ирония! Раз уже полночь, значит, наступило четырнадцатое июля.    День Взятия Бастилии.    Как символично!    Молодой человек вновь уставился вниз. Если бы не сотни иголок, изнутри впивавшиеся в левую половину головы, он бы расхохотался.   От упаднических мыслей его отвлекло похлопывание по плечу. Студент резко поднял взгляд наверх и с облегчением вздохнул: его шоколадные глаза встретились с медовыми очами Тао.    За смуглым китайцем стояли Исин, ЧонИн, ЧанЁль и БэкХён, причем последний был весь перемазан в каком-то мазуте. – Остальные? – коротко спросил ЧунМён, вставая на ноги. – Пока не пришли, – в тон ему отозвался Тао. – Но, я думаю, мы должны начать без них.    Студент исторического факультета кивнул, и вся компания собралась было войти на территорию парка, как их внимание привлёк резкий звук автомобильного клаксона.    Серебристый «шевроле» притормозил рядом с ними, и оттуда вышли пятеро недостающих членов их компании. – Ну, что, – вымолвил Крис, запирая автомобиль. – Начнём веселье? ***    Парки всегда воспевались романистами как островки спокойствия на фоне упорядоченной природной красоты. Многие из них любили, устроившись на деревянной скамейке с резной спинкой, наблюдать за степенно прохаживавшимися туда-сюда молодыми мамашами с колясками или пожилыми людьми с комнатными собачками.    Обычно и парк Чоксон выглядел именно так.    Только не сегодня ночью.    Студентам Сеульского Международного Университета – одного из крупнейших высших учебных заведений страны – осталось отдыхать всего лишь пару дней, и они стремились провести это время так, чтобы нагуляться всласть.    Их альма-матер проповедовала круглогодичную учёбу, почти не признавая слова «каникулы», но образование учащимся давалось соответствующее, и впоследствии они не знали проблем при трудоустройстве.    Но кто захочет думать о будущем, когда настоящее так прекрасно?    Одиннадцать молодых студентов были здесь же, среди своих однокашников. Они вели себя бесшабашно и весело, так же, как и все остальные, непрерывно фотографируя себя на фоне всего этого безумия юности. – Выкладывайте фото в социальные сети! – скомандовал Крис, приобнимая за плечи ЧанЁля и делая снимок.    Никому из них по-настоящему не хотелось быть здесь, но это должно было стать ещё одним кирпичиком в тщательно возводимую юношами стену лжи и притворства.    Ведь желающие жить вынуждены выживать. ***    Сержант Ан ИмХи сердито поскребла нос и с глубоким вздохом вновь вперилась в монитор своего компьютера, пробегая глазами очередной отчет из лаборатории.    В полицейском участке никого, кроме неё и дежурного, не было; все остальные давно ушли, исполненные желания провести воскресный вечер так, как им хотелось бы, и это заставляло офицера полиции чувствовать себя несколько ущемлённой.    Сержант резко встала со своего места и прошествовала в закуток, который был отведён под кухню. Налив себе растворимого кофе, она прошла на место и, поставив чашку на столешницу, упёрла кулаки в поясницу и сделала несколько наклонов.    Это была высокая и сухопарая женщина с резкими чертами лица и недюжинными амбициями. Целью своей жизни она считала свержение шовинистского режима, который был в таком почёте у органов внутренних дел. – Если бы вместо меня тут сидел мужчина, к завтрашнему дню его бы уже канонизировали, – буркнула ИмХи, приземляясь в кресло. – А на мои усилия можно и не обращать внимания. Кому они собираются дать лейтенанта, этому барану МинХо?    В какой-то степени, она была права: ей, довольно талантливому детективу, к тридцати восьми годам удалось дослужиться лишь до сержанта. Это, конечно, было намного предпочтительнее, чем подвизаться обычным оперативником, но госпожа Ан была достаточно тщеславна для того, чтобы мечтать о лучшей доле.    Но, к сожалению, сломать систему было не так-то просто. Для этого нужен был настоящий взрыв, сверхновая. Но такие вещи не появляются сами собой. Вот если бы ей удалось самостоятельно провести какое-нибудь запутанное расследование, лично задержав преступника, то лейтенантские погоны были бы у неё в кармане...    От мечтаний о личном кабинете и возможности не носить форму женщину отвлёк дежурный. Он, приоткрыв дверь и просунув голову в образовавшуюся щель, проговорил: – Сержант, тут поступил звонок из общежития Сеульского Международного... Говорят, там девушка пропала.    ИмХи фыркнула и подула наверх, отчего её чёлка приподнялась перпендикулярно лбу и вновь мягко легла на место. «Так и знала, что не нужно было оставаться сверхурочно!» – продумала она, нехотя поднимаясь с места. – Срок прошёл? – осведомилась она у дежурного, нахлобучивая фуражку на голову и пытаясь спрятать под ней конский хвостик. – Прошёл, – кивнул полицейский. – Трое суток, как и положено.    Офицер кивнула и, сопровождаемая сбивчивыми объяснениями оперативника, направилась к лестнице на первый этаж.    Обычно в таких случаях полиция предлагала родным или знакомым писать заявление и только потом выезжала на место, но это высшее учебное заведение было практически лицом страны, поэтому к розыскным мероприятиям стоило приступать как можно скорее.     Потому сержант и заторопилась на место, в душе сетуя на легкомысленных девиц, которые постоянно сбегают куда-то, не считая нужным никого предупредить.    Поздний час дарил не только желаемую прохладу и шанс отдохнуть от изнуряющего зноя, но и почти свободные дороги, так что ИмХи прибыла на место всего за четверть часа.    У входа в женское общежитие университета её встретила суетливая женщина, представившаяся комендантом. Она повела офицера наверх, постоянно причитая о том, как же ужасен мир, что он позволяет юным девам пропадать без следа.    Полицейская довольно резко прервала ноющую даму, заявив, что предпочла бы поговорить с соседкой девушки. Комендант, поджав губы, кивнула и с гордым видом удалилась, а госпожа Ан громко постучалась в стандартную белую дверь, подкрепив свой кулак звонким: «Полиция!».    Ей открыла худая девица с каштановыми волосами и широкими бровями, одетая в белую рубашку свободного фасона и старые джинсы. По виду и по паспорту это была стопроцентная француженка.    Офицер не особо любила иностранцев, но долг службы требовал толерантности, поэтому, изобразив на лице улыбку, она прошла внутрь. – Сержант Ан, – представилась ИмХи. – Маделон Арду, – студентка склонила голову. – Аннабел живёт со мной в этой комнате.    Кореянка кивнула и быстро осмотрела помещение. – Маделон, – начала она, присаживаясь на краешек одного из стульев. – Скажите, пожалуйста, не замечали ли вы в последнее время каких-либо странностей в поведении своей подруги?    Француженка передернула плечами в манере, на всём земном шаре свойственной только представителям её нации. – Нет, – ответила она. – Аннабел вела себя, как и обычно.    Офицер записала это в блокнот, в душе подпуская выражения, совершенно не приличествующие дамам. Она была абсолютно уверена, что бессовестная англичанка просто сбежала куда-нибудь проветриться, и через неделю объявится здесь, загорелая и счастливая. А это, в свою очередь, означало очередное рутинное дело, над которым нужно работать тщательно по той причине, что тут была вовлечена иностранка, и британское консульство вряд ли с улыбкой воспримет недостаточное усердие внутренних органов.    И ИмХи, стиснув зубы, продолжила опрос. ***    ЧунМён сидел за столиком кафе, медленно помешивая свой давно уже остывший кофе. Юноша смотрел в пустоту, механически повторяя одни и те же движения. Из ступора его вывел ЧонДэ, присевший напротив студента исторического факультета. – Привет! – улыбнулся новоприбывший, принимая у официанта меню и кивая в знак благодарности. – Зачем позвал? – Сегодня пятнадцатое, – процедил ЧунМён, опуская глаза. – И что? – приподнял брови его собеседник, непринуждённо расстёгивая первую пуговицу бежевой рубашки с коротким рукавом.    Старший вытащил чайную ложечку из чашки и положил на блюдце. – Три дня прошло, – срывающимся шепотом проговорил он. – Три дня с тех пор, как Аннабел пропала. Они не смогли найти её своими силами и теперь имеют право привлечь полицию! – И что? – повторил будущий юрист, листая меню. – Как «что»? – студент исторического факультета с мольбой посмотрел на друга. – Ты же понимаешь, что её обнаружат... – Разумеется, понимаю, – откликнулся ЧонДэ, не отвлекаясь от изучения яств, подаваемых в этом месте. – Просто придерживайся нашей тактики, и всё. Как думаешь, мне стоит заказать мексиканский сэндвич?    ЧунМён помассировал виски и вздохнул, что заставило будущего юриста обратить внимание на товарища. – Смени свою кислую мину на другое выражение, – приказал младший. – И немедленно. Летом всем полагается быть счастливыми, тебе ясно? Самое главное – вести себя естественно. Понял? – Понял, – старшекурсник поднял голову и, улыбнувшись официанту, попросил: – Два мексиканских сэндвича, пожалуйста.    ЧонДэ подмигнул приятелю и, приподняв уголки рта, показал большой палец. ЧунМён повторил его жест.    Почему бы, действительно, не побыть счастливыми, пока это возможно?