A shadow of yesterday

   Сержант Ан, отпустив всех свидетелей-студентов, ещё долго сидела в допросной, обмозговывая это дело со всех сторон.    Что ж, некоторые обстоятельства стали кристально ясны: Ким МинСок спутался с иностранкой, закрутил с ней роман, но жениться и не думал. Когда же дамочка стала непрозрачно намекать юноше на то, что ей-де хотелось бы стабильности и узаконенных отношений, тот резко сдал назад. Валлийка не отставала, и студент решил расправиться с ней раз и навсегда.    Как там докладывал Ван Лю? Она могла сидеть на корточках и получить смертельный удар, если бы, например, на неё наехал автомобиль... Патологоанатом был уверен, что повреждение, ставшее для бедняжки роковым, нанесено не битой, не обухом топора; в общем, ничем, что обычно используют убийцы.    Девчонка доверяла этому МинСоку; кто знает, может, он каким-то образом изловчился и погубил её, замаскировав всё под несчастный случай, а потом запаниковал и помчался прятать тело...    Выяснить, где именно погибла Аннабел, не представлялось возможным: морская вода хорошо поработала над телом, одеждой и обувью жертвы, начисто смыв все следы.    ИмХи потерла верхнюю губу и, сощурившись, кинула взгляд на часы, висевшие на противоположной стене помещения их отдела. Десять вечера.    Сержант встала с места, выключила компьютер и покидала в сумку телефон, удостоверение и некоторые отчёты.    Судья подписал ордер, дав добро на изъятие и тщательный обыск дома МинСока, который с этого дня считался подозреваемым номер один. К сожалению, он не особо торопился с этим, так что сами следственные действия можно было предпринять только завтра.    Женщина вышла из участка и, сев в машину, покатила домой, прокручивая в уме план действий на день грядущий. ***    ЧонДэ жил с родителями в многоквартирном доме, расположенном в одном из самых благополучных районов Сеула. Юноша обитал здесь, сколько себя помнил, и всегда это жилище было для него родным.    Отец молодого человека занимался тренировками для жертв несчастных случаев, помогая отчаявшимся людям вновь научиться пользоваться своими конечностями. Мать работала в прокуратуре, но с рождением третьего ребенка она решила с головой уйти в ведение домашнего хозяйства, что и осуществила, впоследствии ни разу об этом не пожалев.    У ЧонДэ было двое младших братьев, четырнадцати и десяти лет. Будучи ещё школьниками, мальчики, тем не менее, создавали родителям куда больше проблем, чем первенец: у среднего был тот самый возраст, когда любой, кто старше восемнадцати, автоматически воспринимался как враг; самый младший же обожал озорничать, из-за чего о том, чтобы оставить его одного, не могло идти и речи.    На этом фоне старший их сын несколько терялся. Он всегда был примером во всем: окончив с отличием школу, юноша без проблем поступил в престижный университет на выбранную специальность, решив последовать по стопам матери. Проблем с учебой у молодого человека никогда не было; он с младых ногтей проявлял самостоятельность, и потому родители, слишком поглощённые заботой о прочих отпрысках, уделяли ему не так уж много внимания, считая, что трудности и ЧонДэ – это несовместимые понятия.    И именно здесь чутьё, которое обычно не давало сбоев, их подвело.    По праву старшего студенту досталась отдельная комната. Пусть и небольшая по площади, она обеспечивала юношу тем самым так необходимым ему уединением.    Стены помещения были оклеены светло-жёлтыми обоями с узором из серых веточек. Их хозяин комнаты выбирал сам; он где-то читал, что подобное сочетание цветов повышает работоспособность.    Кровать, покрытая мрачноватым черным покрывалом, стояла в дальнем левом углу. Около неё сиротливо притулился ночной столик, на котором лежали блокнот, карандаш, книга и будильник.    Чуть поодаль примостился письменный стол из светлого дерева. Основную часть площади поверхности этого предмета мебели занимал компьютер. Системный блок стоял тут же, на столешнице, и металлический его бок был обильно украшен магнитиками и стикерами. Тут же присутствовали и органайзер с канцелярскими принадлежностями, и бюро, до того забитое документами, что его выдвижной ящик не закрывался до конца, и красная настольная лампа весьма модернистского вида. К столу было придвинуто кресло, сиденье и спинка которого были обтянуты легкомысленной голубенькой тканью в разноцветный горошек. В дальнем правом углу помещения высился платяной шкаф с полированными дверцами. Вплотную к нему прилегал комод, на крышке которого лежала сумка ЧонДэ, с которой студент обычно ходил в университет.    Слева от двери располагался стеллаж с книгами, часть из которых, ввиду отсутствия места, перекочевала на пол.    В общем, это была комната человека, который стремился к знаниям, считая их за одно из наивысших благ.     Но сейчас голову юноши занимали отнюдь не мысли о доктрина пертинакс*, а вещи куда более прозаичные и приземлённые. Это было легко понять, ведь впервые он оказался в явной опасности, угрожавшей всей его дальнейшей жизни.    Из всей их компании лишь один он попадал в самое отчаянное положение: факты о том, как именно относятся к заключенным-юристам, были общеизвестны. Кроме того, о карьере и работе по специальности с судимостью, пусть даже и погашенной, можно было смело забыть.    Этого допустить студент никак не мог: он хотел стать гордостью своих родителей, продолжив триумфальное шествие по жизни как пример для подрастающих младших братьев    ЧонДэ вовсе не был бессердечным рационалистом. Напротив, этот юноша был способен и на искреннюю привязанность, и на подлинное сочувствие, но закон выживания он знал очень хорошо. Ему было жаль и Аннабел, и Софи, и МинСока, но, чтобы успокоить совесть, он тщательно подгонял в уме все эти жуткие события под термин «несчастный случай».    Взять хотя бы валлийку. Ну что за куриные мозги?! Да, она могла быть расстроена поступком Лу Ханя, к которому была привязана, но разве это повод бросаться под машину?    К случаю с Софи ЧонДэ, к счастью, не имел никакого отношения; он вообще не понимал, зачем нужно было обходиться с девушкой так жестоко. По его мнению, если бы они заплатили бы ей кругленькую сумму, та с готовностью держала бы язык за зубами.    Падение МинСока было досадной, ужасной, пугающей случайностью, но тут юноша полагал, что вина лежала исключительно на самой жертве. Если бы их друг поступил так, как надо, то есть помог бы прикрыть своих товарищей, то был бы жив.    ЧонДэ устроился в кресле поудобнее и потянулся. Он был одет в домашний спортивный костюм, который уже не подходил для уличных прогулок, так как имел весьма потёртый вид.    Юноша придвинулся поближе к экрану компьютера и забарабанил пальцами по столешнице.    Эта женщина, сержант полиции... Она умеет работать и стремится раскрыть дело, что немудрено: за голову виновника в смерти иностранки ей явно светит повышение. Это, в свою очередь, означает, что Ан ИмХи будет чуть ли не носом землю рыть, лишь бы найти их друга.    Только он находится там, куда ей ни за что не добраться.    Молодой человек сложил руки домиком, сомкнув кончики пальцев.    Разумеется, почуяв, что обвиняемого не найти, эта полицейская постарается подвести под дело хорошую доказательную базу.    И вот тут-то возникали проблемы.    Да, ЧонИн мастерски сфальсифицировал романтическую переписку между Аннабел и МинСоком, так, что ни один эксперт не сможет определить, что все письма созданы в один день, но этого было мало. В доме корейца не было следов пребывания там англичанки, что само по себе могло вызвать вопросы.    И эта мысль занимала живой ум ЧонДэ, сверля подкорку и не давая сосредоточиться ни на чём другом.    В конце концов, юноша, не выдержав, вскочил с места и начал мерить комнату шагами, запустив пятерню в волосы.    Если какие-то, пусть даже самые малозначимые, факты в этом деле не сойдутся, то следователи начнут всё сначала, и тогда им не сносить головы, ведь они вполне могли допустить какую-нибудь оплошность.    Резко выдохнув, студент подошел к сумке и, вытащив мобильный телефон, быстро набрал номер. – Крис, нужно поговорить, – выпалил молодой человек, как только ему ответили на том конце линии. ***    Исин мурлыкал под нос песенку, подготавливая шприцы с инъекциями для вечернего обхода. Младшего медицинского персонала, как это было всегда, не хватало, и потому к делу привлекали их – учащихся медицинских факультетов вузов, тех людей, которые готовились посвятить свою жизнь спасению других.    Китаец уже давно определился со специальностью: его интересовала психиатрия. Именно потому для своей сегодняшней «практики» он и выбрал клинику для душевнобольных.    Юношу всю жизнь занимала пресловутая человеческая душа. Отучившись почти полных четыре года на медицинском, он, разумеется, не раз присутствовал на вскрытиях, но не нашел ни единого признака того самого незримого и невесомого ни в сердце, ни в мозге. Но он продолжал верить в существование этого эфемерного духа, что во многом повлияло на выбор специальности.    Исин считал, что человеческое сознание – это настолько сложная и запутанная вещь, что здесь не может идти речи ни о стопроцентном здоровье, ни о болезни, ведь грань между этими двумя понятиями в области психиатрии тонка, как нигде больше.    Молодой человек удовлетворённо кивнул, нажав на поршень последнего шприца, чтобы выгнать из стеклянной колбы пузырьки воздуха. Всё готово.    Студент подхватил поднос и отправился на вверенный ему этаж. Естественно, ему, неопытному в подобных делах человеку, доверили лишь самых спокойных пациентов, что вполне согласовывалось с планом Криса.    Исин восхищался своим соотечественником: этот высокий и красивый субъект, казалось, всё знал и всё умел, и не было ещё такой ситуации, которая поставила бы его в тупик. Студент медицинского факультета был по своей натуре юношей ведомым, поэтому с радостью подчинялся указаниям земляка, находясь в полной уверенности, что поступать так, как говорит Крис, – это гарантия безопасности.    И в данном конкретном случае он был абсолютно прав.    Хотя звонок от соотечественника с внезапной просьбой вызваться на дежурство в больницу, предложив свою помощь, оказался полной неожиданностью.    Исин вколол препарат всем, кроме одного, пациентам, и тяжело вздохнул, покосившись на последний неиспользованный шприц, покоившийся на металлическом подносе, выкрашенном в бесстрастный и стерильный белый цвет.    Пора.    Юноша раскрыл последнюю дверь в коридоре пятого этажа и проскользнул внутрь.    Пациентка сидела на краешке кровати, покачиваясь из стороны в сторону и глядя в никуда пустыми глазами. Как и все прочие обитатели здешних палат, она была одета в больничную пижаму светло-зелёного цвета. Её тоненькие, как плёточки, руки, забавно высовывавшиеся из широких коротких рукавов, безжизненно висели вдоль тела.    Китаец подошел к девушке и, поставив поднос на кровать, с нежностью взял её за запястье. Простерилизовав кожу на тыльной стороне предплечья, он взял шприц и аккуратно ввёл пациентке препарат. – Софи? – проговорил будущий медик, откладывая использованную иглу прочь. – Ты слышишь меня?    Молодая англичанка подняла на Исина безразличный взгляд. – Нам нужно кое-что сделать, – юноша встал и повлёк девушку за собой. – Пойдём.    Пациентка послушно поплелась за студентом, не вполне отдавая себе отчёта в том, что происходит. Китаец остановился перед дверью, ведущей на запасную лестницу, и распахнул её. Он вёл Софи, ни на минуту не выпуская из своих рук её запястье, и почему-то этот просто тактильный контакт вселял в иностранку неясную, еле пробивавшуюся через дымку безумия, уверенность в том, что всё будет хорошо.    Молодой человек провёл англичанку на второй этаж и, поравнявшись с окном, быстро распахнул его. – Лу Хань? – осторожно позвал Исин, глядя вниз. – Я здесь! – второй китаец помахал товарищу рукой. – Крис нас уже ждет. Она у тебя? – У меня, – кивнул будущий психиатр. Повернувшись к Софи, он склонил голову набок и изучающе посмотрел ей прямо в глаза. – Только не пугайся, хорошо? Сейчас должно подействовать.    Внезапно голубые глаза девушки широко распахнулись, зрачки резко расширились, и она, как подкошенная, свалилась на пол. – Немного не успел, – спокойно констатировал факт студент. – Надеюсь, она не сильно ушиблась...    Он высунулся в окно и протянул руку. Лу Хань с готовностью бросил другу моток верёвки, который Исин ловко поймал. Обмотав полубесчувственное тело Софи и тщательно затянув узел у неё под мышкой, студент медицинского факультета поднял пациентку клиники на руки и осторожно перенес через подоконник. Крепко держа в руках свободный конец верёвки, юноша спускал Софи вниз.    Лу Хань принял ношу, опустив иностранку на траву и избавив её от пут. Он тут же принялся набирать номер Криса, показав Исину большой палец.    Будущий врач закрыл окно и преспокойно спустился по лестнице до первого этажа. Сняв халат, он небрежно сложил его и вышел прямо из парадной двери, на прощание вежливо поклонившись дежурному.    Второй охранник, чьей обязанностью было мониторить ворота, в данный момент находился в полубессознательном состоянии. Он, конечно, воздал честь своему любимому рому, но всегда был довольно сдержан в этом пристрастии, потому становилось непонятно, как именно одна небольшая мензурка вывела его из строя. Исин мог бы кое-что об этом рассказать, но не хотел; юному китайцу только и оставалось, что надеяться на то, что у доблестного стража не окажется аллергии на тот препарат, что студент ему подмешал, улучив момент, когда сотрудник охранного предприятия отлучился по делам. – Совсем я расклеился.., – еле ворочая языком, заметил дежурный, пытаясь снять с крючка связку ключей. Перед глазами у него всё плыло, а пол так и стремился навстречу его лицу. – Давайте, я помогу, – услужливо предложил будущий врач, ловко перехватывая ключи у побледневшего охранника. – А вам, наверное, лучше прилечь. Я слышал, сегодня магнитная буря; видимо, это она на вас так влияет. – И то верно, – дежурный грузно рухнул на лавку. – А я думаю, что же это такое-то... – Я принесу ключи, – заверил его молодой человек, выскальзывая из будки.    Он отпер ворота и прошел через них, сделав вид, что начисто забыл о только что данном обещании. Китаец медленно побрёл по улице, засунув руки в карманы, но стоило ему выйти из полях охвата наружной камеры видеонаблюдения, угрожающе висевшей над парадным входом, он перешел на бег.     Обойдя ограду, юноша остановился перед задней калиткой, которой почти никогда не пользовались. Естественно, никаких приборов здесь предусмотрено не было.     Исин, не торопясь, подобрал ключ и с трудом отпер упрямый замок. Выпустив наружу Лу Ханя с его ношей, студент-медик, затворив калитку и приладив запор, побежал обратно. Оказавшись в поле зрения камеры, молодой человек, картинно хлопнув себя по лбу, прошел в будку. – Чуть было не унёс их с собой, – прокомментировал он, вешая ключи на крючок.    Охранник, лёжа на лавке, приоткрыл один глаз и тяжело вздохнул. – Что-то совсем мне нехорошо, – признался он. – Ты прикрой ворота, а уж запирать их я не стану; ничего не может случиться, за одну-то ночь, да?    Исин молча кивнул и, выскользнув на улицу, закрыл створки ворот. Потерев ладони одну о другую, юноша пошел прочь. * doctrina pertinax – учение упорное (лат.). ЧонДэ учится на юридическом, а там изучение латыни обязательно.