A shadow of yesterday

   На несколько секунд в кабинете воцарилось гробовое молчание. – Что это значит? – резко спросила сержант Ан.    Китаец любезно улыбнулся. – Дело в том, что я обучаюсь на медицинском отделении в Сеульском Международном Университете, – начал он. – Сейчас я на четвёртом курсе. В качестве специализации мной была выбрана психиатрия, так что я не исключаю возможности дальнейшего трудоустройства именно в этой клинике. Вследствие этого я решил, что нелишним будет пройти здесь что-то вроде практики, предложив свои услуги на безвозмездной основе. Таким образом, мной приобретается бесценный опыт, который в нашем непростом деле... – Ближе к делу, – бесцеремонно заявила женщина, прерывая излияния молодого человека. – Я как-то не настроена вникать в вашу биографию.    Исин очаровательно улыбнулся. – Простите великодушно, – он склонил голову. – Просто я считал, что следует объяснить, как именно я здесь оказался.    Полицейская нетерпеливо махнула рукой, и китаец послушно продолжил: – Я прохожу обучение в том же университете, что и Софи, поэтому, сами понимаете, у меня к ней особое отношение. Я всегда разговариваю с пациентами, прежде чем сделать им инъекцию. Видите ли, я считаю, что это помогает отвлечь их от самого действа, сведя дискомфорт на нет. Та девушка не реагировала ни на какие внешние раздражители, и потому я решил поведать ей о том, что произошло с её соотечественницей, будучи в полной уверенности, что она не воспринимает мои слова как поток данных, а лишь реагирует на простой звук человеческой речи. Как оказалось, это было фатальной ошибкой: во-первых, Софи прекрасно поняла меня, видимо, вычленив из беседы имя Аннабел. Во-вторых, они были подругами, так что...    ИмХи закатила глаза. – Впредь думайте перед тем, как распинаться в палатах душевнобольных, – строго напутствовала она. – Эта дамочка могла уничтожить кучу важных доказательств, которые теперь не подлежат восстановлению, а знаете, почему?    Студент помотал головой, хотя ответ был ему прекрасно известен: Крис сообщил об этом перед тем, как осуществить их дерзкий план. – Огонь уничтожает следы ДНК, – проговорила кореянка, поднимаясь с места. ***    ЧанЁль сидел на полу своей комнаты, скрючившись в углу и погрузив свои длинные пальцы в волосы.    Он жил на съёмной квартире с довольно строгими правилами, поэтому никогда не водил к себе компании друзей, но жилплощадь полностью устраивала его, так как в комплект с квартирой шёл ещё и гараж, в который молодой человек ставил свой автомобиль.    Квартира состояла из тесной кухни, совмещённого санузла и небольшой комнаты. Места было мало, но его вполне хватало.    Комната была оклеена обоями болотного цвета с букетиками розовых цветов. Сочетание само по себе было неплохим, но всю картину портили подтёки, начинавшиеся от потолка и спускавшиеся до середины стены.    Кровать была узкой, но без задней спинки, что не могло не радовать арендатора, отличавшегося очень высоким ростом. Ночной столик заменялся простым стулом, на который студент клал свой мобильный телефон и упаковку салфеток.    Гардероб представлял собой что-то невообразимое, переделанное из архивного шкафа и раскрашенное, как бог на душу положит. В итоге получился довольно современный предмет мебели, неизменно привлекавший к себе внимание множеством цветных клякс, рассыпанных по наружной поверхности.    В дальнем левом углу комнаты примостился сундук, игравший роль и комода, и склада. Именно там находили приют всевозможные вещи, начиная от постельного белья и пледа и заканчивая теннисной ракеткой и коллекцией бейсболок.    У окна стоял простой деревянный письменный стол без тумбы. На его поверхности располагались учебники, тетради, канцелярские принадлежности, художественная литература, очечник, семейные фотографии и бейсбольный мячик. Среди всего этого великолепия небольшой ноутбук как-то терялся, хотя его крышка была обклеена изображениями Человека-паука.    На подоконнике примостилась небольшая дорожная магнитола. Около неё в беспорядке валялись диски без коробок. На их поверхностях фломастером были нацарапаны таинственные письмена, понятные только самому молодому человеку.    У самой двери стоял чемодан на колесиках, который использовался как ещё одна поверхность. На нём место себе нашел рюкзак юноши.    Сам хозяин всего этого великолепия пребывал в миноре. Он и сам не знал, чего боится больше: прошлого или будущего.    Каждую ночь ЧанЁля мучили разнообразные кошмары: то Аннабел и МинСок хоронили его заживо, то англичанка заталкивала его в жерло печи, то почивший товарищ надвигался на него с ножом...    Юноше не удавалось выспаться, и нервное напряжение всё нарастало. Спокойствию не способствовало и расследование, которое открывало перед их компанией всё новые и новые проблемы. Эта въедливая Ан ИмХи, которая шныряла то там, то тут, вполне могла обнаружить что-то, что навело бы её на верный след. Все друзья старались изо всех сил, чтобы сержант заглотила их наживку вместе с крючком, но самое ужасное состояло в том, что они не могли узнать, в каком именно направлении продвигается следствие по делу.    Считают ли они виновным МинСока, или же полицейские всё поняли и только и ждут, чтобы студенты совершили небольшую оплошность, дабы потом провести арест? Сбил ли их со следа случай с Софи? Подтвердили ли их подозрения данные с портативного компьютера убитой девушки?..    Вопросов было очень много, но подлинные ответы оставались сокрытыми.    ЧанЁль резко встал и затравленно огляделся. Сколько ещё он выдержит? Нервы уже сейчас начинают сдавать, а ведь мероприятия по этому делу могли занять месяцы...    Юноша резко хлопнул в ладоши и, подхватив рюкзак, вышел из квартиры.    Сейчас или никогда. ***    СеХун сосредоточенно лизал своё мороженое, сидя в скверике напротив полицейского участка.    Стоял очередной жаркий летний день, и грех было не освежиться, прихватив с собой клубничный рожок.    В сквере было тихо и пустынно: в такое время гуляющих здесь почти не бывает. С утра же, напротив, было не протолкнуться из-за собачников и любителей здорового образа жизни, которые зачастую не смотрят, куда бегут, норовя сбить с ног любого зазевавшегося путника.    Парк был небольшим, но аккуратным и толково спланированным: идеально круглые клумбочки с цветами, поражавшими разнообразием красок и видов; мягкая газонная травка, подстриженная так, чтобы поля не выглядели ни куцыми, ни дикими; деревянные скамейки с резными спинками; высокие деревья, которыми были засажены почти все аллеи. Последние давали столь желанную в знойное время года тень, делая скверик неким филиалом рая на земле.    Юноша, жмурясь от удовольствия, откусил краешек вафельного рожка и с блаженным выражением на лице начал им хрустеть.    Студент был одет во всё черное, от шорт-бермуд и майки до бейсболки, и смотрелся очень стильно. Именно такого эффекта он и добивался.    Рядом с ним на скамье примостился его рюкзак, а с другой стороны – раскрытая книга, положенная на сиденье страницами вниз.    При такой высокой температуре окружающего воздуха мороженое быстро таяло, поэтому молодому человеку пришлось уже не раз слизывать розоватые струйки сладкой жижи с рук, но он не жаловался, ведь ничего прекраснее лета и быть не может.    СеХун обожал жару; он считал лето величайшим даром человечеству, когда каждый может расслабиться, не надевая на себя до десяти слоёв одежды. Солнце дарит живительное тепло, природа вокруг расцветает, радуя глаз, – ну чем не наивысшее блаженство?    Доев свой рожок, студент выбросил бумажную обертку в стоявшую неподалеку каменную урну и, тщательно протерев ладони извлеченной из рюкзака влажной салфеткой, взялся за книгу.     Со стороны казалось, что юноша пришел в сквер просто отдохнуть от учебы и городской суеты, посибаритствовать на солнышке, но дело было вовсе не в этом. Молодой человек дежурил.    Никто не поручал СеХуну мониторить полицейский участок, но студент, отлично зная характеры своих друзей, прекрасно понимал, что без этого не обойтись.    Ведь даже в самых дружных и сплочённых коллективах встречаются штрек-брейхеры.    Юноша периодически поднимал глаза от книжных страниц и зорко вглядывался вперед, но пока безрезультатно.    Зевнув, молодой человек вернулся к тексту романа, но переживания героев не особо занимали его. Подняв голову, он в очередной раз огляделся.    Увидев стремительно приближавшегося к зданию полицейского управления ЧанЁля, СеХун, бросив негромкое: «Я так и знал!», подхватил рюкзак и, зажав под мышкой книгу, ринулся наперерез другу. – Куда намылился? – грубо спросил он, схватив приятеля за запястье.    Второй молодой человек, выпучив и без того крупные глаза, рванулся прочь, но тщетно: его держали мёртвой хваткой. – Я.., – начал ЧанЁль. – Я... Это... – Я слушаю, – угрожающе прошипел его младший товарищ.    Будущий физик-ядерщик внезапно сник, будто из него разом выкачали весь воздух. Он опустил голову и всхлипнул. – Пойми, я не могу так больше.., – прерывисто прошептал юноша, закрывая лицо руками. – Меня мучают кошмары... Они... Они оба пытаются меня убить...    СеХун с раздражением выдохнул. Сунув книгу в рюкзак и опустив свою ношу наземь, он схватил друга за плечи и сильно потряс. – Да приди же ты в себя! – воскликнул он. – Сколько раз можно говорить, что мы сможем избежать тюрьмы только в том случае, если все мы будем работать вместе! Ты чуть было всё не разрушил, чуть было не обрёк всех остальных на жалкую судьбу заключённых, которые через одного страдают туберкулёзом! Ты хочешь, чтобы мы провели свои лучшие годы за решёткой, а потом вышли никому не нужными и изломанными тяжкой долей людьми? Ты этого хочешь?!    ЧанЁль беззвучно плакал, спрятав лицо в крупных ладонях. Плечи его тряслись; периодически молодой человек горько всхлипывал. – Ладно, – махнул рукой младший, сменив гнев на милость. – Пошли отсюда, пока нас не заметили. Мороженого хочешь?    СеХун подхватил с асфальта рюкзак и, уверенно взяв утиравшего глаза приятеля за локоть, повлёк его за собой. ***    КёнСу, стоя за стеклом в окружении таких же, как он, студентов-медиков, облачённых в белые халаты, преспокойно следил за чёткими действиями врача, стараясь не пропустить ни малейшей детали.    Шла показательная нейрохирургическая операция – одна из таких, где верная рука и точный глаз играют жизненно важную роль.    Несмотря на то, что юноша выбрал в качестве будущей специализации патологоанатомию, его интересовала нейрохирургия. Молодого человека завораживали выверенные и отточенные годами практики действия врача, слаженная работа ассистентов и медсестер.    И, разумеется, само действо.    В отличие от Исина, который искал в человеческом существе бессмертную душу, КёнСу был юношей более прагматичного склада: его интересовало устройство всех систем организма. Он восхищался анатомической структурой самого высокоорганизованного из высших приматов, изумляясь тому, насколько же всё продумано.    Студент чувствовал тягу к своей будущей профессии, считая, что патологоанатомия – это одно из самых важных направлений врачебной науки. Пусть эксперты этой специальности и не лечат людей в буквальном понимании подобного, но именно из данной науки и выросла почти вся медицина.     Именно такие мысли и занимали голову КёнСу, пока он наблюдал за операцией в больнице Святой Екатерины. Юноша напрочь забыл и об Аннабел, и о МинСоке; он просто наслаждался торжеством врача над болезнью.    И в этом не было ничего удивительного. ***    Допросная комната номер два абсолютно ничем не отличалась от своей товарки под цифрой «три», и это не могло не вызывать чувства дежа вю.    Лу Хань сидел на жестком стуле и дружелюбно поглядывал на ИмХи, которая деловито вела с ним беседу, больше напоминавшую игру в одни ворота. – Как так получилось, что в доме вашего друга нет ни следа пребывания его невесты? – осведомилась сержант, делая карандашом малопонятные пометки на полях отчётов экспертов.    Китаец обворожительно улыбнулся. – Всё дело в том, что они скрывали свои отношения, – доверительно сообщил он, чуть наклонившись вперёд. – МинСок говорил, что у него консервативно настроенные родители... Но, честно говоря, я никогда этого не находил. Наоборот, мне казалось, что люди, работающие в «Докторах без границ», должны быть максимально открыты для общения с представителями самых разнообразных национальностей и рас. Наверное, он просто хотел избавиться от Аннабел, но потом передумал и решил с ней бежать. – Он сам так сказал? – поинтересовалась женщина, бросив на свидетеля тяжёлый взгляд исподлобья.    Ничуть не обескураженный молодой человек кивнул. – Правда, и эту информацию нам пришлось из него клещами тащить, – признался он. – МинСок делился с нами с большой неохотой, но его можно было понять: всегда хочется сохранить личную жизнь только для себя.    Сержант забарабанила пальцами по столешнице. – Как именно они общались, помимо и-мейла? – после небольшой паузы спросила она. – В записях их телефонных переговоров и обмена сообщениями не найдено ничего; их номера даже не были записаны друг у друга в записных книжках. – Это понятно, – проговорил Лу Хань, разводя руками. – Тайные отношения налагают определённые обязательства, знаете ли. Насколько мне было известно, они выучили номера друг друга на память и, когда нужно было созвониться, просто покупали одноразовые телефоны, из тех, что продаются в придорожных магазинах.    ИмХи кивнула, с трудом сдержавшись, чтобы не чертыхнуться. Эти проклятые агрегаты были сущим кошмаром для любого работника правоохранительных органов, ведь их невозможно было отследить. После переговоров криминальные элементы просто выбрасывали ненужный прибор, и всё: как говорится, концы в воду.    Если эта интернациональная парочка, кроме электронной почты, использовала именно этот вид связи, то о том, чтобы доподлинно узнать это, не могло быть и речи.    Сержант вздохнула и взмахом руки отпустила свидетеля, решив, что этот малый больше ничем помочь не сможет. Как только дверь за Лу Ханем закрылась, женщина в сердцах ударила кулаком по столу.    Ничего в этом деле не было легко; доказательная база не складывалась, но зато прояснялись сами обстоятельства. Что ж, придется довольствоваться этим.