(no)future

А тем временем намного дальше от центра Города, там, где жили уже самые обычные горожане, семья Фишер готовилась к важному для всех них празднику - дню рождения главы семьи. Как всегда, им было совершенно не важно, что этот праздник приходится на, определённо, одно из самых неприятных времён года - едва ли не позднюю осень, что большинство парков уже давно не работает, готовясь к зиме, а вечера стали такими холодными, что гулять можно было только надев весьма тёплую одежду. Все года семья Фишер, состоявшая из самого имениника, его супруги, двух дочерей, их мужей и семилетнего внука, собиралась только дома, за большим праздничным столом. И каждый раз этот праздник проходил по примерно одному и тому же сценарию, хотя никто в семье даже не думал высказывать своё недовольство этим. Дня рождения отца с нетерпением ждал не только он сам, но и вся семья. И даже сейчас, только готовясь к празднику, Фишеры готовились к тому, что этот день будет не менее весёлым, чем в предыдущие года. - Подай тарелку, дорогой! - сказала старшая дочь своему мужу, который сейчас где-то недалеко возился с фруктами. Тут же её муж, довольно симпатичный высокий светловолосый мужчина в тёплом свитере и тёмно-коричневых брюках, отвлёкся от своего дела, посмотрел на неё и одарил свою жену ослепительной белозубой улыбкой: - Секунду! Дай закончить с салатом... Услышав такой ответ, женщина улыбнулась и покачала головой - другого ответа от её мужа она просто ждать не могла. Откинув назад свои каштановые кучерявые волосы, она лишь тоже спокойно улыбнулась и продолжила выравнивать лежащую на столе скатерть. К дню рождения отца всё должно быть идеально - даже такая бы на первый взгляд ничтожная вещь. В этом году, как и во все предыдущие, день рождения её родного отца праздновался в её с мужем доме - почему-то он мистеру Фишеру всегда нравился. Старшая дочь и её муж, как люди совершенно не жадные, не раз предлагали своим родителям обменяться домами, но те почему-то всегда отвечали решительным отказом. Судя по всему, атмосфера жилища его дочери была особенной для мистера Фишера только в один день - в его собственный день рождения. В другое же время это был просто дом, один из многих таких же в Городе. - Кстати, - неожиданно спросил её муж, приглаживая свои короткие волосы, - ты не знаешь, что отец сегодня так долго? Обычно он уже в три часа здесь бывает, а сейчас задержался что-то... Сама не понимая, что именно было как-то не так в этих словах, женщина содрогнулась от пробежавших по спине мурашек, хотя на деле дома вовсе не было холодно, а её муж ничего особенного не сказал. Но почему-то то, что в народе называется "шестым чувством", словно бы подталкивало её зацепиться за такой простой вопрос мужа. Что-то однозначно в нём было не так, как должно было быть, в этих самых обыденных на первый взгляд словах как будто таилось какое-то двойное дно. И она сама не могла понять, что именно заставило её сделать стойку. Но, стараясь ничем не выдать своего вроде бы совершенно не обоснованного испуга, она вымученно засмеялась: - Я слышала, в Городе какое-то новое устройство в центре установили, а отец не так давно говорил мне, что очень хочет посмотреть на него. Может, он с мамой сейчас там? Ловко подкинув вверх апельсин и не менее изящно поймав его одной рукой, её муж удивлённо вскинул брови: - Мог бы и нас позвать... - протянул он несколько обиженным тоном. - Что же это за праздник, когда именинник без семьи гуляет? Услышав это, женщина тут же застыла на месте. Похоже, она всё же раньше насторожилась не просто так, и сейчас ей, как ей же самой и казалось, удалось наконец-то понять, что же настолько сильно зацепило её в том простом, вроде бы, вопросе. Похоже, её собственный чуткий слух смог уловить в голосе мужа нотки назревающего скандала - того, что терпеть не могла вся обширная семья Фишеров. И сама девушка, по правде говоря, слабо понимала, зачем нелепое выяснение отношений могло понадобиться её мужу - человеку абсолютно не конфликтному. Она прекрасно помнила, что даже давным-давно, когда им обоим было только по шестнадцать лет, и они впервые столкнулись ещё в бункерах, в реальности, этот человек ещё ни разу не то что не закатывал истерики - даже не спорил ни по какому поводу, предпочитая любую проблему решать с долей юмора, но никак не злобы. Что на него нашло сейчас - она мало могла понять, но всё же решила не допустить скандала уже сейчас, когда тот ещё не разгорелся. Ещё чего не хватало - чтобы в день рождения её родного отца все родственники друг с другом поругались! - Дорогой, - мягко сказала она, - мы же не знаем, как оно на самом деле. Ты же помнишь, папа любит днём поспать. Может, он и сейчас так заснул и просто проспал, и скоро они все будут... Но её муж явно не собирался так просто соглашаться с этим. Положив апельсин на место, он подошёл к ней поближе и всё тем же обиженным тоном ответил: - Твоя же мама никогда не опаздывала. Почему она не могла, скажем, захватить его с собой пораньше? Тут уже его жена не выдержала. Еле сдерживая желание от бессилия и досады рвануть скатерть, которую она ещё минуту назад так старательно стелила, на себя, она ответила: - Понимаешь ли, всё же мы... Но закончить свою тираду она не успела. Тут же раздалась весьма громкая, пусть и незатейливая мелодия - этакий звонок, являвшийся, по сути, системой оповещения о том, что кто-то находился рядом с домом. А затем, не успела эта мелодия стихнуть, как тут же раздался другой звук - далеко не такой приятный, довольно резкий, скользящий и одновременно сухой - именно с таким разворачивалась новая голограмма. Тут же в воздухе прямо перед глазами изумлённых супругов появилось изображение мистера Фишера - довольно полного мужчины, отчего-то сейчас всклокоченного, с бешено бегающими глазами, полными мольбы, и безумно размахивающего руками. И не успела его старшая дочь подумать, что же могло случиться, как мужчина на это ответ дал сам: - Дочка... - выдавил он из себя, задыхаясь, словно после быстрого бега. - Открывай... поскорее. Матери твоей... плохо, очень плохо! В ту же секунду назревающая на пустом месте семейная ссора была забыта - супругам стало просто не до этого. Все эти мелочи, вроде того, что в каком-то слове проскользнула не та интонация, человек не так посмотрел, да и сама подготовка ко дню рождения отошли на второй план. Похоже, в дом Фишеров сегодня вместо счастья постучалась самая настоящая беда. Забыв про мужа и про стол, женщина тут же ринулась в коридор, заодно общаясь с автоматикой дома: - Открывай дверь, там, внизу, мой папа! Быстрее! - Выполняю, - мужским голосом ответил искусственный интеллект. Тут же пол словно бы начал уходить из-под ног - верный признак того, что дом всё же начал опускаться. Но старшая дочь Фишеров явно не особо была довольна такой скоростью. Она совершенно не знала, что именно случилась с её матерью - в данный момент ей руководили просто инстинкты, боящиеся любого, даже самого короткого промедления в критической ситуации. И сейчас, едва ли не бегая по коридору от бессилия, она в душе проклинала тех, кто не мог сделать так, чтобы дома опускались хоть ненамного быстрее. Неужели Мэр Города не мог предусмотреть такую ситуацию? Неужели нельзя было поставить хоть какой-то рычаг или кнопку, которая опускала дом на землю за секунду? Зачем вообще их надо было делать летающими? Всё вокруг злило её, и она понимала, что места себе не найдёт, пока не увидит, что именно произошло с её матерью. Но уже чуть меньше, чем за десять секунд, дом плавно коснулся земли, а его дверь со смешным повизгиванием открылась. Чуть наклонившись, поскольку головой он едва ли не задевал верх входа, в дом вошёл мистер Фишер - всё такой же запуганный и подавленный, как на голографической панели видеофона. Его простая синего цвета рубашка, крайне не подходящая для такой погоды одежда, была измята - похоже, он явно одевался впопыхах, а ремень, на котором держались его широкие штаны, был явно застёгнут наспех - уж слишком криво висела пряжка. Сзади него, мелко трясясь от страха, стояла его младшая дочь, а её муж, бывший ниже неё едва ли не на голову, осторожно обнимал её, поглаживая по спине. Их маленького сына сейчас с ними не было - похоже, младшая дочь с мужем решили предусмотрительно оставить его дома. Но самым жутким было то, что мистер Фишер держал в руках. Его жена, миссис Фишер, немолодая, несколько растрёпанная и всегда с какой-то слегка чудаковатой улыбкой, сейчас, отчего-то вся посеревшая, словно бы неведомая сила лишила её тело всех красок, лежала у него на руках, безвольно откинув голову. - Что с ней?! - выпалил выскочивший в коридор муж старшей дочери, явно тоже находившийся на нервах. Он явно намеревался продолжить свою речь, но слова как будто застряли у него где-то в горле. На лице мужчины появилась гримаса отчаяния, и всё, на что у него хватило сил - это махнуть рукой в сторону комнаты. Его намёк пожилой мистер Фишер понял правильно. Чуть напрягшись и тяжело задышав, он поднял свою жену и каким-то излишне уверенным шагом для человека, пережившего довольно серьёзное потрясение, пошёл в спальню собственной дочери и её мужа, не говоря ни слова. Его дети, переглянувшись между собой, тут же последовали за ним. Аккуратно уложив свою супругу на красивое красно-белое покрывало двуспальной кровати, мистер Фишер повернулся к своим детям и посмотрел на них неожиданно с крайним состраданием - так, словно бы горе на самом деле было у его детей, а сам он искренне сопереживал им. - Какая-то лёгкая она, - робко заявил он, словно бы невесть зачем пытаясь сменить тему разговора. Его дочери и их мужья смотрели на пожилого человека с жалостью. С одной стороны, все они гордились тем, как стойки мистер Фишер переносит неприятность - не кричит, никого не проклинает и не пытается даже привести свою жену в чувство самыми нелепыми способами вроде битья её по щекам. А с другой стороны - у всех, особенно у его родных детей, просто разрывалось сердце, когда они глядели на такое смиренное мученичество и покорность судьбе. Всем хотелось как-нибудь поддержать его, сказать, что всё будет хорошо, и в то же время вся семья не могла найти уместных слов для этого. Но вдруг неожиданно губы миссис Фишер едва заметно пошевелились, а она сама даже попыталась податься вперёд. Забыв обо всём, мистер Фишер склонился к ней и принялся быстро говорить - так, словно бы боялся не успеть сказать что-то важное: - Держись, держись, дорогая. Мы все дома, ты тоже дома, сейчас тебе станет лучше. Ты просто устала, ну ничего, отдохни, мы же в Городе, не в реальном мире, тут ты проживёшь ещё долго, только крепись, дорогая. ты же сильная, ты всё выдержишь... Миссис Фишер с трудом подняла на мужа глаза, явно слабо осознавая происходящее вокруг неё. - Провода... - выдавила она из себя лишь одно слово. Едва лишь это короткое слово слетело с её губ, как в воздухе повисла какая-то странная, звенящая, нехорошая тишина. Мистер Фишер хотел было продолжить свою речь, но сейчас он мог лишь беспомощно открывать и закрывать рот - словно рыба, выброшенная на берег. А его дети тем временем переглядывались между собой, так и не понимая, что именно произошло с пожилой женщиной и что им надо сделать, чтобы ей помочь. - Провода? - переспросил у неё супруг старшей дочери. - О чём вы? Словно желая ответить ему, миссис Фишер приоткрыла рот, но оттуда вырвался лишь хрип, сильно похожий на предсмертный. Но самое жуткое - он вовсе не прерывался, а продолжал как будто зудеть на одной ноте - так, как бывает, когда заклинит какую-нибудь машину. А уже буквально через полминуты этот хрип и вовсе перешёл в механический скрежет. Как будто перед Фишерами лежал не пока что живой человек, а какая-то машина, да ещё и сломанная. Никто из них никогда не думал, что смерть, или что бы то ни было, в виртуальном мире будет выглядеть настолько жутко. Но вот рука миссис Фишер в последний раз дёрнулась, голова безвольно откинулась на диван, а её тело застыло. И не успели её родные осознать, что всё кончено, как тут неожиданно серое тело начало просто растворяться, таять в воздухе с каждой секундой. Вот уже через неё можно было увидеть цвета покрывала дивана, вот - узор, а вот уже едва ли не каждую шерстинку. Еле видимое тело, от которого сейчас, по сути, остался один лишь только контур, в последний раз отчего-то дёрнулось - и теперь растаяло в воздухе уже окончательно. Ничего не напоминало о том, что ещё какую-то секунду назад миссис Фишер лежала здесь, явно надеявшаяся, что её родная семья её спасёт, поможет... Не помогли. Это воцарившееся до этого тягостное молчание длилось буквально полминуты. А затем - муж старшей дочери неожиданно ринулся в коридор. - Ты куда? - крикнула ему его жена? - В мэрию, - отрезал он. - Это не похоже на болезнь, это похоже на просто недоработки в этой чёртовой виртуалке! Ждите, скоро вернусь. "Постой!" - хотела было крикнуть ему женщина, но в этот момент словно какая-то неведомая сила сковала её по рукам и ногам. Горе всей своей тяжестью навалилось на неё, не давая не то что двигаться - дышать. И всё так же стоя на месте, не в силах сделать даже шаг, она чувствовала, как из её глаз сами по себе текут слёзы, а где-то там, рядом с сердцем, медленно поднимается тяжёлый ядовитый свинцовый ком. Выбежав на улицу, муж старшей дочери Фишеров не удержался и громко и весьма крепко выругался. Ещё сегодня утром погода была холодной, но не дождливой. Сейчас же откуда ни возьмись проявился поистине проливной дождь - с мрачными серыми облаками, хлещущий своими каплями, как плетьми, сбивающий сухие хрупкие веточки с деревьев. И тем же утром сводка погоды совершенно ни о каком дожде не предупреждала - обещался только уже всем привычный холод. И если бы дело происходило в реальном мире, то мужчина ещё не стал бы так злиться на администрацию - там погода не подчинялась никому. Но он прекрасно помнил, что здесь, в Городе, имелась погодная станция. Так почему же этот бестолковый Мэр не сообщил жителям подконтрольного ему населённого пункта о ливне? Лёгкая одежда уже успела промокнуть насквозь, крупные, тяжёлые холодные капли довольно больно били по коже. По-хорошему ему следовало вернуться за зонтом, но мужчине сейчас было не до этого. Злоба на администрацию Города и желание как можно скорее разобраться во всём придавали ему силы. Бегом, не обращая ни на что внимания, он отправился к центральной аллее Города - единственной дороге, которая точно смогла бы привести его к администрации. Вдоль неё сейчас горели миниатюрные фонари, в дневное время не видимые глазу, но сейчас излучающие мягкий холодно-белый свет. Но мужу старшей дочери мистера Фишера было наплевать на это. Не сбавляя темпа, он пробегал квартал за кварталом - пока наконец вдалеке не показались четыре кристалловидные башни. Злоба и отчаяние не только придавали ему силы, но и сейчас застилали глаза пеленой, превратив молодого мужчину по сути в слепца. Он бежал всё вперёд и вперёд, даже не думая посмотреть на ту голограмму, которую сейчас развернули над собой шпили администрации Города. Сейчас вместо обычной сводки новостей, погоды или приветствия там светилась фотография его тёщи с чёрной лентой и несколько коротких фраз: "Миссис Джейн Фишер умерла сегодня в 15.22 по местному времени из-за выхода из строя криокапсулы". - Объяснитесь! - раздался полный отчаяния вопль от двери. Датчики Мэра моментально среагировали на тепловое излучение. Сам искусственный интеллект, изучавший что-то, лежавшее у него на столе, медленно поднял голову и посмотрел на стоявшего в дверях абсолютно мокрого мужчину, на чьём лице отпечаталась боль и что-то похожее на желание отомстить. - Добрый вечер, мистер Шон Митчелл, - коротко сказал ему Мэр. - Присаживайтесь. Мужчина удивлённо моргнул, ощущая, как собственные эмоции, ещё не так давно бывшие такими яркими, сейчас стекают с его сердца подобно дождевой воде. До этого он никогда не был в Мэрии, и главу Города представлял себе несколько другим - этаким чопорным электронным болваном, которого куда больше заботило состояние самого Города, чем всех живущих там людей. Но теперь он был готов забрать свои слова назад. Даже лишь одной этой короткой фразой он показал поразительную осведомлённость о каждом горожанине. Не в силах справиться с удивлением, мистер Митчелл задал ему вопрос: - Откуда вы знаете меня? В ответ Мэр лишь пожал плечами: - Это моя работа - знать о каждом, кто живёт в Городе. Кроме того, произошедшая только что трагедия... - Стойте! - выпалил мистер Митчелл, тяжело дыша и всё ещё не решаясь сесть напротив главы Города. - Откуда вы знаете о трагедии? Услышав этот простой вопрос, Мэр даже заметно помрачнел, нахмурился, принялся постукивать по столу пальцами - совсем как человек. Похоже, рассказывать людям о беде явно было неприятно даже искусственному разуму. Но вот, наконец, он покачал головой - так, словно бы желал прогнать неприятные мысли, - и начал свой рассказ: - Это по-настоящему чудовищная история, мистер Митчелл. Сегодня в четырнадцать часов сорок минут от воздействия на исходный код со внешней стороны нарушилась герметичность криокапсулы номер пятнадцать тысяч девятьсот восемьдесят один - как раз той самой, где находилась ваша родственница, миссис Джейн Фишер. Я немедленно вышел с реальным миром на связь, просил их решить проблему, но они лишь развели руками, заявив, что криокапсулу с нарушенной герметичностью починить будет невозможно, а что послужило причиной этому - они не знают. Но тем не менее, именно из-за этого у вашей свекрови случился разрыв сознания. От ненависти мистера Митчелла к Мэру не осталось и следа. Сейчас он ненавидел совсем других людей - тех, кто и создал эти самые криокапсулы и тех, кому в этот самый день зачем-то понадобилось работать над кодом. Почему собиравшие их люди создали эти капсулы такими... нестабильными, опасными? Да, первая вышла из строя спустя не год и не два, но достаточно было вспомнить другую смерть и в Городе - той самой девушки, которая погибла от того же разрыва сознания, так и не попав в виртуальность. Мистер Митчелл не знал, из-за чего именно этот разрыв произошёл, но сейчас был более чем уверен, что вина криокапсулы в этом тоже была. А Мэр тем временем продолжал свою речь: - Этот дождь, - он махнул рукой в сторону большого окна позади себя, - это знак траура по миссис Фишер. Вторая смерть в истории Города, да ещё и такая жуткая... честно говоря, не знаю даже, что делать... - Кто создал эти криокапсулы? - с презрением спросил мистер Митчелл, делая шаг в сторону стола Мэра. Лицо искусственного интеллекта тут же приняло выражение мрачной решимости: - Это не вина изобретателей, мистер Митчелл, - коротко сказал он. - Вы должны понимать, что любое устройство изнашивается. К сожалению, одна из криокапсул, похоже, износилась намного раньше положенного срока. Нам очень жаль, и мы очень надеемся, что вы никого не будете винить. Это и в самом деле был несчастный случай. Но больше половины слов Мэра до ушей мистера Митчелла не долетело. Проблема была в криокапсуле - вот каковы были ключевые слова для него сейчас. И сейчас ему даже стало страшно - за свою жену, за себя, за всех остальных членов семьи. Вдруг в следующий раз выйдет из строя другая криокапсула, и в этот раз в ней окажется, например, его маленький племянник? Лишь только подумав об этом мистер Митчелл ощутил, как по его спине пробегает дрожь. - А можно жить в Городе, не старея, и без криокапсул? - тихо спросил он. Теперь уже не по себе стало Мэру. Этот человек, не имеющий никакого отношения к миру науки и вряд ли даже знающий имена тех, кто вместе с искусственными интеллектами работал на благо Города, сейчас хочет того же, что не так давно ему, Мэру, предложил Джейк Соммерс, и за что сам искусственный интеллект пригрозил ему деактивацией. Тогда Мэру в самом деле это показалось издевательством над человечеством и нелепой прихотью зарвавшегося изобретателя. Но сейчас он понимал, что, возможно, он сильно ошибался. И был только один способ выяснить так это, или не так. - Один человек, - нерешительно начал Мэр, - не так давно предлагал мне что-то в этом роде. Его идея заключалась в том, чтобы разум людей был проинсталлирован на электронные носители, и, по сути, они являлись бы живыми искусственными интеллектами. Естественно, это куда более безопасно, чем криокапсула, но... на мой взгляд, это бесчеловечно. Я запретил ему работу над этим проектом. - Зачем?! - неожиданно даже для Мэра вскричал мистер Митчелл. - Неужели вы не понимаете?! Если бы вы приняли его проект, то это, может быть, могло бы спасти миссис Фишер! Мэр тяжело вздохнул: - Суть в том, мистер Митчелл, - начал он вкрадчивым тоном, - что мистер Соммерс хотел испробовать своё изобретение на себе и только. Он считал, что людям это не нужно, а он сам из-за каких-то личных предпочтений... - Немедленно дайте мне поговорить с ним! - выпалил Митчелл, понимая, что, возможно, неведомый мистер Соммерс будет для него настоящим спасением. Но Мэр лишь покачал головой: - Я смогу вызвать его сюда только завтра, и вы с ним сами всё обсудите. Дело в том, что я уже сам пытался поговорить с ним, но он, как обычно, перекрыл свой канал связи. Хорошо? - Хорошо... - нерешительно произнёс Митчелл, медленно отходя назад. А Мэр тем временем сейчас ощущал что-то вроде угрызений совести. Возможно, ему стоило убеждать Джейка совсем не в прекращении работы над проектом виртуалов, а в том, чтобы он хотя бы обнародовал это. Возможно, стоило выслушать мнения людей на этот счёт, поговорить с некоторыми из них, а уже там и решать, а является ли это бесчеловечным или всё же новый проект Джейка спокойно бы прижился в Городе. Всё же, люди порой предлагали и куда более жестокие идеи, насколько Мэр мог судить по своим знаниям истории. Кроме того, Мэр не смог сказать всей правды мужчине, находящемуся на грани нервного срыва. Криокапсула вышла из строя не из-за неисправности, а из-за диверсии со внешней стороны. И сейчас, к безграничному собственному разочарованию, искусственный интеллект был вынужден признать, что он совершил первую в своей работе ошибку.