Norui nirnaeth. Огненные слёзы Третьей эпохи.

      Всюду кипела жизнь, дни середины лета были воистину благословенным временем. Соловьиные трели разбудили Торина еще до рассвета, но сам он был мрачен и задумчив. Облачившись в привычное одеяние, он раздумывал над тем, внести ли ясность для его товарищей. Прекрасно осознавая, как вчера выглядел его побег, он понимал, что придется дать хоть какие-то объяснения. Этого делать не хотелось, копаться в душе и выносить на всеобщее обозрение глубоко личное и сокровенное – нет, он не готов.       Руки будто сами заплели новую косу. Непримечательную с первого взгляда, чужакам вообще ни о чем не говорящую, да только каждый гном поймет. И без слов поддержит. Много их было, различных плетений. Матери плели детям защитные обереги, отцы провожали сыновей в первый бой, венчальные, свадебные, на рождение и ожидание детей. Сколько их было, косы вдов, сирот, плачущих по погибшим родным… Были и такие, как эта коса, которую его руки заплели будто сами. Встретивший и молчащий. И пусть умом он был не согласен, но можно ли приказать душе? Иногда достаточно лишь взгляда, случайной встречи, нежного касания и мягкого голоса.       Кто-то говорил, что это дар Единого, возможность найти вторую половинку души, стать целым, кто-то верил, что это проклятие. В любом случае, встретив ту, к которой тянулась душа, гном больше не мог полюбить вновь. Среди их народа не было принято жениться без любви, от того семейные союзы почитались святыми, благословенными Махалом. Гномок было мало, и печально было то, что не всегда они находили суженного. Вот и случалось так, что любили их гномы, да не откликалось сердце. Насильно мил не будешь, и никто даже не думал о жизни с нелюбимыми. Это самый бесчестный обман, который только мог быть. Поэтому существовали и такие плетения кос, которые говорили всем окружающим, что гном уже отдал свое сердце. Не принято у них было лишний раз лезть в душу, это личное и святое. Для любого гнома семья – это все. Вот и появилась у Торина коса, которую он даже и не думал плести никогда в своей жизни.       Торин знал, что у людей бывает иначе, и договорные браки, и свободные нравы. Дети без семьи, женщины без права выбора. Страшное и печальное зрелище. В этом плане эльфы были наугрим куда ближе. Те также не женились без любви, и дитя зачать не могли, если чувства не искренние и время неподходящее. Стук в дверь раздался неожиданно громко. – Войдите. – Балин, верный друг и советник. Только слишком серьезное выражение лица было у него, не к добру. Ох, не так началось это утро, не так. – Доброго утра, Торин. Ты вчера рано ушел, – седовласый гном проницательно смотрел на своего короля. Судя по тому, как на миг расширились его зрачки, косу он заметил. Вздохнул. – Доброго. Да сам понимаешь, – скрывать и отмалчиваться не имело смысла. Не перед ним. – Двалин за дверью? – Да. Позвать его? – Зови, чего уж там. – Торин лишь повел плечами. Буквально через мгновение еще один его родич зашел. Осмотрелся, заметил то же, что и его брат, и подошел вплотную, да положил руку на плечо. – Здравствуй. Вот значит оно как… Я с тобой, брат. – В глазах Двалина была поддержка и немного сочувствия. Не хотел Торин чужой жалости, но от этих дух гномов она не казалась унижающей. – Спасибо. Я уж не знаю, как меня угораздило, да что поделать. – Торин кивнул им, чтобы проходили и располагались на балконе. – Завтра на рассвете мы покинем долину. – Хорошо, ты сам скажешь Элронду? – Балин разместился на скамейке, Двалин же прислонился к стене, достал один из своих кинжалов и придирчивым взглядом рассматривал лезвие. – Конечно. Нам надо будет сегодня уложить припасы, собрать сумки. Простите, но больше тут находиться мы не можем. И дело не только в произошедшем вчера. Я очень не хочу идти через Лихолесье по эльфийской тропе. С севера обходить проклятый лес опасно, остается только юг, а это почти триста лиг в обход. Каждый день и час на счету. – Все-таки в обход. В чем-то я не согласен, да и Гэндальф может быть против. – Насчет мага не беспокойся, я приведу ему весомые аргументы. Мало что может заставить меня изменить это решение. Я не сунусь в лапы лесного короля, этот предатель однажды уже явил свое истинное лицо. – Полностью поддерживаю твое негодование, Торин, но все-таки, не позволяй эмоциям решать за тебя. Старая эльфийская тропа через лес была безопасна, в то время как путь через юг таит в себе неизвестную угрозу. Прости, пожалуйста, но я напомню, что именно в Дол Гулдуре был заточен твой отец, крепость не заброшена. – Согласен, до нас доходили дурные вести о тех местах. – Двалин убрал свой кинжал и сел рядом с братом. – Так что вы предлагаете? Сдаться на милость Трандуила?! – Буквально вскипел Торин. – Не горячись, узбад. Балин лишь имел ввиду то, что надо узнать больше информации. Для начала нам надо обсудить это с Гэндальфом, возможно и Элронд знает что-то, его разведчики часто бывают в тех краях. – Отлично, тогда не будем терять время. Пойдем к парням, я объявлю начало сбора, а потом разыщем мага и эльфа. – Торин уже было направился к выходу, вопрос, прилетевший ему в спину, буквально заставил его замереть. – Торин, что ты будешь делать с… – Балин лишь указал на косу. – Ты хоть что-то знаешь про эту девушку? – Ничего. Это ответ на оба вопроса. Идемте, больше незачем тратить время на пустую болтовню. – Как бы ни пытался Торин скрыть эмоции, но они все равно прорывались. Злость, что кипела сейчас в нем, помогала ясно думать, не впадать в уныние. Балин и Двалин молча переглянулись и поспешили вслед за ним.

***

      Силиврен с раннего утра поспешила в библиотеку. Она отказалась от компании Индрис, ведь то, с чем она хотела разобраться – было личным. Да и прослыть безумной тоже не хотелось. Окопавшись в книгах, девушка и не заметила, что наступил полдень. Она только-только начала разбираться в сумбуре мыслей, убедившись, что то, что она ранее принимала за сон или фантазию, было реальным. От того все происходящее стало более пугающим. Оба мудрых говорили ей, что она все поймет позже, будто видели что-то. Вот только что? Разум ее терзала память, осколки видения-путешествия вскрывали неизвестные доселе раны души. Да и вчерашний вечер лишь добавил тревоги и смятения. Отчего она не может забыть взгляд узбада? Почему ее сердце неспокойно?       Хватит! Со злостью вскочив, девушка отбросила свиток с преданием о Дагор Делотрин, Войне Гнева. Толку копаться в этих залежах древней мудрости? Истину она уже знала. И тем тяжелее было принять свое положение. Камень, что покоился на дне ее сумки, раздражал. И пусть желание закинуть его в воды Адуина было велико - вернуть подарок переменчивому Улмо, но Силиврен не поступила бы так.       Участь, что ей была уготована Единым, требовала и этот камень из древних времен. Не просто магию плел его создатель, Феанор, он силу благословенного края заключил в твердь Эа, огранив ее в виде алмаза. Нетленное Пламя творения, вот что сияло подобно звезде. А возможно, Варда и звезды на небосклоне создала из подобного.       Какая, однако ирония. Кем или чем она была? В том, что была, теперь девушка не сомневалась. Эмоции мешали заглянуть в самые глубины своего разума, требовалось что-то, что дарует покой. Да как вообще возможно унять эту дрожь от осознания вечности? Творец был безумен в своей гениальности, возможно поэтому он и был Творцом? Почему она сам не стал делать то, что завещал сделать ей? Неужели была граница его прав и возможностей? Или это тоже часть пути развития Эа? Для чего ему вообще все это? Вопросы мироздания лишь усилили напряжение, а не думать об этом она не могла.       Словно задыхаясь, девушка выскочила из библиотеки. Кто-то окликнул ее, но Силиврен бежала, не разбирая дороги. Остановилась она на небольшой поляне у водопада. Громкий звук падающей воды резко заставил замолкнуть круговорот ее мыслей. Волосы растрепались, лицо от быстрого бега раскраснелось. Скинув сумку, девушка подошла к прозрачной заводи. Маленькие рыбки юрко сновали между камней, поднимая своими хвостами песок со дна. Силиврен умылась, ледяная вода приятно остудила. Она вновь опустила руку к воде, мягко касаясь пальцами поверхности. – Владыка вод, ты всегда был своенравным, так и сейчас поступил по-своему. Пускай. Дар твой я пока не верну, но ты же знал это, верно? – Тихий всплеск был ответом. Силиврен задумчиво улыбнулась, отошла от воды, и села на мягкую траву.       Воспоминания вихрем накрыли ее, но не те, что мучали память и сознание, нет. Вчерашний вечер пронесся перед ее глазами. Сказать, что она была удивлена тому, что увидела – ничего не сказать. Статный и прекрасный, сильный и властный – вот каким она запомнила короля наугрим, Торина Дубощита. Он пел, словно чародей из эльфийских сказаний, а его взгляд… Этот взгляд и сейчас бросал юную девушку в дрожь. Столько силы, затаенного пламени, какой-то дикой первобытной жажды было в нем. И от понимания, что смотрел так он только на нее – Силиврен пугалась. Этого напора, этой дикости. Не смея отвести взор, боясь пошевелиться и даже вздохнуть, оказалась она в плену его взгляда. И тем удивительнее был внезапный уход Короля. Он поклонился, прерывая незримую связь между ними, и молча ушел. Время, казалось, вновь начало свой бег, и до конца вечера девушка была крайне задумчива, отвечала невпопад Индрис, как добралась до постели слабо помнила. Во сне она видела Торина, и то обещание, что было в его глазах, становилось реальностью.

***

      Реальностью становились даже самые смелые прежде его мечты. Хотел увидеть эльфов? Пожалуйста, вот дворец Владыки Элронда. Мечтал о путешествии? Теперь он в отряде Торина Дубощита и их путь ведет не куда-либо, а в пасть к Смаугу, великому дракону Севера. Поэтому пока была возможность, мистер Бэггинс наслаждался каждым мгновением заслуженного отдыха. Хотя завтра он закончится, как объявил Торин.       Члены отряда спокойно восприняли эти новости, все разбрелись собирать сумки и готовиться к дороге, а Бильбо был опечален. Нет, он понимал, что скоро они уйдут, но ведь не завтра же? Бильбо был уверен, что была еще одна причина поспешному отъезду, но вслух он бы никогда ее не озвучил. Все хоббиты были наблюдательны, а вчерашний вечер в каминном зале преподнес несколько загадок, и всем известно, что полурослики обожают разгадывать загадки. Балин объяснил смысл вчерашнего события, оказалось, что гномы редко когда поют чужакам, а эльфы, как Бильбо знал, были большие любители музыки. И то, что Торин лично сел за инструмент, да еще перед публикой – это был знак большого доверия и благодарности лорду Элронду.       Только вот случилось кое-что еще, пусть это заметили лишь немногие. Бильбо был благовоспитанным хоббитом, в чужие дела лезть не любил, сплетни не собирал, но от важной информации никогда не отказывался. А ведь то, что произошло во время исполнения Торином баллады о Дурине Великом – несомненно важно. Никогда прежде он не видел у короля такого взгляда. Конечно, он не знал его хорошо, чтобы наверняка судить, но сильнее всего выдала важность момента реакция Балина и Двалина. Они поняли явно больше, чем Бильбо, но не спешили делиться догадками. Зная, сколько у подгорного народа разных тайных традиций, символов, обрядов и прочего, мистер Бэггинс не лез. Произошедшее вчера явно попадало в категорию «гномьи тайны». Решив, что пока он здесь, то проследит за девушкой, раздобыв про нее информацию, Бильбо направился на прогулку по дворцу.       И был очень удивлен, когда из дверей библиотеки выскочила гостья лорда Элронда, не заметив хоббита, что окликнул ее. Проводя буквально убежавшую девушку взглядом, Бильбо пожал плечами и зашел внутрь. Беспорядок на одном из столов явно остался после нее. Что же послужило причиной такого стремительного бегства? Свитки с древними легендами, карты утонувших земель Белерианда, легенды о сотворении мира – ничего необычного, пугающего. Добавив еще одну странность в ту копилку наблюдений, что хоббит уже собрал, Бильбо лишь аккуратно поднял упавшие бумаги и покинул помещение. Пора собираться, как бы печально не было.

***

      Как бы печально и страшно ей не было, звук воды, бьющейся о скалы, успокаивал, Силиврен отпустила все мысли, позволяя разуму самому найти путь к равновесию. Когда солнце начало клониться к закату, девушка была почти спокойна. Поднявшись, она с досадой поняла, что в таком виде на ужин идти невежливо и направилась к себе в комнату, чтобы переодеться и привести волосы в порядок.       Сегодня она облачилась в чёрное платье с серебряной вышивкой по подолу. Изящное, простое, оно удивительно подходило девушке, подчёркивая белизну её кожи и яркий цвет волос. Когда Индрис пришла, гостья расчесывала огненные пряди, напевая вчерашнюю балладу. Чудные дела происходили в долине, уж это эльфийка видела. Она подошла, мягко коснулась плеча девушки, а та будто очнулась и перевела свой взор на гостью. – Простите мне мою рассеянность, я задумалась. – Не беспокойся, дитя, я вижу. Скажи мне, ты хочешь пойти ко всем или желаешь побыть в тишине и покое? Я знаю, каждому иной раз нужно уединение. Часто ответ на важный вопрос сокрыт в глубине сознания. – Я бы провела этот вечер в одиночестве. Вы правы, я лишь только ухватила мысль, и она ускользает. Я не нарушу никакого правила? Это не будет бестактностью? – Кому как не эльфам понимать важность тихого размышления? Мы часто уходим в леса, на природу, думаем и грезим в одиночестве. Кому-то милее свет звёзд, кто-то отдал свою любовь рассвету и закату, но все мы ощущаем этот мир глубоко и иначе чем эдайн. Есть время для радости, печали, любви и размышлений. – Эльфийка взяла из рук девушки гребень. – На запад от главного выхода есть тропа, она приведёт тебя к зеркальному пруду. Тихое и красивое место, если хочешь - ступай туда. Я распоряжусь, чтобы ужин принесли тебе в комнату. Индрис пригладила волосы девушки, поправила заколку. – Благодарю, вы кажется, понимаете даже то, о чем я не говорю вслух. – Нет, что ты, просто у твоей рассеянности не одна причина. Я долго живу на этом свете и многое замечаю. – Эльфийка тепло улыбнулась. – Я пойду, завтра утром мы будем петь в саду, Амадир обещал сыграть на скрипке. Мы будем ждать тебя. – Я не буду долго предаваться печали, но как вы и сказали, всему свое время. И сегодня мне нужно и это.       Индрис ушла, а гостья все смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Взгляд стал иным, в этом платье, с эльфийской причёской, даже имя эльфийское. Но не эльф. Силиврен встала и решила воспользоваться советом бессмертной. Ночи середины лета были тёплые, прекрасная возможность полюбоваться звездами в тишине и покое.       Владыка Имладриса проводил молчаливо идущую по одной из галерей гостью задумчивым взглядом. Судя по всему, сегодня она что-то поняла и в ближайшее время его ждет весьма интересная беседа. Гэндальф энтузиазма эльфа не разделял, но не препятствовал неспешному развитию событий. Свет – не Тьма. Больше его беспокоил молодой наследник Эребора. Для каждой души отмерено ровно столько испытаний, сколько она может пройти, но даже сильнейшие могут сдаться. Истари видел истинную любовь гнома, поэтому не было сомнений в том, что сердца Торина коснулось это прекрасное чувство. Остается верить, что оно не сломает молодого короля, а лишь придаст сил и веры. И как бы Гэндальф не успокаивал себя – теперь все измениться. – Не тревожься, мой друг. Любовь может принести и боль, и горечь, но только невзаимная. А девушка вчера явно не осталась равнодушной. Она и сегодня весь день рассеяна и предпочитает уединение. Мы стали свидетелями чуда, не иначе. – Возможно, но я и раньше видел любовь наугрим. Жар кузнечной печи – ничто, по сравнению с пылким сердцем дитя Ауле. Боюсь в нашем походе возникнут непредвиденные сложности. – Они бы возникли так или иначе. – Элронд протянул магу пергамент. – Послание от Лесного Короля. Старый лес давно болен, а теперь и с юга идет Тьма. Ты был прав, наш Враг уже здесь, и он не дремлет. – Я волнуюсь об отряде. Мне придётся покинуть их. – Или не придется. Торин ясно выразился, что хочет идти в обход через юг. – Я не готов рисковать ими! Молодой король очень уперт, хотя я понимаю его опасения насчет пути через лес. Так или иначе я успею подумать о том, как поступить дальше и в дороге. – Сначала вам надо будет преодолеть Мглистые Горы. – Заметил Элронд. – Меня страшит то, что мы можем там встретить. – Гэндальф с тревогой смотрел на эльфа. – Слишком много темных тварей пробудилось с появлением Саурона. – Без Кольца он не имеет власти над материей. Тебе ли не знать. – Однако дух это все столь же силен. Когда речь идет о существах столь древних и могущественных – нельзя их недооценивать. – В наших силах усилить меры безопасности, сдерживать опасность. – Надолго ли? – Истари раздраженно отмахнулся. – Что ты предлагаешь делать? – Для начала надо точно понять, какие силы уже служат нашему Врагу. Именно поэтому я хотел оставить отряд Торина, ради разведки проклятых могильников девятерых. И теперь ни в коем случае нельзя допустить победы Саурона на севере. Одинокая гора должна принадлежать гномам. Хватит с нас Гундабада и Мории. – Я верю в твою мудрость, ты дольше всех нас знаешь Саурона, еще с тех эпох, когда он был известен как Аннатар. Я окажу любую поддержку, но не жди того же от Таура Трандуила. Леди Галадриэль скорее всего не будет против твоих действий, она прекрасно осознает опасность бездействия. А вот Саруман может осудить тебя. Он всегда иначе смотрел на вещи. – Оставим это. Ты уверен в сущности твоей гостьи? Сколько времени ей потребуется, чтобы понять и вспомнить? – Маг был проницателен, но даже он всего не ведал. – А сколько времени это заняло у Лорда Глорфинделя? Случаи, когда Валар отпускают душу из чертогов Мандоса крайне редки. Причины, по которым это случается, весьма серьёзны. Силы мира предпочитают не вмешиваться в судьбу Эа, если этого можно избежать. – Значит еще одна неведомая угроза. Причудливо сплетаются судьбы в эти темные времена. – Гибели этого мира они, конечно, не допустят, но льющиеся тут реки крови не достигнут берегов Амана. Нам надо справляться одним, не рассчитывая на божественное вмешательство. – И маленький камешек может сдвинуть лавину. – Гэндальф сжал посох. Он боялся будущего, впервые за долгие столетия Истари понял, что на кону стоит куда больше, чем он считал ранее. Тихое пение слышалось из леса, да только казалось магу, что тени стали длиннее. И отнюдь не потому, что наступил вечер.

***

      Наступил вечер и ужин прошел в молчании, отряд собирался с мыслями и силами перед завтрашним уходом. Владыка Элронд был весьма великодушен, предоставив им провиант и снаряжение взамен износившегося. Насколько же отличаются эти эльфы от своих сородичей из Лихолесья.       Лихолесье. Торин презрительно скривился. Трандуил совсем лишился ума в своей пещере. Расплодил пауков, орки свободно гуляли по проклятому лесу, а Тауру все это было будто безразлично. Впрочем, как и всегда. Он закрывался в своем подземном дворце, игнорируя мир вокруг. Ничего, скоро и этот напыщенный болван ощутит какого это, сражаться с мраком без единого шанса на победу. Война уже на его пороге. И магия не долго будет сдерживать натиск орд врагов.       Узбад покинул товарищей, решив провести этот вечер в тишине и покое, а ребята как обычно собрались на его балконе и курили. Казалось, что никто, кроме Двалина и Балина ничего не заметил, но это будет недолго. Торин решил не скрывать правду, не от тех, кому готов доверить свою жизнь и судьбу. Ноги вели его за территорию дворца, в сад леди Келебриан, за которым ухаживал лично король. Узбад знал печальную историю супруги Владыки Элронда, знал, и с ужасом понимал, что свою избранницу не смог бы отпустить даже за край. Как эльф перенес это? Или дело в надежде, что есть у каждого из них, бессмертных эльдар? Встреча с любимыми в Амане на закате эпох была им обещана самим Создателем.       Торин недолго шел по пустынному саду, настроения любоваться местными красотами у него не было. Вскоре они покинут это гостеприимное место, их путь будет лежать через Дикие земли. Они через неделю достигнут Мглистых гор. Сложности возникнут на перевале, Кирит Форн-эн-Андраф именовали его, или Проход Имладриса. Вполне возможно, что они столкнутся с гоблинами, которые теперь заселили горы. Остается верить, что с помощью мага они смогут пройти эти места без потерь.       Размышляя о будущих трудностях, о живом драконе, что изгнал когда-то его народ из Эребора, об утерянном величии рода и превратностях собственной судьбы, что решила связать его с незнакомкой, он и не заметил, как вышел далеко за пределы ухоженной территории. Соловьиная трель раздалась неожиданно громко, Торин очнулся от своих мыслей и увидел, что стоит у входа на поляну, где зеркальной гладью под светом звезд искрился ночной пруд. Он замер, боясь вздохнуть, пораженный увиденным.       На залитом звездным светом берегу сидела девушка, что посмела похитить сердце узбада, даже не ведая о том. Длинный шлейф платья из черной ткани, расшитой серебром, был небрежно сложен, руки красавицы касались воды, она тихо напевала что-то и смотрела на глядь пруда. Видимо, она была тут давно, и, как и Торин, искала уединения. Ощущая себя смущенным и взволнованным, король никак не выдал своего присутствия. Он любовался девушкой, запоминал ее милый облик, не смея и мечтать о большем. Эти мгновения показались ему внезапным даром Махала. Он сохранит в памяти этот вечер, и в самый тяжелый час это воспоминание дарует ему надежду и свет.       Девушка отняла руки от воды и посмотрела на небо. О чем ты думаешь, дева, что явилась огненным всполохом в его судьбе? Ведаешь ли ты трудности или живешь, словно прекрасная птица, лишь радуясь каждому дню?       Торин тихо вздохнул. Несправедливо, жестоко, зачем именно сейчас? Когда он уже смирился с тем, что быть ему одному, что он скорее умрет, пытаясь вернуть дом, чем обретет покой. Огонь в его душе разгорелся, и теперь все чаще он видел в мечтах иное. И тем горше было его решение.       Девушка была невысокой, в этом строгом платье, так непохожем на эльфийские одеяния, с огненными волосами и задумчивым взором, она казалась одной из богинь из древних эпох. Мягкий свет окутывал ее, это звезды освещали ее облик или она сама сияла, подобно звезде?       Ощущая, что ему становится трудно дышать, Торин отвернулся. Тихо отступил он в тень, да почти бегом покинул это место, не заметив, что в спешке обронил брошь. Узбад вернулся к себе в покои. Товарищей уже не было, видимо, разошлись спать, не желая завтра утром клевать носом в пути. Сам же Торин уснул лишь на рассвете. Закрыв глаза, он видел лицо и облик красавицы, что взволновали каменное сердце короля. Во сне она повернулась лицом к нему, улыбаясь, под светом звезд в теплую летнюю ночь у зеркального пруда в долине Имладрис.

***

      В эту летнюю ночь Дракон Смауг Золотой видел тревожные сны. Древний ящер пробуждался; медленно, незаметно, он покидал мир своих грез.       Дракон ощущал зов, кто-то тихим голосом пел про свободу и власть; неясные образы стремительного полета в бескрайней пустоте завораживали. Золото больше не имело власти над его душой, что-то прекрасное и совершенное пришло в этот мир, и ни одна сокровищница не сравнится с этим.       Смауг пошевелился во сне, поправляя сложенное крыло, и горка самоцветов покатилась вниз, переливаясь всеми цветами радуги во мраке сокровищницы. Изумительной огранки камни, казалось, светились внутренним светом.       Скоро дракон пробудится, вновь напомнив этому миру о первозданной мощи стихий. Напомнив о том, что давно ушло в историю, оставшись в памяти только в виде преданий. И не осталось тех, кто бы помнил, какого это, ощущать стремительные потоки ветра под длинным крылом, переливающимся в лучах солнца и луны. Грезил он о полете в Нэни Эрумаэр, бескрайних Внешних водах, укрытых пологом трех небесных слоев Вайтьи, Ильвэ и Вильны.       Возможно время пришло. Последний потомок Анкалагона Черного пробуждался от долгого сна.

***

      Утром отряд Торина Дубощита и Гэндальф покинули долину Имладрис. Тихо ушли они, лишь Владыка провожал путников и благословил их перед полным опасностей путем. Впереди высились пики Мглистых гор, дорога вела их к перевалу Кирит Форн-эн-Андраф. Позади остались спокойные дни в обители эльфов, вечера, наполненные шутками и общением, часы, проведенные в каминном зале. Торин же уходя, оставил у эльфов часть своего сердца. И никто не ведал будущего.       А Силиврен вчера нашла на тропе необычную брошь, искусно сделанную явно умелым ювелиром. Кто обронил ее? Девушка провела пальцем по изображению на гладкой поверхности серебристого металла. Корона из семи звезд, а под ней молот и наковальня. Решив позже спросить совета Владыки Элронда, девушка убрала находку в сумку.