***
Спустя полчаса мы все сидим за обеденным столом и завтракаем. Шона приготовила какое-то фирменное блюдо, и я оценила её кулинарные способности. Зик есть отказался. Сделал себе бутерброд и почти ни с кем не разговаривал. Тобиас периодически поглядывал на него. Похоже, такое поведение за его другом раньше не наблюдалось. — Зик, подай, пожалуйста, хлеб, — говорит Шона. Он с отсутствующим видом ставит тарелку на стол. — Спасибо, — целует его в щёку, но тот в последний момент отворачивает голову. — Что-то случилось? — достаточно жёстко спрашивает она. — Всё в порядке, — отвечает Зик, делая глоток из кружки. Я смотрю на Тобиаса. Он тоже ничего не понимает. — Тогда почему ты не ешь то, что я приготовила? — Шона кладёт вилку на стол. — Не хочу, — бросает Зик. — Уже не голоден. — Кто-то встал не с той ноги? — пытается разрядить обстановку Тобиас, но друг смиряет его взглядом. Я тихонечко отодвигаю от себя пустую тарелку. — Большое спасибо, — улыбаюсь. — Было очень вкусно. — Я рада, — кивает Шона. — Может, добавки? А то у меня осталась лишняя порция, — косится на своего парня. Тот резко поднимается и ставит кружку в раковину. — Давай, ещё посуду тут разбей, — хмыкает Тобиас. — Заткнись, Фор. У моего парня вытягивается лицо. Он медленно откладывает вилку в сторону и переводит взгляд на Зика. — Если ты не в духе, будь добр, не затыкай меня. Я сам решу, что и когда мне говорить. Я кладу руку на его коленку, и он кратко вздыхает. Зик выходит с кухни. Тобиас следом за ним. — Трис, прости за этот цирк, — в пол голоса говорит Шона. — У него это бывает. Особенно, когда с Фором ссорится. — А они поругались? — удивляюсь я. — Я не знаю. Похоже на то. Хотя, он всё утро был у меня на глазах... Может, вчера что случилось. Я поджимаю губы. — Да ты не обращай внимания, — Шона хлопает меня по плечу. — Фор его разговорит. Ты лучше скажи, вы с ним помирились? — Да, — смущённо улыбаюсь. Не думаю, что стоит рассказывать Шоне о том, что Тобиас мне всё рассказал, поэтому просто говорю, что теперь всё хорошо. — Я видела, вы вместе уснули. Выходила ночью водички попить. — Я вот тоже решила ночью охладиться, но как увидела его, так сразу и забыла, зачем вышла из спальни. Шона смеётся: — Ты знаешь, я ещё никогда не видела Фора таким. Он влюблён в тебя. Может, сам ещё не до конца это понимает, но влюблён. У него же глаза горят, когда ты рядом. Я ещё на пляже заметила. — Ну… Фор тоже мне очень нравится. И мы, как бы, сказали об этом друг другу. — Я и не сомневалась в этом. Фор романтик. На работе грубый и жёсткий, но наедине чистой души ангелок. Я тоже начинаю смеяться. Шона попала в точку. Ещё вчера убедилась в правильности её слов. — Можно нескромный вопрос? — усаживаюсь поудобней на стуле, чувствуя себя свободней. Шона кивает, — Ты живёшь вместе с мальчиками? — И да, и нет. Очень часто ночую здесь. Зик не против, я счастлива, а Фор рад, что в доме есть кому приготовить обед. Шона встаёт из-за стола, забирая у меня тарелку, но я пытаюсь настоять на том, чтобы помочь с уборкой. Девушка наотрез отказывается. Мол, плохая примета – убираться гостям вне дома. Я уступаю. — Трис, — неожиданного говорит Тобиас, подойдя сзади. — Можно тебя на пару слов? Я молча следую за ним. — Что-то случилось? — спрашиваю я, когда мы оказываемся в тесном коридоре между кухней, ванной и гостиной. — Нет, но мне захотелось тебя поцеловать. Я смеюсь, пытаясь увильнуть, но у меня это плохо выходит - Тобиас ухватывает меня за талию и плотно прижимает к стене. — Нас могут увидеть, — шепчу ему на ухо. — Плевать. — Фор, у тебя есть спальня, — протискивается мимо нас Зик, и Тобиас уводит меня в гостиную. — Ты выяснил что с ним? — спрашиваю, глядя на часы у телевизора - уже давно перевалило за полдень, и мне надо потихоньку собираться. — Да. Не обращай внимания. Он просто завидует. — Что? Ты не шутишь? — Шучу, конечно. Но, вроде как, мужская солидарность, тайна не моя. Я киваю. Мужские секреты. Честно, даже знать не хочу... — Ну, раз всё в порядке, я буду собираться. — Уже? — Тобиас притягивает меня и целует. — Ещё даже не вечер. — Но я и так осталась у тебя на целую ночь. — И всю ночь мы проспали на диване. — Это претензия? — я лукаво смотрю на него. Он смеётся, отводя взгляд. — Ладно, в следующий раз будем всю ночь разговаривать, — продолжаю, как ни в чём не бывало. — В следующий раз? — Ну, если ты меня пригласишь. — Ты можешь приходить без приглашения. Я всегда рад тебя видеть. Я улыбаюсь и целую его. Тобиас нащупывает на диване мою сумку и утаскивает меня вместе с ней к двери. Я обуваюсь. Тобиас опять целует меня, только уже настойчивей, и проводит руками так нежно, что я негромко вздыхаю. Он нажимает на ручку двери. Я переступаю через порог. Он следом за мной. Не удерживаюсь - целую его ещё раз, но он отстраняется и говорит: — Кажется, кто-то хотел домой. Я с шумом выдыхаю: — Не честно! — Я лишь следую твоей просьбе, — Тобиас заливисто смеётся, а я захожу в лифт и думаю, что он прав - когда мы вместе, ночью нам лучше не спать.***
На улице прохладно. После вчерашнего ливня и ночного дождя дышится свежо. Я обнимаю себя за плечи, ёжась, и заворачиваю за угол высотки. Оказываюсь в своём дворе. Тут уже потихоньку кипит жизнь. Не смотря на то, что уже обед, люди только проснулись. Это видно по их лицам. Пожилая соседка только вышла гулять с собачкой, а мамочки с детками ещё не заходили домой на сон час. — Крис, выходи на улицу, — говорю подруге в телефон. Подхожу к её подъезду и сажусь на лавочку. Солнышко пригревает мне лицо, и я щурюсь. Подруга выбегает из подъезда. На голове у неё красуется причёска а-ля гимнастическая шишка, а на плечах повисла растянутая футболка. Похоже, она сама только что проснулась. Воскресенье. — Привет, — она обнимает меня, зевая. — Если бы ты не позвонила, так и провалялась бы в кровать ещё сутки. Я молчу. Подруга присаживается рядом, а я не знаю с чего начать. — Так, давай, рассказывай, — Кристина пытается выглядеть не заспанной. — Что, как и в какой позе было? — Эй! — толкаю подругу в плечо. — Ты совсем обалдела? — Ну, а что ты молчишь, тогда? Явно ведь не на лавочке позвала посидеть в такую погоду. — Мы долго разговаривали вчера... — Вы расстались?! — Боже мой, нет! Я рассказала ему о Калебе. — И что же он ответил? — Кристина хмыкает. — Вообще, что вчера вечером такого было, что ты забрела к нему домой? По голосу ты была в не себя от ярости-счастья. Я медлю, прежде чем начать рассказ, и не спеша, вдумчиво, пытаясь не упустить ни одну деталь (кроме рассказа Тобиаса и причины нашей ссоры), рассказываю подруге всё, что вчера приключилось. — Вот... И, когда слова уже кончились, мы... Ну... Мы немного увлеклись, и... — У вас был секс?! — Кристина подпрыгивает на месте. — Ты занималась сексом?! — Ты же сама велела предохраняться. Вот я и решила тебя послушать... — О... О! Боже мой! — Кристина не может найти себе месте, поэтому встаёт с лавочки и начинает расхаживать передо мной. — Рассказывай всё в подробностях! Я хочу знать, как ты себя чувствовала в этот момент, что он делал для того, что бы... И я не могу сдержаться - смеюсь во весь голос. — Что? Что ты смеёшься? Ты меня обманываешь?! — Кристина присаживается обратно. — Моё сердце не железное! Давай, выкладывай правду! — Мы спали вместе, Крис. Спали на диване! А после нашего разговора... Хм... В общем, я реально почувствовала, что хочу этого, и... Такое тепло появилось внутри! Я поняла, что могу доверить этому человеку всё! И он мне тоже может довериться. Мы целовались, а потом... Я не заметила, как мы оказались на кровати. А дальше... В общем, мы не лежали, как истуканы, а действовали вполне решительно. Защита не понадобилась. Подруга смотрит на меня во все глаза и, кажется, не может поверить. Она трогает меня за лоб, потом трогает себя за лоб и заключает, что лихорадкой мы обе не страдаем. Затем она задумывается не надолго, а потом с горящими глазами и явным любопытством выдаёт: — Тебе понравилось? Я медлю, прежде чем ответить, но по моему виду и так всё ясно: — Да. — О-о! О, Трис! Это так замечательно! И как он? Как ты? Как... Как у вас всё это было? Он был нежным? Он спрашивал тебя, что ты чувствуешь? — Крис. Крис, успокойся! Всё было круто. Я даже не знала, что бывает настолько круто! Это такое доверие, такая химия! Ты даже не представляешь... Он повторил на утро. Там, на диване. Ну, немного в другой форме, но это тоже было прекрасно! Кристина кивает. — А... Как же... Я выдыхаю. Кристинины вопросы заставили меня вернуться в тот вечер, и уже так просто картинки с обнажённым торсом Тобиаса от меня сегодня не уйдут. — Так. Я тебя поняла, — Кристина коротко вздыхает. — Дальше можешь не продолжать. Я выхожу из оцепенения и понимаю, что похвастаться мне есть чем. — Кхм... Ладно, — говорю, после небольшой паузы. — На самом деле, я рассказала тебе не всё. — Что, всё-таки что-то ещё было?! — Я не об этом. Фор рассказал, как его зовут. — И как же? — Не могу рассказать. Не моя тайна. Но и врать тебе не могу, что знаю его секрет. Поверь, там всё очень не просто, и я буду поддерживать его во всём. — По этому поводу у меня только один вопрос - с криминалом как-то связано? — Нет. — Тогда, я за тебя спокойна, — немного помедлив, она продолжает: — Раз уж дело на то пошло, у меня тоже для тебя есть информация. — Я вся во внимании. — Помнишь наш разговор после кинотеатра? — Да, — тут же понимаю у чему клонит подруга. — Я поехала к нему и... — Ты изменила Уиллу? — я прокручиваю в голове нашу с Тобиасом ссору и не могу поверить в то, что Эрик не соврал. — Нет. Слушай. Я знаю, как это всё выглядит со стороны, но... Я не могла устоять. Этот его взгляд! Я поехала к нему в ресторан - он пригласил меня. Я подумала, что посмотрю, как дело пойдёт, послушаю его. Может, он просто хочет казаться таким - напыщенным индюком, а на самом деле вполне себе адекватный человек и может поддержать любую беседу. В общем. Когда я приехала в ресторан, всё было хорошо - он был галантным, ухаживал за мной, подливал алкоголь. А потом... Потом, когда подумал, что пора бы уже закругляться, превратился в очень пошлого человека, который готов был трахнуть меня в кабинке лифта. — Он к тебе приставал? — Нет. Насилия не было. Но ты бы видела, как он вульгарно намекал мне на секс. Фу... Аж самой противно было. Все его шуточки, подколы ниже пояса... Когда мы сели в машину... — Ты всё-таки решила продолжить? — Нет. Когда мы сели в машину, он начал целовать меня в шею. Затем ниже, пробираться руками под платье. Когда я попыталась его поцеловать, он резко отстранился и попросил этого не делать. — Почему? — Не поверишь... Он сказал, что это слишком интимно - целоваться с незнакомой девушкой. Я попыталась выведать у него, а что тогда для него не интимно, он ответил, что целоваться будет только с той, кого действительно полюбит. — Больная фантазия... — Да... Ты себе не представляешь, как мне стало противно. Резко всё влечение пропало, и я попросила остановить машину. Вышла. Он попытался мне в след что-то сказать, но я не слушала его - добрела до остановки, села в автобус и поехала домой. Вот... Собственно, на этом рассказ кончается. — Крис... — я сижу в полном недоумении. — Крис, мне очень жаль... — Да!.. — отмахивается она. — Я не жалею. Знаешь, почему? Теперь я знаю цену настоящим отношениям. Да, раньше мне было легко вступить в новые с новым парнем, но... Теперь... Теперь, когда я нарвалась вот на такого урода, я поняла, чего стоит настоящая любовь. Надеюсь, когда-нибудь она у меня будет. Я обнимаю подругу. — Крис, слушай... Я должна рассказать тебе ещё кое-что. — Что? — Кристина смотрит мне в глаза. — Наша ссора с Тобиасом была из-за тебя. Кристина отодвигается от меня на расстояние вытянутой руки. — Что? — не верит она. — Да... Мы поругались из-за того, что ты была с Эриком. Он говорил очень убедительно! — И ты ему поверила, — Кристина обнимает себя за плечи и сильно мрачнеет. — Крис, я отстаивала тебя перед Фором! И он извинился за свои слова о тебе сегодня. Он был не прав! — Да мне плевать, что подумал Фор. Главное - что подумала ты. — Послушай... — чувствую себя виноватой. — Я долго думала над той сценой, что случилось у нас с Фором на комоде... — Пф... При чём тут это? — Я осознала, что никогда не сделала бы такого с другим человеком и при других обстоятельствах. Меня сильно влекло к нему! И я хочу сказать... Твоё влечение к Эрику тоже имело место быть. Кристина молчит. Я не знаю, о чём она сейчас думает, но через пару мгновений она успокаивается и негромко отвечает: — Я предлагаю следующее: мы забываем об Эрике как таковом и продолжаем радоваться жизни. Идёт? — Идёт, — я обнимаю её, а Кристина смеётся. — Слушай, — продолжаю после небольшой паузы. — Если тебя задела вся ситуация с этим уродом, ты можешь поделиться со мной подробней. Я, конечно, не великий психолог, но очень хочу тебя поддержать. Ты моя подруга, и я люблю тебя. — Трис... Я не знаю... Всё в порядке, правда. Не было ничего такого, что подвигло бы меня на членовредительство. Просто... Дураки учатся на своих ошибках, а умные - на чужих. Видимо, я - дурак. Я смеюсь: — Давай расценивать это, как неудачный опыт. Просто опыт, который следует воспринять как шаг к чему-то лучшему и светлому. Мы обнимаемся на прощание. Я захожу в подъезд и, проходя мимо почтового ящика, заглядываю во внутрь. Тем лежит очередной выпуск папиного журнала. Я беру его и с довольным видом захожу в квартиру. — Я дома! — радостно кричу. — Ну, наконец-то, — вздыхает папа, выходя из зала. — Думал, ты уже поселилась у Кристины. — Не-е-ет, — сбрасываю с ног босоножки. — Я бы не выдержала круглосуточно слушать про модные тенденции этого лета. Это тебе, — протягиваю папе журнал. — Спасибо, — папа молниеносно пролистывает страницы и из журнала вылетает бумажка в клеточку. — Я выброшу, — поднимаю бумажку и залетаю к себе в комнату. Калеб. Я достаю фонарик с полки и читаю: «Прости». И это всё? Рву бумажку на части и выбрасываю в мусорное ведро, не забыв подопнуть его ногой. А в голове сразу же всплывают слова Тобиаса: «Измени своё отношение к ситуации». Жёлтый цвет, все дела… Легко сказать. Как его изменить-то можно? Плюхаюсь на диван, отодвигая кота в сторону. Закрываю глаза. Представляю, как вижу Калеба и бегу к нему с распростертыми объятиями. Нет, это не дело. Представляю, как он рассказывает мне всё, только не знаю, что, и я его прощаю. Вот это уже ближе. Вздыхаю. Скрещиваю руки на груди, а на глаза попадается гимнастический мячик. Сразу же всплывает Грейс в голове и её рассказ о пьющей матери. А подруга ведь тоже, получается, изменила своё отношение к ситуации. Научилась не обращать на неё внимания. Она вообще молодец. Собрала волю в кулак и добилась поставленной цели – поступила на специальность своей мечты. А Тобиас… Тобиас тоже сумел выйти из собственного кокона. Ушёл из дома и буквально изменил свою личность. Свой образ жизни и окружение. Ситуация не изменилась – его отец по-прежнему тиран, но Тобиас… принял это и поступил так, как посчитал нужным. Он изменил своё отношение к ситуации, смог извлечь из, казалось бы, совсем плачевного состояния, пользу. И как бы сейчас всё это страшно не звучало, он стал отличным человеком. Даже не смотря на то, что творилось у него в семье. Говорят, если ребёнок вырос с неблагополучными родителями, то чаще всего он и сам станет таким же. Но это не так. Достаточно посмотреть на этих двоих и понять, что если тебе не безразлична собственная жизнь, то ты сделаешь всё, чтоб выбраться из этого кошмара. Даже если тебе будет ужасно больно. Противно и мерзко от того, что никто не может поддержать тебя в твоих начинаниях. Просто они два человека, которые смогли изменить своё отношение к ситуации. И изменить его к лучшему. Поднимаюсь и вхожу в зал. Родители сидят на диване и смотрят какой-то фильм. Я присаживаюсь в кресло напротив, и собираю ноги в позу лотоса. Кладу руки на коленки. Смотрю на их умиротворённые лица и не верю в то, что собираюсь сейчас сделать. — Мам, пап, — начинаю негромко. Они переводят на меня взгляд. — Ай, ладно, — машу рукой и собираюсь встать, но папа меня останавливает. — Раз начала, то говори. Вздыхаю. — Трис, что-то случилось? — обепокоенно спрашивает мама. — И да, и нет… Просто… — заламываю себе руки. — Тут такое дело… Я не знаю, как вам об этом сказать… — Только не говори, что ты беременна, — перебивает мама. — Нет! Это тут не причём. Калеб… — прокашливаюсь. — Калеб в городе. Родители вздыхают в унисон, и папа выключает телевизор. — Я знаю, — спокойно говорит он. — Что?! — Ты думаешь, я бы не догадался, что мой сын в городе? — Ты с ним виделся? — Нет. Но это не значит, что Калебу удалось скрыться и в этот раз. — Трис, мы с самого первого дня знаем, что он здесь, — говорит мама. — Но… Как же так? Он мне уже несколько недель мозги компостирует, а я тут скрываю всё хожу. — Ты разговаривала с ним? — спрашивает мама. — И не раз! Он начал писать мне всякие записочки, как тогда, в детстве! Я ходила с ним на встречу, видела Шерил и их сына. Даже играла с ним в парке… — Детка, успокойся, — мама гладит меня по голове, а я даже не замечаю, что плачу. — А вы всё знали… И даже мне не сказали. — Трис, — присаживается папа передо мной на корточки. — Мы помним, как ты болезненно пережила его уход. Мы не хотели обнадёживать тебя раньше времени. Я пытался выйти с ним на связь, но он, видимо, пока не готов к общению. — Ещё бы, — хмыкаю. — Я бы тоже боялась выйти на связь с человеком, которого предала. — Ты думаешь, мы не присматривали за ним? — продолжает папа. — Так или иначе я знал, что творилось с ним. Не в душевном плане, но в физическом. Знал его примерные перемещения, его место работы и день рождения его сына. Я видел, что у него всё в порядке, поэтому не предпринимал никаких попыток увидеться с ним. Раз Калеб принял решение жить один... Пусть он его и придерживается. — Это ты сейчас так завуалированно сказал, что ненавидишь его? — Я по-прежнему зол на него, но не ненавижу. Что бы ни случилось - он мой сын. — А ты знаешь, что дети уходят из дома не просто так? — не унимаюсь я. — Хочешь сказать, есть наша вина в том, что он ушёл? — папе перестаёт нравиться эта ситуация - его уши алеют. — Нет, но... Фор. Фор Джонсон. Парень, с которым я встречаюсь. На самом деле он Тобиас Итон – сын твоего друга. И, знаешь, он его бил. Папа садится на пол: — Что? — Да! Тобиас ушёл из семьи, когда ему было шестнадцать, потому что отец его бил, а мать сделала аборт, а не потеряла ребёнка, как пишут это в газетах. — Мы не знали, — говорит мама. — Я знал, что он его сын, — папа поджимает губы. — Знал? — я прихожу в ярость. — Знал и молчал?! Почему не заявил в полицию, почему не рассказал мне об этом сразу? Почему продолжаешь до сих пор работать с Маркусом?! — Я знал, что у Маркуса есть сын и что его зовут Тобиас, — папа остаётся сдержанным. — Но я понятия не имел, что тот его бьёт. Трис, — папа кладёт широкую тёплую ладонь мне на коленку, а другой рукой потирает глаза от не знания всей ситуации с Тобиасом. — Я отпустил тебя на пляж с Тобиасом, потому что знал, что это сын моего друга. Я знал, что у них не лады в отношениях, но я проверил его по базам данным, и он оказался чист. Я не верю своим ушам. Папа залез в мою личную жизнь! — А отпечатки пальцев ты у него не потребовал? — говорю я жёстко. — Трис, — мама повышает голос. — Это был вопрос твоей безопасности. Мы всегда приглядываем за тобой. — Но мне уже девятнадцать! — И мы считаем тебя взрослой. Папа поднимается с пола. — Мы любим тебя, Трис, — говорит папа. — И любим Калеба. Если он соизволит прийти, мы обязательно поговорим. — И вы смогли бы принять его? Родители молчат. Переглядываются, и мама говорит: — А принимать-то его и не куда. Он всегда был, есть и будет частичкою нашей семьи. Я шмыгаю носом. Пытаюсь остановить поток бессмысленных слёз, но у меня это плохо получается. Я шмыгаю ещё и ещё раз, пока не понимаю, что не в состоянии побороть эти сопливые эмоции. — Тобиас говорит, что мне надо изменить своё отношение к ситуации. И я согласна с ним, но не знаю, как, — говорю, потирая глаза. — Детка, он прав, — мама гладит меня по голове. — Калеб твой брат и только тебе решать, как относится к нему. Он сделал тебе больно. Но, судя по тому, что он ищет встречи с тобой, он раскаивается. Ты не обязана прощать его прямо сейчас. Просто постарайся найти в этом светлую сторону. Он вернулся, а, значит, ты ему не безразлична. Мы ему не безразличны. Я смотрю на маму. Как же она права. Боже, она права на все сто процентов! Мама, почему я не рассказала тебе раньше обо всём? Поднимаюсь с кресла. Родители следом за мной. Я крепко-крепко обнимаю их, понемногу успокаиваясь, и вспоминаю, как мы стояли вот так, когда узнали, что Калеб ушёл. Может, я ещё и не простила его. Но… отношение к этому индюку у меня изменилось точно.