Седьмая позиция

      Все мы чего-то боимся. Наши страхи непредсказуемы. Они мотивируют нас, заставляют совершать невозможное. Страх – это ещё не конец. Это начало, пугающее нас всегда. За первым шагом всегда следует второй и он уже точно никогда не бывает робким. Да, мы ошибаемся. Да, спотыкаемся на своём пути. Но когда близкие приходят на помощь, от страха не остаётся и следа.       Соглашаясь на колесо обозрения, Тобиас получил поцелуй. Заплывая на глубину, я стала к ближе к своему парню. Рассказывая правду о футболке, доверие между мной и мамой возросло бы в геометрической прогрессии, но я до сих пор не могу решиться на это.       — Трис, мы дома! — кричит папа с порога. — Ты тут?       — Да! — отвечаю из комнаты и выхожу к родителям навстречу.       — Детка, прими пакеты, пожалуйста, — просит мама, протягивая мне прозрачные ручки.       Я не без труда хватаюсь за них.       — Что вы там такого купили? — с интересом заглядываю в сумку, пытаясь удержать её на весу.       — Да так, по мелочи, — отмахивается мама.       — Ну-ну, — хмыкает папа, проходя в зал.       — Набор вешалок? — удивляюсь, завидев упаковку с торчащими крючками.       — Я подумала, тебе пригодится, — говорит мама, и я не понимаю - а не намёк ли это? — Из дома хоть выходила? — продолжает мама.       — Да, с Кристиной гуляла.       — Что нового у неё?       — Ничего.       — Я с её мамой столкнулась. Они с пятницы на субботу на даче отдыхали. Тебя с собой звали, а ты не поехала.       — Мы в пятницу с Тобиасом договорились встретиться.       — Но он тоже был приглашён.       — Да… Но мы решили побыть вдвоём.       — Ясно, — мама улыбается. — Ужинать будешь?       И это всё? Все её расспросы? А как же любопытные взгляды, фразы и прочее, что полагается делать матери, когда та находит чужую мужскую футболку?       — Мам... — начинаю сама, но, так и не обозначив тему, сливаюсь. — Да, буду,— прохожу на кухню следом за ней и сажусь за стол, поджав ноги. — Мам, помнишь, я рассказывала тебе о Стене Марковиче? Рыжем хореографе.       — Да, что-то припоминаю. Он нравился твоей подружке с танцев.       — Да, Грейс. Представляешь, его девушка беременна.       — Да ты что! Грейс беременна?       — Нет, — улыбаюсь. — У Стена, оказывается, есть девушка. Вот она и беременна.       — И как Грейс к этому отнеслась?       — Она ещё не знает.       Мама отклыдывает продукты в сторону и оборачивается:       — Ты собираешься ей рассказать?       — Собираюсь, конечно. Только не знаю, как. Он ей сильно нравится.       — Ну, — мама чистит морковь. — То, что она не будет в ведении его семейного положения, счастья точно ей не принесёт.       — Я согласна с тобой. Но это так трудно! Мама, она же на все тренировки его бегает.       — Трис, не дай Бог, конечно, но представь, что у Тобиаса есть девушка, которая от него беременна. Ты бы хотела знать правду?       — Мам, мы с Тобиасом встречаемся. Тут другой случай.       — Да, но чувства те же.       Я ничего не отвечаю.       — Трис, я ни на чём не настаиваю, — мама ставит кастрюлю с водой на плиту. — Подруга твоя, а секрет Стена. Решать тебе, как поступить с информацией.       И я опять молчу.       — У вас-то с Тобиасом всё в порядке?       — Да, всё превосходно, — вздыхаю, задумавшись над ситуацией с Грейс.       — И квартира ему наша понравилась?       — Ага, сказал, что у нас очень мило.       — И спали вы...       — В моей комнате, — говорю и тут же прикрываю рот рукой.       Как ей это удалось?       Молчу. От страха сердце в пятки уходит и теперь колотится как ненормальное.       — Завтраком хоть не забыла его покормить? — мама довольно хмыкает.       — Нет, — шепчу. — Мам, это не то, о чём ты подумала.       — А о чём я подумала? — мама смотрит на меня, и мне не понятно - волнуется она или устала с дороги.       — Ну, ты же нашла его футболку сегодня утром...       — Полагаю, она оказалась у нас совершенно случайно.       — В общем-то, да, но...       — У вас что-то было?       Сказать, не сказать. Сказать, не сказать. Ска...       — Было.       Мама присаживается рядом. Заглядывает мне в глаза, приподнимая за подбородок.       — Тогда я очень рада за вас, — говорит в пол голоса.       Я теряю дар речи.       — Трис, не надо бояться разговаривать со мной на такие темы. Даже хорошо, если ты будешь спрашивать совета. Плохого уж точно не посоветую. В рамках разумного, конечно, — подмигивает.       — Я… — пытаюсь выдавить из себя хоть что-то. — Я… Мы…       — Хорошо, просто скажи, всё в порядке?       — Да. Мам, то есть, ты не против?       — Против того, что моя дочь выросла? Сама-то как думаешь?       Я улыбаюсь:       — Ты лучше всех.       — Так, и что у нас тут за секреты? — папа входит на кухню, неся с собой полный пакет.       — Какие секреты? — мама поднимается. — Никаких секретов нет.       Растягиваю улыбку ещё шире.       — Да, пап, — говорю. — Никаких секретов.       Подмигивая маме, в встаю из-за стола и выхожу с кухни. Раздаётся дверной звонок. Я открываю дверь и вижу на пороге женщину средних лет с кривой улыбкой. Она держит в руках какую-то папку и судорожно теребит её.       — Добрый вечер, — женщина здоровается с волнением. — Ты, наверное, Беатрис.       — Здравствуйте, да.       — Не помнишь меня, похоже, совсем. Я Эвелин Джонсон – старая подруга твоей матери, — женщина протягивает мне руку.       Желудок делает сальто. Это она? Мать Тобиаса?!       — Детка, кто там? — слышу голос мамы. — Эвелин?       — Здравствуй, Натали, — улыбается она, и мама быстро подлетает к ней.       — Боже мой, Эвелин, как ты… Что ты… Да ты проходи, — мама приглашает войти Эвелин в дом, и я выхожу из своего оцепенения.       — Натали, кто там? — папа выходит с кухни. — Эвелин?       — Эндрю, — улыбается та.       Папа подходит к ней и пожимает руку.       — Как я рад тебя видеть! — говорит с восторгом. — Конечно, проходи скорей!       Я же смотрю на Эвелин во все глаза. Это та самая женщина, из-за которой Тобиас так переживает! Они очень похожи - тот же нос, густые брови и длинные ресницы. Волосы Эвелин немного темней, но такие же кудрявые на концах, как и у Тобиаса.       — Эвелин, не стесняйся, — говорит мама. — Будь как дома.       Родители проходят с Эвелин на кухню, а я опять открываю входную дверь, потому что в звонок опять позвонили.       — Добрый вечер, Беатрис, — здоровается Маркус, переступая через порог.       — Здравствуйте, — издаю нервный смешок.       — А отец дома?       — Да... Вы проходите в комнату, сейчас его позову.       Какого хрена тут происходит?!       Я зажимаюсь в угол, пока Маркус разувается и проходит в зал, и стараюсь выровнять дыхание - оно мне сегодня ещё пригодится, потому что вечер обещает быть "томным".       Я захожу на кухню, зову папу и провожаю его в зал. Папино спокойное выражение лица приобретает больной вид.       — Маркус, — папа нервно присвистывает. — Какими судьбами?       Маркус поднимается с дивана и пожимает моему отцу руку.       — Идея в голову пришла. Решил поделиться. Ты не против столь позднему визиту?       — Нет. Беатрис, попроси маму, пожалуйста, сделать нам чай.       Я пулей вылетаю из комнаты и молюсь, чтобы Маркус и Эвелин не встретились.       — Кто-то пришёл? — спрашивает мама.       — Да, папин коллега по работе. Мам, завари, пожалуйста, папе с его коллегой чай. Папа очень просил, — я пытаюсь одними глазами сказать, что в зале сидит Маркус, но мама настолько поглощена беседой с Эвелин, что достучаться до неё у меня не остаётся ни единого шанса.       — Беатрис, твой папа до сих пор работает в Администрации? — спрашивает Эвелин.       — Мам, ещё сахар положи, пожалуйста, — делаю вид, что не слышу Эвелин, а сама тихонечко - одними губами - произношу для мамы: "Маркус".       — Боже мой, Натали, тебе помочь? — Эвелин хватает сахарницу, которая неожиданно летит у мамы из рук.       — Всё в порядке, дорогая. Баночка скользкая, — мама ставит на поднос две чашки с чаем, кладёт на блюдца пару сахарных кубика и, стараясь скрыть взволнованное выражение лица, велит мне отнести поднос в комнату.       Я как молния пробегаю по коридору, стараясь не расплескать ничего на пол, и достаточно неуклюже ставлю поднос на журнальный столик.       — Спасибо, детка, — благодарит папа.       — Беатрис, — обращается ко мне Маркус. — Как твои дела?       — Всё хорошо, — притворно улыбаюсь.       — Как учёба? Или у тебя сейчас каникулы?       — Каникулы, Маркус, — киваю, а от только что произнесённого имени бьёт дрожь по всему телу. Теперь я понимаю чувства Тобиаса.       — Счастливая, — он довольно хмыкает и отпивает из кружки небольшой глоток.       Я проскальзываю обратно на кухню.       — Как чай? — сразу же спрашивает мама.       — Понравился.       Мама кивает.       — Натали, ты меня прости, что целых пять лет не давала о себе знать, — говорит Эвелин, отламывая кусочек хлеба.       — Никаких проблем, — парирует мама. — Я в курсе твоих проблем. Маркус...       — Понимаю, — Эвелин перебивает маму. —От папараций мне не скрыться... Натали, если честно, я как раз пришла к тебе по поводу него.       — Маркуса?       — Да. Он перекрыл мне кислород, и мне пришлось уволиться со старой работы.       — Это ужасно, Эвелин. Завтра же разузнаю о свободной вакансии.       — Спасибо, — Эвелин делает глоток из кружки. — Я принесла тебе папку с кое-какими документами. Моё портфолио. Оно не очень большое, но на резюме совершенно нет времени.       Мама принимает от Эвелин папку.       — Я посмотрю обязательно, — говорит она.       — Трис, детка! — зовёт меня папа из комнаты.       Я подрываюсь с места и бегу к нему.       — Унеси поднос, пожалуйста. И передай маме, чтобы она накрыла что-нибудь на стол. Мы с Маркусом решили перекусить.       Я возвращаюсь на кухню, как вижу, что Эвелин собралась уходить.       — Мне правда пора, Натали. Большое спасибо за помощь.       — Оставайся на ужин! — говорит мама, и я понимаю, что отпускать Эвелин в коридор сейчас является не лучшей идеей.       Но Эвелин уже успевает выйти из кухни.       — Мисс Джонсон, я провожу Вас! — загораживаю проход в зал, откуда во всю доносится заливистый смех Маркуса.       — Беатрис, я только с Эндрю попрощаюсь, — говорит Эвелин и лоб в лоб сталкивается с Маркусом, которому что-то понадобилось вытащить из кармана пиджака.       В одно мгновение глаза Эвелин наполняются бескрайней злостью. Она со всей силы замахивается и бьёт Маркуса по лицу. Папа выскальзывает из комнаты и притягивает маму к себе. Я же остаюсь на месте, так как злобная семейная пара перекрывает мне путь к родителям.       — Тварь, — цедит Эвелин сквозь зубы.       Маркус очухивается и хватает Эвелин за руку.       — Спокойно! — грохочет папа, пряча маму за спину.       В звонок опять кто-то звонит, но никто не обращает внимания. Я же, испугавшись вусмерть, хватаюсь за дверную ручку словно она мой спасательный круг.       — Маркус, давайте все остынем, — старается спокойным голосом предложить папа, но Маркус его не слышит.       — Что ты здесь делаешь? — Маркус рычит на Эвелин.       — Тебя это не касается, — её ноздри раздуваются настолько широко, что она становится похожа на быка.       — Пока я являюсь начальником Администрации, меня всё касается, что происходит в этом городе.       — Я больше не твоя собственность, Маркус.       — Не драматизируй, — он кривится в ухмылке.       — А ты не смей лишать меня работы!       У меня в кармане шорт вибрирует телефон. Но я до сих пор не могу отпустить дверную ручку.       — Маркус, давайте выдохнем, — предлагает папа ещё раз.       — Я буду лезть туда, куда посчитаю нужным, — Маркус его не слышит. — Твоя работа плавно стала наступать на пятки моей. Думаешь, я не замечу, что ты под меня копаешь?!       — Не мели чепуху! — Эвелин пытается обойти Маркуса, наступив ему на ногу, и тот расценивает её поступок как акт агрессии. Он перегораживает ей путь, и я чувствую дорогущий одеколон, который никак не вяжется с дешёвой натурой Маркуса.       — Ну и что ты будешь делать дальше?! — говорит Эвелин. — Позволишь себе унизиться перед своими друзьями?       — По-моему, из нас двоих унижаешься здесь ты, потому что никак не можешь успокоиться и перестать искать встречи со мной, дура набитая.       — Маркус! — грохочет папа.       В звонок звонят ещё раз, и я нажимаю на ручку. Тобиас открывает дверь, но я выталкиваю его обратно, на что он подставляет ногу под дверь и с непонимающим видом смотрит на меня.       — Что здесь происходит? Я слышал крики... — Тобиас замечает своих родителей. Он рывком открывает дверь и, не давая возможности Маркусу сориентироваться, бьёт его со всей силы кулаком в нос. Тот падает на пол, выпуская Эвелин из квартиры. Она хватает Тобиаса за куртку.       — Стой! — кричит она.       Я хватаю Тобиаса за руку и вывожу из квартиры; пропихиваю по лестнице, вижу затуманенный взгляд. Он смотрит чётко перед собой. Его выражение лица не предвещает ничего хорошего, и я мысленно прошу всех Святых помочь Тобиасу справиться с этой ситуацией. Мы выходим на улицу. Тобиас приехал на машине. Я залезаю к нему в карман и открываю дверь ключом. Тобиас машинально садится за руль. Я вытягиваю его оттуда. Открываю заднюю дверь, пихаю Тобиаса на кресло и сама сажусь рядом.       — Дыши, — говорю спокойно, хотя внутри всё кипит.       Он не слушает меня. Его руки до сих пор собраны в кулаки. Я кладу на них свои руки, и он немного ослабляет хватку. Вздыхаю. Беру его за подбородок и поворачиваю его голову на себя. Тобиас молчит. Он смотрит на меня стеклянными глазами, и моё чувство страха усиливается. Я пытаюсь ближе пододвинуться к нему, опять беру за руки. Глажу пощеке, волосам, пытаюсь разогнать кровь по его венам, и Тобиас постепенно отмирает. Он сжимает глаза, яростно хватаясь за переносицу, и неровно дышит, словно до этого он не дышал вообще.       — Тобиас, — говорю негромко. — Тобиас, всё в порядке? Я рядом.       Он кивает, не убирая руку от лица.       — Эй, ты держался молодцом! — пытаюсь его приободрить. — Давай я тебе всё расскажу. Было не так уж и страшно.       И я рассказываю ему всё. Тобиас постепенно отходит, и теперь я вижу перед собой здравомыслящего человека.       — Господи, Трис, я когда увидел его, крышу снесло, — говорит он шёпотом. — Как будто снова вернулся в тот день, когда он бил её после аборта.       — Это уже прошло, — скорее себя, а не его успокаиваю.       — Прошло пять лет, а они до сих пор собачатся.       — Они просто не выяснили всё до конца...       — У него явно не всё в порядке с головой. Шизофреник он конченный.       Пытаюсь улыбнуться, но совершенно ничего не выходит. Вместо этого плачу, размазывая слёзы рукавом по лицу.       — Господи, Трис! — Тобиас берёт меня за руки. — Трис, прости!       — Я просто переневничала...       — Ты не должна была видеть всё это.       — Пустяки. Теперь я живо представляю, какого тебе было все эти годы.       Тобиас вытирает слёзы с мои щёк и пытается разглядеть в моих глазах что-то, чего я не могу понять.       — Он больше никогда не причинит никому боли, — говорит Тобиас размеренно.       Сердце уходит в пятки, но я не успеваю ничего ответить - звонит телефон.       — Да, мама, — отвечаю. — Всё в порядке.       — Папа повёз Маркуса домой, — говорит мама. — Эвелин осталась ночевать у нас. Твой папа хорошо ему врезал. Одним швом Маркус не отделается точно.       Я улыбаюсь: папа - мой герой.       — Мам, мы с Тобиасом поднимемся? — шмыгаю носом.       — Нет. Лучше передай ему трубочку.       Я передаю телефон Тобиасу, а сама думаю, что теперь будет с папой. Его же и уволить могут...       — Миссис Прайор, — Тобиас говорит спешно. — Простите, что познакомились при таких обстоятельствах… — молчит. Видимо мама что-то говорит ему. — И всё же, Натали, Вы не должны были видеть всё это, — опять тишина. Достаточно долго. — Хорошо, я понял Вас, — и отдаёт мне обратно трубку.       — Да, мам, — вздыхаю.       — Переночуешь сегодня у Тобиаса.       — Что?       — Детка, не спорь. Или ты не рада?       — Я... В шоке, мам. Хорошо!       — Ну и славно. Кстати, у него очень приятный голос. Позвони мне завтра с утра.       — Обязательно, — таращусь на Тобиаса. — Люблю тебя.       — А я тебя больше, — и мама отключается.       — Слышать спокойный голос твоей мамы, как бальзам на сердце. Ты у неё так научилась спокойно говорить?       — От части, — я улыбаюсь, а Тобиас застёгивает куртку до самого горла. Он целует меня в щёку и мы пересаживаемся на передние сидения. Тобиас сообщает мне, что моя мама пригласила его на ужин в следующие выходные, и я несказанно этому рада.       Тобиас заводит мотор. Спустя пару минут мы уже едем по серому городу. Я вжимаюсь в спинку сидения. Страх мотивирует нас? Наверное. Главное - чтобы Тобиас сейчас не думал иначе.