You still owe me a reason Ты всё ещё должен мне причину © Ben Cocks – So Cold
Тобиас сидит за столиком в центральной кофейне и уже на протяжении долгого времени смотрит в одну точку. Его руки собраны в замок, а подбородок мирно упирается в них же. Тобиас спокоен. На его лице не замечается признаков волнения, и мне это нравится, ведь кулаки, сжатые под подбородком, не значат ровным счётом ничего. Тобиас сидит у окна. На том самом месте, где мы и договорились встретиться. На нём серая толстовка с натянутым на голову капюшоном. Я понимаю, что его душа ещё не обрела равновесие, но всё же очень надеюсь, что это случится как можно скорей. Захожу вовнутрь. Открываю тяжёлую дверь и прохожу к его столику. Целую Тобиаса в щёку и сажусь напротив. Он до сих пор подпирает подбородок руками. — Как прошла встреча? — спрашиваю с долей волнения. — Неплохо, — отвечает он спокойно. — Вы поговорили? — Да. — Тобиас, — протягиваю руку и кладу её на стол ладошкой вверх. Он кладёт свою руку в мою. — Да, прости. Всё прошло хорошо. Мы продвинулись на миллиметрик. — Что она говорила? — Трис, — Тобиас смотрит мне в глаза. — Ты потрясающая, но вспомни, пожалуйста, что я тебе уже давно говорил - я справлюсь. Я, конечно же, помню, как Тобиас тогда у меня в квартире впервые затронул тему с матерью так глубоко. И помню, о чём попросил. Я больше не извиняюсь за свои вопросы. Тобиас это тоже заметил. «И я люблю тебя»: думаю, но вслух боюсь произнести. Уже три недели, как я поняла эту простую истину, но.. Чёрт возьми. Так сложно признаться в этом! За эти три недели произошло немного свиданий, потому что Тобиас вечно в работе. Но те, что были, уносили за собой в небо. Мы виделись трижды – на выходных. А в будни постоянно созванивались. Я не уставала рассказывать ему о своих тренировках, а он всегда с интересом слушал, потому что понимал, что для меня это важно. Также важно, как и для него его работа. Тот безумный заказчик, который появился чуть больше месяца назад, наконец-то получил готовый проект и, как выразился Джордж, слез с их шеи. Весь офис вздохнул с облегчением. Единственное о чём Тобиас промолчал, это о его повышении до нормального сотрудника фирмы. Неужели Эрик победил? — Ты завтракать будешь? — Тобиас достаёт бумажник, чтобы расплатиться за кофе Эвелин. — Я поела дома. — Хорошо. Тогда, мы можем идти, — Тобиас встаёт, предлагая мне кофту, на что я отказываюсь, и выводит меня из кафе. Прохладно. Целую ночь лил дождь, отчего в ямках на дороге образовались лужи. В свете утреннего солнца они отдают весёлыми бликами, и становится чуточку светлей. Мы проходим мимо мокрых высоток, напоминающих бездомных котов, потому что блестящие стены вмиг потускнели от ночной непогоды. Улыбаюсь. Рядом идёт Тобиас и придерживает меня за талию. Я чувствую тепло его кофты. Той же самой, в карманы которой я когда-то запускала руки. Уютно. Одним взмахом надеваю на него капюшон и, останавливаясь, пальцами притягиваю его за края, целуя Тобиаса в губы. Он отвечает. Закрывает глаза и легко наклоняет меня назад, придерживая за талию одной рукой. Прохожие смотрят на нас. Несмотря на то, что сегодня суббота, людей на удивление много на улице. Все куда-то спешат по своим делам и неодобрительно окидывают нас серыми взглядами. Ещё бы. Себе такой роскоши они позволить не могут. Ничего не меняется. Пройди хоть тысячу лет, люди в этом городе останутся такими же – трудоголиками, не умеющими ценить жизнь. Просто они уверены, что счастье заключается в том, что каждый день надо неукоснительно следовать порядку: одеваться в серые одежды, с восьми до пяти сидеть на работе, а вечером, не задерживаясь в пабах, идти домой. И всё это делать с кислыми минами на лицах. Даже детей с раннего детства приучают к этому – никакой роскоши, никакой радости, никакого счастья. Только быт, офис и квартира, без права на отдых за границей. Быть может, это и не плохо – жить по чёткому распорядку дня, но… перестать замечать всякие мелочи… вроде смога над городом, это уже перебор. Недобор, точнее. Потому что из-за постоянной суеты люди растеряли добрую половину чувств. Радость и счастье выбросили за ненадобностью, про любовь забыли, а свободу вообще перестали включать в список обязательных вещей, необходимых для жизни. Только мы с Тобиасом не такие. И мой район, мои родители. Кристина и её мама. Уилл. Зик, Шона и Джордж. Все мы не такие – ещё помним, что значит жить. Асфальтированная дорожка, постепенно уводящая нас от центральной кофейни, выводит на площадь города. Отсюда как на ладони виден парк развлечений, который из-за непогоды пустует в выходной день. — У меня идея, — говорит Тобиас, лукаво смотря на меня. — Я вся во внимании. — Предлагаю провести обширное свидание по следам наших отношений! Заливаюсь смехом: — Как ты сказал? По следам отношений? В тебя Зик вселился? — Ой. Стараешься тут романтичную обстановку создать, а она ещё и недовольна. — Да довольна я, — подталкиваю его в плечо. — Просто никогда раньше не слышала от тебя столько пафоса. — Не хочешь, как хочешь, — Тобиас пожимает плечами. — У меня тут дом недалеко, могу и в квартире посидеть до твоего выступления. Было разворачивается и уходит, но я со смехом перехватываю его. — Постой, — обнимаю за талию. — Согласна я. Хорошая идея. Мы заходим в парк развлечений и покупаем ровно двадцать пулек, чтобы пострелять в тире. Если честно, я уже немного подзабыла, как это всё делается, поэтому прошу Тобиаса показать ещё раз. Он становится сзади меня, прислоняется к спине и кладёт руки на оружие. Проверяет стойку. Прицеливается. Плавно нажимает на спусковой крючок и пуля с визгом вылетает точно в цель – поражает её посередине. — Теперь сама, — шепчет мне на ухо. Отходит на полшага и сам для себя заряжает оружие. Быстро производит один выстрел. — Теперь мы в равных условиях, — подмигивает - пуля попала точно в десяточку. — А мы соревнуемся, значит. — Думаю, да, — вздыхает с наигранной безысходностью. — Вспоминая твои прошлые попытки, грех будет не потягаться с такой силой. — Ох, — словно польщённая держусь за сердце. — Высокопарные слова так и прут из вас сегодня, мистер Джонсон. Тобиас смеётся: — Бери оружие давай, — кивает на автомат. — А то проиграешь. С невозмутимым видом подхватываю пушку и, в точности повторяя его движения, произвожу девять выстрелов. Не все они попадают ровно в цель, в десяточку, в смысле, но результат определённо устраивает меня. Знаю, что он сам не промахнулся ни разу, поэтому заранее придумываю «обвинительные» речи. — Ничья, — сообщает Тобиас, когда всё та же девушка с хвостиком пододвигает к нам наши мишени. — Что? Как так? — сравниваю результаты. Они похожи как две капли воды! — Ты поддался! — Зато как! Ты только посмотри – тютелька в тютельку угадал, куда ты будешь стрелять. И, правда. Если поменять наши мишени местами можно подумать, что их делали под копирку. — И как же это у тебя вышло, мистер? — Годы упорных тренировок! — поднимает указательный палец, за что получает удар в плечо. — А проигрывать, значит, не любим, — смеётся. — У нас же ничья? — смотрю лукаво. — Да, но ты только представь, если бы я стрелял в полную силу. — Тобиас Джонсон, — говорю достаточно громко. — Не злите меня, — откладываю автомат в сторону и, как мне кажется, с достаточно грозным видом начинаю на него напирать. Если учесть мой рост и размеры, смотрится наверняка смешно. Тобиас резко хватает меня и сам прижимает к стене. — Что ты делаешь, — смеюсь. — Ты спятил? — Всем сердцем, — Тобиас страстно целует меня, но быстро отстраняется - в комнатушку зашла девушка. — Вы будете ещё стрелять? — спрашивает она. — Нет, спасибо, — отвечает Тобиас, и мы со смехом выходим из тира. Направляемся дальше. Аттракционы сегодня пустуют, поэтому вокруг не толпится так много народу. Только случайные зеваки, протискивающиеся сквозь собственную заботу. Доходим до колеса обозрения. Тобиас с опаской оглядывает его. — Решишься? — спрашиваю. — Нет. Улыбаюсь одними уголками рта. Спрашиваю: — Можно вопрос? — Какой угодно. — Ты, правда, заметил меня с окна девяносто девятого этажа? Хмыкает с довольным видом: — Нет. — Я так и знала. — Трис, ну сама посуди, как с такой высоты можно вообще человека разглядеть? Сама же стояла на крыше и видела, что до земли там ой как далеко. — И что это получается? Я понравилась тебе с первого взгляда? – щурюсь. — М-м… не совсем. — Поясни, — скрещиваю руки. — Понимаешь, — приобнимает за плечи и предлагает двигаться дальше. — Я тебя помню. — В смысле? — Я помню тебя с детства. Мы ходили как-то с матерью на твоё выступление. Плохо помню, о чём был номер, но Эвелин в тот вечер сказала, что ты дочка друга моего отца. Я тогда только плечами пожал, мол, ладно. Дочка, так дочка. — Сколько мне было лет? – перебиваю. — Если мне было десять, значит тебе — семь. — Семь… наверное, вы приходили на отчётный концерт детской школы. — Возможно, — улыбается. — Но с того дня я тебя запомнил. — И больше не видел? Вы, разве, не подходили ко мне после выступления? — Нет, — машет головой. —В первом ряду сидел отец, поэтому нам приходилось скрываться с матерью, потому что мы пошли на мероприятие без его ведома. — Значит, ты меня помнишь… Но это не объясняет того… — Я стал замечать тебя недавно, — перебивает. — Когда устроился на работу. Ты часто проходила мимо, направляясь в сторону парка, и слушала музыку через наушники. Поэтому познакомиться с тобой у меня не было никакой возможности. Ты просто не обращала внимания ни на кого. Помнишь, я налетел на тебя поздно вечером? Ты даже в лицо мне не посмотрела. Просто извинилась и побежала дальше. — У меня был не лучший день… — сразу же вспоминаю встречу с Калебом. — Постой, — притормаживаю. — Это я на тебя налетела. И телефон потеряла, подумав, что ты украл его у меня. — Да, — улыбается. — Это я помню. — Получается, никакой яркой кофты не было? И вся эта история про офис и окно ложь? — Ну, почему. Через окно я тебя видел, когда ты ходила за покупками, а я спускался на нижние этажи по делам. И ты, правда, была одета в яркую кофту, что привлекло моё внимание к тебе ещё больше. — Значит, если бы мы не столкнулись, ты бы так ко мне и не подошёл? — останавливаюсь. — Не знаю, — выдерживает паузу. — Ты всегда казалась мне другой. Неприступной. Постоянно ходила особняком и никому не улыбалась. — Просто я не люблю местное население... — Пока мне не попал в руки твой телефон, — Тобиас подмигивает. — И ты просмотрел все его внутренности. — А ты бы не просмотрела? — молчит. — Я залез в твои фотографии… — (началось), — …и обнаружил там весьма милую девушку. На всех снимках она была улыбчива и приветлива. А ещё заметил в альбомах много рыжего кота – Флаффи. — Не продолжай, — останавливаю его, вспоминая, что так и не удалила те фотографии с дачи. А он молодец. Промолчал, что видел весь этот кошмар. — В общем, — заключает. — Благодаря этому я и решился к тебе подойти. Смотрю ему в глаза. Он не врёт. Говорит от чистого сердца, потому что пульс его спокоен. Я чувствую это, потому что держу его за руку, сжимая пальцами запястье. — Выходит, стоить сказать спасибо Калебу за то, что разозлил меня в тот вечер, и я потеряла телефон. — Выходит, что так, — Тобиас наклоняется и легко целует меня. — Что ж, если он придёт сегодня, я постараюсь не забыть передать ему это. — Он придёт, Трис, — Тобиас говорит уверено. — Если он любит тебя, а это так, то придёт. Ничего не отвечаю. Делаю новый шаг и увожу Тобиаса за собой из парка. Наш следующий маршрут лежит сквозь каменные джунгли. По пути мы заходим в уютное кафе и обедаем. Прогуливаемся через парк, разглядывая клумбу с цветами. Там для меня как всегда полно разных картинок. Тобиас же видит чёткие линии и опять рисует маяк с синим морем по краям. Вспоминаю, как на первом свидании он с серьёзным видом рассказывал мне, что находится на этом участке. Тогда я поразилась, что раньше никогда не замечала этого. Теперь, всякий раз проходя мимо, в первую очередь, я вижу его картину. Проходим перед фонтаном. Сегодня возле него пусто и не все струйки включены. Поэтому Тобиас даже не предлагает окунуться – сам кутается в тёплую кофту. О чём и меня постоянно спрашивает, не замёрзла ли и не пора бы идти домой. Но мне не хочется. Просто не хочется расставаться с ним. Два месяца лета пролетели незаметно, и я понимаю, что через каких-то пару дней снова придётся вернуться на учёбу, поэтому ловлю каждый момент, проведенный вместе с ним. Даже с красным носом и холодными пальцами. Доходим до супермаркета. Поднимаемся наверх. Смотровая площадка сегодня закрыта, но мы незаметно пробираемся через охрану, перелезая за невысокие перила. Зона для важных клиентов снова в нашем распоряжении. Располагаемся по-удобней. Тобиас обнимает меня сзади, когда мы подходим ближе к краю, и утыкается носом в шею, периодически отодвигая в сторону мои непослушные волосы. Щекотно. Он целует меня, заставляя местами отвлекаться от внешнего вида, и я безразмерно счастлива этому. Ведь сейчас ближе нас нет никого в мире. Доверие, что появилось между нами после всех передряг, создало прочный мостик между нашими чувствами. Теперь ни один из нас не имеет никакого желания утаить что-то. «Забыть» рассказать или просто не обратить внимания. Правда – вот, что руководит нами: в желаниях, чувствах, решениях. Во всём. Даже в таких мелочах, как выстрел в тире. Просто в какой-то момент мы поняли, что без неё мы не проживём. Не продержимся вместе. Люди, у которых богатое прошлое, особенно на всякие трудности, просто обязаны доверять друг другу. — Я люблю тебя, — произношу на выдохе. Без всякого нажима и давления. Очень легко. Так, как думаю. — И я люблю тебя, Беатрис, — Тобиас отвечает таким же тоном. Я закрываю глаза. Никакого волнения. Спокойно. Очень умиротворённо и тепло. Стоять в его объятиях и слышать негромкий голос – лучшая награда, о которой только можно мечтать. — Я люблю тебя, — повторяет он шёпотом и сильней сжимает в объятьях. Кладёт подбородок ко мне на плечо, и я провожу пальцем по его щеке. Взгляда не вижу. Да и не надо. Знаю, что смотрит с душой.***
— Трис, ты всё взяла? — кричит мама с порога. — Да! — разрываюсь в ответ, спускаясь по лесенкам. Через два часа начнётся концерт, а я ещё в Школе не появлялась. Целый день гуляла с Тобиасом и совершенно забыла про репетицию. Мисс Девлин меня убьёт. Со скоростью молнии пролетаю мимо супермаркета, бегу через парк и огибаю стадион. Врываюсь в двери Школы и без раздумий залетаю в раздевалку. Пусто. Все уже ушли. Чертыхаюсь. Поднимаюсь на второй этаж, несусь до актового зала. А вот здесь двери открыты. Забегаю внутрь. Репетиция подходит к концу. — У вас есть ровно два часа, чтобы переодеться и накраситься. А лучше полтора, чтобы перед выходом на сцену было лишнее время, чтобы настроиться на выступление. Девочки дружно кивают. — Вы умницы. Все молодцы. Грейс, ты бесподобна. Ещё бы Беатрис соизволила прийти. — Я здесь! — решаюсь подать голос. Тренер оборачивается на меня. — А я уж хотела заменять тебя на Сесси. — Простите, появились неотложные дела… — Мне не важно, что ты там делала сегодня. Раз не пришла на репетицию, значит, уверена в себе на сто процентов. Не буду иметь никаких претензий, если выступишь сегодня лучше всех. Киваю, соглашаясь с тренером, и подхожу ближе к сцене. Девочки-хорошистки неодобрительно смотрят на меня. Мисс Девлин ещё раз говорит слова напутствия и отпускает всех в гимёрки. — Где ты была? — спрыгивает Грейс ко мне. — Где-где… С Фором гуляла. — Трис! — Да знаю я, знаю, что не то время выбрала. Забыла, понимаешь, что у нас репетиция перед выступлением. — Ну, ты даёшь! — Ладно, проехали, — отмахиваюсь. — Тренер сильно ругалась? — А ты как думаешь? — Понятно. Я влипла, короче. Грейс молчит. Понимает, что я права. — Так, Трис, — хлопает в ладоши. — Осталось всего два часа, даже полтора, поэтому давай собираться. Так уж и быть, забуду твой косяк на сегодня. Толкаю её в плечо, но смеюсь. Спасибо ей огромное, что не стала выписывать свиток с нравоучениями. Проходим в гримёрки. Как я и думала, здесь царит полный хаос: все переодеваются, красятся и галдят во весь рот. Никто не уступает место другому и норовит занять точку поближе у зеркала. Грейс берёт меня за руку и отводит в самый конец. — Я успела занять нам места, — довольно улыбается, плюхаясь на свой стул. Рядышком расположился ещё один, и я ставлю на него свою сумку. Купальник натягивать мне не надо – надела его ещё дома, - а вот стрелки и прочую ерунду нарисовать нужно. Вытаскиваю громадную косметичку и ставлю её на стол. — Если что понадобится, бери, — говорю Грейс, пока та достаёт свою. — Спасибо, - кивает, открывая карандаш для глаз. Первые полчаса проходят достаточно неплохо. Никакого волнения и переживания. Всё спокойно и достаточно умиротворённо. Даже не смотря на дикие возгласы других участников концерта. Как это всегда и бывает, теряются запонки, пуговицы, перья и прочий реквизит, который в глаза сразу не бросается, но создаёт нужный образ для выступления. В уголочке, рядом с нами, сидят три девочки из другой группы, современники, похоже, и конструируют на головах друг у друга большие пучки, фиксируя их шпильками. Поверх натягивают золотистую сетку и припечатывают её к голове резинкой. Обрезают лишние края ножницами. Главное, волосы не порезать, а то получится весьма интересная причёска. На противоположной стороне расположились музыканты. Бережно держа в руках свои инструменты, они свысока оглядывают всех. Ясное дело, им-то не надо растягивать мышцы перед выступлением. «Паучка» пальчиками поделал и вуаля! Готов к выходу на сцену. А где-то прямо за спиной происходят жаркие баталии, на тему того, кто следующий возьмёт красную помаду. Справа порвались колготки в сеточку, которые сейчас так старательно зашивает девчушка. Слева – происходит розыск чулок, потерянных от переезда с одного места на другое. Вздыхаю. Здорово всё это – ощущать себя частью такого мероприятия, когда задействована не только твоя группа, но и вся Школа в целом. Даже художники со скульпторами сегодня выйдут на сцену. Продемонстрируют свои таланты к живописи и прочему искусству. — Грейс, не поможешь мне? — поворачиваюсь на подругу, протягивая ей карандаш для бровей. Никогда не умела правильно их рисовать. Подрисовывать, точней. Со сцены, всё же, даже такая маленькая деталь должна выглядеть ярко. Грейс устраивается поудобней и старательно выводит ровные линии на моём лице. Вижу, как глаза её сосредоточены, а губы слегка поджаты. Она уже успела накраситься и привести себя в полный порядок – купальник и причёска уже при ней. — Готово, — довольно улыбается, откладывая карандаш в сторону. Смотрюсь в зеркало. По-моему, получилось превосходно! Остались только губы, но их я крашу в последнюю очередь. Перед самым выходом на сцену, потому что знаю, что в самый последний момент могу разволноваться так, что выпью залпом целый кувшин воды. — Волнуешься? — спрашиваю у Грейс. — Есть немного... — Стен сказал, что на сцену нужно выходить только с позитивными мыслями. — Это невозможно. — Знаю, но попробовать стоит. Я так и не рассказала подруге про беременность девушки рыжего парня. Прошло три недели, но с мыслями по этому поводу так и не могу собраться. Ведь Грейс так счастлива. Бегает на каждую его тренировку и без умолку говорит, какой он замечательный. Она перестала бояться и стесняться его. Теперь разговаривает с ним на равных, не возвышая до небес. Оказывается, у них много общего: в увлечениях, музыке, еде. Помню, что даже гулять как-то с ним ходила, но дальше дружеского поцелуя в щёчку у них не зашло. Грейс расстроилась тогда немного, но я приободрила её. Ведь, даже если они стали просто друзьями, это уже очень хорошо. Понятно, что она хочет большего. Даже старается намекать, и тогда я вижу искорку в её глазах, но Стен пытается не замечать этого. Вообще у него со многими девушками тесное общение: поцелуи в щёчку на прощание, объятия в конце тренировки и совместное фото после каждого выступления. Вот уж не знаю, кто из этих всех его девушка, поэтому предполагаю, что она не из нашей Школы. Он так и не сказал мне, рад тому, что скоро станет папой, или наоборот, подавлен и только делает вид, что счастлив. Сама этого я не могу раскрыть, потому что у этого человека каждый день вечная улыбка на лице. — Группа, которая открывает концерт, прошу пройти за мной! — громыхает женский голос через рупор. Все наши быстро подрываются и следуют за ней. Женщина в балахонистом костюме доводит нас до кулис, где стоит мисс Девлин. — Так, девочки, — говорит с волнением. — Гости уже начали приходить, поэтому будьте внимательны, не попадайтесь им на глаза. Никто не должен видеть вас до начала концерта, иначе вся интрига пропадёт. Мы дружно киваем. — А вообще, я позвала вас сюда, чтобы показать, кто откуда выходит. — Мисс Девлин, мы помним, — перебивает её Миа. — Очень прекрасно, что помните, но перестраховаться никогда не будет лишним. Значит, человек она не рисковый… — Грейс, ты выходишь сразу, как только выключится свет. Будет стоять полная темнота, так что смотри, не пройди своё место. Помнишь, сколько шагов нужно сделать? — Конечно. — Миа, Беатрис, вы становитесь по бокам… — Я объясню опоздавшей, —подчёркивает Миа последнее слово. — Куда ей нужно вставать. — Хорошо, — соглашается тренер. — Остальные, следите за девочками. И помните, больше чувств, меньше физкультуры. Чем ярче мы начнём наше представление, тем сильней зрителям запомнится концерт. И опять все кивают. — У вас осталось чуть больше часа. Удачи… — тренер обнимает каждую и уходит по своим организационным делам. — Трис, — зовёт Миа. — К краю сцены близко не подходи – там ракурс неудачный. И не беги сломя голову в середине – тут места ровно на шаг меньше, чем в зале. — Спасибо, — киваю. Раньше она бы ни за что не стала предупреждать меня о таких вещах. Просто пустила бы всё на самотёк, чтобы я опозорилась и приземлилась не там, где надо. Теперь… после того, как я узнала её секрет, Миа стала лучше со мной общаться. Нет, подругами мы не стали, потому что её дрянной характер никуда не исчез. Но вот понимания стало гораздо больше. Сегодня на концерт должна прийти её мать. Миа сказала ей, что будет солисткой. Не знаю, зачем она это сделала, но буквально через шестьдесят минут сама докажет обратное. На её месте я бы сразу после выступления поговорила с матерью. Пусть не в жёсткой форме, но поговорила. Ведь когда, как ни после удачного номера, разговаривать о своих планах и желаниях? — Трис, — трогает меня за плечо Грейс. — Ты идёшь? — Да, минутку, — подхожу ближе к бордовым шторам. — Что ты задумала? — смеётся. — Хочу посмотреть, кто уже из моих пришёл. Нахожу маленькую щелочку и, щурясь, выглядываю в зал. Действительно, больше половина мест уже занято. В основном пришли родители и братья с сёстрами, но кое-где можно встретить и совсем молодые лица. Друзья, как я думаю. Отыскиваю взглядом своих. В самом центре, сразу за преподавательским составом и почётными гостями, сидят Кристина, Уилл, Юрайя, Марлен, Шона, Зик и Джордж. Тобиаса не видно. — Трис, пойдём, — шипит Грейс, боясь оказаться замеченной. — Да-да, — отмахиваюсь. Зря я посмотрела. Теперь моё волнение возросло в разы. Все мои друзья пришли посмотреть, как я танцую. Многие, да почти все, в первый раз. Глядя на Кристину, становится понятно, что она вся в предвкушении и уже успела прожужжать всем уши про мои танцевальные способности, хоть я и люблю напортачить, когда волнуюсь. Сглатываю. Ну вот. Теперь от переживаний не отделаться. — Грейс, ты иди. Я догоню тебя, — говорю, не оборачиваясь на подругу и опять впиваю взгляд в зал. Мама с папой ещё не пришли. Слишком рано. Я знаю, что они забронировали себе места где-то чуть подальше моих друзей, поэтому не беспокоюсь по поводу них. Меня больше волнует другой человек, точнее, его отсутствие. Быстрым шагом выхожу из-за кулис и направляюсь в сторону необитаемого коридора. Почему не обитаемого? Потому что он никем не используется в последнее время. В нём расположены несколько старых заброшенных гримёрок и костюмерных, где хранится всякий хлам. Реквизит, который давно списали со счетов, но хранят в качестве раритета. Он не пришёл. Знал, как мне необходима его поддержка, но не пришёл. А я писала ему. Опустилась до жалкого уровня и накатала пару строк о том, что хочу его видеть на своём выступлении. Что мне необходимо знать, что он находится в зале и мысленно считает про себя до восьми. Но он не пришёл. Просто проигнорировал моё послание, посчитав его ненужной бумажкой. Прямо так и представляю, как после очередного прочтения, комкает её и бросает в мусорное ведро, не удосужившись даже ответить. Подбегаю к одной из заброшенных костюмерных и забегаю вовнутрь. Сердце колотится как ненормальное. Пульс зашкаливает в разы. Вот уж не думала, что буду так переживать по этому поводу, ведь далеко не первый раз выхожу на сцену. Делов-то – номер знаю на «отлично», двигаюсь хорошо, с партнёршами общий язык нашла. Чего ещё желать нужно? Тобиас придёт с минуты на минуту и подойдёт ко мне, чтобы пожелать удачи. Нет же. Надо перевернуть всё с ног на голову. Поганец такой… Слышу шаги. Негромкие такие, постепенно приближающиеся ко мне. Приоткрываю дверь и выглядываю сквозь щелку. Посторонним нельзя здесь ходить. Кто же такой смелый? Вглядываюсь в пространство и замечаю его. Он идёт неспешной походкой, одетый с иголочки, и держит руки в карманах чётко отглаженных брюк. Его белая рубашка расстегнута на одну пуговицу, а на левой руке из-под белоснежного манжета выглядывают дорогие часы. Парень улыбается. С каким-то волнением приподнимает уголки губ и старается идти как можно спокойней, не торопясь. Хотя по его лицу видно, что он хочет побежать. Неужели волнуется? Смотрю на него во все глаза. Впиваюсь взглядом в родное лицо. Он пришёл. Чувствую, как желудок делает сальто, а по голове, словно обухом дают. Вспыхиваю краской. Прикладываю ладошки к щекам – они горят. Я настолько волнуюсь, что готова подорваться с места и подбежать к нему, но сдерживаюсь. Не надо. Иначе всё испорчу. Ещё подумает, что я ненормальная. Но, как ни странно, его образ не успокоил меня. Наоборот, побудил на глупые поступки. В голове что-то щёлкнуло. В один миг пришло осознание того, что мне необходимо оказаться там. Рядом с ним и схватить его за руку. — Ты нужен мне, — бросаю, когда вылетаю из своего укрытия и тащу парня за собой. Он не сопротивляется. Только сильно удивляется моему порыву. — Что ты делаешь? — спрашивает, пока я захлопываю дверь и прижимаю его к стене. — Ты нужен мне прямо сейчас. Судорожно провожу пальцами по его рукми, обвивая вокруг своей талии. — Трис, — он почти смеется. — Трис, подожди… — Тобиас, пожалуйста, — всё же доделываю свои манипуляции. — Просто постой со мной рядом. Я крепко обнимаю его и вдыхаю аромат его одеколона - как всегда свежий. Лёгкие нотки моря уносят меня далеко-далеко, и образ непришедшего Калеба постепенно улетучивается. — Мне гораздо лучше, спасибо, — говорю ему в плечо. — Всегда пожалуйста, — Тобиас слегка удивляется. — Ты всегда такая милая, когда волнуешься? Я смеюсь, тихонечко толкая его в плечо. — Я сто лет уже не выступала, тем более, перед близкими. Как-то не очень комфортно внутри. — Эй, всё будет хорошо, — Тобиас целует меня. — Ты — лучшая. Я улыбаюсь. Ещё немножко мы стоим так — обнявшись — и я решаюсь пройти в гримёрку. Всё-таки Калеб не сможет помешать мне выступить сегодня.***
С довольной улыбкой возвращаюсь к гримёркам. Заглядываю туда и обнаруживаю, что девочки сидят при полном параде и усиленно повторяют движения. Пускай хотя бы одними руками, зато как рьяно. Плюхаюсь на стул рядом с Грейс. — И где ты была столько времени? — Изучала старый реквизит... — Зачем? — Неожиданно появилось желание приобрести что-то новенькое для выступления. — И как? — хмыкает. — Удалось? — Ага, — протягиваю, закрывая глаза. — Удалось… — И что же это? Но я уже не слышу её. — Трис, — Грейс не отстаёт. — Чего нашла-то? — А? — вздрагиваю, вплывая обратно в реальность. — Что нашла? М-м… — щупаю себя за бока. — Паетки. Да! Видишь, паетки новые к купальнику приклеила. Грейс с хмурым видом осматривает мой наряд. — Ну, паетки, так паетки, — недоверчиво поджимает губы, но больше не лезет с расспросами. Конечно же, она ничего не поняла. Я и сама-то толком не поняла, что было. Поэтому просто спокойно откидываюсь на спинку стула в ожидании выхода на сцену. — Трис, — подходит ко мне Наоми – девочка-хорошистка. — Тебе просили передать. Она протягивает листок с фонариком. — Кто? — спрашиваю, а в душе уже понимаю, что это Калеб. — Не знаю. Какой-то парень, — Наоми пожимает плечами и уходит к своей группке друзей. — Что это? — недоумевает Грейс, видя весь этот странный набор. — Письмо, — вздыхаю еле слышно. Включаю фонарик, отворачиваюсь к зеркалу и начинаю читать. «Гарантией счастливой жизни ещё не является счастье, как таковое. Скорее, его составляющие: дом, машина, дача, квартира. Каждый стремиться к этому совершенству. Тратит своё здоровье, надрываясь на работе, портит отношения с семьёй. Получает всё желаемое, но счастье не приобретет. Даже намёка на него. Начинает вспоминать прошлые ошибки. Прокручивает в голове ходы и планы, но не видит никаких изъянов: школа, университет, работа. Чёткая дорожка, выстроенная ещё нашими предками. Настолько ровная, что сбиться с неё невозможно. И каждый, кто говорит, что ступая по этому пути, мы обретаем счастье, доказывает это на личном примере. Демонстрирует свой дорогой автомобиль, загородный особняк и шикарную виллу на Канарах. И при этом говорит, что он счастлив, ведь достиг всего, чего сам захотел. А ты смотришь на всё это и думаешь, что ещё чуть-чуть и у тебя будет также. Начинаешь пахать. Вкладывать все свои силы на пути к желанной цели. Даже заводишь семью по пути, но счастья не чувствуешь. Вроде бы оно и есть, но настолько не совершенно, что почти растворяется в воздухе, не оставляя следа за собой. И теперь ты сам начинаешь думать, в чём же дело, ведь все составляющее давно уже есть. Может, и счастье есть, просто ты не хочешь замечать его? И тут-то до тебя доходит. Люди не правильно выделили его составляющие. Дом, машина, дача, квартира – это всего лишь прилегающие к нему предметы. Бездушные мелочи, выдающие себя за счастье. Они всего лишь отражение, но никак не суть. Не та изюминка, к которой все стремятся. И ты начинаешь искать. Сбиваешься с ног, но продолжаешь поиски того самого, что заставит тебя вновь улыбаться. А потом ты замечаешь её. Жизнь. Всю свою жизнь, что прожил в подборе неправильных составляющих. Хватаешься за голову, но сделать ничего не можешь. И именно тогда понимаешь, что потратил пять лет впустую. Исколесил полмира в поисках счастья, когда оно всегда было под боком. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, потому что твоя кровать всегда казалась мне слишком близкой. Твой письменный стол, вечно заваленный всякими рисунками, опрокинутая чернильница на мой новый свитер, и бесконечное тепло, что исходит от твоей улыбки. Танцы, которыми ты дорожишь больше всего на свете и мама, которая отпустила меня в самостоятельное плаванье. Вот они – настоящие составляющие счастья. Простые мелочи, доступные всякому человеку: подарки на день рождения, первый поцелуй и прощение сестры. Сдержанный взгляд отца и неплохой удар в челюсть. Детский смех моего сына и нежные руки Шерил. Вот они. Вот, те самые моменты, ради которых стоит жить. Вот оно – счастье. Прости, что понял это так поздно. Прости, что был индюком. Прости за всё, что совершил гнусного в твоей жизни. Прости. Я знаю, что пишу сейчас сумбурно, особо не вдаваясь в подробности, но, надеюсь, ты поймёшь меня. Поймёшь, как никто другой, потому что любишь. Потому что простила ещё пять лет назад и больше не обижаешься. Потому что я твой брат, который будет сегодня считать до восьми». «Придурок»: первая мысль, которая приходит в голову. Идиот. Тупой самонадеянный таракан! С огромной злостью рву бумагу на части и одним рывком выбрасываю её в урну. Следом посылаю и фонарик. Грейс вздрагивает от моих движений. — Что случилось? — спрашивает с напуганным видом. Похоже, моё лицо перекосилось, потому что чувствую, как губы готовы коснуться подбородка. — Ничего, — бросаю со всей злости. Не выдерживаю и ударяю ладошкой по столу, яростно выдохнув при этом. Как он смеет! Перед самым выступлением! Ненавижу! Он ещё ответит за это! Раздуваю ноздри, как бык, и пытаюсь представить, как хорошенько вмазываю ему в челюсть. Счастье, видите ли, он искал. Ха! Зачем, спрашивается? Не видел его раньше? Да у него же всё было. Всё! Начиная от родителей, заканчивая хорошими друзьями. Какого хрена он решил всё изменить? Кого наслушался? Умных книжек перечитал, эрудит, х***. Господи, как же гадко сейчас. Как же гадко! Мой брат олух. Индюк, куропатка, загнанная в угол. Ни как не волк или лев. Какой из него вообще лев? Страус он, вот кто. Прячет голову в песок, избегая проблем. Да он просто испугался. Испугался того, что отец не выдержит и сам выгонит его из дома. Хотя… Делаю глубокий вдох. Хотя из-за чего? Ещё вдох. Из-за сигарет не выгоняют. Ещё один. Тогда из-за чего? Закрываю глаза. Ты хотела причину, Беатрис. Ты её получила. Пообещала, что простишь его после того, как он всё расскажет, а сама сейчас обвиняешь брата во всех смертных грехах. Не хорошо это. Смирись. Он уходил на пять лет. Но теперь вернулся. Был должен причину и только что её отдал. — Трис, — тихонько говорит Грейс. — Нам пора, дорогая. Открываю глаза. Поднимаюсь с места и тупо следую за группой. О каком выступлении может идти речь, когда все мысли о нём? — Миа, — нагоняю рыжую. — Можешь сделать мне одолжение? — Смотря, о чём попросишь, — хмыкает. — Танцуй так, словно я только что тебе вмазала, — и отступаю в самый конец. Он будет считать до восьми. Будет считать до восьми… Свет. Голос ведущего. Громкие аплодисменты. Занавес.