Вторая жизнь

20 февраля 1964 года, четверг. Распогодилось только к утру, так что я предполагала сразу после завтрака отчаливать домой. Было тепло, сыпавший всю ночь снег был мокрым, как и вчера стоял густой туман, в воздухе чувствовался запах воды и талого снега. Я уже прикидывала, чем стоит в первую очередь заняться дома, но до дома и сегодня нам было добраться не суждено: когда мы с Северусом уже подходили к забору, я почувствовала впереди хлопок аппарации. А затем в заборе открылся проход, и в него шагнул Любомир. Я застыла, раздираемая противоречивыми чувствами. Это были и счастье, что он жив, и радость, что я его вижу, и горечь, что отныне он мне может быть только приятелем, и волнение, примет ли он меня такой, какая я сейчас. Это будет больно – стать вдруг чужими, очень больно… Он сделал два шага вперёд, остановился и прямо взглянул на меня тяжёлым взглядом, так что я невольно сжалась. Меня обдала волна его магии – магии рода Ярило, тёплой, солнечной, оставив горький запах нагретой солнцем полыни. И ответила ему не холодная магия Эйлин, а моя, родная, магия рода Святогор… Значит, не сон это был. Значит, мой род действительно признал меня Еланью… Любомир, ни слова не говоря, подошёл ко мне и сгрёб меня в охапку, с силой прижав к себе. - Елань, - глухо и сдавленно произнёс он мне в волосы, - мы тебя похоронили… И я разревелась, уткнувшись лицом ему в грудь, чувствуя, как спадает напряжение, в котором я жила последнюю неделю. К чёрту всё – к чёрту мой статус Отсечённой, мой брак с магическим вампиром. Меня признала моя магия, меня признал Любомир, а всё остальное – просто проблемы, которые можно решить, не раньше, так позже… Пореветь мне, однако, не дали. Северус, похоже, решил, что меня опять обижают, и бросился с кулаками на Любомира, попытавшись заодно вцепиться зубами ему в руку. Любомир, поняв, что для проявления чувств время было выбрано неудачное, отстранился от меня и посмотрел на ребёнка, который оттолкнул меня от него и заслонил собой, всем своим видом давая понять, что будет защищать до последнего. - Твой? – уважительно усмехнулся Любомир. - Мой. Он присел перед ребёнком на корточки. - Я не сделаю твоей маме ничего плохого, - по-английски произнёс он. – Я её друг. Давай знакомиться, - он протянул ему руку для пожатия. – Меня зовут Любомир. А ты Северус? Откуда он знает его имя? Имислав сказал? Северус едва слышно зарычал, как собака, предупреждающая незваных гостей, что если они сделают ещё шаг, то она бросится на них и растерзает. Любомир расценил угрозу верно, не стал торопить события и поднялся на ноги. - Елань, пойдём посидим, что ли, - он сунул пятерню себе в волосы, взъерошив их – верный признак сильного волнения, - расскажешь… Северус тянул меня прочь, подозрительно поглядывая на Любомира и посла, с серьёзным видом наблюдавшего за нами. Я присела перед ребёнком на корточки и обняла его за плечи. - Северус, послушай меня, - сказала ему я, глядя в глаза. – Дядя Любомир – хороший, он не будет бить ни тебя, ни меня. Понимаешь? Здесь тебя никто бить и обижать не будет. Он подозрительно посмотрел на Любомира. - Или ты хочешь домой к папе? Это был подлый шантаж. Ребёнок вздрогнул при слове «папа» и посмотрел на окружавших нас мужчин с гораздо меньшей враждебностью. Потом перевёл взгляд на меня, потом опять на них, по-взрослому вздохнул и махнул рукой в сторону посольства, словно давая разрешение посидеть здесь ещё чуть-чуть. Однако в светлице, когда мы с Любомиром и Имиславом уселись за стол около печки, он не пошёл играть с домовым, как обычно, а забрался мне на колени, демонстрируя окружающим, что в обиду меня он не даст. Я погладила его по голове. Это поведение защитника хоть и умиляет, но оно неправильно. Мать сама должна быть для ребёнка защитой, такой, чтобы он знал, что рядом с ней ему ничего не грозит. Он должен в момент опасности прятаться за неё, а не закрывать её собой. Северус же слишком часто видел беззащитность матери перед отцом, а может, и перед другими людьми, слишком часто она не могла его защитить от того же отца – и он уяснил, что она слабая, и что это он должен защищать её, а не наоборот. Это плохо для ребёнка. Скорее всего, он вырастет сильным и самодостаточным волком-одиночкой, способным всем помочь, но не способным принять помощь от других. Но умение доверять и знать, что в трудный момент у тебя найдутся друзья, которые протянут тебе руку помощи и закроют собой – очень сильно помогает в жизни. Даёт ощущение тыла за спиной, и ты можешь идти вперёд, на врага, зная, что сзади тебя прикрывают друзья… Рассказ и демонстрация воспоминаний лорда Малфоя и леди Лонгботтом занял достаточно много времени. Любомир долго молчал, хмурился, затем взъерошил себе волосы и в свою очередь поведал: - Тебя… твоё тело похоронили, в тот же день. Его опознали по Вальтеру и по твоим амулетам. Те маги все погибли, но их сообщники попытались скрыться и перейти границу с Китаем, и волхв Андрей с несколькими из наших помчался их перехватывать. А Дальний Восток, сама знаешь – хрен кого там можно найти. Когда Имислав связался с нами, мы попытались выйти на связь с группой волхва Андрея, но – ни ответа, ни привета. Родовые артефакты подтверждают, что с ними всё в порядке, а где они – никто не знал. А потом… Понимаешь, я знал про амулет – когда всё случилось, мне твой учитель рассказал про него, и сказал, что он был активирован, но посоветовал сильно не надеяться, потому что шанс, что ты смогла им воспользоваться, мал. А потом… Потом в Горно-Алтайске я встретил твоего отца, и он мне сказал, что ты не вычеркнута с родового древа Святогоровичей. - Что?! – меня обдало волной жара. - Я не видел древа, передаю только с его слов. Он говорил, что твоё имя затемнено, но не вычеркнуто, и под ним не появилось даты смерти. А кроме этого от тебя отошла новая ветвь, правда, тоже затемнённая и в картуше, с именем Северус. - В картуше… - пробормотала я. Имя, взятое в картуш, означает воспитанника, человека, взятого под опеку рода, но не родича. Такой подопечный получает частичный доступ к родовой магии в той степени, в какой позволит Глава рода, право проживать в родовом имении, но он не становится членом рода. Род Святогор готов принять меня, когда это станет возможным, но Северуса берёт только под опеку. Странно, почему? Не то чтобы это плохо – это однозначно лучше, чем его теперешний статус, но почему так? Что мешает ему принять в род и Северуса, всё же он мой родной сын, пусть и… с нюансами. Или магия знает и видит больше, чем я? - А Тобиас на древе Святогоровичей есть? – осторожно спросила я. - Твой отец ничего про него не говорил, значит, нет. Знать бы ещё, что с этим делать… Домовой принёс медовуху и блюдо с нарезкой из колбасы и солёных огурцов. Любомир невидящим взглядом посмотрел на бутыль и повернулся к домовому: - А покрепче ничего нет? - Обойдёшься, - проворчал тот. – Нечего напиваться, когда нужно быть трезвым. И исчез. Любомир вытащил пробку, налил себе полный стакан и в несколько больших глотков осушил его. - Дело Принцев, - вступил в разговор Имислав, до этого молча сидевший с нами, - тёмное. Я хорошо помню скандал с отсечением Эйлин. Догадок и слухов ходило много, информации – сущие крохи. Все сходились во мнении, что отсечение как-то связано с её замужеством, но такого, что вы сейчас рассказали, не предполагали и близко. И я могу сказать вам точно – брак с магическим вампиром не мог быть халатностью, пусть многое на это и указывает. Это аристократия… - Принцы не были аристократами, - перебила его я. - Формально нет, - согласился посол, - но обратите внимание, что они были в родстве со многими аристократическими домами Великобритании, а это говорит о том, что их держали за людей своего круга. Поверьте, Елань, - он серьёзно посмотрел на меня, - я слишком много лет кручусь в этой среде, чтобы не разбираться в местных нравах. Принцы не были аристократами только на бумаге. А аристократы в вопросах родовой магии и продолжения рода весьма щепетильны и осторожны. - Эйлин, - сообщила я, - если верить Абботу, Малфою и Лонгботтом, была бесхарактерной. - И я склонен полагать, этим воспользовались. Возможно, что и Дамблдор, он однозначно знал больше, чем хотел показать. - Если это была попытка уничтожить род Принц, то не проще ли было просто убить Эйлин, она ведь была последней в роду, а не мутить воду с магическим вампиризмом? Магического вампира ещё найти надо, это же редкость, за четыре века стало известно всего о пяти таких людях. И ещё заставить их испытывать симпатию друг к другу, потому что к алтарю рода под воздействием любовных зелий не пойдёшь… - Эйлин Принц и Тобиас Снейп любили друг друга? – уточнил посол. Любомир хмуро посмотрел на меня. - Да, - кивнула я. – В воспоминаниях лорда Малфоя о свадьбе видно – с такими лицами женятся только влюблённые. Реакция Тобиаса, когда я сказала ему, что Эйлин мертва – это реакция на смерть любимого человека. И эмоции Эйлин по отношению к нему – в первые дни я их ещё могла ловить – это эмоции любящей жены. - Эйлин и Тобиас, - Имислав сделал неопределённый жест рукой, - могли полюбить друг друга без внешнего принуждения. А кто-то, прознав, что Тобиас – магический вампир, мог использовать это в своих целях. Просто использовать подвернувшуюся возможность, а не подстраивать её. Высшее мастерство интриги и состоит в том, чтобы поворачивать в свою пользу то, что делают другие, при этом минимально вмешиваясь в развитие событий. - Кто-то – вы имеете в виду Дамблдора? Но он не мог быть заинтересован в уничтожении Принцев – он полукровка, Принц с материнской стороны. Уничтожение её рода должно было ударить и по нему. Да и кому мешал этот мелкий, небогатый и маловлиятельный род? - Принцы действительно заметной роли в жизни магической Британии не играли. Но через Принцев могли покушаться на Поттеров или Малфоев… - «Могли», - уловила я сомнение в его речи, - то есть вы не уверены, что виной всему Дамблдор? - Да, не уверен. Объясняю, почему. Дамблдор – председатель международной конфедерации магов и директор Хогвартса – того самого, где Эйлин училась, метит в верховные судьи Визенгамота. При этом он полукровка, отец его из магглорождённых, и брак с Кендрой Принц не был скреплён магически. Но в Англии, да впрочем, как и почти везде в Европе, занять такие высокие посты полукровке, за спиной которого не стоит более-менее влиятельный род, невозможно. Практически невозможно, аристократия не допустит того, чтобы ими помыкал тот, кто ниже их по статусу. И тем не менее, Дамблдор занимает два очень высоких поста и метит на третий. - Вы с ним знакомы? - Мы представлены, встречались на светских приёмах пять или шесть раз, но близко не общались: всё же Хогвартс и МКМ находится вне моей компетенции. Первое впечатление, какое создаётся при общении с ним – это добрый, немного недалёкий пожилой человек, готовый всем помогать, идеалист, стремящийся к всеобщему благу. - Хм, - скептически хмыкнула я. - Вы сказали, «первое впечатление»? - уточнил Любомир. - Второе впечатление, признаться, двоякое. То ли – что он прекрасный психолог и интриган, идеально чувствующий, когда, что и как нужно сказать и сделать, чтобы добиться нужных результатов, и образ добряка наиболее соответствует его стремлениям. То ли – он и есть таков, каким кажется, но тогда он чья-то марионетка и его продвигает кто-то очень влиятельный. Любомир, Елань, поверьте мне – люди прямые, честные и бескорыстные во власть не идут, а если в неё попадают, долго там не удерживаются. А он занимает высокие должности уже много лет и хочет добиться ещё большего. Значит, он не так прост, как кажется. Так что если пересечётесь с ним, будьте с ним осторожны. Чисто на всякий случай. Может, это моя паранойя, но я привык ей доверять. - Но, в любом случае, получается, - подытожила я, - что в катастрофе рода Принц он виновен, прямо или косвенно. - Получается, да. Теперь, возвращаясь к Поттерам и Малфоям. Это очень сильные рода, с большим весом в политической и экономической жизни. Они могли перейти дорогу или самому Дамблдору – конфликты у них действительно были – или тому, кто стоит за Дамблдором. Насчёт того, что Дамблдору было не с руки уничтожать Принцев, потому что этим он бы ударил и по себе – Елань, вопрос: Дамблдор был на родовом древе Принцев? - Нет, - уверенно ответила я, - точно не было. Кендра была, но ни мужа, ни детей от неё не отходило. Описание семьи Дамблдора прилагалось отдельно. - Полукровки бывают двух типов, - сообразил Любомир, - или признанные родом на правах бастардов, или не признанные. В первом случае они отображаются на генеалогическом древе рода и имеют ограниченные связи с родовой магией, во втором – они на древе не отображаются и связей практически не имеют. - Да, - подтвердил Имислав. – И раз Дамблдора на древе рода Принц нет, значит, и катастрофа с ним сильно аукнуться на нём не должна. - То есть вы клоните к тому, - я поправила сползающего с моих колен Северуса, - что он мог позволить себе уничтожить род своей матери? - Да, именно так. А мог он и не замышлять уничтожение каких-либо родов, а просто не предвидел последствий брака Эйлин и Тобиаса, или предполагал, что последствия будут помягче. Или не рассчитывал, что Эйлин решится на уничтожение рода. А может, именно на это и был расчёт, а он предполагал, что после её отсечения родовая магия, чтобы не прервался род, примет его. Такое бывает не так уж и редко – если род прерывается, магией может призваться полукровка, несущий в себе кровь прерванного рода. Любомир фыркнул: - Призвать виновника гибели рода, - съязвил он, - ну-ну. Я потёрла глаза. Сплошные гадания и допущения, «мог – не мог». А фактов нет. Лицо на свадьбе и уговоры не убивать Тобиаса можно трактовать по-разному, и это создаёт ощущение, что ты не ситуацию пытаешься анализировать, а медленно погружаешься в какой-то вязкий кисель. Ни одного твёрдого и однозначного факта, за который можно было бы уцепиться, и с которого можно было бы начинать разматывать клубок. Сплошные двусмысленности. - Род Поттеров, - после некоторого молчания продолжил Имислав, - последние годы сильно лихорадит, год назад внезапно умер Хранитель Рода, а совсем недавно, с месяц назад, его наследник. - Смерти?.. – начала я. - Естественные, это подтверждено целителями из Мунго. У Малфоев вроде бы всё спокойно, но эти пройдохи умеют делать хорошую мину при плохой игре и прятать скелеты в шкафу. Но у них первый и пока что единственный наследник, Люциус, родился в пятьдесят четвёртом году, то есть ему скоро уже десять лет, а братьев или сестёр у него до сих пор нет. В то время как все предыдущие поколения строгали не менее троих наследников. Может, это случайность, и у Малфоев ещё всё впереди, но я склонен считать, что это сказалась катастрофа с родом Принц. - А Лонгботтомы? - Лонгботтомы – это исторически нестабильный род с непредсказуемой магией. У них всегда гибнут, теряются, на них всегда валятся все проблемы и неприятности. Лонгботтомы – это потомственные и стопроцентные стихийники, причём по стихии огня, а ею управлять, сами знаете, тяжело. В Англии даже примета есть: если у Лонгботтома не взорвался котёл с зельем, жди беды. Так что ещё пара неприятностей им погоды не сделает. Я покивала. Всё, разговор о Дамблдоре нужно оставить, пусть вся информация в голове уляжется, глядишь, может, и выплывет ещё что-нибудь, чего раньше не заметили. - Имислав, - вспомнила я ещё то, что меня озадачило дома. – Эйлин Принц и Тобиас Снейп. На кого должен быть похожим Северус? Они одновременно уставились на ребёнка, потом на меня, потом опять на него, сравнивая. И на лицах отразилось подозрение. - На мать, - без колебаний ответил Любомир. - Или на ближайших родичей с материнской стороны, - добавил Имислав. - А он похож на отца. Я видела портреты родителей Эйлин – лица другие. А кроме этого в роду Тобиаса, начиная с восемнадцатого века, все дети похожи на отца как две капли воды. Имислав поднялся, принялся мерить шагами светлицу. - Елань, - спросил он через некоторое время, - если я предположу, что у Снейпов имена Северус и Тобиас передаются из поколения в поколение? - Вы будете абсолютно правы, - кивнула я. Он снова сел на скамью, потёр рукой подбородок. - Это очень серьёзная информация, - он внимательно посмотрел на меня, - вы даже не представляете, насколько. То, что ты перечислила – сохранение фамильного сходства на протяжении многих поколений, одинаковые имена и то, что ребёнок Эйлин и Тобиаса похож больше на отца, однозначно указывает на то, что Снейпы – это магический род. Или, скорее, ведут своё происхождение от магического рода, причём это не побочная ветвь, а основная. - Тобиас, - уточнил вдруг Любомир, - старший у своих родителей? - Старший и сейчас единственный. Были младшие брат и сестра, но они погибли в сорок первом в Белфасте во время налёта люфтваффе. - На первенце магического рода всегда стоит родовая защита, - хмурясь, объяснил он. – Она так и называется – Защита Наследника. Из-за этой защиты его не так-то просто убить. Эту защиту он теряет, когда у него рождается наследник, к которому она переходит. Если Снейпы – магический род, и если Тобиас – старший в семье, то я не удивлюсь, если на нём есть Защита Наследника. Она специально не накладывается, а автоматически возникает при рождении наследника. - Но наличие магической защиты должно определяться при проверке. - Для её обнаружения нужна особая проверка, стандартными методами её не обнаружишь… Наследник, конечно, не становится неуязвимым, но у него значительно увеличиваются шансы выжить при очень серьёзных травмах. И если всё же наследника убить, то варианта тут два: или защита переходит к его младшему брату-сестре, или, если таких нет, отдаётся откатом на того, кто его убил. - Ты клонишь к тому, - я побарабанила пальцами по столешнице, - что Эйлин, когда встал вопрос об убийстве Тобиаса, что-то нашла в архиве, что заставило её думать, что на её муже стоит Защита Наследника, и она, зная, что младших братьев и сестёр у него нет, побоялась, что по ней ударит откат? Любомир медленно кивнул. - Это может объяснять то, - добавил он, - что Дамблдор просил не убивать Тобиаса хотя бы до того момента, пока не будет зачат наследник. - Нет, - покачала я головой, - всё равно не вяжется. Откат неприятен, но не смертелен. Он в любом случае гораздо менее разрушителен, чем отсечение от рода. - Защита может быть разной, - неопределённо пожал плечами Любомир, - и бить может по-разному. Может, к примеру, на несколько дней лишить магии, а может погубить всех близких родственников убийцы. Надо искать, что это за род, и смотреть, какая у него Защита Наследника. - Лорд Малфой мне сказал, что он представляет, где искать истоки этого рода. - Имя «Северус» родом из Древнего Рима, - объяснил Имислав, - имя «Тобиас» – из древней Иудеи. Если при этом учитывать, с ваших слов, что у Тобиаса есть сходство с древними римлянами, то искать нужно в Древнем Риме и его провинции – Иудее. - Копии записей о магических родах могут быть у мистера Аббота, - предположил Любомир. – Иначе придётся лететь в Рим или Иерусалим. В Риме я бывала, в Иерусалиме не приходилось, да меня и не тянуло: у Израиля напряжённые отношения со всеми соседями, войска и спецслужбы там постоянно в боевой готовности, маги тоже, и могут, не разбираясь, кто таков, заавадить, исходя из соображений, что мёртвый друг не так опасен, как живой враг. Благояр, мой двоюродный брат, несколько лет назад едва там не сгинул в ходе очередного пограничного конфликта, вернулся с двумя пулями в ноге и осколком фугаса в боку и заявил, что на землю обетованную он больше ни ногой. - Лучше сначала к мистеру Абботу наведаться, - предложила я, вставая, - и если у него ничего не найдём, то тогда будем думать. - Я с тобой, - Любомир тоже поднялся. Северус молча вцепился в меня и на любые уговоры остаться в посольстве нечленораздельно верещал, а потом, собравшись с мыслями, выпалил: - Нэт! У меня был соблазн отставить его здесь в приказном порядке, но он только-только начал оттаивать, он до поросячьего писка счастлив, что мать обратила на него внимание, он боится снова её потерять, и насильно отрывать его сейчас от себя – это риск откатиться назад, когда снова придётся приучать его к себе. Поэтому я, поколебавшись, принялась надевать на него курточку, в рукаве которой уже виднелась дырка. И когда успел?