Ещё немного.

Уже совсем скоро. Вторая течка, которую он проведут… этим составом. Гон маячил впереди, как грозовой фронт, от которого не сбежать. Эклз стоял у окна и в узкую щель между жалюзи смотрел на Падалеки. Хорошо, что альфа не знает, какую прорву времени Дженсен проводит вот так. День был ясный и Джа забрался под капот их тачки, посмотреть, что же там стучит. Дженс бы ни за что его туда не пустил, но ему не здоровилось. Да и честно говоря, ничего там не стучало. Просто нужен был повод держать альфу от себя подальше. Эклз ещё даже не в течке, а воняет от него, как от шлюхи. Падалеки чувствует это острее, чем остальные. Ластится, кружит вокруг, как изголодавшаяся по человеческому вниманию дворняга. Ни на чём не настаивает и ждёт. Понятное дело, Дженсен наглотается «Омегапротэга» и противозачаточных. Но Джаред в гробу видел сочетания и по мощнее. Если бы альфа не был так брезглив, а он не заблевал тогда всю гостиную… рос бы в тебе сейчас маленький маленький волчонок. Омега похолодел, просто представив себе такую перспективу. Но, он бы не был собой, если бы не продумал всё на несколько шагов вперёд. Он перестраховался. Ампула «Веардота» куплена и надёжно спрятана в обшивке водительского сидения Импалы. Там Падалеки искать точно не будет. Вторая – в кармане. Дженс не наркоман и прекрасно себя контролирует. Может, он даже выбросит их, если не пригодиться. Нужно просто переждать. Нужно? Чего ты хочешь, Эклз? «Я хочу… выйти сейчас к нему. Вынести пить или без повода, просто встать рядом. Он обнимет меня – он всегда так делает – обнюхает шею, залезет носом в вырез на футболке. Потом закроет капот и развернёт меня к нему, капоту, лицом...» А потом хозяин мотеля вызовет полицию и они оба окажутся за решёткой, за неподобающее поведение в общественном месте. Но, если они скажут, что партнёры, их посадят в одну камеру. У Дженсена были альфы. Так уж устроена, ненавистная, блядская натура всех омег. Пару раз, когда становилось совсем туго, он выезжал из города, находил в какой-нибудь дыре бордель и оттягивался. Именно из-за этой беззащитности перед собственной природой, омеги навсегда останутся в этом мире не более чем мокрым местом. Но… теперь-то, когда всё так изменилось, он наверное мог бы себе кое-что и позволить… НЕТ. Нормальные пары просто договариваются о подобных вещах. Джей хорошо держался в прошлый раз, ему можно доверять. «Доверять? Доверять?! Гон? Партнёры? Эклз, ЧТО ТЫ НЕСЁШЬ?!!» Три часа спустя… Падалеки закончил с машиной, вышел из душа. Сделал два коктейля со льдом, поставил их на тумбочку и рухнул на кровать в позе звезды. Приоткрыл глаза и наблюдал за Эклзом. Кондиционер слабо спасал от духоты, зато замечательно перемешивал запахи альфы и омеги, гонял кругами по комнате, как двух беспокойных призраков. Они, бесстыже и безнаказанно перемешивались, давая начало чему-то третьему, превращая номер мотеля в тайный дворцовый покой из сказок «Тысячи и одной ночи». Боже, ну и пекло. - Джа, я… скоро! – Эклз изо всех сил надеялся, что со стороны его внезапный поход по магазинам выглядит как тактический ход, а не бегство. - Хорошо. – покладисто согласился Падалеки с эхом захлопнувшейся двери и закрыл глаза. Дженсен быстро шагал по теневой стороне улицы. Ссутулившись, спрятав руки в карманах и стараясь выглядеть как можно менее заметным. Потому что казалось, что все редкие прохожие, все до единого – пялятся на него. Обозвав себя параноиком, он заскочил в небольшую аптеку с капающим кондиционером. Там хотя бы не жарко. - Доброго дня, сэр! Вы что-то хотели? - Нет, спасибо. Хотя… я подойду к вам позже. – Дженс начал изучать ассортимент, скользил взглядом по полкам и ничего, ничего перед собой не видел. «Да с чего ты вообще выдумал эту проблему? Уже давай, где ещё быть честным с собой, как не в аптеке.» Противозачаточные не подействуют. Ничего не подействует. Падалеки переваривает меня, как чипсы. «Но разве это плохо? Вы же вроде живёте вместе?» Мы не вместе. Мы просто трахаемся. «Ах, просто…» Дженсен прижался лбом к стеклу витрины. Не просто. Падалеки имеет над ним странную, необъяснимую власть. Он мягок и неприхотлив, спокоен и внимателен. Но всё это видимость. Фикция. Падалеки знает, что Дженсен тонет. Эклз сломался и тонет, а он пользуется им, как подобранной на дороге вещью. А у Дженса… этот… как его… какой-то синдром, заставляющий пленника цепляться за террориста, как за спасательный круг. В конце концов, если бы не Падалеки, он бы не сорвался. Ничего бы и не было. Жил бы не тужил, ждал повышения. Он знает каждую морщинку на лице Джея. Каждую родинку на его огромной туше. Когда он просыпается по ночам и понимает, что один в постели, кажется, что сердце не бьётся, пока Падалеки не вернётся из туалета. Эклз сидит на нём, во всех смыслах, как на наркотике – и это отношения? Как-то по другому он всё это себе представлял. « Остынь парень. Успокойся, ты гонишь… Он не хочет тебе зла, хотел бы… ты бы уже знал об этом. Ты просто сейчас купишь противозачаточные и примешь их, на всякий пожарный. А потом вернёшься в номер и скажешь Джею, что хочешь пересидеть гон один. Он обнимет тебя, скажет «Окей, зови, если что!» и сутки, полтора позаботится о себе сам. Звонить будет, спрашивать как дела, развлекать анекдотами. Вот и всё.» Дженсен почти вышел из-за стеллажей к кассам и замер, прислушиваясь к тихому шёпоту скучающих фармацевта и его помощника: - …да за таблетками он пришёл, как пить дать. - Поздно там уже таблетки пить, ты его кобеля видел? Они у нас недавно, вниз по улице номер снимают. - Нет, а что? - …Ничего. У такого, если рожать не собираешься, хер изо рта выпускать вообще нельзя. - Да он и не выпускает, по ходу. Ты рот его видел? У моего братишки не такой, а он на трассе работает. Присунул бы я этой попке, эх, досталась же кому-то сучка… Дженсен купил два одноразовых шприца и спирт. Шесть часов спустя… Нужно было сделать это раньше. Просто сделать, а не тянуть кота за яйца. Не жевать сопли, не думать о последствиях. Это кайф. Это – свобода. В ласковые, летние сумерки из туалета на заправке Дженсен вышел другим человеком. Шприц и остатки «Веардота» остались в урне, вместе с сомнениями. Кровь бурлила, разнося по венам крошечные пузырьки кислорода. Он сразу же взмок, но на фоне общей жары разница почти не видна. Не заметно ему и Падалеки не заметит. А и заметит – что за беда? Он ему не отец и не партнёр. Он ему никто. Эклз совершеннолетний и свободный человек и сам знает, что ему делать. Никто ему не помешает и не откажет, потому что этот месяц по сути ничего в нём не изменил – он Тигр. Со всеми вытекающими. Он умён, красив и опасен. И вот эти омеги, только что пошедшие мимо, знают об этом. Он может догнать их и снять любого из них. Он может прогнуть любого! Это означает – изменить Падалеки. Дженсен, остановился и запрокинув голову смотрел в небо. Оно должно было полыхать, стекать на землю шипящими колоннами и застывать в камень, но почему-то оно затянуто тучами и лишь слегка тронуто отгоревшим закатом. Плевать на небо, на всё плевать. Казалось, в воздухе разлито электричество. Начал подниматься ветер, а Дженс всё стоял, улыбаясь надвигающейся грозе. Мимо, испуганной белой птицей прошелестел какой-то пакет. Падалеки. Эклза всего, от макушки до пяток больно и сладко вытягивало в дрожащую от предвкушения звонкую струну. Он закрыл глаза и представил альфу. Наверное, он спит. Так же, раскинувшись на кровати. Такой… знакомый. Тёплый и доверчивый. Слабый. - Падалеекииии… - от собственного шёпота волосы на загривке встали дыбом. Изменять Падалеки – это совершенно лишнее. У Дженсена на вечер другие планы. Когда Тигр дошёл до мотеля гроза уже впитала в себя последние остатки солнца. В окнах номера горел свет. Дженсен пожалел, что не купил сигареты, кто это вообще решил, что он бросил?! А перед броском бы покурить, Волк не сдастся без боя. Он открыл Импалу и начал шарить в бардачке, под сидениями. Ведь быть не может, чтобы его Джа ничего нигде не заныкал. Но обнаружил совсем не то, что искал – его тайник был пуст. «Веардота» на месте не оказалось. - Ты сам это выбрал, - прорычал Эклз, разглядывая силуэт на фоне окна. – Жаль, что всё будет так. Хотя, может и нет.