Ещё немного.

9.30. - Падалеки, не будь ты сукой! Что тебе стоит?! ПАДАЛЕКИ!!! Падалеки оказался сукой и грохнул дверью так, что если бы кухня была чуть ближе к выходу что-нибудь бы обязательно разбилось. А что-нибудь и разбилось! Всё в осколках, завтрак по полу размазан – и я всё это убирать должен?! Терпенье моё разбилось, сволочь!!! Дженсен быстро, почти бегом оказался у двери и запер её на все замки. Потом на той же скорости вернулся на кухню. Пнул собранную дорожную сумку, она отлетела на пару метров и звучно в печаталась в стену. Вот так! Попробуй теперь – вернись, придурок! И только попробуй не вернуться, вещи-то твои здесь. Он стоял, тяжело дыша и закрыв глаза. На внутренней стороне сетчатки будто ожогом полыхало перекошенное от ярости лицо Джея. Нет, держался он вполне прилично. И этот оскал и тёмное пламя в жадных, хищных глазах Эклз сам себе придумал. Когда услышал вырвавшиеся, будто против воли, слова: «...Я тут недавно – от скуки, решил не трахаться вообще ни с кем почти месяц. Просто от скуки, по приколу. И знаешь что, Джей?! Мне понравилось! Я, наверное, уйду в монастырь, я же верующий, если ты помнишь, блядь!» СЕГОДНЯ. Дженсен Росс Эклз как-то обмяк, доплёлся до не в чём не повинной сумки и обтёк на пол, съехав спиной по стене. Это должно было случиться, с самого начала, с того проклятого момента, как он прихватил Падалеки за задницу в самолёте – всё шло к этому. Катилось снежным комом, лавиной, сметая всё на своём пути, ломая его жизнь и сжигая на хер нервные клетки этого ненормального альфы. Гон они пережили. Эти кошмарные пять дней Дженс пережил чуть не со слезами, ему было стыдно за себя перед душевой кабиной, беговой дорожкой, туалетом, комнатой для гостей, в которую он входил, только если на сто процентов знал, что Джареда в квартире нет и дверь заперта. Перед каждой вещью, которая пахла альфой к концу этой беспощадной недели. Джей… хоть памятник ему ставь, вот это выдержка. Сам Эклз держался много много хуже. Изводил его почём зря придирками и руганью, не ослаблял защиту ни на секунду и при этом ни упускал ни малейшей возможности покрасоваться перед Падалеки в плавках. Имел право, чёрт возьми! Это пока ещё его дом… Падалеки сжимает челюсти и терпит, как гранитная скала. Но гон –хорошо это или плохо – закончился. И что делает альфа? Альфа собирает вещи и вежливенько так с ним прощается, будто с захворавшим, но пошедшим на поправку родственником. Эклз вяло выдернул из под себя развязавшееся полотенце и бросил в противоположную стену. Полотенце не долетело, мягкой грудой укрыв плинтус. - Блядская логика… А что делает сам Эклз?... Дженсен закрыл глаза и тихонько взвыл. Он… он понёс какой-то бред, какую-то ересь про испорченную беговую дорожку. Причём тут дорожка, вообще?... - Позорище… самый жалкий омега во вселенной… Он попытался его удержать. Глупо и неуклюже он попытался удержать своего альфу. «Первый раз всё и всегда немного коряво, - думал Дженсен, обессилено вытягивая ноги. Если Падалеки вернётся сейчас, он отдастся ему прямо здесь, в коридоре на полу. Да как он вернётся, дверь-то закрыта… - Косо всё немного в первый раз. Но мы справимся. Там дел то, начать и кончить. Джей выразился предельно ясно. Мне всего-то подпустить его к себе нужно, а там… всё само заработает.» СЕГОДНЯ, ДЖАРЕД. Только вернись. Дженсен вдруг сообразил, что сидит в пустой квартире на полу. Голый. Рядом с единственной вещью, которая в этом дворце собственного тщеславия и амбиций ему дорога. Сумка с его вещами. Он будто нехотя расстегнул застёжку молнию, вынул наугад ком одежды и прижал его к лицу. Потом снова подтянул колени, собрался вокруг этих хлопка и фланели в тугой клубок – как в детстве, вокруг мягкой игрушки. Которая может защитить его от ночных кошмаров и согреть, но почему то не греет. «Интересно, что бы сказал Джей, если бы узнал, что я могу узнать его в толпе? Из тысячи, закрыв глаза и со связанными руками, только по запаху? Что бы он подумал?» Эклз выбрал майку и шорты в которых Падалеки был вчера, оделся и встал. Вскинул сумку на плечо и отправился в комнату для гостей, чтобы вытряхнуть оставшиеся вещи на кровать и, аккуратно сложив, вернуть в шкаф. Он бы сделал это в спальне, но спальня пришла в бесповоротную негодность. 11.45. Дженсен запер дверь изнутри, прислонился спиной к двери и выдохнул. Поход в супермаркет отнял некоторое количество душевных сил, что уж… К тому, что ты омега нужно привыкать. Да ещё этот старик-консультант: «Романтический ужин, молодой человек? Возьмите вина, не ошибё…» «Обойдётся!» Эклз отнёс пакеты с покупками на кухню. Потом вернулся к двери, открыл её и поставил замок на блок, чтобы не захлопнулись. Мало ли. И где его только носит. Нужно привыкать… А ведь он не готовил кажется тысячу лет. И то, что собрался готовить сейчас, есть сможет вряд ли – не с его желудком. «Джаред прав. Некоторое время – кашки на воде, мясо на пару, – размышлял Дженс, размораживая птицу и шинкуя овощи. – Джаред прав… Эклз, неужели ты это серьёзно?» Да, серьёзно. А что, не похоже? Работы у него считай уже нет, после такого фейерверка на карьере можно смело ставить крест. Детей и престарелых родителей, перед которыми он мог бы отчитываться за свои поступки – тоже. У него есть альфа. И… и пожалуй всё. Да и альфа есть ли… Об этом мы подумаем завтра утром, хе хе. «Нужно было взять вина. Сам бы выпил, пока жду. Придурь это ванильная, что путь к сердцу самца лежит через желудок. Путь к любому сердцу лежит через вскрытую грудную клетку. И если так рассуждать, начали мы... весьма перспективно.» Эклз постарался остановить у себя в голове поток этого бреда. И у него почти получалось, пока он выставлял время таймера духовки. Потом он долго и методично загружал посуду в посудомоечную машину. Потом сидел рядом на полу и терпеливо ждал, когда можно будет посуду вынимать. Потом пообедал остатками завтрака. Потом нашёл пропущенный во время уборки последствий их утреннего разговора осколок блюдца и долго разглядывал его, развлекая себя размышлениями на тему «разбитого не склеишь – нужно покупать новое. Или создавать самому. Самим.» Это «МЫ» висело над ним, как гроза. Как нож гильотины. И поздно было делать вид, что ничего не происходит. Ещё не «вместе», но уже и не чужие друг другу. Вот так, не заглядывая в глаза, не вслушиваясь в душу, не встречаясь после работы в барах. Сразу. Он принял решение бросить всё и уехать с Падалеки имея в арсенале смутные намёки и брюки с вырванной ширинкой, которые так и лежат, как напоминание… О чём? О том, как хреново, как неудачно они начали. Но ведь начали. Сквозь боль и страх, панику и отчаяние. Значит и продолжить смогут. Главное – не тормозить. Это «мы» уже существует. Дженсен понимал, что никогда не скажет об этом Падалеки, но он хочет этого «мы», жаждет его, как глотка воды, как солнечного света. Чёрт знает, что будет потом, а сейчас… ему бы согреться. Хоть немного. Джей не пожалеет сердца, не станет ломаться и требовать варварской страсти, золотых гор, немедленного признания всех ошибок – чего там ещё требуют альфы, когда добиваются своего? Главное, не испортить всё снова. Нужно просто подождать немного. Сегодня всё должно пройти идеально, и тогда у них будет шанс. У Дженсена будет шанс. 21.50. «Охеренно прошел день.» Когда солнце покатилось к закату, Эклз перестал мерить шагами квартиру и искать сигареты. Он пал в собственных глазах так низко, что ниже были только те самые бактерии… которые живут в магме, питаются кислотой и в качестве отходов жизнедеятельности производят магниты… ОН ЕМУ ПОЗВОНИЛ. ОН ПОЗВОНИЛ ЭТОМУ ГОВНЮКУ. Чтобы узнать, что телефон Падалеки оставил в кармане куртки. А куртку – здесь. А потом - дёрнул же чёрт! – и снова перелистал те фотографии, что уже видел однажды. Ещё до их стычки в туалете ЭС, до всего этого ада. Новое изображение только одно. Он, Дженс, выходит и зала для совещаний, на ходу болтая с Бэнни. Или он и снимал этого длинноногого омегу, а Эклз попал в кадр случайно? Эти мысли привели его к не очень приятному воспоминанию, и он стал быстро листать картинки. Папка «Химик выделывается» лежала на месте. «Сучка ты с минетным ртом, ненавижу тебя…», бормотал омега удаляя фотографии одну за другой, следом саму папку и запись о своём звонке из диспетчера журналов. Сигарет нет, а когда он был в супермаркете он мужественно верил в то, что бросит. Он во многое тогда мужественно верил, а теперь в его голове только мат. Сейчас он позвонит вниз, и отдаст эти вонючие шмотки вместе с телефоном консьержу. И запретит его впускать в здание! Когда из динамика донёсся сигнал, сердце сделало сальто и отказалось возвращаться на место. Путь до дверей показался ему длинной в несколько километров и идиотская, истеричная надежда билась в нём с такой силой, что казалось ещё немного и это станет слышно снаружи… Вышколенный швейцар осведомился, кому передать вещи и напомнил о том, что двери держать не запертыми совершенно безопасно, их охрана самая надёжная в городе. Дженсен извинился, сказал, что произошла ошибка и вернулся в гостиную. Вещи Джареда продолжали лежать в шкафу. 01.40. Дженсен проснулся и сам не понял от чего. Падалеки не включал света. Он просочился в квартиру беззвучно и естественно. Как и в его жизнь. Будто всегда здесь был,просто отлучался по делам, а сейчас - вот... Дженсен прислушался к себе. Он измучен. Ожиданием, неизвестностью, сомнениями. Он ничего не хочет. Джей вернулся и ладно, поговорим утром. Омега полежал ещё минут двадцать, а потом через силу, будто на аркане, поплёлся туда, откуда уже доносилось мирное сопение. «Силён же спать. До подушки и отключился, мне бы так. Мне бы… Боже, если ты есть… мне бы всё... как у него. Помоги мне. Пожалуйста.» Дженс стянул с себя одежду и бросил её на пол. Чувствуя себя вымотанным и ослабевшим, он сел на край полуторки и как впервые почувствовал, какая она жёсткая. Джаред не жаловался. Он проснулся… или нет, но перевернулся на бок, будто по невесть откуда взявшейся привычке уступая ему место. Как же здесь тесно. Эклз глубоко вдохнул, как перед прыжком в холодную воду и откинулся на спину. Может, чуть резче, чем надо бы, он не знал, что рука альфы всё ещё под этой треклятой подушкой, пока ощутимо не встретился с ней затылком. Джей, туго соображая, укрыл его. А потом просто и незамысловато подмял под себя так, что сразу стало понятно – места хватит. Прелюдия долгой не была,Эклз её и не ждал. Он пытался собрать в кулак остатки самообладания, но уже понимал – царственно подарить альфе своё тело, а самому безучастно отлежаться не получится, план трещит по швам. Подобное он чувствовал только однажды, и это никак не было связано с сексом. После первого удачного выпуска ЭС с ним на посту глав.реда и первой премии он напился. Его гордость, его «Барракуда» пронзала предутренний город со скоростью пули и светофоры озадаченно моргали на перекрёстках ей вслед. Автомобиль рычал на поворотах и оставлял дымящиеся отпечатки протектора на холодном, сером асфальте. В салоне гремел рок. Господин главный редактор подпевал надрывая горло и понимал, что если и переживёт эту ночь, то не потому что хочет этого или ему есть для кого жить. Потому что на дорогой тачке качественные тормоза. Ближе к краю чем тогда, он не был ни разу в жизни. До сегодняшней ночи.Даже кошмарная, позорная первая ночь гона внезапно показалась детской забавой и омежьей глупостью. Всё начнётся сегодня. Дженсен расслабил челюсти, и воздух резким толчком был тут же выбит из его лёгких, вместе со стоном.Падалеки в рот. «Один ноль в твою пользу. Но не думай, что мне нечем тебя удивить, фрилансер. И держись. Потому что мы - ВЗЛЕТАЕМ!» И тормоза сорвало.