Избавитель

От входной двери до письменного стола было ровно пять метров. От стола до кровати Ханя - три с половиной. От кровати до тумбочки и вовсе рукой подать. Комната не была просторной, но между предметами интерьера сохранялась уместная дистанция, которая вмиг исчезла, стоило погаснуть последнему источнику света. Лу больше не ориентировался в пространстве, не ориентировался в происходящем. Лишенная освещения спальня казалась ему подобием крохотной шкатулки, напичканной в равной степени как бедствиями, так и сладкими надеждам. - Я ни черта не вижу, - честно признался Хань, теребя дрожащими пальцами краешек погасшей свечи. - Страшно? - игривым полушепотом поинтересовался Сехун. - Нет, просто без света трудно ориентироваться в пространстве, - попытался оправдаться Лу. Ангел молча сполз со стола, осторожно ступая носочками на пол, и, судя по легкому поскрипыванию половиц, зашагал навстречу мальчишке. Аромат свежести и чистоты усилился. Ненормально приятный, мазохистский страх сжал сердце Лу Хана тисками. Мальчик напрягся как натянутая струна, ощущая себя загнанным в угол клетки собственных греховных фантазий. Сехун остановился в полуметре от него и деловито сложил руки на груди. - Тебе понравилось печенье, которое я дал тебе в гостиной? - мягко спросил он. - Печенье? - встрепенулся Хань. - Да-да, очень понравилось. - Ты даже не попробовал, - улыбчиво посетовал Ангел. Печенье-сердечко Лу действительно не съел. Угощение он планировал хранить как память, если не до конца дней своих, то хотя бы до начала летних каникул. - Это, право, очень романтично, - прытко считав чужие мысли, промурлыкал Се. - Надеюсь, Джеймс менее сентиментален. Иначе у меня будут проблемы. - Вайрон? - удивился Хань. - Его ты тоже угощал сердечками? - Отнюдь, - возразил Сехун. - Я угощал его напичканными метаквалоном звездочками и лунами. Сердечки были единственным печеньем без добавления снотворного. Лу опешил. Пульс застучал в висках, вызывая внезапную слабость. - Ты... ты накормил Вайрона снотворным? - еле вымолвил Хань. - Зачем? - У меня не было выбора-а, - нарочито обидчиво протянул Ангел, словно его незаслуженно обвинили в постыдно-греховном деянии, которое он, в силу своей святости, совершить не мог. - Намедни Джеймс приволок от звонаря три коробки какой-то утвари. Нужно проверить, что там внутри... в целях самозащиты. - Думаешь, в коробках какая-то оккультная дрянь? - шепотом спросил Лу Хан. По его подсчетам Вайрон должен был провести очередной дьявольский ритуал в ночь с понедельника на вторник, в ночь на Йоль. Видимо, Ангел об этом тоже был прекрасно осведомлен, и его волнения были явно не беспочвенными. - Наверняка. Но чтобы сказать точно, мне нужно увидеть все собственными глазами, - пояснил Сехун. - И как ты это планируешь сделать? Обыщешь его комнату? - наобум предположил мальчишка. - Именно, - подтвердил нелепую догадку Се. - Ты в своем уме? А если он проснется? - То, видимо, накажет меня? Хотя, вероятнее всего, Джеймс вообще не вернется к себе до утреннего колокола. В ночь с пятницы на субботу он обычно проводит время в покоях сестры Марии. - В смысле, у монашки? - опешил Лу. - Что ему там с ней делать-то? - А ты невиннее, чем кажешься, Хань, - сахарным тоном промурлыкал Ангел. Мальчишка покраснел до кончиков ушей, но, к счастью, темнота скрыла это от глаз Сехуна. - Не важно, - буркнул Лу. - Пусть спит с кем хочет. Ночные похождения Вайрона нам только на руку. Пока он будет развлекаться, мы обыщем его комнату вдоль и поперек. - Я сделаю это самостоятельно, - тихо, но уверенно произнес Сехун. - Мне нужны лишь твои ключи. Сердце кольнуло от ревности и обиды. "Выходит, цель визита - ключи... и ничего более" - промелькнуло в мыслях Ханя, но он быстро взял себя в руки, невзирая на придавившее наивные надежды разочарование. - Мои ключи - мои условия, - с показной деловитостью заявил Лу. - Идем вместе. - Не глупи, - мягко пожурил Ангел. - Я сам схожу. И верну тебе ключи засветло, обещаю. - И останешься ночевать, да? Ты ведь мне и это обещал... - на языке крутились еще пара-тройка плаксивых претензий, но Хань вовремя сумел заткнуться. - Да, я приду к тебе спать, как и обещал, сразу после того, как вернусь из учительского корпуса, - сладко вымолвил Сехун. - Все равно не дам, - отрезал Лу. - Либо я иду с тобой, либо будешь открывать комнату Вайрона шпилькой для волос. - Но у меня нет шпильки для волос, - очаровательно возмутился Ангел. - Тогда выбор очевиден, - просиял Хань. Конечно, идея о ночном променаде в комнату учителя малость отдавала самоубийством. Но упустить такой шанс Лу не мог. Он чертовски хотел быть нужным: единомышленником, сообщником, приятелем по несчастью (на худой конец) - кем угодно, лишь бы вместе с Се. Ангел устало вздохнул, словно диалог с непослушным мальчишкой его изрядно утомил. - Как себе хочешь, - тихо произнес он, чуть повременив. - Только учти, если попадемся, я не буду прибегать ко всякого рода ухищрениям, дабы защитить нас. Придется покорно понести наказание. Лу не сразу понял, что получил согласие. Какое-то время он находился в легком замешательстве, а когда все же сообразил, что к чему, расплылся в счастливой улыбке. - Я не боюсь наказаний. Получать по заднице мне уже доводилось. Так что не волнуйся об этом, - пролепетал Хань. Сехун сделал шаг в сторону, позволяя мальчишке пройти. Тот вытянул руки вперед, пытаясь прощупать пространство перед собой, и нарочито уверенно устремился в глубь темной комнаты. На сборы потребовалось минут пять, не больше. Это при том, что Ангел даже не думал содействовать Ханю. Пока тот в кромешной тьме рыскал в поисках ключей и мантии, спотыкаясь о неизвестно откуда выросшие стулья, чемоданы и еще черт знает что, Сехун просто устало подпирал стенку. В коридоре поддержки от него мальчишка тоже не дождался. Очередная непроглядная темь со всех сторон не пробудила в Ангеле ни капли сочувствия к навязавшемуся в нежелательные попутчики представителю рода человеческого. Зажигать несчастный огрызочек свечи он наотрез отказался, ссылаясь на пункт школьного устава №123, запрещающий ученикам использовать осветительные приборы в ночное время суток. Но и это не отвадило Ханя от желания плестись вслед за Сехуном. Чтобы не свернуть себе шею в темноте, Лу на ходу поймал край мантии О и держался за него до тех пор, пока ребята не дошли до лестничных пролетов, где стройный, статный силуэт Ангела наконец принял видимые очертания в свете огня, вздымающегося от массивных факелов, развешенных на стенах. Стрелы пламени активно стрекотали, струились алыми языками, создавая таинственный антураж. Все происходящие казалось сном: глухое поскрипывание широких ступеней, массивные перила, декорированные бусинками, ветками пуансетии и красной омелы к Рождеству, большие помпезные картины на стенах, пугающие гудящие звуки ветра, завывающие за витражными окнами замка, и чертовски красивый О Сехун... Ангел шел быстро. Лу еле поспевал. В стенах пансионата еще куда ни шло, но вот на улице было действительно сложно. Снег сыпал с бешеной скоростью, кружил, попадая в рот и глаза, дорожки замело, сбивая ориентиры, ветер задувал под мантию, снимая петельки с пуговиц. Хань продрог насквозь. Благо, в учительском корпусе отогреться удалось быстро. На отоплении руководство школы не экономило, особенно на отоплении собственных спален. Комнаты учителей находились на нижнем уровне. Там же жил и Вайрон. Второй поворот налево, шестая дверь справа, обозначенная именной табличкой. Добраться до нужного коридора и отыскать нужную комнату не составило труда, но вот войти в нее, смелости уже не хватало. У входа Лу завис в неуверенности и стал мяться с ноги на ногу. Страшно было до одури, коленки подкашивались, сердце бешено колотилось в груди. А Се, как назло, даже и не думал подбадривать. Видать, хотел, чтобы мальчишка признал наконец, что не стоило переться вслед за ним в комнату учителя. "Черта с два! Мужик я или не мужик, в конце-то концов?!" - попытался мысленно приободрить себя Хань. Сехун усмехнулся. - Неужели тебя не пугают наказания? - мягко спросил он. Невзирая на напускную холодность в поведении и безучастность, голос Ангела был все таким же убаюкивающе-нежным и сладким. - Пугают. Так что, если попадемся, пожалуйста, давай притворимся, будто у нас лунатизм, лады? - Лу умоляюще глянул на Се. Тот слегка хмурил брови, что-то там обдумывая, но услышав наивную просьбу Ханя, заулыбался так по-детски мило, искренне, прищуривая глазки полумесяцами, что на душе сразу стало тепло и уютно. Лу Хан тоже заулыбался, смущенно отводя взгляд. Ангел молча забрал у него ключи, вставил тот, что был с наконечником в виде цифры 4, в замочную скважину, прокрутил два раза против часовой стрелки до щелчка и нажал на ручку двери... Хань какое-то время не двигался с места, словно ждал подвоха. В спальне было темно. Сехун первым шагнул за порог, зажигая щелчком пальцев торшер у кровати и настольную лампу. Вайрона в комнате не оказалось, только сладкий, древесно-пряный запах его дорого одеколона витал в воздухе. Лу шумно выдохнул, скидывая с плеч волнение, и зашел в спальню вслед за Се. - Так и знал, что его не будет, - нарочито уверенно заявил он после того, как закрыл дверь и осмотрелся по сторонам. - Вайрон наверняка снямал все твои печенюшки разом и впал в спячку, не доходя до сестринских покоев. На коврике в коридоре каком-нибудь забурился, как лох педальный, не иначе. Сехун глянул на мальчишку с лукавым прищуром, но от сарказма воздержался. Вести диалоги о том, в каком именно месте уснул учитель, желанием он явно не горел. Куда больше Ангела интересовало разглядывание книг и личных вещей Джеймса. - Нам ведь нужно найти три картонных коробки? - не дождавшись ответной реакции на свою искрометную реплику, уточнил Лу, прошел вглубь комнаты и уселся на двухместный диванчик, заваленный конспектами. Щекотливые, постыдные воспоминания с запахом антисептического черничного геля сразу вспыхнули в сознании. Но, не смотря на всю экстремальность ситуации, находиться в комнате учителя вместе с Сехуном было нестрашно. Его присутствие давало ощущение защищенности. - Верно, - отозвался Се на другом конце комнаты. - А что насчет книг? - поинтересовался Хань. - Помнишь те сатанинские знаки, которые Вайрон рисовал на полу в наших комнатах? В тот раз, когда меня наказывали, я видел здесь книгу в точности с такими же рисунками. - Правда? - наигранно удивился Се. - Как она выглядела? - Черная такая, а внутри круги, пентаграммы и много-много текста на латыни. Лу подошел к столу, надеясь увидеть там нечто похожее на упомянутую им же литературу, но нашел лишь парочку учебников, словарь и несколько фотографий Джеймса с друзьями и каким-то милым ребенком лет пяти. - Думаю, он уже спрятал ее. Определенно. Может, в шуфлядку под замок или в чулан какой... - Прятать ее, право, нет нужды, - мягко возразил Ангел и поманил мальчика пальцем. - Иди сюда. Я тебе кое-что покажу. Лу Хан без промедления подошел к застеленной черными шелковыми простынями кровати, возле которой стоял О, и несмело сел на край матраца. Сехун смерил мальчишку каким-то двусмысленным взглядом. Его глаза слегка посветлели. Осознав это, Ангел быстро одернул себя и поспешил прошагать до большого дубового шкафа, забитого разносортной литературой. - Как думаешь, есть ли вероятность, что книга, о которой ты говорил, находится здесь? - тихо спросил он, открывая стеклянные дверцы. - Нулевая вероятность? - с сомнением предположил Лу. С кровати открывался отличный обзор на полки, плотно заставленные всевозможными книгами. Но Хань слабо верил, что учитель хранил подобную литературу в шкафу. - Все же большинство книг именно черного цвета, как ты и говорил. Может, попробуем поискать? Выбери наобум какую-нибудь, - предложил Сехун. - Третья полка снизу, вторая книга с конца. - Эта? - Ангел достал нужный литературный экземпляр, открыл его и развернул к Ханю. Страницы украшали оккультные символы и пояснения к ним на латыни. Неужели та самая книга? - Черт возьми, как ты это сделал?! - ошарашено выпалил Лу. - Это какой-то фокус? - Хочешь еще? - поинтересовался Се. - Хочу! - с неподдельным азартом бросил мальчишка. - Называй. - Восьмая полка снизу, седьмая книга. Ангел прытко вынул указанную книгу, открыл ее и, как и предыдущую, развернул, показывая Ханю. Вновь круги, пентаграммы, непонятные знаки и пояснения на латыни. - Как такое возможно? - не веря своим глазам, вымолвил Лу. - Очень просто, - безэмоционально произнес Сехун, убирая оккультное пособие обратно на полку. - Тут почти вся литература имеет аналогичную направленность. Так что обезопасить себя, избавляясь от подобных книг, не удастся. Ибо придется сжечь весь шкаф. - Но разве в школе оккультизм не под запретом? Мы можем просто донести на Вайрона директору, и его лишат должности в сию же секунду, как это сделали со звонарем. Достаточно показать все эти книги. - Боюсь, недостаточно, - посетовал Сехун, подсаживаясь на кровать к Лу. - Эти книги были здесь задолго до приезда Джеймса. Они были здесь задолго до его рождения, Хань… Мальчишка поднял глаза на Ангела и, встретившись с ним взглядом, поежился от неуютного холодка. - Хочешь сказать, что это не его? Все эти книги не Вайрона? - Книги, большинство предметов интерьера, картины - все это когда-то принадлежало Фредерику Чоу. Оккультную литературу он хранил как сокровища и планировал передать внебрачному сыну по наследству. Но не сложилось. И теперь все это недоразумение – имущество пансионата. - Ты уверен? Может, это просто очередная школьная легенда? - тихо произнес Лу. - Кто тебе это рассказал: про Чоу, про его внебрачного сына, про его планы на книги? - Про сына Фредерика Чоу знал весь пансионат, равно как и про планы на книги, о которых он имел привычку рассказывать на классных часах, - спокойно пояснил Се. - Но ты-то на них присутствовать не мог. Чоу ведь жил здесь сто миллиардов лет назад, до тысяча восемьсот какого-то там года. Ты мне сам об этом говорил в тот раз, когда Вайрон отхлестал меня его именным ремнем. - До 1892-го, - поправил Сехун. - Он умер в день своего рождения. На тот момент ему было ровно пятьдесят. - А тебе? - неуверенно вымолвил Лу, пугаясь собственных домыслов. - Мне было 17, как и сейчас, - тихо ответил Се, пронзая мальчишку нежным взглядом, как клинком: глубоко, болюче, до самого сердца. - Я не понимаю. - И не нужно. Не вникай во всё это, - мягко произнес Ангел. - Просто прими тот факт, что, при всем своем желании и нежелании, я был до тебя и, скорее всего, буду после. Чувство тоски и безысходности сжало сердце удушающими тисками. Хань отвел взгляд. - Будешь-будешь, если, конечно, Вайрон не прикончит тебя, меня и всех твоих прислужников по инструкции из книжек Фредерика Чоу. - пытаясь разрядить обстановку, пробурчал Лу. Ангел ничего не ответил. Он улыбнулся, потеребил мальчика по волосам и поднялся с кровати, отправляясь дальше осматривать комнату. - Может, Вайрон спрятал коробки в одежном шкафу? – после продолжительного молчания, окликнул его Хань. - Понятия не имею, - признался Се. - Тут не так много мебели, всё на виду. Если уж прятать, то, наверное, и вправду лучше в темное местечко, вроде шкафа или... - Лу заглянул под кровать. Травяные сборы в мешочках, блок элитных ментоловых сигарет, маленькие коробочки спичек и большие коробки с наполненными водой пластиковыми бутылками - вот и все находки. - Он ведь не будет пытаться травить учеников цветочными сборами? - на всякий случай уточнил Хань. - Не исключено, - отозвался Ангел. - Патрик МакДауэлл заядлый травник. Он вполне мог посодействовать. Лу вынул из-под кровати набитый сухой цветочно-травяной смесью мешочек и продемонстрировал его Сехуну. Тот подошел ближе, уперся коленом в кровать, нависая над Ханем, и внимательно осмотрел находку. - Это лаванда с помесью терновника, иссопа и полыни. В сухом виде от такой смеси толку мало. Масла действовали бы куда лучше, а так Вайрон подобным сбором максимум моль погоняет, - промурлыкал Се. - Есть что-то еще? Лу вернул мешочек с травами на его законное место и достал из-под кровати несколько спичечных коробков и сигаретных пачек, раскладывая их на полу. - Вот. Се нахмурился. - Открой. - Это просто сигареты и спички, - пояснил Хань, открывая один из коробков. - Ой, нет, не спички. Тут жучок... Услышав про насекомое, Ангел взвизгнул, зажал уши ладошками и запрыгнул на кровать с такой скоростью, что у Лу глаза на лоб полезли. - Убери его, убери! - захныкал Се. - Ты не любишь жуков, Сехун-и? - завороженно вытаращившись на Ангела, вымолвил Лу Хан. - Таких не люблю, терпеть не могу! - Но ты это... не волнуйся, он, как бы, неживой. - Ты не можешь знать наверняка. - Да нет же, он реально дохлый, засох уже. Вон, даже лапка отвалилась. - Уверен? Хань кивнул. Се сделал несмелый шаг к краю постели и брезгливо заглянул в коробочку с насекомым. - Все равно убери его. Он - не то, что мы ищем. Убери его немедля и поищи под кроватью что-нибудь другое. - Но тут больше ничего нет. Только бутылки с водой, - отрапортовал Лу. - Бутылки с водой? - просиял Ангел. - Много? - Штук двадцать. - Покажи. Лу спрятал коробки от спичек и сигарет под кровать, достал оттуда одну из бутылок и протянул ее Ангелу. - Нет, не сунь мне ее. Просто переверни, чтобы я смог разглядеть этикетку. - Тут на иврите. - И вправду... - Сехун ухмыльнулся. - То, что нужно. - Это? Мы искали бутылки? - Видимо. - Какая-то заговоренная вода, отрава или что это? - удивился Лу. - Более чем отрава, - пояснил Ангел. - Дверь за книжным шкафом ведет в уборную. Нужно вылить все это и наполнить бутылки чистой водой. - Хочешь поручить это мне? - Да, пожалуй, раз уж ты здесь. Тебя ведь не затруднит? Хань кивнул, молча вынул из-под кровати все имеющиеся бутылки и поволок первую партию в комнату, которая со слов Се была уборной. И действительно: туалет, душевая, умывальник - все завидные удобства под рукой, как в гостиничном номере. Лу осторожно повыливал бесцветную дрянь вон, хорошенько прополоскал бутылки и наполнил их водой из-под крана. Затем проделал то же самое со второй партией. Ангел все это время сидел на кровати, закинув ногу на ногу, и с интересом наблюдал за действиями Ханя. "Привык, небось, что прислужники все за него делают" - промелькнуло в мыслях Лу. - Это просто инстинкт самосохранения, - манерно зачесывая волосы назад, оправдался Сехун. - Считаешь, если на тебя прольется чуток дрянной жижи, то ты моментально окочуришься и отправишься прямиком в рай? - улыбчиво бросил Хань, складывая бутылки с чистой водой обратно под кровать. Се ничего не ответил. - Ты ведь не обиделся? - разволновался Лу. - Нет, - холодно ответил Ангел. - Но тебе стоит извиниться за язвительность. Хань сел рядом и пристыжено промямлил: - Я не хотел. Прости. Ангел чуть нахмурился и показал мальчишке свою руку. На указательном пальце был небольшой ожог. - Есть субстанции, которых мне, в отличие от тебя, нельзя касаться. Пролей я хоть немного той воды на себя, и ожоги были бы вплоть до костей. - Я не знал, честно, - прошептал Лу, придвигаясь ближе к Сехуну. - Извини, пожалуйста. - Извиняться ты умеешь и получше, - подтрунил Се. Его лицо не выражало никаких эмоций. Трудно было сказать, шутит он или говорит серьезно. Хань смутился. На колени брякаться, как тогда на поляне, по такому пустяку было явным перебором. Но по взгляду Сехуна видно было, что он ждал каких-то действий. Лу не смог придумать ничего вразумительного, поэтому наклонился и осторожно чмокнул обожженный палец Ангела. Сехун даже глазом не моргнул. Хань воспринял его спокойствие, как приглашение к действию, и стал целовать остальные пальчики поочередно, прислушиваясь к реакции Се. Ангел не шевелился. Он молча выжидал, позволяя мальчишке расцеловывать пальцы его правой руки, после чего одернул ее и подсунул левую. - Теперь эту, - сладким, очаровательно-приказным тоном потребовал он. Не веря своим ушам, Лу поднял удивленный взгляд на Сехуна, ныряя в омут его посветлевших до ультрамарина глаз, и хотел было продолжить поцелуи под предлогом извинений, но вдруг раздался настойчивый стук в дверь, вынуждающий ребят отринут друг от друга. - Господин Вайрон! Джеймс, Вы тут? - Черт возьми... - прошипел Хань, испуганно вытаращившись на Се. - Джеймс! - вновь послышалось за дверью. - Это Мария. Вы не пришли. Я беспокоюсь. У Вас все в порядке? - Что же делать? - Лу вскочил с постели, но Ангел прытко усадил его на место и прижал обожженный палец к своим заалевшим от волнительных покусываний губам, давая понять, что лучше бы помалкивать. Стук в дверь повторился. - Надо погасить торшер, - запаниковал Хань. - Нет. Просто сиди тихо. Она сейчас уйдет, - приструнил его Се. Юная монахиня окликнула учителя еще пару раз, но после ее шаги стали отдаляться. - Ты был прав. Свалила, - на выдохе произнес Лу, вновь хватая Ангела за руку. Однако тот пресек его нежные порывы, резко поднимаясь с кровати. - Достаточно извинений. Оставим это. Нам нужно уходить, Хань, - уведомил Сехун, молниеносно возвращая мальчика с небес на землю. Лу не хотел прекращать сладкую идиллию, но перечить не стал, и лишь послушно кивнул в ответ.

***

Обратная дорога обычно кажется более быстрой и легкой. Но в этот раз все было в точности наоборот. Дверь в комнату Вайрона долго не запиралась, что-то соскакивало внутри замка. Беготня по плохо освещенным коридорам безумно утомила, Хань потерял счет времени. Однако самой серьезной проблемой оказалась невозможность идти в центральную часть школы через улицу. У дверей в холле учительского корпуса маячил пожилой сторож. Пришлось бежать на нижний уровень, к злосчастному тоннелю, которого Лу боялся до полуобморочного состояния. Признаваться в этом Сехуну было стыдно, но тот и без откровений мальчишки знал о его страхах. - Тебе не стоит волноваться. Просто закрой глаза и представь, что идешь по коридору пятого этажа в ученическом корпусе, - ласково шептал Ангел, пытаясь вернуть Ханю былую уверенность. - Нет, ты не понимаешь... - паниковал Лу. - Там все эти шорохи и иконы... - Иконы? - удивился Ангел. - Да. Они страшные, потрескавшиеся, и святые на них пялятся так пристально, что аж мурашки по коже. - Им далеко до святых, Хань, - с ухмылкой произнес Сехун. - Это всего лишь экзорцисты, увековечившие свои лица на портретах почета еще при жизни. Поистине жест абсолютного тщеславия, не так ли? Просто дай мне руку и ничего не бойся. Я доведу тебя до центрального холла за считанные минуты. В слезливых фильмах про любовь главные герои зачастую шаблонно замечают, как прекрасно их руки подходят друг для друга. Они сплетаются, как единое целое, соединяются вместе, как недостающие части одного пазла... Лу не чувствовал ничего подобного. Руки Ангела были нежными, но чертовски холодными, пальцы тонкими и длинными, значительно длиннее пальцев Ханя. Держал Сехун за руку цепко, по-собственнически, тянул за собой без оглядки. Но даже если бы он и одаривал мальчишку взглядами, тот бы попросту их не заметил. Ведь Лу закрыл глаза, едва шагнул в тоннель. Это спасало от укоризненных взоров с картин, но не спасало от передразнивающего эха, всхлипов, смешков и перешёптываний, которые Хань на этот раз слышал так отчетливо, будто они транслировались со старой заезженной пластинки прямо в мозг. - Отпусти, отрекись, открестись, беги, прячься, кайся... - раздавалось со всех сторон. И чем интенсивнее были звуковые галлюцинации, тем сильнее Лу сжимал руку Ангела. "Главное не смотреть. И все будет в порядке" - убеждал себя мальчишка. Однако на выходе из тоннеля какая-то дрянная сила, неосознанное любопытство все же заставило его распахнуть очи, оглядываясь. И Хань увидел позади себя множество потрескавшихся рисованных лиц, изображенных на картинах с закрытыми кровоточащими глазами. - Черт возьми, что это за хрень?! - выкрикнул Лу, дергая Ангела за руку. - Там, там... - он вновь оглянулся, однако на этот раз виднеющиеся в глубине тоннеля картины выглядели обычно, как и полагается. - Ты это видел, видел ведь?! - взахлеб затараторил Хань. - О чем ты? – оглядываясь на мальчишку, промурлыкал Сехун. Его черные с бургундским оттенком глаза блестели как бусины, делая взгляд непривычно пустым, отрешенным, но голос был все таким же мягким и спокойным. - Значит, не видел? - Лу почувствовал себя впечатлительным нытиком, стало неловко. - Не бери в голову. Это у меня от недосыпа, - запыхавшись от эмоций, оправдался он, стыдливо одергивая онемевшую от цепкой хватки Се руку. Спать и вправду хотелось неимоверно. И чем меньше оставалось идти до пятого этажа, тем стремительнее усиливалось это чувство сонливости. Когда же ребята, наконец, пришли в комнату, Лу Хан уже с трудом мог удерживать глаза открытыми.

***

Некогда темное помещение спальни окутывал мягкий свет горящих за окном фонарей в викторианском стиле, а над кроватями сияли огоньки рождественских гирлянд, которые Бэкхен развесил несколько дней назад, пытаясь создать праздничную атмосферу. Пять утра - электричество на территории ученического корпуса включалось именно в это время. Небольшой будильник на письменном столе подтвердил догадку, просигналив ровно пять раз. Хань испуганно встрепенулся, глянув вначале на мирно сопящего на другом конце комнаты Бэкхена, а затем на Сехуна, стоящего у двери. - Он не проснется до утреннего колокола, - успокоил Ангел, проходя в комнату. - Я отключил его, когда ждал тебя. - Зачем? - удивился Лу. - Дабы не пришлось пояснять суть моего присутствия в вашей комнате в столь поздний час. Лишние слухи мне ни к чему. Сехун повесил мантию на спинку стула, снял шнурованные ботинки, пижамную кофту и, оставшись в майке, носочках и тонких белых штанах для сна, устало брякнулся на кровать Ханя. Какое-то время он лежал неподвижно, словно ждал, пока няньки расцелуют его в щечки и заботливо укутают в одеяло, которое сбилось где-то на уровне ног. Но не получив желаемого, лег ближе к стенке и хмуро, выжидающе уставился на Лу. - Ну, чего ты ждешь? Мне холодно. Хань улыбчиво хмыкнул, разделся до футболки и нижнего белья, кинул вещи на стул и лег рядом с Се, накрывая его и себя теплым одеялом. - При всем своем ангельском естестве и кукольной внешности, характер у тебя далеко не сахарный. Недаром говорят: чем безупречнее наружность, тем больше тараканов внутри. - Намекаешь на мою капризность или же на мою предусмотрительность? - прожигая Лу прямым, очаровательно сонным взглядом, промурлыкал Сехун. Хань придвинулся ближе, пытаясь согреть Ангела своим теплом. Тот не стал противиться и обхватил мальчишку холодными руками вокруг талии, вызывая у Лу табун мурашек по коже. - Капризность – это да. А твою предусмотрительность я бы скорее назвал хитроумной расчетливостью, - подтрунил Хань, упиваясь сводящим с ума ароматом чистоты, исходящим от Се. - И это далеко не все твои изъяны. Ты брезгливый, высокомерный и избалованный. Но немудрено. С тобой ведь постоянно все сюсюкаются, да? Дома служанки, тут фанатики и прилипалы из свиты... - Пытаешься самоутвердиться, перечисляя мои мнимые недостатки? - поинтересовался Ангел, прижимая мальчишку еще ближе к себе. - Ты не совершенство, - сконфузившись, бросил Хань. - Да, но чувства ко мне заставляют тебя верить в обратное, не так ли? - не меняя привычного тона, промурлыкал Сехун. - Ты ведь любишь меня? Столь прямой вопрос застал Лу врасплох. Мысли закрутились на карусели из растерянности и смущения. Холодные ладошки Сехуна, расположившиеся на талии Ханя, стали жечь кожу как раскаленное олово. - Я все еще нравлюсь тебе? - чуть повременив, тихо и нежно спросил Ангел. Слово "любовь" в вопросе уже не фигурировало, словно Се заменил его на более нейтральное, чтобы наверняка услышать положительный ответ. Хань шумно вздохнул и, глядя куда-то сквозь Ангела и украшенную гирляндами стену, плавающим от волнения голосом вымолвил: - Ну, нравишься. - А Нейтан? - вдогонку поинтересовался Сехун. - А он-то тут причем? - удивился Лу. - Ты ведь целовался с ним, не так ли? - Неужто Нейт уже успел тебе всё растрепать? - Нет. Но он весь вечер в гостиной только о тебе и думал. И, право, из-за его безалаберных воспоминаний я с трудом улавливал сюжет фильма, - пожаловался Сехун. Никакой агрессии, никакой насмешливости или презрения. Голос был таким же одурманивающие приятным, тихим и сладким, словно Ангел рассказывал пикантную сказку на ночь. Только вот очаровательная картавость, приобретенная после обучения в школе Святой Марии во Франции, сейчас улавливалась как никогда отчетливо, хотя обычно Сехуну удавалось скрывать ее, тщательно фильтруя произношение на корейский манер. Значит, безупречный самоконтроль все же дал сбой? И всему виной тот дурацкий недопоцелуй с Нейтаном? Подобная мысль была двоякой и непривычной. Она щекотала нервы, и в то же время обжигала душу бесценными искорками надежды, прибавляя уверенности. - Ревнуешь? - с плохо скрываемым упованием подтрунил Лу. - Лишь пытаюсь предостеречь, – ловко оправдался Ангел. - Подобные фривольности греховны. Не позволяй никому целовать тебя, дабы не потерять чистоту души и быть достойным любви Господней. - Меня больше интересует, что нужно делать, чтобы быть достойным твоей любви, – бросил в ответ Хань. Се закусил нижнюю губу и опустил длинные ресницы - напускное смущение. Вряд ли он ощущал неловкость из-за людского обожания, которым был избалован сполна. - Я серьезно, Сехун-и, - повременив, вымолвил Лу. - Ты как-то говорил, что испытывал чувства к человеку. Я много размышлял об этом. Не подумай ничего дурного. Мне просто интересно, что он такого особенного делал, тот человек, каким он был... вернее она. Это ведь была девушка? Ангел смерил мальчишку сонным взглядом и тихо произнес: - Хм... возможно, послушным? "Послушным? Мужской род?" - вихрем пронеслось в мыслях Ханя. - Я тоже могу быть послушным! - выпалил он, прежде чем взвесил все аргументы. Сехун заулыбался. - Не веришь? - возмутился Лу. - Вот давай, скажи мне сделать что-нибудь. Я тут же послушаюсь. - Я хочу, чтобы ты прочитал молитву и как можно скорее уснул, - мягко ответил Се. - Вообще-то я уже читал "Ко сну" и "К Божьей Матери о даровании терпения и целомудрия" до того, как ты пришел, - отрапортовал Хань. - Правда? - вновь улыбнувшись, промурлыкал Ангел. - Судя по пятнышкам на простынях, не особо помогло... - Каким еще пя… ах, черт. Но я же, вроде, аккуратно, - промямлил Лу, сгорая от стыда . Сехун отрицательно покачал головой. - Нет. Лу Хан раскраснелся. - Не думай, я не извращенец. Просто трудно было уснуть, мысли всякие лезли в голову. Для подростка мастурбировать - это нормально… - Все в порядке, Хань, - перебил Ангел. - Закрывай глаза. Надо успеть хоть немного поспать до утреннего обхода. - Нет, подожди... - А как же обещанное послушание? - Черт... - Лу недовольно цыкнул, но глаза все же закрыл. - Только не уходи, ладно? - Я никуда не ухожу. - прошептал Сехун, смущающе нежно поглаживая Ханя ладошками по спине. Лу чертовски хотел спать, но сердце трепетало от близости с Ангелом и в животе щекотало волнительное чувство эйфории, мешающее расслабиться и уснуть. Сехун терпеливо ждал, надеясь, что Хань самостоятельно улетит в сладкие сновидения. Однако не добился желаемого, и вскоре стал пальцами прощупывать пульс на шее мальчика. Осторожные прикосновения Ангела были безумно приятными, как на приеме у самого красивого на свете доктора-извращенца, предпочитающего ласкать за ушком вместо традиционного лечения. "Хочет меня отключить" - догадался Лу. Принудительный сон вызывал у него приступы паники еще с детсадовских времен. Но мазохистское возбуждение от бесхребетного подчинения Сехуну дурманило рассудок, и Хань предпочел лежать молча, позволяя Ангелу делать все, что тому заблагорассудится. Се нащупал заветную "кнопку" на шее мальчишки достаточно быстро, однако отключать его он не спешил, продолжая ласкать холодными пальцами. Хань прислушивался к его размеренному дыханию и своему постепенно замедляющемуся пульсу, и, вопреки опасениям, улетел в царство Морфея как-то незаметно для себя самого, словно просто растаял от прикосновений Сехуна, доверяя ему свой сон и свое мятежное, но искренне любящее сердце...

***

Школа имени Святого Франциска по праву носила статус международного образовательного учреждения. В ней учились ребята из разных стран. Но большинство мальчишек все же были уроженцами крупных азиатских городов, в том числе и Лу Хан. Он всю жизнь прожил в центре мегаполиса и никогда не видел бесконечного раздолья настоящих снежных зим. Только в рождественских фильмах. Зато в этом году смог насмотреться вдоволь. За ночь сугробы выросли втрое, и передвигаться по территории школьного двора стало практически нереально. Бедный сторож засветло расчистил от снега дорожки и центральную площадку от ворот до главного входа, но к утру все засыпало наново. Визит сеульских гостей был назначен на раннее утро, аккурат к завтраку. Однако на то, чтобы по такой погоде добраться из аэропорта до католического пансионата имени Святого Франциска дружественной делегации понадобилось вдвое больше запланированного времени. Когда их двухъярусные автобусы, украшенные эмблемами католической школы, наконец, с улиточной скоростью стали подползать к железным воротам, припарковываясь под огромными мерцающими на солнце шапками заснеженных деревьев, на часах было уже без пятнадцати десять. Во избежание толкотни, встречать гостей разрешили лишь преподавательскому составу, обслуживающему персоналу и ребятам из выпускных классов. За происходящим во дворе школы Хань и Бэкхен наблюдали, сидя на широком подоконнике у большого арочного окна своей спальни. Мальчишки в других комнатах тоже массово прильнули к узорчатым от мороза стеклам. На улице было снежно и солнечно. Монахини кучковались у главных дверей пансионата, держа в руках рождественские веночки из пуансетии и постные сладости в подарочных коробках, которые намеревались раздавать гостям. Парни из выпускных классов, выстроившиеся в ровные ряды в середине центральной площадки, размахивали флажками и перетаптывались с ноги на ногу, чтобы не замерзнуть. Мороз кусал их за носы и покрасневшие уши, солнце вынуждало щуриться и прикрывать глаза руками, пар шел изо рта, что очень веселило ребят, выдувающих "дым" воображаемых сигар. Духовные настоятели, директор и весь преподавательский состав, включая префекта Джеймса Вайрона, стояли ближе к воротам. Они первыми готовились приветствовать гостей. Когда сонные, но от этого не менее симпатичные девочки возрастом от 16 лет и старше в одинаковых голубых накрахмаленных платьях с кружевными белыми манжетами и воротничками, виднеющимися из-под расстегнутых зимних тау-мантий, стали вслед за своими учителями выходить из автобусов, встречающие ребята активнее замахали флажками, монахини захлопали в ладоши, а мальчишки, наблюдающие за всей этой процессией через окна своих комнат, стали свистеть и улюлюкать. Приятная предрождественская эйфория, вылизывающая задворки сознания Ханя еще со вчерашнего вечера, усилилась. Нервозность из-за недавних экзаменов казалась уже чем-то далеким и бессмысленным. Лу чувствовал себя счастливым. Возможно, сказывались долгие дни и ночи занудной зубрежки, после которых даже простые обыденные радости воспринимались по-особенному святочно. Или, быть может, всему виной были парочка засосов, которые Хань обнаружил у себя на шее поутру? Ангел, конечно же, сбежал засветло, предварительно укутав мальчишку в одеяло, как в кокон. Лу совершенно не помнил как Се его пеленал, как и не помнил поцелуев, следы от которых теперь красовались у него возле ушка. - В этом году бал будет особенным, – задумчиво произнес Бэкхен, глядя в окно. – Девчонок приехало больше, чем обычно. И мадам Бертран… Знаешь, МакДауэлл боится ее до чертиков. - Кто такая мадам Бертран? – Хань неохотно вынырнул из своих мыслей и перевел сонный взгляд на соседа по комнате. - Директриса сеульской католической школы, - пояснил Бён. - Вон та, в шляпе. У нее очень крутые связи в религиозных кругах. И очень своеобразный нрав. Чуть что, сразу жалобные трактаты шлет «верхушке». Из-за ее доносов даже сняли с должностей двух пасторов и завуча католического пансионата в Киото, в который она ездила на пасху в этом году. Хань вновь уставился в окно. Ученики и преподаватели уже заходили в здание школы. Директор вел элегантную мадам Бертран к центральным дверям, придерживая ее за руку так грациозно, словно собирался вот-вот закружить в танце. - МакДауэлл, похоже, пытается за ней приударить, – подшутил Лу. - У него нет шансов. Мадам Бертран замужем за французским послом, - с ухмылкой ответил Бэкхен. За дверью, стал слышаться топот. Видимо, особо пронырливые мальчишки из других комнат ринулись к лестничной площадке, дабы оттуда посмотреть на приезжих красавиц. Хань тоже хотел бы примкнуть к толпе любопытствующих, но сонливость мешала активничать, а не заправленная с утра постель так и манила обратно в свой плен. - Как думаешь, если я посплю еще чутка, до завтрака, Вайрон не пропишет мне розги в наказание? - спрыгивая с подоконника, поинтересовался Лу, после чего неспешно поплелся к своей кровати, не дожидаясь одобрения. Досматривать цветные сны он собирался сейчас в любом случае, даже если бы Бён напророчил ему смертную казнь за подобное несоблюдение распорядка. Но тот и не собирался отговаривать. - Спи, сегодня за внеплановый сон мУчитель вряд ли будет кого-то бранить, - уверенно заявил Бэкхен. - Филипп в душевой рассказывал, что вчера Вайрон так устал из-за проверки экзаменационных работ, что вырубился в комнате каких-то плаксивых младшеклашек, пока читал им сказку на ночь, и продрых так, уткнувшись носом в книжку, аж до утреннего колокола. Чуть что, припомнишь ему это и тоже оправдаешься усталостью, банальным недосыпом из-за позднего отбоя в связи с посиделками в общей гостиной. Лу довольно заулыбался и плюхнулся на кровать с чувством полнейшего умиротворения. За то непродолжительное время, что довелось поспать перед трапезой, Хань увидел несколько коротких, обрывочных сновидений. В каждом из них отец запирал его в комнате, вынуждая сидеть в одиночестве, пока другие ребята веселились на рождественском балу. И твердил при этом как помешанный: "отрекись, покайся... это все во благо, во благо...". А Сехун ходил рядом, волоча за собой белоснежные крылья. Все его естество было пугающе величественным, чистым, совершенным. - Я и есть благо... - улыбчиво мурлыкал он, игриво маня пальчиком и обжигая холодом светло-голубых глаз.