***
Прежде чем открыть окно, Хань убедился, что никого лишнего в палате №5 нет. Затем он аккуратно вставил ключик в замочную скважину и прокрутил два раза. - Там еще может быть крючок, - шепотом сказал Джей. - Он декоративный. Если сильно ударить, то от резонанса выскочит, - ответил Лу и тут же зарядил ногой по раме, отчего створки разлетелись в стороны, хлопая о стенки. - Тише ты, - пискнул Джейсон, а Се, не обращая внимания на мелкое хулиганство Лу Хана, перелез через подоконник и запрыгнул в комнату. МинКи спал или был в отключке. Руки в бинтах, ноги, укрытые одеялом, скорее всего, тоже. Ему поставили капельницу. Ангел подошел к кровати и сел рядом. Затем он снял с себя кулон, надел МинКи на шею и провел своими длинными пальчиками по бледному лицу мальчишки, убирая назад темные локоны. Хань давился от ревности. Сидя на подоконнике вместе с Джеем, он завистливо наблюдал за этим проявлением внимания и впервые ловил себя на мысли, что и сам бы был не прочь покалечиться, лишь бы только испытать эту нежность от прикосновений. - Выздоравливай, - шепотом сказан Се и оглянулся на кусающего губки Ханя. Тот смутился, но Джей разрядил обстановку внезапным вопросом: - Считаете, что всё это проделки дьявола в честь Samhain-а? - Что? - удивился Лу. – Сегодня Samhain - ежегодная ночь открытых дверей в башню Люцифера, - уточнил Джейсон. - Ты не знал? - Нет. - Ну а с чего бы по-твоему тогда всем так отчаянно убегать из школы два дня до положенных каникул? Сегодня ритуалы проводятся во имя Сатаны. И такие религиозные учреждения, как католические пансионы и церкви первыми попадают под удар черных сил. Хань уставился на Джея, а затем перевел вопросительный взгляд на Се, но тот лишь ухмыльнулся в ответ. - Это правда? - Лу спрыгнул с подоконника и подошел ближе. - Мы же оба знаем кто виноват во всем. Ты же не хочешь сказать, что он... Сехун проигнорировал вопрос, направляясь к окну, но Хань встал у него на пути. - Нет, подожди! Скажи мне правду, О Сеху, дьявол и вправду существует? Се нарочно сделал шаг вперед и оказался на непозволительно близком расстоянии от Лу. Его дурманящий запах чистоты, хмурый взгляд из под пушистых ресниц и чуть припухшие губки бантиком выбивали Ханя из колеи. Это мешало сосредоточиться. И Сехун, скорее всего, считывал эти несвязные волнения. Он чуть наклонился вперед и раздражающе вежливо прошептал Лу Хану на ушко: - Дьявол существует. И если ты не перестанешь фантазировать о сладострастных деяниях с моим участием, то познакомишься с ним лично. Лу покраснел и тут же перевел стыдливый взгляд на Джейсона. Но тот сидел на подоконнике все с тем же растерянным видом и, кажется, даже не расслышал слов Ангела. - Конечно, Дьявол существует, - сказал он задумчиво и махнул рукой. - Но Сехун нас всегда защитит если что... Пойдемте уже, а то на ужин опоздаем. Се отстранился и аккуратно подпихнул Ханя в сторону окна. - Идем.***
В трапезном зале стояла гробовая тишина. Раньше тоже особо никто голоса не повышал, но всё же перешептывания ученикам позволялись. Сейчас же мальчишки боялись и слово проронить. А когда на столы подали чай, маленький гномовидный директор школы встал со своего места, позвонил в колокольчик и громко заявил: - Господа, как всем вам уже известно, сегодня Samhain. Бывало, что в этот день в нашей школе случались неприятные происшествия. Но не стоит думать, что нечто плохое случится и в сей раз. В ответ послышались недовольные возгласы о том, что уже случилось, но директор сделал знак рукой, велев всем детям замолчать, и продолжил: - Ученик Чхве Минки просто поранился по неосторожности. С ним все в порядке. Доктор Ван забрал его на лечение. Уверен, что вскоре мальчику станет лучше. - Как он поранился? - выкрикнул кто-то из учеников. - Когда его уносили, кровище капало по всему коридору. - Успокойтесь. Пока вы здесь едите, сёстры проводят уборку. Когда вернетесь, все будет в идеальной чистоте. - МакДауэлл окинул помещение внимательным взглядом и изобразил улыбочку. - Еще вопросы будут, господа? - Я не хочу один спать, можно мне у Винни переночевать? - негромко спросил хмурый мальчик за крайним столом. - Конечно. Всем ученикам, оставшимся в комнатах в одиночестве, разрешается подселиться на свободные места к своим друзьям. Но при одном условии: никаких хихиканий по полночи. Все эти поблажки только в целях вашего спокойствия. Хотя, по большому счету, в них нет необходимости, ибо вам ничего не угрожает. Все страхи от греха. Кто не грешит, тот спит сладко, не боясь ни кары Божьей, ни хитрости бесовской. Общие молитвы на время каникул отменены, но вы должны помнить, что, когда мы молимся, Господь спасает нас. Ибо только молитвою можем мы сохранить в себе Божественную силу и противостоять всякому злу. Не опускайтесь до праздности и паники в сей час, и восхвалите Бога нашего заступника молитвою перед сном... самостоятельно. И все будет чудненько. Только не проспите завтра воскресную мессу. Ее проведет отец Уильям Хейг, один из лучших проповедников и духовных настоятелей Европы. Он приедет к нам из Англии для ознакомления с обычаями школы. И, возможно, если господину Хейгу у нас понравится, согласится остаться в качестве пастора на постоянной основе. И нам бы этого очень хотелось. Так что надеюсь на ваше достойное поведение, - директор пригрозил ученикам пальчиком, хихикнул и, вновь усевшись, пробежал глазами по столу с угощениями, хватая сладкую карамельную ватрушку из хрустальной тарелки. - Вы только попробуйте эту прелесть... Надо провести ревизию на кухне, возможно, поварихи продали души дьяволу, раз умудрились приготовить такую вкусняшку! - Вот придурок, - прошептал Хань и уставился в чашку с чаем. Хваленая система безопасности школы имени Св. Франциска явно трещала по швам: начиная от физических наказаний и заканчивая оккультными ритуалами. Но МакДауэлл предпочитал игнорировать сей факт, прибывая в какой-то своей безумной эйфории. А ведь родители Лу так отчаянно пытались пристроить свое чадо в это, по всем показателям, лучшее религиозное учебное заведение Азии, оторванное от мирских соблазнов. Они видели в католическом заточении некое подобие настоящего чуда, которое могло спасти их ребенка от скверны. Но вот только не учли, что там, где есть чудо, всегда есть и чудовище.***
Ночь в одиночестве - отличное время либо для слез, либо для фантазий об идеальных моментах, которые по той или иной причине не случаются в реальной жизни. Каждый выбирает на свое усмотрение, в зависимости от состояния души. В комнате стояла тьма кромешная. Окно зашторено, свет выключен. Спасал лишь тусклый огонек догорающей свечи с приторным запахом жасмина. И еще эта жара из-за заблаговременно включенного отопления. Хань отбросил дополнительное ватное одеяло практически сразу, улегшись на белые простыни "морской звездой". Он дышал спокойно, размеренно, понимая, что нужно было бы себя пересилить и встать, чтобы открыть окно. Ведь на улице воздух был холоднее в разы. И красивая звездная россыпь по небу. Но вот только страшно было впускать эту осеннюю ночь в свою комнату. Словно в четырех стенах было проще спрятаться от непонятного зла, которым запугивали друг друга школьники в праздник Сатаны - Samhain. Лу не знал чего бояться больше: дьявола или замкнутого пространства спального помещения. Но понимал, что на все эти фобии можно было бы запросто закрыть глаза, если бы рядом был ОН. Всего один человек, вернее и не человек вовсе... Холодный, неприступный ангел, единственным изъяном которого был по уши влюбленный в него Лу Хан. И в пору бы разреветься, уткнувшись носом в подушку, но только подобное поведение расходилось с понятием мужественности. Поэтому Хань предпочитал спасаться от реальности через фантазии. Это утешало, давало иллюзию наполненности жизни. Лу быстро закрыл глаза и попытался воссоздать в голове образ О Сехуна. Удавалось это настолько легко, что уже через несколько секунд воображаемые картинки начинали вызывать вполне реальную волнительную дрожь по телу. Забавно, но свое собственное лицо Хань едва бы смог вспомнить и описать с такой же точностью, как образ Се: его глаза, губки, фигуру, манеры, голос. Голос вообще был отдельной темой для прелюдий. Такой мягкий, спокойный, бархатистый. Были в нем и нотки игривости - легкая мелодичность французского шарма, скорее всего приобретенная после учебы в католической школе Святой Марии в Париже. Этим голосом можно было наслаждаться, как музыкой: до дрожи, до щекотки в животе. - Сехун... - сладко простонал Лу и сжал пальцами край подушки. Свободную руку при этом он запустил под резинку пижамных штанов и, не отвлекаясь от фантазий, обхватил практически вставший член, начиная плавно водить по нему вверх-вниз. Хань нарочно не ускорял темп, чтобы подольше помучиться в сладкой истоме. Он ласкал себя медленно, наслаждаясь томными иллюзиями. В мечтах Ханя Ангел всегда был податливым, улыбчивым, и позволял себя любить во всех позах. Но вот только сейчас подобные фантазии до разрядки уже не доводили. Было приятно, хорошо, но прелюдия никак не переходила в основную часть, заставляя метаться в предвкушении большего наслаждения, которое почему-то не наступало. Лу не мог долго сдерживаться и все же перешел на более резкие, быстрые движения, надеясь вдоволь насытиться, кончить и удовлетворенно засопеть в подушку. Ни черта. Тянущие ощущения в паху уже начинали озадачивать, Хань стал ерзать по постели, пыжась, хныкая, переворачиваясь и выгибался, в попытках подобрать удобную позу. Но нет, никакой кульминации. - Да что же такое-то? - Лу резко открыл глаза и оценил весь масштаб происходящего. Он со спущенными до колен пижамными штанами, в задравшейся и перекрученной майке с покемонами, лохматый и хмурый стоял сейчас на четвереньках на помятых простынях, чуть подняв попу вверх и упершись щекой в подушку, наволочка которой уже давно собралась гармошкой от постоянных движений туда-сюда, с абсолютно серьезным видом (словно задачки по высшей математики решал) держался за свой колом вставший член и неудовлетворенно хмурился под пристальным взглядом иконы Божьей Матери, висящей над кроватью Бэкхена рядом с католическим символом распятия. - Твою мать... - Лу перевернулся на правый бок, лицом к стенке, обреченно вздохнул и вновь повторил жалкие попытки довести себя до разрядки. Бесполезно. - Ну ладно... - буркнул Хань, вскочил с кровати, натянул штаны и быстро поснимал божественные символы со стенки, закидывая их в первый попавшийся ящик в полке Бэка. Затем мальчишка раздвинул шторы и открыл окно, запуская холодный воздух в комнату. Полдела сделано. Оставалось только устроиться поудобнее и вновь наверстать приятные фантазии. Лу сел возле батареи под подоконником и провел пальцами по бугорку в штанах, закрывая глаза. В голове сразу всплыл образ О Сехуна: пушистые реснички, пухленькие губки, хмурые бровки, хитрые ухмылки. Такой самодостаточный, красивый, идеальный... Хань заулыбался, съехал по батарее вниз, укладываясь на теплый пол, и запустил руку в штаны, сжимая член у основания. Пару резких движений вверх-вниз. Бровки поползли к переносице, Лу закусил нижнюю губу и представил себя в душевой. Се упирается руками в умывальник, на нем белый короткий халатик и ничего больше, длинные ножки видны во всей красе. Хань подходит сзади и... Ангел тут же разворачивается и, ухватывая его за талию, ставит на свое место, меняя позиции. Теперь он доминирует, вжимая Лу в умывальник, обнимает со спины одной рукой, а другой нагло хватает за задницу. Легкий укус за ушко, поцелуй сквозь улыбку... Длинные пальчики Ангела скользят под кромку белья Лу Хана, быстро нащупывают заветную дырочку и начинают нежно ее растягивать. - Сехун-и-и-и! - захныкал Хань и неосознанно потянулся свободной рукой повторять эти растягивающие движения наяву. Несколько толчков пальчиками внутрь, и разрядка была уже близка. Лу застонал от наслаждения, удивляясь тому, насколько низко пало его чувство собственного достоинства за время пребывания в этой школе, если теперь даже в собственных эротических фантазиях он поручал себе лишь пассивные роли, позволяя Сехуну доминировать во всем. Хань представлял, как Ангел вжимает его в умывальник, больно оттягивая блондинистые пряди назад, целует и жестко насаживает на свой упругий член до основания. Ничего святого, прости, Господи, и ничего мужественного. Но, как оказалось, такой расклад действовал безупречно, доставляя намного больше желанных, но противоречивых ощущений. Спустя каких-то пару минут Хань со стоном кончил. Испуганно открывая глаза, он тут же вынырнул из фантазий, как из глубинных вод, захлебываясь и пытаясь отдышаться. Челка взмокла, дыхание сбивалось, сердце бешено стучало в груди. Обессиленный, он грохнулся на пол и попытался привести мысли в порядок. Сейчас Лу чувствовал себя иначе: немного смущенным от перемены своей ролевой позиции в собственном воображении, но полностью удовлетворенным. От нового потока холодного ветра, врывающегося в комнату, шторы взвились волнами: вначале чуть приподнимаясь вверх, а затем вновь опускаясь. Оклемавшись от послеоргазмического состояния, Хань кое-как вытерся влажными салфетками, натянул штаны и залез на широкий подоконник, свесив ноги вниз. Немного рискованно - пятый этаж и погода ветреная, но очень уж хотелось надышаться вдоволь. Ночь была действительно звездной. Спать совершенно не хотелось. Хотя вставать надо было в непробудную рань. Лу вытянул руки вперед, ловя пальцами свежий воздух, но вновь ухватился за раму, почувствовав очередной поток холодного ветра, от которого чуть было не грохнулся вниз. Оконные петли скрипнули и Хань инстинктивно осмотрелся по сторонам, словно подобный шум мог потревожить чей-то сон. Но школьники давно спали, почти все окна были закрыты. Почти все. Кроме одного... - Вот черт. - буркнул Лу и тут же стал прокручивать в голове свои недавние действия. Насколько громко он стонал? Хань надеялся, что не настолько, чтобы разбудить Ангела, с какого-то перепугу оставившего открытым окно на ночь. Но перестраховаться не мешало. Поэтому, игнорируя свое вновь ускорившееся сердцебиение, он, срывающимся от волнения голосом, позвал: - Се... Никакой реакции не последовало. Но оно и понятно. Стонал-то он в разы громче, чем сейчас нашептывал. Для чистоты эксперимента стоило повысить уровень децибел. - О Сехун! - вскрикнул Лу чуть громче, а после закрыл уши и вдогонку проорал: - Сехуна-а-а! На этот раз крик все же подействовал, разбудив... соседа справа. Филипп быстро открыл окно и прогнулся через подоконник, с нескрываемым раздражением и удивлением пялясь на Ханя. - Я, конечно, наслышан, что ты к нему неровно дышишь и все дела, но сегодня Samhain и полнолуние, и то что ты кричишь сейчас, как одержимый - это как-то малость жутковато. Лу позорно прикрыл лицо ладошкой, пробормотав тихое "извини", но вновь услышал звук открывающегося окна, и глянул теперь уже по левую сторону от себя. - Чё орешь, исчадие ада? - пробурчал мальчишка, живущий в комнате 513. - Хочешь Ангела до нервного припадка довести своими воплями? Надо бы префекта позвать. - Ой, заткнись уже. Я просто хотел попросить у него таблетку. - лихо соврал Хань и невольно поежился, ощущая волнительную дрожь по всему телу, когда в соседнем окне все же показался тот, о ком он так безудержно стонал каких-то полчаса назад. Сехун был растрепанным, на щечке отпечаталась подушка. Он хмуро смотрел из под пушистых ресниц, одергивая тонкую майку с V вырезом, открывающим прекрасный взор на выпирающие ключицы. Сейчас, в лунном свете, его внешность казалась еще более отточенной, совершенной, даже невзирая на полусонный вид. Лу еле сдержался, чтобы не взвыть в голос. Как можно быть таким красивым? Мальчишки тут же начали взахлеб извиняться за шум и поспешили закрыть свои окна, хотя Ангел об этом и словом не обмолвился. Он лишь хмуро глянул на Ханя, ожидая оправдательных речей. - Я разбудил тебя? - шепотом спросил Лу. Вопрос не был риторическим, но Сехун ничего не ответил. Он часто так делал - игнорировал бессмысленные или скучные вопросы. И в такие моменты Лу Хан чувствовал себя идиотом вселенского масштаба. И как он только мог позволить себе влюбиться в это холодное существо? Еще и мастурбировал на его святой лик, представляя, как невинный Ангел имеет его в задницу. - Ты спал, когда я... - не выдержав затянувшегося молчания, попытался продолжить свой монолог Хань. - Просто окно было открыто и я решил узнать, спишь ты или нет. Ты ведь спал? - Почти, - спокойно ответил Ангел, и от этого голоса Лу Хану хотелось орать и биться в конвульсиях. - Извини, что разбудил тебя... вас... - Лу смущенно улыбнулся и потер чуть замерзшие ладошки о пижамные штаны, когда из того же окна, из которого выглядывал Се, вдруг вынырнул Джейсон и приветственно помахал. Хань прекрасно знал, что для Ангела мальчишки из свиты были первыми в списке желанных гостей на случай отсутствия постояльцев. И это бесило. Лу не считал себя ревнивцем, но сейчас откровенно мучился от собственнических чувств. - Не могу уснуть, - пробурчал он. - У вас, может, есть таблетки? Что-то вроде снотворного? - Нет, но я знаю другой способ уложить тебя в постель, - устало ответил Сехун и скрылся из виду. Хань испуганно улыбнулся, пытаясь реагировать на реплику, как на сарказм, но Джейсон поспешил объяснить всю эту щекотливую ситуацию: - Знаешь, есть какая-то точка за ухом, вот тут, - он провел пальцем по шее, указывая на то самое место, о котором говорил. - Если на нее по-особенному нажать, то отключаешься. Сехун умеет... по-особенному. Ты даже понять ничего не успеешь. Просто завтра месса, вставать рано. Это в твоих же интересах. Не хотелось бы, чтобы ты мучился от бессонницы полночи и другим спать мешал. Не обижайся, но так действительно будет лучше. Лу и возразить ничего не успел, понимая что Ангел уже на полпути к нему. Он не знал куда себя деть, и просто остался сидеть на подоконнике, лишь развернувшись в сторону двери. Когда та отворилась, Хань сильнее сжал пальцами хлопковую ткань пижамных штанов и стал дышать активнее, чтобы вдруг не забуриться в обморок раньше времени. Дрожь вновь пробежала по всему телу, когда О Сехун беззвучно вошел в помещение, аккуратно ступая босыми ножками по теплому дощатому полу. Он тихо прикрыл за собой дверь и мягкими шагами направился в сторону подоконника. Правая ступня была все еще забинтована, тонкие лодыжки сжимали резинки белых пижамных штанов, таких же, как и у Ханя - стандартная форма для сна, выданная всем ученикам школы. Только даже эта однотипная одежда на Се смотрелась безумно хорошо, словно со страниц журнала "Vogue". Стройный силуэт, аристократичная осанка, походка от бедра - совершенство. Подойдя к Лу Хану вплотную, Ангел уперся руками по обе стороны от его бедер, удерживаясь за подоконник, и чуть наклонился вперед. - Ну что, ты готов? - тихо спросил Се. - Нет, - дрожащим голосом ответил Хань. Конечно НЕТ. Он боялся. Лу Хана пугал даже не столько способ мгновенного убаюкивания за счет тактильной методики (которую Се уже, возможно, даже применял к нему ранее, еще тогда, в больничной палате после обморока), как сам факт существования Ангела и его внезапное присутствие в этой комнате. Хань, в принципе, уже пытался пригласить Сехуна в гости, но сейчас подобный ночной визит (после активной дрочки) был, мягко говоря, смущающим обстоятельством. Ведь Ангел умел считывать мысли. А в данную минуту Лу думал разве что о Се, причем в свете пикантных подробностей недавней попытки самоудовлетвориться. - Ты не мог уснуть? - уточнил Ангел. - Или даже не пытался? Лу Хан испуганно дернулся, неосознанно сжимая острыми коленками бедра Сехуна, но тут же спохватился и раздвинул ноги шире, избегая касаний и отводя смущенный взгляд в сторону. Врать было бессмысленно, а говорить правду малость трудновато. Сехун закусил нижнюю губу и ухватил Ханя за подбородок, разворачивая к себе лицом. - Отрадно, что у тебя такая богатая фантазия, но теперь пора спать, - Ангел натянул ухмылочку "Моны Лизы" и аккуратно подхватил Лу Хана под попу. - Что ты делаешь? Сехун... - Хань невольно всхлипнул, а затем инстинктивно обнял Ангела и обхватил его ногами, тут же утыкаясь носом в изгиб бледной шеи Се. Почему так приятно? Голова шла кругом. Сехун ловко уложил Лу Хана на кровать и попытался отстраниться, но Хань прижался еще сильнее, не позволяя вырваться из объятий. - Ну же, расслабься, - нежно прошептал Сехун. - Нет. - Ты меня задушишь. - Извини. Но я отпущу только в том случае, если ты поклянешься, что не вырубишь меня сразу же своими ангельскими приемчиками, - поставил ультиматум Хань. Он понимал, что ведет себя как бешеная коала, вросшая в бесценную ветку эвкалипта после длительного голодомора, но ничего не мог поделать, от прикосновений к Ангелу напрочь сносило крышу. - Обещаю, что не сразу. Лу нехотя разомкнул объятья и обиженно захныкал, безвольной куклой обмякнув на простынях. - Тш-ш-шь, ну чего ты? Успокойся. - игриво прошептал Сехун, отстраняясь на расстояние вытянутой руки и аккуратно прижимая мальчика к подушке. - Не надо так волноваться. Это плохо для сердца. Сейчас я просто слегка надавлю пальцами за ушком и ты уснешь, хорошо? - Нет, не надо. Ты обещал. Я не хочу, просто побудь со мной немного, не уходи, давай поболтаем немного о том, о сем, - отчаянно затараторил Хань, захлебываясь от нахлынувших чувств. Ему казалось, что он находится на пороге смерти. Любые прикосновения Ангела воспринимались сейчас, как искусная прелюдия, изощренная любовная ласка, применяемая с целью доведения до пика желаний. Пытка. Но хотелось еще и еще... - Вчера ты лежал в больничном стационаре из-за переутомления, забыл? Тебе нужно хорошенько выспаться, - промурлыкал Се, манерно зачесывая пальцами назад светлые волосы, а после ухмыльнулся и нежно провел тыльной стороной ладони по щечке Лу. - Нет, Сехун, пожалуйста. Я в полном порядке. Не знаю почему ты так на меня действуешь, но давай обнимемся еще хотя бы разочек. Пожалуйста, ничего такого, как друзья. Ты же обнимаешь Кая, Армина, Джейсона... всех своих. Тебе ведь не трудно? Я ведь ничего такого не прошу. Всего один разочек, а после будешь делать все что хочешь. - Я хочу, чтобы ты закрыл глаза. - Зачем? - Закрой глазки, Хань. - промурлыкал Ангел и наклонился так близко, что Лу почувствовал легкий ветерок от его дыхания на своей щеке. - Нет. - Какой непослушный... - Сехун немного поднял руку вверх и щелкнул пальцами, отчего свечка со вкусом жасмина тут же погасла, погружая комнату во тьму. - А теперь слушай меня внимательно. - нежный голос Ангела звучал спокойно и вежливо, но Хань почему-то зажмурился и начал тревожно кусать губы. - Я выполню твою просьбу, но с одним условием. На воскресную мессу придешь заранее. Найдешь Отца Уильяма Хейга и попросишь исповедаться. Он, возможно, даже будет отпираться, говорить, что это не в его компетенции, но ты настаивай. Будь убедителен, но кроток. Скажи, что предпочитаешь каяться на корейском языке. Говори всю правду и только правду. Особенно обо всем, что касается меня. Имен и статусов не называй. Постарайся искренне попросить прощение за свои деяния и раскаяться. И получишь спасение и избавление ото всякого греха. Но если ослушаешься меня, то придется несладко. Ты все понял? - Да. - тихо ответил Лу и сильнее сжал дрожащими пальцами смятые простыни. Казалось, что за всё то время, пока Ангел нашептывал ему на ушко условия игры, сердце вытворяло такие кульбиты, что успело перевыполнить норму на неделю вперед. После столь неожиданной и многословной реплики у Ханя даже не хватало фантазии, чтобы что-то там возразить или оспорить. Он готов был подчиняться указаниям О Сехуна беспрекословно. - Будут еще пожелания? - шепотом спросил Лу и открыл глаза, вглядываясь в темноту, окутывающую со всех сторон. - Да. Старайся не стонать слишком громко. Я забыл закрыть окно... Есть такие моменты, которые меняют наше восприятие, отключая мозг и вытягивая организм лишь на остаточных животных инстинктах. Хотя до той поры, пока жизнь подкидывает нам задачки, которые наш мозг в состоянии решать, мы будем в той или иной мере считать себя сильным человеком с устоявшейся психикой. Но рядом с Ангелом Лу Хан чувствовал фактически свой предел. Не стонать - казалось простым условием в теории, но вот на практике... Ни черта не было видно - кромешная тьма, но чувства от этого лишь обострились. Сехун сполз чуть ниже, аккуратно обхватив Ханя тонкими пальцами за талию и прижался к нему вплотную. Затем вновь подтянулся выше, проскальзывая упругим, плоским животом по оголившейся горячей коже между штанами и слегка задравшейся майкой Лу. От мимолетного трения Хань всхлипнул от вожделения практически сразу. И если бы Ангел так резко не впился в его губки, затыкая поцелуем, он бы застонал во весь голос. Се целовал бесконечно долго, жадно, требовательно и по-садистски настойчиво, словно не мог насытиться. Лу Хан стонал и хныкал, даже не успевая толком отвечать. Из-за безумных, безостановочных и практически насильственных поцелуев воздуха вскоре стало катастрофически не хватать. Лу забывал дышать носом, пару раз дернулся, но Сехун вырваться не позволил, сильнее прижимая к постели. Кровь резко ударила в голову, начали неметь пальцы и слезы ручьями побежали из глаз. Казалось, что вместе с ними куда-то в смятые простыни попутно утекала вся энергия, оставляя обессиленное тело на растерзание ненасытному Ангелу. В предобморочном состоянии Хань находился достаточно долго, но когда все же начал закатывать глаза, стремительно теряя сознание, Сехун вдруг резко отпрянул, заволновавшись, что может потерять свою "жертву". Он легонько шлепнул мальчика по щечке и требовательно зашептал: - Очнись! Лу не среагировал и получил еще один шлепок, на этот раз более сильный. Хань всхлипнул и резко открыл глаза, возвращаясь в реальность. Но он успел сделать лишь один глубокий вдох, прежде чем вновь почувствовал нежные губки Ангела на своих искусанных и дико саднящих. На этот раз Сехун поменял тактику и действовал осторожнее. Поцелуи стали ласковыми, игривыми. Аккуратные причмокивания иногда сменялись изощренными присасываниями сквозь улыбку, но впиваться надолго Ангел себе уже не позволял. Он целовал нежно, трепетно, чуть проникая горячим острым язычком в рот, и между ласками шептал извинения за свою некогда излишнюю настойчивость. Когда состояние Лу более-менее нормализовалось и он стал активнее хлопать ресницами и реагировать на происходящее, Сехун аккуратно обнял его, словно жалея. - А теперь спи, - прошептал он напоследок, и Хань покорно закрыл глаза, позволяя отключить себя от реальности.***
Утренний колокол звенел по-особенному. Звуки отзеркаливались плавающим эхом - раздражали. В местах особого сосредоточения католической символики в голове начинали мелькать непонятные библейские картинки, сопровождающиеся насмешливыми перешёптываниями на каком-то несуществующем языке. Хань вытянул вперед носок белых кед, упираясь ногой в дверь исповедальной кабинки, и, устроившись полулежа, прижался головой к деревянной решетке, пытаясь абстрагироваться от сильного запаха благовоний и церковных свеч. Отчитываться за грехи совсем не хотелось. Хотелось только спать... и секса. - Мой милый друг, я тебя внимательно слушаю. Будь многословен и искренен в своих речах, дабы получить полное отпущение грехов, мучающих душу твою, - на ломаном корейском промурлыкал пастор Уильям Хейг. Хань улыбнулся и игриво облизал губки, вспоминая ночные поцелуи Ангела. - Примите исповедь мою, Святой Отец, ибо я согрешил...