Тактика идеального взаимопонимания

Проживание с Брагинским со временем казалось не таким уж и обременяющим. Хотя, какое «со временем»? Да, Керкланд делил дом с Иваном уже неделю, но было одно большое «но» - в себя Россия пришел лишь день назад, но уже успел продемонстрировать британцу, казалось, уже все странности, которые только возможно. Взять хотя бы сегодняшнюю побудку – отказавшийся вставать с первого раза Керкланд был совсем не по-джентельменски облит ледяной водой, а потом потащен на внеплановую зарядку под задорный счет самого зачинщика, который только что-то лукаво приговаривал про разнежившихся буржуев. Как и сказала Яга, Артур сразу понял, что происходит с русским, не смотря на все его тщетные попытки скрыть очевидное. Чего только стоят его постоянные речи, больше похожие на старые газетные слоганы и затертые до дыр, плотные костюмы рабочих, которыми, казалось, за версту несло от русского. Весь он как будто вышел из машины времени, спрятав куда-то старого Россию с его непроницаемой улыбкой и неизменным чувством собственного достоинства, далекого от идеала. Нет, он все так же смеялся в лицо толпе, он остался той же личностью, просто за короткий промежуток времени его мировоззрение на корню поменялось, занимая место здравого смысла и хода времени. Наверное, Артур мог сердиться, колотить руками и ногами, брыкаться и противостоять судьбе-злодейке, которая так бездумно поступила с ним, оставив его наедине с этим мужланом. Но все же, каждый раз, когда он хотел бросить всю ответственность, возложенную на него волей случая, он почему-то останавливался в самый последний момент, не в силах вымолвить и слова, глядя в эти любопытные аметисты, наполненные жаждой жизни и познания всего, что их окружает. Наверное, он уже давно знал, что подобное произойдет. Просто в один прекрасный момент произойдет что-то, что свяжет его по рукам и ногам, не выпустит из своих тисков, не позволит вздохнуть воздухом свободы. Хотя. Терять-то Керкланду было нечего – времена лихого пиратства давно прошли, оставляя после себя лишь клубы пыли, вздымающиеся в воздух, при любом прикосновении к тем далеким воспоминаниям. Так зачем проклинать того, кто сейчас находится рядом, пусть и не так ощутимо, как того хотелось самому Артуру в глубине души, но и не настолько мимолетно, чтобы сослать это все на простое наваждение. Россия всегда держал дистанцию, но что бы не произошло, мог улыбаться тебе в лицо, как ни в чем не бывало. Этот же Брагинской говорил в лицо все, что думает на самом деле. Для Англии, привыкшего к постоянным изменчивым намекам и недомолвкам со стороны России, зачастую просто не знал, что и ответить на откровенность, которую каждый раз выливал на него сожитель. Пусть она и была, мягко говоря, не лестной, но Керкланд хватался за нее как за соломинку, вслушивался в интонации мелодичного голоса. Он просто обязан был разгадать эту загадку, которая поставила его в такое неприятное положение. Он все чаще думал о холодном русском, всякий раз, когда позволял себе отвлечься от такой ненужной сейчас работы. Даже его волшебные существа заметили изменения, постигшие их хозяина за последние несколько дней. Кстати, если вспомнить о нечисти Брагинского, то ее не было слышно с самого момента нахождения русского в доме Артура. Даже Яга не показывала свой крючковатый нос, хотя, иногда Артуру казалось, что она наблюдает за ними, изредка усмехаясь уголками губ, и снова исчезает в пелене летящего мимо них времени, кутаются в темноту коридоров, чтобы потом так же неожиданно заявить права на свое существование в его мире. Почему-то Артуру хотелось так думать. Почему? Он сам до конца не знал. Возможно, потому, что происходящее не давало ему покоя. А, возможно, потому, что вся его спокойная жизнь прекратила свое существование в один момент. Керкланд ждал. Да, именно ждал того саркастичного голоса, который бы прошамкал что-нибудь типа «А я же говорила тебе, окаянный». Англии казалось, что как только он услышит что-нибудь подобное, то ему станет легче расплести тот клубок загадок, который так беспардонно сунул ему в руки Брагинский.